Глава семнадцатая
…Совсем не такое, как мы думаем. Вещи, люди, события чаще всего скрывают свою истинную сущность, не стремясь ее обнажить. Прячут правду за внешним обликом – лживым, неверным.
Сара думала об этом, лежа на кровати, которая еще совсем недавно была счастливым брачным ложем, а теперь стала холодной вдовьей постелью.
Самым страшным было даже не то, что случившееся никак, при всем желании, нельзя было изменить, исправить, а то, как быстро все произошло, насколько стремительно изменилась ее жизнь, казавшаяся такой благополучной и полной надежд.
Будущее напоминало бабочку с яркими крыльями. Вот она сидит на цветке, ты любуешься ее красотой и совершенством, хочешь поймать, подкрадываешься тихонько, держа сачок наготове… А бабочка делает легкий, почти незаметный взмах крылом – и улетает. Ты следишь за ней взглядом, но полуденное солнце слепит глаза, и ты теряешь ее из виду, понимая, что больше никогда не удастся не то что поймать бабочку, но даже просто полюбоваться ею.
Не успела пожить. Не успела насладиться счастьем. Не удержала его. И второго шанса не будет.
Когда Саре было тринадцать, она за компанию с подружкой пошла к ворожее, что жила на краю соседней деревни. Ничего спрашивать не собиралась, да и не верила в колдовство. Но старуха сама подошла к ней, заглянула в глаза и сказала:
– Зря на жениха гадаешь, зря ждешь. То, что дадут, скоро отберут. Не видать тебе ни мужа, ни сына, ни дочери. Видно, для другого ты явилась на свет.
Слова ворожеи выветрились из памяти, молодость забывчива. Вспомнила о них Сара в день свадьбы. Вспомнила – и горделиво улыбнулась красивой девушке в белоснежном наряде, которая смотрела на нее из зеркала.
«Что, старуха, съела?»
Теперь, когда белое сменилось черным, Сара никак не могла выбросить предсказание из головы. Оно крутилось в мыслях, как кладбищенские вороны кружат над свежими могилами.
Муж, пропавший той ночью, обнаружился спустя три дня. Вернее, не он, а то, что от него осталось. Драган хотел убежать от судьбы, избежать расправы, но ничего не вышло. Его тело, разрубленное на части, засунули в мешок для кукурузы и выбросили ночью возле дома.
Сара сама нашла его, выйдя рано утром на крыльцо. Земля под мешком потемнела от крови. Когда Сара подошла ближе, то увидела рой мух. Они взвились вверх, сердито гудя, а потом снова опустились на мешок.
Она не стала открывать его – и без того догадалась, что там. И в обморок не упала, хотя больше всего на свете хотела заснуть и никогда не просыпаться. Но в забытьи ей было отказано. Сара все перенесла на ногах, не теряя рассудка: и подготовку, и похороны, и поминальный ужин.
Некому было поддержать ее, обнять, утешить. Сара осталась сиротой: родители давно умерли, и она привыкла заботиться о себе сама. Потом появился Драган, и все изменилось, но ненадолго.
Сара лишь недавно перебралась вслед за мужем в этот поселок, к тому же вся ее жизнь была сосредоточена на любимом, так что подругами и приятельницами она не обзавелась. Соседки помогали по хозяйству, так уж заведено, но особой теплоты к Саре не испытывали. Да и никто не испытывал.
Теперь, когда не стало Драгана, который заслонял Сару от всего мира, все прояснилось; сделалось понятным то, что прежде вызывало недоумение и горечь.
Его лучший друг Йован – тот, кто пришел ночью предупредить Драгана об опасности, – рассказал ей многое. И то, что узнала Сара, выжгло часть ее души.
…Драган был хорош собой, он с одинаковой легкостью пел песни, работал по хозяйству и разбивал девичьи сердца. Многие девушки втайне лелеяли надежду на взаимность и ждали от него брачного предложения. Но Драган не спешил связывать себя узами брака, он был свободолюбив, как ветер, – и умчался на поиски приключений.
В желанном прекрасном Белграде было все то же: работа, песни, девушки. Он влюбился в албанку по имени Манджола, что значит «магнолия», и ему показалось, что это редкий цветок, на который ему хочется любоваться вечно. Она училась на медицинскую сестру, Драган работал на стройке. Влюбленные были счастливы, но прошла весна, а вместе с нею увяла и его неверная любовь: облетела, как розовые лепестки магнолий. То, что Манджола носила их ребенка, ничего для него не меняло.
