Коррупция и падение нравов

Коррупция в органах власти стала заметным явлением в конце XVII века, при пятом сёгуне Цунаёси. Крупнейшей, хотя не единственной коррупционной фигурой того времени считается фаворит сёгуна Янагисава Ёсиясу. В последующие десятилетия практика подношений чиновникам за оказание услуг прочно укоренилась, хотя с ней боролись Араи Хакусэки, восьмой сёгун Ёсимунэ и другие руководители бакуфу. В первой половине XVIII века на этот счёт было издано несколько указов, но по мере развития товарно-денежных отношений жизнь брала своё и помогала изыскивать новые возможности для незаконных, но взаимовыгодных сделок. Девятый сёгун Иэсигэ не интересовался текущими делами и не участвовал в их рассмотрении, зато его личные представители, в том числе и Танума Окицугу, часто выступали посредниками в решении самых разных вопросов и точно знали, кому и сколько нужно заплатить за повышение придворного ранга, организацию судебного решения, получение подряда на строительство или устройство родственника на доходную должность.

После возвышения Танума в 1768 году коммерциализация хозяйственной деятельности и поощрение личной заинтересованности были объявлены общественным благом и основой экономической политики. Доминировавшая при четырёх прежних сёгунах конфуцианская мораль отошла на второй план, уступив место откровенно торгашеским отношениям во всех сферах жизни. Чиновники всех уровней начали принимать деньги и подарки от просителей уже не в виде исключения, а на постоянной основе. Их примеру последовали даймё и хатамото, городские и сельские наместники, духовенство и даже придворная аристократия.

В бакуфу типичная коррупционная схема выглядела следующим образом. Проситель обращался напрямую или через подчинённых к влиятельному лицу – чаще всего к адъютанту сёгуна или чиновнику в ранге советника – с обоснованием общественной значимости своей просьбы и соответствующим подношением. Приняв подарок, чиновник передавал дело непосредственному исполнителю с распоряжением решить вопрос и доложить о результатах.

Распространению коррупции способствовала давняя традиция обмена подарками, в соответствии с которой нижестоящий преподносил вышестоящему более дорогой подарок, чем получал в ответ. Этот порядок считался справедливым и правильным: таким образом вассал выражал господину свою преданность и почтение. Так думал и основатель династии Токугава Иэясу: провинциальные даймё не только могут, но и должны делать подношения членам его правительства, это служит подтверждением их лояльности и уважения к власти. В таких условиях превращение этикетного подарка в систематическую взятку было лишь вопросом времени, и это время наступило при Танума Окицугу. Защищая принцип вознаграждения за работу, он публично оправдывал получение подарков: «Золото и серебро – величайшая ценность, сравнимая с ценностью человеческой жизни. Жертвуя ею в обмен на возможность верно служить, человек проявляет себя с лучшей стороны. Его искренность и сила чувств тем сильнее, чем больше он жертвует. Я же тружусь ежедневно на благо своей страны; вернувшись домой и видя многочисленные подарки, я испытываю чувство заслуженного удовлетворения» (Домон, 1998).

В городской усадьбе Танума подарки уже было некуда складывать. После его возвышения там ежедневно принимали гостей и просителей всех уровней, даже когда хозяина не было дома. Распорядители усадьбы встречали посетителей в соответствии с их рангом и положением, угощали, принимали заверения в глубочайшем уважении к их господину и подарки для него. Многим приходилось наносить такие визиты по несколько раз, прежде чем могущественный чиновник обращал на них внимание и удостаивал личной встречи.

Наибольшего влияния и авторитета Танума достиг в начале 1780-х годов. Его сын Окитомо (1749–1784) уже много лет работал на разных правительственных должностях, а в 1783 году отец назначил его младшим советником (вакадосиёри). История сёгуната ещё не знала случаев, когда отец и сын занимали бы две высшие административные должности. В высших кругах «семейное назначение» было встречено с осуждением и вызвало рост негативных настроений по отношению к новой чиновничьей династии; больше всех были недовольны ближайшие родственники сёгуна.

