Как в кино
В 2007 году мне сообщили, что полиция начала расследование крупной схемы фальсификации произведений искусства. Я обратился за разъяснениями к старшему следователю по уголовным делам Центральной криминальной полиции Киммо Нокконену, однако он не мог тогда дать никаких комментариев по поводу еще не завершенного следствия. Прошло около двух лет, прежде чем в январе 2009 года Центральная криминальная полиция провела пресс-конференцию, посвященную этому делу.
Через моего старинного коллегу, который к тому же был автогонщиком, я попробовал получить интервью у четырехкратного чемпиона мира по ралли Юхи Канккунена. Он потерял около €200 000 на покупке поддельных картин. В то время я обдумывал проект документального фильма о фальсификации произведений искусства. Интервью с Канккуненом стало бы хорошим дополнением к трехминутному трейлеру, с помощью которого я рассчитывал получить дополнительное финансирование. Однако чемпион отказался давать интервью. В этих делах пострадавшие обычно стыдятся случившегося и не хотят предавать информацию огласке.
В сфере кинематографии в Финляндии негласно известно, что, если на реализацию проекта его создателям удается получить половину или бóльшую часть средств из других источников, весьма вероятно, что недостающую сумму предоставит Финский фонд кино. При этом значение имеют не только лучшие сценарии и исполнители, но и способность автора собрать для реализации проекта деньги, и доля самофинансирования. Так или иначе, но мои попытки получить финансирование проекта не увенчались успехом.
В отличие от меня, коллекционеру искусства и кинопродюсеру Пекке Пирттиниеми, о котором до того момента я никогда не слышал, удалось получить солидную стартовую сумму для создания крупного и долговременного анимационного проекта.
Арт-дилер Рейо Поллари познакомил Пирттиниеми с крупным промышленником Эркки Паананеном и его сыном Ахти, после чего Паананены предоставили фирме Пирттиниеми кредит на общую сумму свыше €2 100 000 в период с конца июня 2004 года по январь 2007 года. Кинопродюсер выплатил Поллари крупные «гонорары за консультации» через фирму Galerie Vision Oy, принадлежащую жене последнего. В качестве обеспечения кредита Пирттиниеми передал Паананенам большое количество картин. Среди них было много произведений, якобы принадлежавших кисти всемирно известных художников, например Огюста Ренуара, Клода Моне, Исаака Левитана, Юлиуса фон Клевера и Ивана Айвазовского.
В правление фирмы Пирттиниеми Ocar Trade в то время входил Мика Сирен, принимавший участие в организации юбилейной выставки Сальвадора Дали в 2004 году в Хельсинки, о которой мы рассказывали раньше. Эта компания не смогла погасить кредит, поэтому переданные в качестве залога картины остались у Ахти и Эркки Паананенов. Впоследствии большинство работ, включая абсолютно все картины русских художников, оказались фальшивками. Подлинниками были признаны лишь несколько произведений финских авторов.
Помимо Ocar Trade Oy, Пирттиниеми принадлежала также анимационная студия Osmo Production Oy. В марте 2007 года она получила от Финского фонда кино на создание анимационного фильма «Сказание о царе Нале» (Kuningas Nalin tarina) первую дотацию на сумму €10 000, а в апреле 2008 года — вторую, в размере €90 000. В качестве режиссера картины был приглашен родившийся в Литве Артурас Поздняковас, который принимал участие в создании многих других финских фильмов. Он окончил престижную московскую киношколу, однако, как и многие другие профессионалы кинематографической отрасли, испытывал трудности с трудоустройством.
Этот проект с самого начала вызывал сомнения в кинематографических кругах, но Пекке Пирттиниеми удалось убедить Финский фонд кино в его высокой ценности. 18 марта 2011 года для производства фильма фирма Osmo Production Oy получила от Финского фонда кино финансовую поддержку в размере €700 000.
Спустя полтора года газета Helsingin Sanomat в выпуске от 9 декабря 2012 года под заголовком «Серый кардинал» рассказала о том, что продюсер Пекка Пирттиниеми втайне от общественности занимается реализацией самого дорогого в истории страны кинопроекта. Продюсер, которого в статье характеризовали как чудака от кино, заявил, что вложил в фильм миллионы евро из активов своих собственных компаний. Площадками для создания анимационного фильма по мотивам индийской сказки «Сказание о царе Нале» должны были стать Финляндия, Индия, Сербия и Литва. Работу над фильмом предполагалось завершить уже в 2013 году.
В статье упоминалось, что на стене офиса Osmo Production Oy висит огромный морской пейзаж Айвазовского и маленькая картина Пикассо. Для производства анимационного кино Пирттиниеми основал Osmo Production Oy, а для создания рекламных роликов — фирму 3D Trix Finland. Он с гордостью отзывался о своей команде профессионалов: «Да, к нам приходят за советами, как делать анимацию». Автору статьи показали отрывок фильма продолжительностью несколько минут, качество которого, по его мнению, соответствовало уровню продукции студии Уолта Диснея.
В интервью Helsingin Sanomat Пирттиниеми сожалел о том, что жесткие диски проекта были украдены, вследствие чего производство фильма в Индии пришлось приостановить. Он решил не обращаться в полицию, а разобраться с этой проблемой самостоятельно. Он излучал уверенность в себе и утверждал, что «качество всегда будет продано». В ноябре 2013 года в новостном выпуске телеканала MTV3 и программе «45 минут» сообщили о том, что крупнейший в истории Финляндии анимационный проект с бюджетом €11 500 000 испытывает трудности. В интервью Пирттиниеми заверил: «Около половины бюджета фильма составляют деньги моих собственных компаний». По его словам, фильм к тому времени был готов на 60‒70 процентов. Между тем Фонд кино потребовал вернуть выделенные им на производство анимации средства, поскольку работу не завершили в согласованные сроки.
Трехминутный трейлер, сделанный для показа Финскому фонду кино и другим организациям с целью получения финансирования, получился, по мнению многих, впечатляющим. В нем были представлены положительные и отрицательные персонажи фильма в сопровождении помпезной музыки. По правде сказать, сейчас такая анимация выглядит уже старомодно, поскольку в последние годы производство продукции в формате 3D шагнуло далеко вперед. Как бы то ни было, мало кому удалось увидеть какой-либо еще отснятый материал, кроме этого короткого трейлера.
До начала судебного процесса
Начала грандиозного процесса в уездном суде Хельсинки ожидали уже многие годы. В ноябре 2016-го, во время подготовки первого заседания суда, поступила информация об исключении из списка обвиняемых Пауля Хёрхаммера, долгое время возглавлявшего аукционный дом Bukowskis. За два дня до этого он скончался.
В конце года я подал в прокуратуру запрос на получение копий исковых заявлений, а в полицию — протоколов предварительного следствия, которые в настоящее время можно заказать из архива на DVD за приемлемую плату.