Банальная, тысячи раз повторенная и прожитая разными людьми история. Драган вскоре уехал в родной поселок, потом встретил Сару и позабыл про Манджолу. Опозоренная, с разбитым сердцем, под которым шевелился внебрачный младенец, Манджола вернулась домой – отец привез ее, хотя она не хотела возвращаться.
Произведя на свет ребенка, который перестал дышать через десять минут после появления на свет, Манджола умерла, и лишь перед лицом смерти призналась, кто его отец.
– Надо быть полным кретином, чтобы связаться с албанкой, да еще и поступить с ней так, как Драган, – говорил Йован, сидя на кухне Сары. – Пятидесятые на исходе, а у этих дикарей до сих пор в ходу джакмарья – кровная месть. Отец и братья Манджолы винили Драгана в смерти девушки и ребенка, к тому же он еще и совратил ее. Они, говорят, всех родственников вырезают, но мать Драгана уже умерла, а ты не кровная родня. Были бы у вас дети… – Он осекся. – Забыть, простить у албанцев считается позором. Это самое страшное бесчестье и неуважение к памяти умершего.
– Мой муж – подлец, – мертвым голосом проговорила Сара. – Бросил женщину, которая носила его ребенка.
– Не надо так… Он поступил безрассудно, но он хороший человек. Это была ошибка…
– Ошибка, – эхом откликнулась Сара.
– Мать Драгана тоже со временем узнала про Манджолу, он ей рассказал, хотя и не сразу. Не смог промолчать, они были очень близки. – Йован виновато посмотрел на Сару. – Боялась она за него. Считала, что ему не нужно было жениться, да еще и возвращаться сюда, где его могли рано или поздно найти. – Он тяжело вздохнул. – Я услышал от людей, что в соседнем поселке появились албанцы, сразу понял, что к чему, и побежал к вам, думал, Драган отсидится где-нибудь, но, видишь, не вышло… Как мать костерила его за глупость! Плакала, уговаривала уехать подальше. Но он не слушал.
«Вот почему свекровь так относилась ко мне, – думала Сара. – Ей повезло: она умерла раньше, чем все это случилось».
Скорбь в ее сердце смешалась с гневом и отвращением. Человек, которого она считала лучшим из мужчин, оказался способным обмануть доверившегося, растоптать чувства другого человека. Она винила его в своем одиночестве, в том, что потеряла счастье, не успев толком обрести его, в том, как косо смотрели на нее соседи.
Страшная смерть Драгана не могла оставаться тайной, но о том, за что он поплатился, знали только Йован и Сара, большинство же полагали, что с этим как-то связана молодая жена убитого – чужая, пришлая, без роду без племени. Расследование велось, но ясно было, что оно ничего не даст.
Сара боролась, как могла, пытаясь совладать со всем сразу: с собой, с горем, с болью, с разочарованием, а еще с осуждением, назойливыми вопросами, упреками. Но однажды четко осознала, что так больше продолжаться не может. Придется решать, что делать с опостылевшей жизнью.
Со дня похорон Драгана прошли два месяца. Легче не становилось, время не собиралось ничего лечить, и тогда Сара решила взять все в свои руки. Она заперла дом и пошла к реке.
Сара родилась в равнинной местности и до встречи с Драганом не жила в горах. Тянущиеся к самому небу вершины, хребты, поросшие густым зеленым лесом, нехоженые горные тропы, обрывы, реки, срывающиеся с головокружительной высоты шумными водопадами – вся эта пышность, великолепие и торжество природы после скудных пейзажей, знакомых с детства, будили воображение, вызывали жгучий восторг. Она полюбила эти места всей душой и, раз не получилось прожить среди них всю жизнь, решила обрести здесь свою смерть.
Поселок, где они жили, находился в двадцати километрах от городка Кралево, который называют «городом сербских королей», потому что неподалеку, в монастыре Жича, был помазан на царство Милан Обренович, первый король Сербии после многовекового турецкого владычества.
Когда соседка, попавшаяся навстречу, спросила Сару, куда она собралась, та ответила, что ей нужно в Кралево. Соврала, и ей было плевать, поверит ли соседка в выдуманную на ходу ложь.
На самом деле Сара направлялась к древнему полуразрушенному городу Магличу. Это было таинственное, жуткое место: город давно мертв, никто там не живет много десятков лет. Пешком туда идти долго и трудно: десять километров не шутки. Драган говорил, чтобы она ни в коем случае не ходила к Магличу одна, но запреты Драгана умерли вместе с ним самим.