В разгар голода, 24 марта 1784 года, на сына Танума Окицугу в замке было совершено покушение. Обедневший хатамото Сано Масакото выследил его и напал сзади, когда Окитомо шёл по коридору с двумя другими чиновниками. Получив три удара мечом, тридцатипятилетний сын Танума через несколько дней умер. Нападавший объяснил убийство мошенничеством погибшего – Окитомо взял у него родословную семьи Сано и деньги за обещанную услугу, но обманул, не вернув ни деньги, ни семейную реликвию. Сано Масакото был приговорён к смерти, а его небольшой удел конфискован в пользу бакуфу. По случайному совпадению на следующий день после исполнения приговора вышел указ о снижении цен на рис, и вскоре город наполнился слухами, что Сано Масакото совершил подвиг, пожертвовав собой ради спасения голодающих.

Погибший Танума Окитомо, наоборот, подвергся всеобщему осуждению. На его похоронах горожане продемонстрировали своё отношение к чиновному семейству: выкрикивали оскорбления и швыряли мелкие камни в траурную процессию. Народное недовольство, однако, не повлияло на отношение сёгуна к главе правительства: Иэхару по-прежнему полностью доверял Танума и поддержал его следующий проект по освоению Хоккайдо и торговле с Россией, а затем в очередной, уже седьмой по счёту раз поощрил его увеличением годового дохода на десять тысяч коку риса.

Именно в это время среди посетителей усадьбы Танума стал появляться двадцатичетырёхлетний Мацудайра Саданобу, внук Ёсимунэ и двоюродный брат действующего сёгуна. Отец Саданобу в своё время конкурировал со старшим братом Иэсигэ в борьбе за высший пост, поэтому его сын тоже числился среди потенциальных преемников десятого сёгуна. При таком статусе было бы странно не иметь отношений с главой правительства, и Мацудайра Саданобу их охотно поддерживал, хотя придерживался диаметрально противоположных взглядов на политику правительства и не раз излагал их главе бакуфу в докладных записках. Но все они оставались без ответа. Позднее Саданобу писал в мемуарах, что, дойдя до отчаяния, однажды принял решение пожертвовать своей жизнью и убить Танума. Он составил детальный план покушения и даже приготовил кинжал, но в последний момент передумал.

У Танума Окицугу врагов хватало и без Мацудайра Саданобу. Удельные князья и хатамото, со всех сторон обложенные долговыми обязательствами и неспособные по ним расплатиться, считали его виновником всех бед. Именно он запустил этот механизм всеобщей коммерции и предпринимательства, в котором затерялись испокон веков присущие воинскому сословию честь и достоинство. Это из-за него многие самураи с безупречной родословной попали в кабалу к торговцам и ростовщикам, которые думают только о деньгах и не имеют понятия о чести.

Азартная игра

Моралисты конфуцианского толка были правы в том, что тенденция к личному обогащению ухудшила общественные нравы: повсюду стало больше обмана и мошенничества, в городах возросло число чайных домиков, гостиных дворов, общественных бань и других заведений, где за деньги можно было получить любые сомнительные услуги. Азартные игры и нелегальная проституция, с которыми в своё время боролся восьмой сёгун Ёсимунэ, вновь расцвели пышным цветом. Все эти теневые удовольствия не приносили денег в казну, а лишь увеличивали городскую преступность.

На этом фоне в 1779 году произошла катастрофа в семье сёгуна. Два года назад, когда в замке отмечали сорокалетний юбилей Иэхару, вопрос о его преемнике был предельно ясен: у сёгуна подрастал пятнадцатилетний сын Иэмото (1762–1779), рождённый наложницей по имени Тихо (Рэнкоин). Той самой женщиной, которую ему рекомендовал в своё время Танума Окицугу. Мальчик родился здоровым, уже в раннем детстве был объявлен преемником и воспитывался соответствующим образом. С юных лет он активно интересовался окружающим миром, по многим вопросам имел собственное мнение и часто его высказывал (в том числе критиковал политику Танума) – в общем, из юноши должен был получиться достойный правитель.

Двадцать первого февраля 1779 года, возвращаясь с охоты, шестнадцатилетний Иэмото вдруг почувствовал себя плохо, спешно уехал в замок и через три дня скончался от неизвестного недуга. Потеря единственного наследника стала потрясением для Иэхару: несколько дней он ничего не ел и никого не хотел видеть. Для него это была уже седьмая смерть в ближайшем окружении; мать Иэхару умерла, когда ему было десять лет, в двадцать три года он потерял отца; в тридцать четыре года – жену, в двадцать пять лет – младшего сына, в тридцать девять – его мать, в тридцать пять – одиннадцатилетнюю дочь. И вот теперь, накануне сорок второго дня рождения, сёгун лишился последнего члена своей семьи. Похоронив троих родных детей, он остался с приёмной дочерью из дома Таясу.