Иногда юристы называют судебные процессы, в которых материалы следствия насчитывают тысячи страниц, «смертью под канцелярской скрепкой». Понятно, что правда кроется где-то среди гигантского вороха бумаг, но никто не в силах изучать их досконально.
В свою очередь, мошенники вместе с адвокатами делают все, чтобы запутать расследование и затруднить выяснение истины. На допросах подозреваемые обычно ведут себя вежливо и открыто, пока речь не касается собственно преступления. Подозреваемый не обязан свидетельствовать против себя, и его не наказывают, даже если ловят на лжи.
Первый день
Первое заседание суда состоялось в январе 2017 года в плохо освещенном зале в подвальном этаже уездного суда Хельсинки. Народу было много: ответчики, адвокаты и журналисты. Известные тележурналисты кратко излагали суть дела перед телекамерами.
Во время перерыва я поговорил с Йоуни Рантой, который обвинялся в продаже, а также посредничестве при реализации двух подделок произведений финского художника Рейдара Сярестёниеми (1925–1981). Согласно представленным прокурором доказательствам, за эти сделки он получил круглую сумму. Прокурор требовал для него наказания в виде одного года лишения свободы. С нашей последней встречи прошло уже много времени. Ранта успел отбыть половину двухлетнего срока, после чего был условно-досрочно освобожден. Так обычно происходит с теми, кто получает первую судимость. В вестибюле здания суда Ранта сказал мне: «На государственных хлебах жить оказалось совсем нетрудно. Кормили три раза в день. Но, когда я освободился, началось. Появилось острое чувство вины, если я пытался объяснить приятелям, где был, поскольку давно не виделись. Это, знаешь, тяжелая штука».
После первых дней процесса количество журналистов в зале сильно уменьшилось. С начала января по конец ноября я, как правило, был единственным представителем СМИ, наблюдавшим за ходом разбирательства. Иногда ко мне присоединялась Ану Ноусиайнен из ежемесячного приложения к Helsingin Sanomat.
Суду был представлен длинный список обвиняемых (около двадцати человек) и совершенных ими преступлений. В деле фигурирует огромное количество признанных фальшивыми произведений искусства, а материалы предварительного следствия насчитывают более 10 000 страниц. Подсудимых обвиняют в тяжком мошенничестве, попытке совершения тяжкого мошенничества, мошенничестве, тяжком хищении, пособничестве при совершении тяжкого мошенничества, тяжком мошенничестве должника, непреднамеренном отмывании денег, тяжком подстрекательстве к изготовлению фальсификатов, преступлении, связанном с оборотом огнестрельного оружия, а также тяжком финансовом преступлении. Кроме Хельсинки, преступления совершались в Оулу, Виитасаари, Лемпяяля и Хювинкяя.
Самые суровые обвинения были предъявлены Рейо Поллари и Кати Кярккяйнен, владельцам фирмы и галереи Galerie Vision Oy на улице Ууденмаанкату в самом центре Хельсинки. Прокурор потребовал назначить им наказание в виде лишения свободы сроком более чем на пять лет и обязать выплатить компенсацию в размере почти €7 500 000. Для кинопродюсера Пекки Пирттиниеми прокурор потребовал наказания в виде тюремного заключения за хищения. Остальные требования варьировались от штрафов в виде удержания ежедневного дохода за определенное время до различных сроков лишения свободы. В период допросов четверо обвиняемых находились под арестом в течение двух-трех недель. Трое из обвиняемых к этому времени скончались и были исключены из списка, а одного признали недееспособным вследствие болезни.
Одним из скончавшихся был Дан Кейни, которого, согласно книге Йоуни Ранты, полиция четыре недели держала в следственном изоляторе. Выйдя оттуда, 70-летний подозреваемый застрелился. Из следственных материалов следует, что Кейни, сотрудничавший со своим старинным приятелем Маркку Матиккой, играл значительную роль в фальсификаторском бизнесе.
Руководивший деятельностью из Хювинкяя и державший там большой склад картин Маркку Матикка был угрюмым здоровяком, которого все боялись. Фальсификатор Вели Сеппя утверждал, что Матикка пригрозил прислать из Эстонии человека, который отрубит ему пальцы, если он прекратит изготовление подделок для Матикки. В своей книге Ранта рассказывает, что во время путешествия по Таиланду Матикка получил заражение крови из-за укуса насекомого. Его перевезли на самолете в Финляндию, где он скончался в больнице.
Третьим исключенным из длинного списка обвиняемых стал уже упомянутый Пауль Хёрхаммер. На момент смерти это был 67-летний мужчина в хорошей физической форме. Согласно материалам предварительного следствия, он уничтожил бухгалтерские книги аукционного дома Bukowskis за 2008 год.
По словам моих источников в сфере торговли искусством, Хёрхаммер на протяжении долгого времени принимал на торги сомнительные произведения. В то же время известно, что он давал полиции наводки и информацию, в том числе и о фальсификаторе Сеппя; о характере его деятельности арт-дилеры знали задолго до предъявления ему обвинений.
Хёрхаммер пробовал привлечь внимание властей к подделкам, продаваемым службой судебных приставов, и жестко критиковал эту практику: «Вот если аукционист по ошибке продаст подделку, то против него выдвинут обвинение».
Свидетельские показания эксперта
Свидетель-эксперт Кирси Хилтунен, реставратор Финской национальной галереи, пять дней подряд рассказывала в зале суда об исследованиях, выполненных в музее Атенеум. Она терпеливо повторяла свои выводы адвокатам ответчиков, которые подвергали сомнению ее точку зрения и общие результаты экспертиз.
Для журналистов наблюдение за процессом оказалось утомительным делом. С задних рядов зала было трудно рассмотреть установленные на мольбертах картины в тех редких случаях, когда их демонстрировали «вживую». В большинстве случаев суду предъявлялись только фотографии работ.
Если бы подделки демонстрировались рядом с фотографиями подлинников, присутствующим было бы проще отличить их друг от друга. Но этого сделано не было. Когда я попросил разрешения сфотографировать и рассмотреть произведения поближе, судья кратко заметил: «Здесь не выставка». И в этом он, безусловно, был прав. Реставратору Кирси Хилтунен пришлось много раз констатировать: «Это искусство для базара. Оно настолько плохое, что даже не нуждалось в тщательном исследовании».
В ходе ознакомления с выводами Хилтунен стало понятно, что различные технические тесты и художественно-исторический анализ были необходимы не во всех случаях. Зачастую эксперты могли на основе визуального осмотра сделать заключение о подлинности или поддельности произведения.
Хилтунен рассказала о процедуре оценки произведений в Национальной галерее Финляндии. Там члены небольшой группы реставраторов и историков искусства по отдельности оценивают произведение, после чего обсуждают вопрос коллегиально и выдают финальное заключение. Его подписывает ведущий куратор Национальной галереи. Такое решение никогда не выносит один человек.
Раньше коллекционеры и дилеры могли передавать произведения в Атенеум для оценки их экспертами. Однако после 2001 года музей выполняет исследование произведений искусства исключительно по запросу официальных органов, причем все экспертизы документируются. Более ранние сертификаты практически никогда не рассматриваются в качестве доказательств подлинности произведений.