К полудню Сара добралась, куда хотела. С того места, где она стояла, Маглич был виден во всей своей мрачной красе. Древние назвали город так, потому что в этих местах бывают туманы – по-сербски «магла», – однако сегодня было солнечно, и Сара смогла хорошо рассмотреть башни и стены средневековой твердыни.
О, Маглич! Овеянный легендами и преданиями, неприступный и суровый. Сара смотрела на него, и неясное волнение сжимало грудь. Никто не знает точно, когда его построили и кто это сделал, а он стоит себе, взгромоздившись на стометровую высоту, и равнодушно взирает на людишек, что копошатся внизу, на реку Ибар, что окружает его с трех сторон и, рыча, как зверь, бьется о камни.
Сара смотрела на крепость, стоя на другой стороне реки. Должно быть, много веков назад точно так же стояли, взирая на твердыню, вражеские полководцы, думая, как пробраться в город, чтобы покорить его.
Маглич сейчас казался Саре олицетворением собственной судьбы: все, что было в жизни хорошего, теперь недостижимо. Как хочешь карабкайся, проси впустить, колоти по толстым глухим стенам – бесполезно. Мертвый город – и нечего там делать живым.
Люди говорили, что в этом месте каждый может увидеть то, что его ждет – потому Сара и пришла сюда. Если верить, будущее явится тебе в виде знамения. Наверное, вот он, знак, который ей надлежало прочесть: нет смысла стучаться в дверь, которая уже закрылась для тебя. Смириться и уйти – вот что остается!
Как только она подумала об этом, стало легче. Захотелось воспарить в вышину, взглянуть, что там, за серыми стенами, увидеть, как прекрасен мир с такой высоты. Душа ее уже взлетела – осталось разбить об острые речные камни никчемное тело, которое нет уже сил волочить за собой.
Сара подошла к обрыву. Мелкие камушки посыпались вниз, в пасть Ибару, который ревел и грохотал внизу. Она уже почти не слышала шума, не замечала ничего вокруг, поглощенная тем, что ей предстояло. Всего один шаг – и все, что терзает ее, останется позади. Трудно было сделать его, почему-то так трудно…
Она занесла ногу над пропастью и, закрыв глаза, шагнула вниз.
Сара ожидала, что ветер засвистит в ушах, когда ее тело устремится вниз с огромной высоты. Верила, что страх смешается с восторгом, когда душа отделится от него, надоевшего, бренного.
Но ничего этого не было. Все кругом замерло, звуки стихли, время остановилось. Открыв глаза, Сара увидела, что зависла над пропастью и парит, как птица.
Секунда – и некое неведомое существо бережно подхватило ее, подняло на руки и перенесло в безопасное место. И снова она стояла там, на площадке перед обрывом, где в зеленой траве прятались корни деревьев, выползшие на поверхность клубком черных змей.
Рядом никого не было, но небо, ясное и чистое, вдруг затянуло серой пеленой. Сгустившийся туман окутал и Маглич, и горы, и деревья, и в этом тумане (а может, просто у нее в голове?) прозвучал голос:
– Ты можешь уйти, но я прошу остаться. Ты нужна мне.
«Кому? Кто ты?» – хотела спросить Сара, но не могла выдавить ни слова.
– Я призываю тебя. Полье Купине – вот твой путь.
«Полье? Что еще за Полье?»
– Отправляйся в город Куршумлию. На дороге, что ведет в него, растет платан, который не обхватить и пятерым, если они встанут возле него и раскинут руки. Сядь в тени дерева и жди. За тобой придут.
Едва прозвучали последние слова, Сара, которая даже во сне не могла забыться, упала на землю, лишившись чувств. Видимо, обморок перешел в сон, потому что, когда она открыла глаза, солнце уже висело у самой линии горизонта.
Чувствуя себя полной сил, уверенной и спокойной, как никогда, Сара поднялась, оправила платье и бросила взгляд на Маглич. Выходит, не лгала людская молва: знак все же был ей послан.
Сара не задавалась вопросом, что с ней случилось, не спрашивала себя, кто говорил с ней в тумане. Просто твердо знала, что ей нужно делать – и это знание пульсировало внутри нее, как второе сердце, горело, как свеча во мраке.
Готовая покинуть этот мир, она его и оставила. Та, прежняя Сара, что горевала и жаловалась на жизнь, шагнула с обрыва в реку под тяжелым взором древнего града. А новая Сара отправилась туда, где ее ждали.
Правильно говорят: когда перед тобой закрывается одна дверь, обязательно открывается другая.
