Закрытие страны

В годы правления Иэмицу завершился длившийся несколько десятилетий процесс закрытия страны. Первый шаг к самоизоляции был сделан в 1587 году, с выходом указа Тоётоми Хидэёси о запрете христианства. Тогда никто ещё не знал, что это начало большого и долгого пути, который сильно повлияет на формирование национальной культуры, традиций и менталитета. Токугава Иэясу как продолжатель дела Тоётоми Хидэёси воспринял и развил его внешнеполитический курс, действуя в своей обычной манере – взвешенно и осторожно, стараясь не нанести ущерба прибыльной внешней торговле. За прошедшие пять десятилетий этот курс утвердился, получил всеобщее признание и стал основой внешней политики правительства. Казалось бы, всё закономерно и идёт в правильном направлении, но уже при внуке Иэясу страна почти полностью изолировалась от внешнего мира, что абсолютно противоречило планам и устремлениям основателя династии. Почему так случилось?

Иэмицу как верный продолжатель политики своего отца и деда много внимания уделял борьбе с нелегальной торговлей на западе страны. В 1633 году в Нагасаки произошёл очередной скандал с одним из её активных участников, начальником Городского магистрата Такэнака Сигэёси (? –1634). Злоупотреблявший своими полномочиями чиновник был снят с должности и отправлен под домашний арест, а в следующем году получил приказ покончить с собой. На освободившуюся должность сёгун назначил хатамото Имамура Масанага и Сога Хисасукэ с заданием обеспечить выполнение специально подготовленного указа бакуфу из семнадцати пунктов, который иногда называют первым законом о закрытии страны (дайитидзи сакокурэй). Указ запрещал принимать в японских портах суда без торговых лицензий и заключать сделки с не уполномоченными на то лицами. Жителям страны было запрещено самовольно выезжать за пределы страны, а тех, кто выехал и прожил там более пяти лет, – принимать обратно. Португальских миссионеров, главный источник всех неприятностей, было приказано выявлять и принуждать к отречению от христианства, а тех, кто не соглашался, сажать в тюрьму. За сообщение о местонахождении батэрэн (искажённое европейское падре) полагалось денежное вознаграждение.

Легальная торговля была жёстко регламентирована и осуществлялась в централизованном порядке. Все торговые суда, направлявшиеся в Эдо, должны были быть пронумерованы, а их номера следовало заблаговременно сообщить бакуфу. Португальцы и голландцы регулярно устраивали стычки, поэтому портовым властям было предписано принимать их по отдельности и в разные дни, по заранее составленному и утверждённому графику. Регламентация привела к резкому снижению числа лицензированных судов и фактическому свёртыванию внешней торговли. В год выхода указа в порту Нагасаки было принято всего два иностранных судна – меньше, чем когда-либо за последние тридцать лет.

Таблица

Лицензированная внешняя торговля при первых трёх сёгунах Токугава

Источник: Токугава Иэмицу. Сандай сёгун, аои но миё но ти то дан = Токугава Иэмицу, третий сёгун. Политика эпохи мальвы и её окончание. Гакусю кэнкюся, 2000, с. 146

Присланные в Нагасаки чиновники Сога и Имамура в течение года по очереди выполняли обязанности городского наместника, а в мае 1634 года их сменили Сакакибара Мотонао и Канъо Мотокацу. С собой они привезли новый указ бакуфу с двумя запретами – на въезд в Японию религиозных проповедников и вывоз оружия (дайнидзи сакокурэй, второй закон о закрытии страны). Сёгуну доложили, что португальцы закупают в Японии оружие и продают его в Маниле и Макао, за что местные власти оказывают им покровительство. Запрет на вывоз оружия окончательно добил внешнюю торговлю.

Преследование христианства усиливалось и распространялось с запада на восток. В 1633 году прошли массовые аресты христиан на острове Кюсю, а в августе – сентябре 1635 года в остальных районах страны, включая восточные, почти не затронутые миссионерской деятельностью. К выявлению христиан власти повсеместно привлекали население. В Киото за информацию о местонахождении европейского проповедника платили сто кан серебром, за японского – пятьдесят, а за рядового японского христианина – тридцать. Освободившееся жильё христиан также передавали доносчикам. Японцев заставляли отрекаться от европейской религии, а португальцев в июле 1636 года изолировали на специально отсыпанном для этого острове Дэдзима в бухте Нагасаки. У входа на мост, соединявший остров с берегом, был установлен круглосуточный сторожевой пост и информационный щит, предупреждавший горожан о том, что контакты с обитателями острова запрещены. После этого вознаграждение за донос о португальском проповеднике было увеличено до трёхсот кан серебром, а тех, кто решался усыновить ребёнка, рождённого в браке с португальцем, полагалось высылать из страны. Двести восемьдесят семь детей, уже появившихся к тому времени в смешанных браках, были депортированы в Макао.