Продавцы подделок обычно ссылаются на то, что в Финляндии недостаточно материалов для сравнения работ, например, русских и других зарубежных авторов, а также специалистов по их оценке. Это утверждение неверно, поскольку в Национальной галерее представлено немало произведений зарубежного искусства и работают эксперты, обладающие высокой компетенцией в данной области.
Национальная галерея выполнила грандиозную работу по исследованию произведений, подлинность которых вызывала сомнения. На суде Хилтунен сообщила: «Нам пришлось нанять еще одного реставратора исключительно для работы в рамках данного судебного дела и заморозить все другие исследовательские проекты».
Выступления адвокатов подсудимых показали, что они неплохо справились с домашним заданием по истории искусства. Объясняя низкое качество картины, они ссылались на сложный период жизни художника, когда его творческий почерк был якобы слабее обычного. Иногда автор писал произведение во время болезни, порой был вынужден из-за долгов в течение нескольких месяцев писать работу в ателье своего мецената и т.д. Продавцы же подделок, по-видимому, на основании собственного жизненного опыта, выдумывали истории о карточных долгах художников, которые последним приходилось отрабатывать различными способами.
Кроме того, представители защиты представляли разнообразные довольно правдоподобные объяснения, почему многоопытные арт-дилеры ошибались в оценке произведений и добросовестно продавали их в качестве подлинников.
Суд продолжается
Процесс, стартовавший в январе 2017 года в уездном суде Хельсинки, продолжался. Уже достигший пенсионного возраста Рейо Поллари и его жена Кати Кярккяйнен припарковали свой большой внедорожник у здания суда на месте для инвалидов. Жена Рейо катила его в инвалидном кресле. В ходе суда выяснилось, что в рамках сделок купли-продажи произведений искусства Кярккяйнен получала за консультационные услуги гонорары по несколько десятков тысяч евро. Впервые на процессе по делу о фальсификаторской деятельности Поллари не входит в число обвиняемых.
18 марта 2005 года надворный суд Турку приговорил Поллари к одному году тюремного заключения условно по обвинению в тяжком мошенничестве, связанном с фальсификацией произведений искусства. Первое мошенническое деяние было совершено им в период между 3 апреля и 5 мая 1995 года и касалось поддельной картины Яльмара Мунстеръелма. Второе мошенничество состоялось 11 мая 1999 года и касалось картины якобы кисти Карла Ларссона, для которой Поллари сфабриковал сертификат подлинности. В решении надворного суда значится: «Эйла Маргарета Вестергорд рассказала о том, что напечатала на шведском языке продиктованный ей Поллари сертификат для произведения, на котором проставлена подпись Карла Ларссона». Так без труда появился на свет сертификат подлинности подделки, которую Поллари продал за 1 500 000 финских марок (около €350 000).
В этих делах о мошенничестве встречаются уже знакомые имена, например Мики Сирена и Пекки Пирттиниеми, что доказывает их участие в торговле произведениями искусства еще в 1990-е годы. Помимо собственно сделок, участников мошеннической схемы связывали и родственные отношения: в свое время Сирен был женат на дочери Поллари.
В зале заседаний уездного суда Хельсинки неспешно беседует группа дорогих адвокатов. Никто никуда не торопится. По всей видимости, основная часть судебных расходов будет выплачена из государственного бюджета, как это часто бывает на процессах, связанных с фальсификацией произведений искусства.
Результаты исследований уже свидетельствуют о том, что бóльшая часть проданных в качестве подлинников работ являются бесспорными подделками. Справедливости ради отметим, что среди проданных произведений было и несколько оригиналов. Истец по делу влиятельный предприниматель из Виитасаари Эркки Паананен потерял на сделках с поддельным искусством свыше €10 000 000. Покупкой произведений искусства он особенно увлекся после продажи иностранным инвесторам семейной компании по производству окон и дверей.
Фальсификатор Вели Сеппя признался в подделке лишь части рассматривавшихся в суде произведений, но в таком случае кто автор остальных фальшивок? Вероятно, какие-то любители, студенты и неизвестные художники.
Быть или не быть Фернаном Леже?
1 марта 2017 года с самого утра в зале судебных заседаний начались проблемы с аудиосистемой. Голос говорившего в микрофон свидетеля, исследователя материалов из Финской национальной галереи Сеппо Хорницкого, сначала раскатывался эхом, потом зазвучал как из бочки и под конец сменился визгом. Техники починили систему, и заседание продолжилось. В зал принесли картины, выдаваемые за произведения Ивана Шишкина и Фернана Леже.
Суд начал работу с рассмотрения живописного полотна с изображением ручья в густом лесу, якобы принадлежавшего кисти Шишкина. По мнению реставраторов, картину написал студент или художник-любитель. В рамках исследования материалов в подписи были обнаружены пигменты, неизвестные во время жизни Шишкина.
Далее суду были представлены произведения, якобы принадлежавшие кисти Фернана Леже. Экспертиза обнаружила в красочных слоях пигменты, которые не использовались во времена Леже. За исключением одной картины, все подделки «под Леже» выглядели неуклюжими, и в них прослеживался характерный для фальсификатора Сеппя почерк — аккуратный, скрупулезный и осторожный мазок. Я вспомнил, как реставратор Тууликки Килпинен сравнила такую манеру с вязанием крючком, поскольку она педантична, монотонна и лишена легкости. В итоге Вели Сеппя признался в авторстве этих фальшивок.
Одно из произведений, выдаваемых за подлинник Леже, под названием «Строители» (Les Constructeurs) выглядело, как мне показалось, лучше других подделок. В мае 2010 года шведский бизнесмен Ола Сундблад заплатил за него Дану Кейни и Маркку Матикке тремя частями в общей сложности €280 000. Сделки были совершены в Хювинкяя, где Матикка держал склад фальшивок, из которых на рассмотрение суда представили около двадцати произведений.
По словам Сеппо Хорницкого, в «Строителях» были обнаружены пигменты, которые еще не использовались тогда, когда, согласно подписи, создавалось произведение. Часть обнаруженных пигментов уже была запатентована к этому времени, однако выполнявший анализ опытный исследователь материалов никогда ранее не сталкивался с их применением в указанный на произведении год его написания. Краски с такими пигментами появились позже, и возникает вопрос: мог ли Леже получить в распоряжение эти новые краски до их поступления в продажу?
Адвокаты защиты попытались пошатнуть заключение Хорницкого, ссылаясь на заключение эксперта петербургского Эрмитажа Людмилы Гавриленко, которая провела исследование «Строителей» и сделала вывод о подлинности произведения.
На следующий день и без того наэлектризованная атмосфера в суде накалилась еще больше, когда здесь ожидали появления Гавриленко в качестве свидетеля. Однако, согласно сообщению адвокатов подсудимых, эксперт находилась в Финляндии, но не пожелала выступать на заседании. В такой ситуации судебные органы не имеют права обязать гражданина России прибыть в суд — Гавриленко могла дать свидетельские показания исключительно добровольно.