Смерть сына Иэхару произвела в замке большой переполох и породила множество слухов. Главными бенефициарами случившегося называли Танума Окицугу и Токугава Харунари (1751–1827), энергичного и амбициозного главу родственного дома Хитоцубаси. Говорили, что смерть юноши выгодна Танума, потому что на неопределённое время отодвигает передачу власти новому сёгуну и тем самым продлевает полномочия главы правительства. Что касается Токугава Харунари, то смерть Иэмото сделала его малолетнего сына главным претендентом на высший пост.

Обстоятельства гибели шестнадцатилетнего Иэмото многим казались подозрительными: действительно, объяснить скоропостижную кончину молодого и абсолютно здорового юноши было непросто. Высказывались предположения об отравлении, однако доказательств злого умысла обнаружить не удалось, и все подозрения так и остались на уровне слухов.

В мае 1781 года для решения вопроса о преемнике в замок Эдо съехались ближайшие родственники Токугава. По настоянию сёгуна в совещании участвовал и Танума Окицугу. Преемника выбирали из «трёх больших домов» (госанкё), основанных двумя сыновьями и внуком восьмого сёгуна Ёсимунэ. По принципу кровной близости к действующему сёгуну они имели преимущество перед боковыми ветвями, основанными сыновьями Токугава Иэясу. Преемником Иэхару был объявлен семилетний сын Токугава Харунари, главы семейства Хитоцубаси. Вскоре он был усыновлён действующим сёгуном и получил статус его законного наследника под именем Иэнари. Иэхару оставался у власти ещё пять лет, а после его смерти высший пост занял представитель семейства Хитоцубаси. Таким образом, на четвёртом поколении после сёгуна Ёсимунэ власть впервые перешла от главной семейной ветви к боковой, основанной одним из его сыновей.

Тайна смерти шестнадцатилетнего сына Иэхару так и осталась нераскрытой, однако современники одиннадцатого сёгуна обратили внимание на одну странность в его поведении, которая была истолкована как косвенный признак причастности к этому событию его отца Харунари. Одиннадцатый сёгун правил очень долго и в течение всей жизни регулярно навещал могилу Иэмото, хотя общепринятый ритуал этого не требовал.

В мае 1785 года в замке отпраздновали сорок восьмой день рождения сёгуна Иэхару. Весной и летом он чувствовал себя хорошо, но осенью у него стали отекать ноги. Ещё несколько месяцев сёгун жил своей обычной жизнью, только реже выезжал из замка. К лету 1786 года ему стало трудно ходить, и выезды прекратились совсем. Пятнадцатого августа Иэхару сильно простудился и впервые пропустил официальную церемонию в замке; его заменил приёмный сын Иэнари. Лечением заболевшего правителя занимались штатные врачи бакуфу, но Танума заявил, что знает двух лучших в Эдо специалистов и 19 августа нанял их на службу и поселил в замке. На следующий день врачи Юга Тона и Вакабаяси Кэйдзюн осмотрели больного и прописали ему новые лекарства, приготовленные по их собственным рецептам. Все ожидали улучшения, но состояние сёгуна, наоборот, ухудшилось; в коридорах замка шептались, что новые врачи хотели его отравить.

Танума взял лечение сёгуна под личный контроль и ежедневно его навещал. Двадцать пятого августа он, как обычно, приехал в замок и хотел пройти к больному, однако путь ему преградили адъютанты, заявив, что сёгуну стало лучше, но он не хочет никого видеть. Не поверив охране, глава правительства попытался пройти в Средний покой; его не пустили и силой выпроводили из замка. Как позже выяснилось, сёгун Иэхару в тот день скончался, а вместе с ним закончилась и эпоха Танума. Однако официально было объявлено, что 24 августа после проведённого лечения правителю стало лучше. Через несколько дней последовало следующее сообщение: состояние больного вновь ухудшилось, его лечением занимается консилиум врачей при участии и под наблюдением ближайших родственников. Ещё некоторое время спустя было объявлено, что десятый сёгун скончался, его смерть наступила 8 сентября. Эта дата фигурирует в официальной хронике Токугава дзикки и упоминается во многих работах, но она не соответствует действительности. Десятый сёгун умер на пятидесятом году жизни; наиболее вероятной причиной смерти считается сердечная недостаточность на фоне простуды и обострившегося полиневрита, вызванного дефицитом витамина В₁ (болезнь бери-бери).