Последним звеном в цепи событий, ускоривших закрытие страны, стало восстание в уезде Симабара на острове Кюсю. С 1633 года в этом регионе из-за стихийных бедствий началось снижение урожаев, в то время как нормы рисовых поставок остались неизменными. В 1636 году бакуфу в связи с ремонтом замка Эдо объявило всеобщую трудовую мобилизацию, и число рабочих рук на полях заметно сократилось. Рост недоимок заставил местные власти предельно ужесточить меры по выбиванию долгов. У крестьян изымали последние запасы еды, а кое-где управляющие начали брать жён и дочерей сельских старост в заложники, и, если деревня не выполняла план поставок, женщин публично казнили – надевали соломенные мешки и поджигали, наблюдая «огненные танцы смерти». В семейной хронике воинского клана Курода говорится о том, что в октябре 1637 года в заложницы попала беременная жена сельского старосты по имени Ёдзаэмон. Её раздели и бросили в подземную темницу, пол которой был покрыт водой; через шесть дней состоялись роды, в результате которых мать и ребёнок погибли (Курода Нагаоки иссэй но ки). Известие о расправе взорвало деревню: вооружившись кто чем мог, крестьяне 25 октября напали на усадьбу местного управляющего, сожгли её и убили хозяина. По другой версии, восстание началось после массового ареста японских христиан в деревне Арима. Расправившись с управляющим, восставшие напали на замок Симабара, но взять его не сумели. Наскоро укрепив соседний форт Хара, они завезли в него продовольствие и боеприпасы, превратили в опорный пункт и заняли оборону. С полуострова Симабара мятеж перекинулся на группу расположенных рядом островов Амакуса, и вскоре число восставших достигло двадцати четырёх тысяч человек. Население западной части Кюсю уже более восьмидесяти лет находилось под сильным влиянием христианства и в последнее время подвергалось особенно суровым преследованиям, что также усугубило протестные настроения. Португальские миссионеры морально поддержали восставших, и форт Хара стал центром религиозного сопротивления; на его внешних укреплениях появились христианские знамёна и кресты.

Положение местных властей усугублялось тем, что все даймё острова Кюсю, за исключением заболевшего Симадзу Иэхиса, находились на службе в Эдо, поэтому реакция на действия восставших была слабой и запоздалой. Старейшины дома Симабара обратились за помощью к соседям из Сага и Кумамото, но те отказали, сославшись на запрет бакуфу предпринимать что-либо за пределами своих владений.

Правительству стало известно о восстании в начале ноября. Сёгун отпустил со службы удельных князей с острова Кюсю и распорядился подавить мятеж. Командующим операцией он назначил Итакура Сигэмаса из провинции Суруга, но выбор оказался неудачным: многие западные даймё отказались выполнять приказы небогатого и малоавторитетного хатамото, поэтому ему пришлось действовать малыми силами. Окружив форт Хара, Итакура попытался взять его штурмом, но потерпел поражение и погиб. Его сменил более влиятельный и авторитетный советник бакуфу Мацудайра Нобуцуна. Прибыв на место, он провёл дополнительную мобилизацию среди местных кланов и даже обратился за помощью к голландцам, попросив их поддержать штурм форта обстрелом из корабельных пушек. На этот раз стодвадцатитысячная армия справилась с восставшими и 28 февраля после двухдневного штурма захватила форт Хара. Власти жестоко расправились со всеми, кто имел хоть какое-то отношение к мятежу, казнив более тридцати семи тысяч человек, включая женщин и детей.

Зачинщиками восстания и его главной движущей силой были признаны христиане. Это устраивало и центральную, и местную власть, однако не избавило последнюю от наказания. Ответственность за мятеж правительство возложило на удельных князей Мацукура Кацуиэ (1597–1638) и Тэрадзава Кататака (1609–1647), во владениях которых произошли главные события. Земли Мацукура были конфискованы, а сам он отправлен в ссылку и в том же году за убийство крестьянина приговорён к смертной казни. Удельному князю отрубили голову как рядовому преступнику, что случалось крайне редко – не более двух-трёх случаев за весь период Токугава. Второй виновник, Тэрадзава Кататака, также был лишён своих владений и отправлен в ссылку. Через девять лет он лишился рассудка и покончил жизнь самоубийством; семейная линия Тэрадзава на этом прервалась.

Казнь простолюдина

Боевые действия против восставших продолжались три месяца и потребовали большого напряжения сил, но воевавшие на стороне бакуфу командиры не получили вознаграждения; им лишь компенсировали фактические затраты на содержание людей в полевых условиях. После подавления восстания был изменён четвёртый параграф воинского устава, запрещавший соседним кланам предпринимать совместные действия. Теперь это стало возможным, но только в случаях беспорядков, направленных против бакуфу.

Восстание в уезде Симабара стало самым крупным за весь период Токугава и в числе прочего заставило правительство ужесточить контроль за иностранцами. В 1639 году португальцы, главные проповедники христианского учения, были изгнаны из страны, а их место в торговле заняли не столь религиозные голландцы. Однако через два года их тоже взяли под жёсткий контроль, переместив торговое представительство Голландии из Хирадо в Нагасаки, в бывшую португальскую резервацию на острове Дэдзима.

Процесс закрытия страны на этом завершился, хотя изоляция не была полной; Япония сохранила отношения с Кореей, государством Рюкю и ограниченные торговые связи с Голландией. Каждый иностранный партнёр имел внутри страны собственного посредника, через которого контактировал с правительством: Корея – через клан Со на острове Цусима, Рюкю – через клан Симадзу на Кюсю, а голландское представительство – через наместника Нагасаки. На севере страны, на острове Эдзо (нынешний Хоккайдо), жили племена айну, естественные соседи японцев по архипелагу. В правительстве о них почти ничего не знали и не думали об установлении отношений, но если бы такая потребность вдруг возникла, то посредником наверняка стал бы клан Мацумаэ, единственный представитель «большой земли» на пустынном северном острове.