Купивший «Строителей» шведский коллекционер потребовал возвратить ему произведение. Я побеседовал с его адвокатом, который сказал, что его клиента интересует лишь вопрос подлинности картины. Коллекционер хотел отвезти произведение во Францию даже с риском получения там заключения о поддельности — в соответствии с французским законодательством, подделки, оказывающиеся в распоряжении властей, подлежат уничтожению.
В Финляндии же сложилась другая практика. По мнению прокурора уездного суда Хельсинки, фальшивки необходимо передавать государству для того, чтобы избежать их дальнейшего появления на арт-рынках.
Сеппя признался в подделке «Строителей», но, на мой взгляд, картина была слишком хороша, чтобы быть написанной им. Непонятно, зачем же человеку признаваться в том, чего он не делал?.. А вдруг среди подделок действительно есть единственное подлинное произведение, и это именно «Строители»? Более десяти лет назад за подобную картину Леже на нью-йоркском аукционе заплатили свыше $11 000 000. Тема и год создания проданного в Нью-Йорке произведения и подделки, рассматривавшейся судом в Хельсинки, совпадают.
Вскоре я спустился с облака своих мечтаний на землю. В результате экспертизы, проведенной Финской национальной галереей, произведение было признано подделкой, да и его провенанс производил впечатление вымышленного.
Большое очковтирательство
Поразительно, сколько усилий дилеры тратят на сочинение провенансов для подделок. Удивляют и запутанные дружеские и коммерческие отношения между мошенниками.
Вели Сеппя признался в фальсификации нескольких картин Фернана Леже. Их заказчиками были среди прочих арт-дилеры из Хювинкяя — уже покойный Маркку Матикка и Ээро Торттила. На предварительном следствии Сеппя называл Торттилу его прозвищем — Ээро-болотце, потому что увлекавшийся авторалли дилер зарабатывал на жизнь также осушением заболоченных территорий. Ээро-болотце обвиняется в продаже трех подделок «под Леже» шведскому бизнесмену Оле Сундбладу, который получил в наследство от отца парковочный бизнес.
Кроме вышеупомянутых торговцев, фальшивые картины Леже продавали также Дан Кейни и Рейо Поллари. В бизнесе принимали участие жена Поллари Кати Кярккяйнен и продавец галереи Galerie Vision Oy Ари Койвула.
Согласно заслушанным в суде доказательствам, промышленник Эркки Паананен купил у Galerie Vision Oy произведения общей стоимостью несколько миллионов евро. Паананен поверил в истории их происхождения, рассказанные Поллари и Койвулой. Все работы якобы происходили из коллекций уважаемых предпринимателей или же из собрания рода Венескоски. Секретарь Паананена, правда, пытался предостеречь своего босса, призывая его обратиться к упомянутым в провенансах людям, однако тот не стал делать этого, доверяя Поллари и Койвуле.
Впоследствии, когда огромная часть произведений была признана подделками, Паананен прекратил отношения с Поллари и его Galerie Vision Oy.
Сказания о Венескоски
Материалы предварительного следствия свидетельствуют, что для продажи фальшивок «под Фернана Леже» дилеры сочинили историю, которую шлифовали по ходу дела. Они вплели картины в реальную жизнь супружеской пары музыкантов Илмари и Герды Венескоски. Композитор Илмари Венескоски (1882–1976) и его жена, пианист государственной телерадиовещательной компании Yleisradio Герда Венескоски (1892–1984), жили в Хельсинки в знаменитом Доме художников Lallukka. Его обитателями исторически были музыканты, артисты и художники. Согласно описи имущества, в наследство они оставили лишь восемь картин, шесть из которых были написаны самим Илмари. Авторами еще двух работ были Венни Солдан (1863–1945) и Оскари Паатела (1888–1952).
Продавцы фальшивок заявляли, что во время учебы в Париже Илмари Венескоски подружился с Фернаном Леже, а также близко общался с основателями студии дизайна Artek Майре Гуллихсен и Алваром Аалто. При их посредничестве произведения будто бы были привезены в Финляндию и оказались у композитора. Зерно правды в этой легенде есть — великий архитектор и знаменитая меценатка были знакомы с французским художником. Однако внук четы Венескоски выступил в суде в качестве свидетеля и сообщил, что они не коллекционировали искусство, и назвал рассказы дилеров подделок чушью.
Бульварная литература
Протоколы допросов подозреваемых напоминают бульварные романы с их резкими и неожиданными поворотами событий. Арт-дилер Поллари пытается ускорить заключение сделки, ссылаясь на то, что один из наследников Венескоски находится при смерти в больнице и, если не оформить сделку срочно, ценные картины не удастся купить. Также Поллари утверждает, что второй дилер, то есть Торттила, является внебрачным ребенком сына композитора, однако сам якобы внебрачный ребенок удивляется своему «происхождению». Кроме того, выясняется, что Торттила состоял в отношениях с вдовой сына композитора, то есть со своей предполагаемой мачехой, которой он передал €14 000, полученные от продажи подделок.
Затем на сцену выходит сотрудница художественной галереи, бывшая медсестра психиатрической больницы Ари. Поллари дает понять, что у Ари был роман с отпрыском известной семьи промышленников, благодаря чему она получила ценные картины от престарелой представительницы этой фамилии.
Дилеры показывают покупателям дневник Венескоски. Для пущей достоверности они добавляют в него новые страницы, которые умелец Вели Сеппя снабжает рисунками за подписями финских художников Тюко Саллинена и Ялмари Руококоски. Сеппя рисует на одной из страниц нотный стан, ставит под ним имя Яна Сибелиуса и афоризм: «Музыка — наша сила и наша слабость». На четвертой странице рядом с рисунком тушью Сеппя ставит подпись, напоминающую подпись Леже «F. L.».
На фотографиях запечатлены члены рода Венескоски, и по крайней мере на одном из снимков на стене висит картина Леже. На другой старой фотографии Илмари Венескоски снят вместе с Леже. (В действительности картина Леже добавлена на фото путем монтажа, а Венескоски на снимке значительно старше, чем он был во время жизни художника.)
По просьбе Поллари юрист Микко М. начинает выяснять провенанс произведений Леже. Его тактика специфична. Он отправляет по электронной почте внуку Илмари Венескоски сообщения с информацией о том, что у его деда были картины всемирно известных художников. Юрист заверяет, что дед владел двумя произведениями Модильяни, напоминая, что его работы ценятся намного дороже даже Пикассо. Он рассказывает, что пьющий Модильяни продал произведения за несколько франков Илмари Венескоски, когда тот учился в Париже. По словам юриста, картина Леже долгое время была спрятана в шкафу в коридоре дома художников Lallukka. Он дает понять, что при разделе наследства представители семьи скрыли шедевры и таким образом уклонились от уплаты налогов.