Двадцать седьмого августа, когда, по официальной версии, Иэхару был ещё жив, от его имени вышел указ об увольнении Танума. За ошибки в лечении сёгуна. Вместе с ним из замка были изгнаны и приглашённые им врачи.

Похороны Иэхару состоялись в храме Канъэй 4 октября, почти через полтора месяца после смерти. Наступление на Танума Окицугу началось ещё раньше: сначала ему запретили появляться в замке, затем отняли городскую усадьбу в Эдо, рисовый склад в Осака и сократили годовой доход с пятидесяти семи до тридцати семи тысяч коку риса. Ещё через некоторое время из правительства были удалены все его сторонники: тайро Ии Наоюки и четыре родзю во главе с Мидзуно Тадатомо (1731–1802). Через четыре месяца после похорон Иэхару, в январе 1787 года, Танума был лишён всех остальных земельных владений, снят с должности главы семьи и отправлен под домашний арест. Возглавивший правительство Мацудайра Саданобу составил обвинительный документ из двадцати шести пунктов с перечислением «многочисленных ошибок и злоупотреблений» опального главы бакуфу (Танума хидзё нидзюроккадзё). Даже такие очевидно полезные начинания, как освоение Хоккайдо и осушение болот Имбанума, были названы ошибочными и вредными.

После гибели Окитомо у Танума не осталось оформленных должным образом преемников, поэтому бакуфу назначило главой семьи внука опального реформатора, сохранив за ним звание даймё и доход в десять тысяч коку риса. По сравнению с двумя другими известными фаворитами сёгунов – Янагисава Ёсиясу и Камбэ Акифуса – Танума получил самое строгое наказание (Камбэ и Янагисава избежали конфискации и домашнего ареста). Через два года после изгнания Танума Окицугу умер в своей городской усадьбе в Эдо в возрасте шестидесяти восьми лет.

Танума Окицугу

Вплоть до эпохи Мэйдзи его деятельность оценивалась исключительно негативно, а сам он считался крёстным отцом японской коррупции. За этой оценкой стоят политические противники Танума во главе с Мацудайра Саданобу, пришедшие к власти после него. Обосновывая возврат к «старым добрым временам» и привычным моральным ценностям, они подчёркивали негативные последствия его начинаний и обходили молчанием достижения. Эта оценка нашла полное отражение в изданной в 1915 году известной монографии Цудзи Дзэнносукэ «Эпоха Танума» (Цудзи, 1999). Её автор рисует исключительно негативный образ глубоко коррумпированного коммерсанта от политики, нанёсшего большой ущерб развитию страны. Другой известный историк, Оиси Синдзабуро, считает такой подход односторонним и необъективным. В своей работе он приводит примеры отказа Танума от взяток со стороны кланов Датэ и Сэндай и называет его крупным политическим деятелем, сделавшим для страны много полезного (Оиси, 2001).

Сегодня отношение к хозяйственно-экономической политике Танума Окицугу в Японии стало более взвешенным. Как любой реформатор, он сделал много хорошего, но за прогресс пришлось заплатить свою цену, и многим людям во власти она не понравилась. Большая часть дивидендов досталась предприимчивым разночинцам, свою долю получили чиновники, а верхушка воинской элиты при новом порядке оказалась обделённой и при первой же возможности нанесла удар по политике предприимчивого реформатора.

Оценка деятельности Танума Окицугу неразрывно связана с исторической оценкой самого сёгуна Иэхару. За два с половиной столетия, прошедших со дня его смерти, историки не смогли выработать по этому поводу единого мнения. Одни называют десятого сёгуна ограниченным эгоистом и потребителем, сосредоточенным на собственных интересах и удовольствиях, другие признают за ним ум и способности, но считают ленивым правителем, не желавшим заниматься повседневными государственными делами. Авторы таких оценок, как правило, осуждают и политику Танума, которую поддерживал сёгун. Третьи подчёркивают человеческие достоинства Иэхару, такие как умение подбирать способных людей на руководящие должности, строить с ними долговременные отношения и поддерживать в проведении утверждённой политики. Обычно это те, кто считает политику Танума экономически обоснованной и потому прогрессивной. А тот факт, что он получил в общей сложности десять поощрений от девятого и десятого сёгунов, почти в десять раз увеличив свой доход (со скромных шестисот коку риса до пятидесяти семи тысяч), – заслуженной наградой за вклад в развитие общества.