По мере прочтения показаний мне стало казаться, что единственные нормальные люди в этой мыльной опере — выступившие в качестве свидетелей секретарь Эркки Паананена и внук Илмари Венескоски.
Факты против фикции
Эксперты Финской национальной галереи признали подделками картины, выдаваемые за произведения Фернана Леже. Вели Сеппя сознался в их фальсификации. Отчет об исследовании картины «Строители», составленный Людмилой Гавриленко, производит впечатление достоверного, однако, по мнению специалистов Финской национальной галереи, он написан с намерением ввести в заблуждение. В отчете представлены результаты анализа пигментов и диаграммы, описывающие содержание различных химических элементов.
Согласно заключению Гавриленко, картина была создана в 1950 году. Однако исследователь материалов из Финской национальной галереи Сеппо Хорницкий заявляет, что на основании анализа материалов такой вывод сделать невозможно. Заметим, протоколы предварительного следствия свидетельствуют о том, что в 2009–2012 годах фирма Galerie Vision Oy выплатила Людмиле Гавриленко более €30 000 в качестве гонорара за исследования материалов.
На арт-рынках России имя Людмилы Гавриленко часто связывается с сомнительными и даже безусловно ошибочными сертификатами подлинности. Несколько лет назад один из подписанных ею документов оказался полностью ложным. Он подтверждал, что одна картина периода романтизма является подлинником кисти Виктора Васнецова (1848–1926), в действительности же она представляла собой плохую копию очень известного произведения английского художника Джона Уотерхауса (1849–1917).
Вели Сеппя свидетельствует
9 мая 2017 года в уездном суде Хельсинки посетителей ожидало исключительно интересное слушание. Здесь должен был появиться в качестве свидетеля Вели Сеппя, чья фальсификаторская карьера насчитывала уже более 30 лет. В последних рядах зала, кроме пары журналистов, присутствовала группа реставраторов. Вероятно, за долгие годы они неплохо изучили почерк фальсификатора. В суд пришел и дилер-мошенник Йоуни Ранта — на сей раз в роли слушателя.
Два полицейских в гражданской одежде привели Сеппя в зал. Он походил на тихого школьного сторожа, которого никто не смог бы заподозрить ни в чем плохом, если бы однажды за ним не пришла полиция. Сеппя был скромно одет в синюю флисовую куртку, как пенсионер, отправляющийся за грибами в лес. Его нос украшали очки в металлической оправе, а верхнюю губу — усы.
Впервые я услышал о Сеппя более десяти лет назад и всегда хотел с ним познакомиться, но нам удалось лишь пару раз поговорить по телефону. Картины Сеппя под его собственным именем я видел в Тампере в художественно-багетном салоне Sampo, где продавец с воодушевлением хвалил мастерство, с которым автор изображает лошадей. По моему же мнению, это обычные пейзажи, которым недостает самобытности.
При появлении художника в уездном суде Хельсинки я испытал замешательство. Неужели так банально будет закрыта эта десятилетиями работавшая фабрика по производству фальшивок? Сеппя спросили, почему он решил сознаться в преступлении. Он ответил: «Я решил прекратить лгать после того, как пришел к богу».
В интервью, опубликованном в приложении к Helsingin Sanomat, Сеппя сказал, что болен раком и обрел веру на молитвенном собрании евангелическо-лютеранской церкви Финляндии под руководством Пиркко Яловаара.
В уездном суде Пирканмаа за фальсификаторскую деятельность Сеппя был приговорен всего лишь к тюремному заключению сроком на 1 год и 11 месяцев условно, поскольку оказал полиции помощь в расследовании преступной схемы. Раньше чистосердечное признание не оказывало смягчающего влияния на решение суда, наоборот, однозначно влекло за собой обвинительный приговор. Бывалые преступники и полицейские это знали, а новички нет.
Сеппя не был отправлен в тюрьму, несмотря на то, что занимался фальсификацией в течение десятилетий. Его обязали выплатить государству полученную выгоду в размере €40 000, а также конфисковали принадлежности, служившие орудиями совершения преступного деяния, — краски, палитры, печати и т.п.
В уездном суде Хельсинки Вели Сеппя признался, что страдает запоями и патологически лжет, рассказал, что он художник-самоучка, прошедший короткий курс живописи в училище в городе Оривеси и пользовавшийся советами профессионалов. Сеппя организовывал небольшие выставки собственных работ, в основном в библиотеках, а также выполнял на заказ портреты и анималистические картины.
Сеппя заявил, что изготавливал подделки на заказ и получал в качестве вознаграждения лишь деньги на бензин, за исключением нескольких сделок, за которые ему заплатили больше, чем обычно. Он повторил уже сказанное в рамках предварительного расследования в полиции, сообщив, что был поражен, когда узнал, какие огромные доходы Йоуни Ранта, Маркку Матикка, Ээро Торттила и другие дилеры получали от продажи его фальшивок. Ранта на допросах утверждал обратное. По его словам, Сеппя вел образ жизни, требовавший больших расходов, был владельцем двух летних коттеджей и как-то заказал частный самолет, чтобы забрать из Норвегии сына своей жены.
Согласно показаниям Сеппя на допросах, Матикка и Торттила попросили его написать картины под именем Фернана Леже. Он не помнил точных размеров полученных гонораров, но удивился, когда проводивший допрос полицейский сообщил ему, что на аукционе Bukowskis за изготовленную им подделку в Стокгольме было выручено более 4 600 000 крон (около €470 000).
Услышав о продажах картин, Сеппя заметил: «Я этого не знал. Вот эта конкретная работа предназначалась, как я понял, для какого-то издания. Неужели ребята продали ее, да еще и получили деньги? А я не получил за нее ни гроша… вот оно что. Чемпионы мира среди мошенников. Пиши, давай, так. Я не получил ни гроша. Они (Торттила и Маттика. — Прим. ред.) мне только сказали, что работы во Франции на проверке, а когда проверка закончится и сертификаты будут получены, все заботы о деньгах исчезнут». Сеппя продолжает: «Когда я отдал эту работу Матикке, тот сказал, что она должна сохнуть несколько лет, но ждать денег долго не придется. У Торттилы есть какая-то мастерская по покраске автомобилей или что-то в этом роде, где картина быстро высохнет».
Когда Сеппя начал говорить о живописи и других художниках, он сказал, что восхищается классической живописью и считает композиции и цветовые решения абстрактных картин сложными. Он и не сомневался, что для квалифицированных исследователей музея Атенеум не составит труда распознать его картины как подделки. Сеппя сообщил, что делал фальшивки не только за деньги, но и из любопытства, изучая одновременно технику разных художников, а на поиск своего собственного стиля потратил тридцать лет.
По словам Сеппя, наибольшее уважение и интерес он испытывал к живописной технике Рейдара Сярестёниеми. Дилеры-мошенники заверили его, что спрос на произведения этого художника настолько высок, что их можно продавать просто по мере написания. Сеппя рассказал, как он проехал 800 километров от своего дома близ Тампере до Киттиля в Лапландии для того, что показать одну картину специалистам из Дома-музея Сярестёниеми: «Когда я приехал, был сильный мороз. Я показал свою картину, и мне сказали “Ох ты, какой хороший «Сярестёниеми»”, но не дали никакого заключения. Покритиковали только холст».
Когда же фальсификатор воодушевился так, что начал говорить о композиции и золотом сечении, адвокат защиты поинтересовался, что это такое — золотое сечение…
Звонок режиссеру
28 июля 2017 года я позвонил кинорежиссеру из Литвы Артурасу Поздняковасу с вопросом, на каком этапе находится производство анимационного фильма «Сказание о царе Нале». По словам Пирттиниеми, работа над ним продолжалась. С русским акцентом, но на хорошем финском языке режиссер с энтузиазмом сообщил, что идет процесс согласования нового финансирования проекта в Индии, а он сам вновь ежемесячно получает зарплату. Производство фильма осуществляется вместе с сербскими и литовскими партнерами.
О продюсере Пирттиниеми режиссер говорил оживленно и доброжелательно, но заметил, что бывшему автогонщику, конечно же, пришлось многому учиться в новой для него сфере кинематографа. По словам Поздняковаса, на проект уже было потрачено €3 500 000. Когда же я спросил, какова обстановка на текущем судебном процессе с участием Пирттиниеми в роли обвиняемого, режиссер сменил тон и быстро закончил разговор.
В перерывах между заседаниями я много раз пытался узнать у самого Пирттиниеми и его адвоката, ведется ли работа над анимационным фильмом, однако никто из них не согласился дать комментарии.
Август
В августе я провел еще несколько интересных дней на судебном процессе. На этих заседаниях реставратор Кирси Хилтунен представила суду дополнительные доказательства и уточнения в связи с произведением под Леже «Строители». Согласно ее заключению, подделка представляет собой компиляцию двух подлинных работ, одна из которых хранится в коллекции Национальной галереи Шотландии в Эдинбурге, а вторая — в музее во Франции.
Фальшивка датирована 1950 годом. Обнаруженный в ней белый пигмент в 1950 году был уже запатентован и использовался в целях эксперимента. Оказывается, Виллем де Кунинг (1904–1997) опробовал такой пигмент в своей черно-белой картине еще в 1948 году, но его широкое применение началось лишь десятилетия спустя: чисто белый пигмент удалось получить только в конце 1950-х годов. Хилтунен не сочла возможным использование этого пигмента Леже в 1950 году. Кроме того, холст оказался слишком шероховатым (зернистым) — на подобном материале не написана ни одна другая исследованная экспертами работа художника.
Когда реставратор назвала манеру фальсификатора неуклюжей, а подпись выполненной чересчур скрупулезно, один из адвокатов защиты попросил ее объяснить, что означает неуклюжая манера. По словам Хилтунен, хотя Леже работал в жанре абстракционизма, его кисть двигалась свободно, а в красочных слоях он использовал разные оттенки цветов, в то время как на подделке они являются однотонными.
В последующие дни в зале судебных заседаний выступали свидетели как со стороны обвинения, так и со стороны защиты. Выступления стороны обвинения звучали, на мой взгляд, достоверно, хотя я и замечал в них подчас некоторые противоречия и неуверенность. Свидетельства же защиты показались мне неубедительными.
31 августа 2017 года суд вновь заслушал фальсификатора Вели Сеппя. Он признался в изготовлении около двух десятков подделок «под Леже», но вспомнить точную цифру не смог. О картине «Строители» и некоторых других фальшивках Сеппя сказал так: «Я получил для работы уже загрунтованный кем-то холст». Для придания картинам эффекта старины он использовал лаковую смесь собственного изготовления, в состав которой входили коричневый чай и другие компоненты; некоторые из них он не назвал. На суде Сеппя сообщил: «Я не был раньше знаком с манерой Леже, поэтому брал в библиотеке иллюстрации его работ и на их основе составлял собственные композиции». Некоторые копии он, по его словам, делал напрямую с фотографий в аукционных каталогах Sotheby’s. Также фальсификатор сознался, что подделал как минимум одно произведение Матисса и описал свой стиль следующим образом: «Это слишком сдержанная работа, настоящий Матисс был бы поразмашистее».
На одной из подделок «под Леже» Сеппя попросили написать двух музыкантов — мужчину и женщину. Эту фальшивку затем представили клиенту как произведение, на котором Леже изобразил чету музыкантов Венескоски, проживавших в доме художников Lallukka. По словам Сеппя, чистой случайностью стало то, что мужчина на картине напоминает Илмари Венескоски, чью историю жизни мошенники использовали при сочинении провенанса для подделок.
Когда прокурор спросил Сеппя, почему он вначале лгал на допросах, а затем сознался в содеянном, тот ответил: «Сначала я хотел защитить себя, а потом уже почувствовал угрызения совести и решил признаться». Он повторил свои слова о том, что получал за фальсификаты лишь деньги на бензин, за исключением нескольких случаев. По поводу фальсификации произведений Леже Сеппя высказался так: «Мне только сказали, что, когда картины высохнут и их проверят, мои денежные заботы останутся позади».
Сеппя также раскрыл, как дилеры-мошенники состаривают произведения и добиваются быстрого высыхания красочной поверхности. Сам он беспокоился, когда некоторые торговцы забирали у него работы с еще не высохшей поверхностью. Он рассказал, что, по словам дилеров, картины высохнут, если их несколько недель держать в сушильной камере мастерской по покраске автомобилей, разогретой до 80 градусов.
Когда я спросил Сеппя после заседания, является ли он автором картины, на которой скопирована голова ребенка с картины Хелены Шерфбек «Мать и дитя», он сказал: «Ну да, этих “Шерфбеков” я сделал много». А на вопрос, фальсифицировал ли он произведения другого художника, ответил: «Нет, я ведь не один такой. Есть и другие фальсификаторы, но кто делает конкретно эти подделки, я не знаю».
Процесс подходит к концу
13 октября прокурор представил суду дополнительные доказательства. Старые снимки, с помощью которых арт-дилеры доказывали подлинность картин Фернана Леже, по результатам технико-технологической экспертизы оказались смонтированными копиями: в них не обнаружили следов желатиново-серебряной эмульсии, которые обычно содержатся в старых фотографиях. Арт-дилеры хотели доказать, что подделанные произведения искусства украшали стены родового поместья, когда несколько десятков лет назад его обитатели позировали для семейных фотографий. Но эта уловка не удалась, поскольку снимки были смонтированы некачественно.
Ээро Торттилу, обвиняемого в продаже и посредничестве при проведении сделок с работами под Леже, защищал известный в стране адвокат, о пьяных скандалах которого со своей подругой рассказывали вечерние таблоиды, выходившие во время судебного процесса. На заседаниях он время от времени взбадривал себя нюхательным табаком и энергетическими напитками. Адвокат выразил сожаление по поводу того, что его клиент Торттила не может присутствовать на заседании, поскольку находится на охоте в Лапландии. По его словам, причина этого крылась не в неуважении к суду, а в простой забывчивости. На это судья ответил, что на следующем заседании Торттила должен выступить по видеосвязи, в противном случае он будет обвинен в оскорблении суда.
Адвокат защиты напомнил прокурору о том, что истории с выявленными подделками основываются только на показаниях фальсификатора Вели Сеппя. Свою длинную речь он предварил словами: «Я постараюсь быть кратким», — и оспорил обвинения в адрес своего клиента. В качестве основного аргумента он приводил слабое здоровье подзащитного: у фальсификатора уже дважды был диагностирован панкреатит, а также симптомы деменции вследствие обильного употребления алкоголя. Кроме того, Сеппя сам признался в патологической склонности ко лжи; действительно, он постоянно менял свои показания и на предварительном следствии, и на судебном процессе.
Защитник Эркки Паананена, пострадавшего в результате мошенничества с картинами, в своем выступлении сослался на точку зрения прокурора и результаты исследований материалов. Он отметил, что его клиент ни при каких обстоятельствах не продолжил бы сотрудничество с главным посредником обвиняемого дилером Ари Койвулой, если бы представлял подоплеку его деятельности.
Заключительные выступления
9 ноября в уездном суде Хельсинки началось заслушивание заключительных выступлений участников процесса. Адвокат главного обвиняемого Рейо Поллари отрицал участие последнего в торговых сделках и утверждал, что его клиент пытался выяснить происхождение произведений. Высокий, костлявый, с резкими чертами лица адвокат кратко выразил то, что чувствовали все в зале: «Мы прошли длинный и тяжелый путь — более ста дней судебного разбирательства». Эта фраза напомнила мне известный в психологии термин «стокгольмский синдром». Он появился в рамках анализа ситуации с захватом заложников, когда жертвы начали испытывать эмпатию по отношению к своим захватчикам. В уездном суде Хельсинки казалось, что все присутствующие: обвиняемые, потерпевшие, судьи, адвокаты и публика — являются действующими лицами долгой и изматывающей пьесы. Хотя я и наблюдал за ходом судебного процесса лишь считаные дни, но тоже почувствовал облегчение, понимая, что это чересчур затянувшееся представление наконец закончится.
Костлявый адвокат попытался напомнить присутствующим о темных сторонах дела так: «Универсальный жизненный опыт — не очень хорошее мерило для оценки этого дела. Здесь говорилось о сделках стоимостью десять миллионов, но сам я в это не верю, не стоит делить все только на черное и белое». И задумчиво продолжил: «Поддельное искусство не рождается само по себе, всегда кто-то его делает и всегда кто-то об этом знает. Ключевой же вопрос состоит в том, в какой именно момент произведение становится подделкой. Зачастую этого не знает никто».
По мнению адвоката, картины уже очень долгое время находились у того или иного лица во владении, а пометы, свидетельствующие об авторстве, были на них не всегда. Таким образом, никто не может в точности знать, когда эти пометы появились. Обычно никто не сообщает следующему владельцу, известно ли ему реальное происхождение произведения. В конце концов, эти работы были проданы галереям по инициативе их предыдущих владельцев и посредников. Знали ли они, что это подделки? По мнению защитника, они такой информацией не обладали и сотрудники галерей делали все возможное для выяснения этого вопроса. На старых работах не было никаких помет, свидетельствующих об их авторе. Адвокат напомнил: «Для цепочки событий типично, что тот, кто знает автора подделок, не делится этой информацией».
Адвокат защиты сослался также на непростую семейную ситуацию обвиняемых. Кати Кярккяйнен ухаживает за Рейо Поллари, находящемся уже в пенсионном возрасте, при этом у них двое несовершеннолетних детей, и тюремное заключение стало бы для них совершенно невыносимым бременем. По словам защитника, обвиняемые не тратят неумеренно деньги и не владеют дорогими автомобилями. На это утверждение, правда, давно знакомые с Поллари люди могли бы заметить, что раньше он менял автомобили очень часто и обычно ездил на новейших машинах. Также и во время судебного процесса супружеская чета Поллари часто парковала свой новый, сверкающий полноприводный внедорожник перед зданием суда на месте для инвалидов. Но в зал суда жена привозила мужа на инвалидной коляске.
Защита обвиняемых отмечала, что на судебном процессе не было представлено ни одной картины, которую можно было бы легко признать фальшивой, ссылалась на ответственность покупателя. Уважаемый предприниматель увлекся коллекционированием еще в 1960-х годах, открывал небольшие выставки, поэтому ему следовало бы понимать ситуацию и брать на себя больше ответственности за свои ошибочные решения. Те, кто в свое время покупал произведения русских художников, знали, что они недооценены и будут впоследствии стоить дороже. Безусловно, несколько работ были проданы по завышенной цене, однако и сами покупатели должны нести ответственность за свои расходы, ведь они готовы платить крупные суммы за произведения, которые желают иметь в коллекции. Под конец адвокат предоставил слово своему подзащитному.
Главный обвиняемый Рейо Поллари в своей речи был краток: «Ни у кого ничего не крали, а покупали за деньги. Кати [Кярккяйнен] благое дело делала, то, что просили. Ничего не делала неправильно. Мы вместе уже двадцать лет, у нас четверо детей. А я инвалид, не могу двигаться, не могу даже сам одеваться, я бросил выпивать и курить. Если я узнаю, кто все это сделал, тому лучше будет улететь на Луну».
В своей речи Кати Кярккяйнен напомнила, что требование прокурора о немедленном аресте неприемлемо, поскольку их младшим детям нет еще и десяти лет. Адвокат Кярккяйнен также сослался на это обстоятельство и базовые принципы работы судов, которые предусматривают принятие во внимание вопросов опекунства, близких взаимоотношений и состояния здоровья при вынесении решения.
Адвокат обвиняемого Койвулы, специалиста по психиатрии и по совместительству посредника в арт-сделках, напомнил, что его клиент в течение многих лет получал весьма адекватную зарплату в качестве продавца произведений искусства в Galeriе Vision Oy и, согласно нормам трудового права, вообще не несет ответственности за продажу подделок. Адвокат назвал судебный процесс театральной постановкой, срежиссированной Поллари, и выразил удивление по поводу дружбы продавца Поллари и покупателя Паананена, продолжавшейся во время и неудачных сделок, и судебного разбирательства. Кроме того, Паананен приобрел у Пекки Пирттиниеми дом в Швейцарии. Адвокат сказал: «Сын Паананена знал, его жена знала, его секретарь знал, что Койвула работает в Galeriе Vision. Как же возможно, чтобы сам Паананен не знал об этом? Койвула не участвовал в преднамеренных действиях, а обвинение против него выдвинуто тяжелое. Я не вижу оснований для назначения Койвуле наказания, а если это и произойдет, приговор должен быть условным».
Адвокат упомянул, что в начале судебного процесса Койвула подал заявление на получение нового паспорта и планировал поездку в Италию, однако прокурор не допустил выдачи паспорта. По словам защитника, его клиент не собирался скрываться от суда, а должен был ехать в Милан ремонтировать дом своего друга. После речи адвоката Койвула коротко сказал: «Уважаемый председатель суда, уважаемые судьи, мне нечего добавить к этому выступлению, за исключением одного — все эти четыре года мне было очень тяжело».
Одетый в черный костюм и теннисные туфли, известный адвокат защищал своего клиента Ээро Торттилу, охотившегося в Лапландии. Прокурор требовал назначить ему наказание в виде тюремного заключения сроком на пять лет и обязать выплатить компенсацию в размере €450 000. В свою очередь, адвокат Торттилы заявил, что его клиента обвиняют в деяниях, совершенных другими лицами. Торттила выступал по видеосвязи. По его словам, поддельность произведений невозможно было доказать, кроме того, до возникновения подозрений они уже находились у покупателя как минимум на протяжении полугода. Выступив четко и коротко, Торттила попросил разрешения закончить слушания, поскольку его ждала незавершенная охота, и исчез с видеоэкрана.
Адвокат Пекки Пирттиниеми, продюсера самого дорогого в истории финского кинематографа анимационного проекта, сослался на истечение срока давности. Он напомнил, что стороны дела уже достигли соглашения в части рассмотренных судом пунктов обвинения. По мнению защиты, обвинение в мошенничестве предполагает намеренность деяния, что в случае Пирттиниеми невозможно доказать. Кроме того, Паананен и Пирттиниеми по-прежнему сохраняют хорошие отношения. Адвокат подчеркнул: «Пекка Пирттиниеми получал финансирование с определенной целью… Пирттиниеми получил дотацию от Финского фонда кино, и я не думаю, что фонд действует противозаконно». Адвокат напомнил также о том, что на рынках вращается огромное количество сомнительных произведений Юлиуса фон Клевера. По его мнению, среди методов экспертизы доверия заслуживают лишь исследования материалов, а они были выполнены не для всех произведений. Адвокат подчеркнул: «Все пункты, по которым обвиняют Пирттиниеми, устарели или нуждаются в конкретизации. Кроме того, давайте не забывать о возрасте — ему 76 лет… Реализация его анимационного проекта заметно страдает из-за этого уголовного процесса и негативной шумихи вокруг него».
В своей речи киномагнат-самоучка Пекка Пирттиниеми попытался предстать скромным человеком: «Я не буду перечислять свои заслуги, но скажу, что еще двенадцатилетним мальчиком пошел работать на лесопилку. Когда я стал предпринимателем, у меня работало до 120 человек… конечно, я категорически против тюремного заключения».
Жесткие приговоры
Грандиозный судебный процесс в Хельсинки подошел к концу. По оценке, стоимость проданных поддельных произведений искусства превысила €12 000 000. Уездный суд Хельсинки вынес приговор в октябре 2018 года, спустя почти два года после начала процесса. Текст приговора оказался обстоятельным и занял 698 страниц.
Суд приговорил главных обвиняемых Рейо Поллари и Кати Кярккяйнен к тюремному заключению за несколько десятков эпизодов тяжкого мошенничества. Поллари, совершавший преступления всю жизнь, получил пять лет, а его помощница и мать детей Кати Кярккяйнен — четыре года заключения. Их пособник в сделках Ари Койвула, всегда серьезный и на протяжении процесса выглядевший крайне удрученным, был приговорен к трем годам лишения свободы. Выступавший в разных ролях в арт-торговле Ээро Торттила, которого фальсификатор Вели Сеппя называл на допросах Ээро-болотце, получил два года и шесть месяцев тюрьмы. Остальных обвиняемых приговорили к условным срокам, а с некоторых были сняты все обвинения.
Часть обвинений, предъявленных продюсеру-самоучке Пекке Пирттиниеми, была отклонена судом в связи с истечением срока их давности, однако он был осужден за тяжкое мошенничество и пособничество в мошенничестве на два года и шесть месяцев тюремного заключения. Приговор огласили в день его 77-летия. Если бы произведения искусства в его коллекции оказались подлинниками, она была бы чрезвычайно ценной. В этом списке много работ таких художников, как Иван Айвазовский, Генри Мур, Владимир Муравьев, Леон Бакст, Юлиус фон Клевер, Огюст Ренуар, Клод Моне, Исаак Левитан и многих других. Но все картины были признаны подделками. Финский фонд кино потребовал от Пирттиниеми, десять лет назад заявившего о реализации самого дорогого в истории Финляндии анимационного проекта, возврата суммы финансовой поддержки в размере €600 000, предоставленной ему на создание анимации. На практике же все произведения, которые кинопродюсер называл ценными и использовал в качестве залога для получения финансирования до сих пор не реализованного проекта, оказались фальшивками, причем многие из них — низкокачественными.
Все осужденные обязаны также выплатить крупные компенсации за выгоду, полученную от совершения преступлений. Большинство подделок решением суда передано государству. Среди них в том числе подделанная Вели Сеппя и выданная за подлинник Фернана Леже картина «Строители», которую шведский инвестор приобрел более чем за €280 000. Впрочем, по юридическим причинам лишь небольшая часть признанных фальшивыми произведений возвращена их владельцам.
Почти все обвиняемые, как это часто бывает на судебных процессах о подделке произведений искусства, обжаловали приговоры, и судебные издержки вынуждено оплачивать государство, поскольку обвиняемые признаны неплатежеспособными. Апелляционный суд может иногда довольно существенно изменять решение суда низшей инстанции. Однако в данном случае решение уездного суда является настолько обоснованным, что было бы странно, если бы приговоры претерпели серьезные изменения в рамках нового рассмотрения. В решении суда четко и скрупулезно изложены различия между подлинными и поддельными произведениями искусства. Новый судебный процесс должен начаться осенью 2019 года.
«Ренуар» Трампа
Грандиозный судебный процесс по делу о фальсификации произведений искусства в Хельсинки начался в то же время, когда президентом Соединенных Штатов Америки стал могущественный предприниматель, бывший шоумен и телеведущий Дональд Трамп. Все последующее время его странные комментарии и нарциссическое поведение постоянно приковывали к себе внимание мировых СМИ. Трамп с готовностью продемонстрировал журналистам картину, висящую у него дома. Он с абсолютной уверенностью утверждал, что это подлинник Огюста Ренуара (1841–1919). Фотографии картины между тем дают основания заподозрить, что это просто миловидная подделка. Историки искусства и журналисты настаивают на том, что подлинное произведение Ренуара «Две сестры. (На террасе)» с 1933 года находится в коллекции Художественного музея Чикаго.
В последние годы в разных странах мира разгораются все новые скандалы, связанные с произведениями искусства, свидетельствуя о том, что легкая нажива по-прежнему влечет преступников на арт-рынки.
