Глава четвертая
– Значит, ходили купаться на Ледено Езеро? – В глазах Сары промелькнули смешинки. – И что же, рискнули залезть в воду?
– Радован не предупредил, что оно такое холодное. И названия не сказал – мы бы и сами догадались!
– А я ведь даже купальник надела, наивная, – призналась Кристина.
– Ох, Райко! – махнула рукой Сара, произнеся имя соседа с такой интонацией, с какой обычно учительница говорит о нерадивом, но при этом любимом ученике. – Чего от него ждать.
Они сидели на веранде, увитой цветами. Кристина и Игорь пили вишневый сок, Сара – мятный чай. Она продала им ежевичного вина, но сразу не отпустила.
– Я коротаю дни в одиночестве, а так хочется с кем-то поговорить. Тем более с новыми людьми. В Полье Купине мы знаем друг о друге все до мельчайших подробностей. Беседовать – почти то же самое, что с самим собой говорить. Расскажите мне о себе, прошу вас.
Обычно Кристина в таких случаях тушевалась: ее раздражали подобные расспросы от незнакомых людей, но сейчас девушка не чувствовала никакого стеснения.
В Саре было что-то подкупающее, она казалась милой без приторности и внимательной без навязчивости. На вид ей было лет шестьдесят или чуть больше, она была подвижной и бодрой, ни в коей мере не утратила живости ума и чувства юмора. Одета Сара была в легкое домашнее платье почти в пол, на голове красовался красный шарф из мягкой тонкой ткани, элегантный, совсем не старушечий.
Легко и незаметно Кристина и Игорь рассказали ей о себе все, и спустя короткое время Сара знала, кто они, откуда родом, чем занимаются.
– Твои родители, должно быть, скучают. Ты живешь в другой стране, так далеко от них.
– Они привыкли, что я не живу рядом с ними, успели это принять. Я уехал из Нижнего Новгорода, когда мне было восемнадцать, сразу после школы. До отъезда в Сербию жил в Москве: сначала учился, потом работал. Мы постоянно созваниваемся, я всегда на связи.
Сок был ароматным и прохладным, в самый раз для такой жары. Кристина сама не заметила, как выпила весь стакан.
– Принести тебе еще? – спросила Сара.
Девушка не нашла в себе сил отказаться.
Сара ушла в летнюю кухню возле дома и через пару минут вернулась с полным стаканом.
– Милая старушенция, – шепотом сказал Игорь, пока ее не было. – Прямо уходить не хочется!
Кристина рассеянно кивнула. В глубине дома ей послышался какой-то звук, кажется, скрип. Еле слышный, но отчетливый. «Там кто-то есть», – подумала она. Но ведь этого быть не могло: Сара дала понять, что одинока.
Принимая стакан из ее рук, Кристина заколебалась: не спросить ли? Но промолчала.
– А ты, милая, тоже, значит, уехала из отчего дома, – обратилась к ней Сара. – Девушке нелегко одной. Ты сказала, что изучала литературу и язык. Работаешь по специальности?
– У моих родителей небольшой бизнес: они сдают туристам апартаменты. В Белграде у них несколько квартир, но они решили расширяться, купили недвижимость в Нише. – Кристина старалась говорить легко и непринужденно, и только самый внимательный человек заметил бы, что ей не по душе эта тема. – Я помогаю им вести дела в этом городе. Иногда, если гости желают, провожу для них экскурсии.
– Во время одной из них мы и познакомились, – вставил Игорь, и Кристина ему улыбнулась.
– Приятно видеть таких активных и самостоятельных молодых людей, – проговорила Сара. – И вдобавок влюбленных! Сразу чувствуется, когда люди любят друг друга: их окутывает тонкая звездная дымка, и эти золотистые звездочки отражаются в глазах. Подумать только, как давно я не видела ничего подобного! Да больше и не увижу, наверное.
Сара умолкла, взгляд ее стал печальным и задумчивым. Должно быть, она вспомнила о минувших счастливых днях, которые никогда не вернутся. Игорь с Кристиной тоже замолчали, не зная, что на это ответить. Но пауза не успела затянуться и стать неловкой, потому что он сказал, положив ладони на стол:
– Мы, пожалуй, пойдем. Уже поздно, мы и так вас задержали.
– Спасибо за угощение, – поднялась со стула Кристина.
Сара проводила их до калитки, и на прощание они обнялись. На руке Кристины был браслет, и она случайно зацепилась им за шарф. Не сразу заметив это, она потянула руку, и шарф сполз с головы женщины.
– Простите, я такая неуклюжая! – сконфуженно пробормотала Кристина, пытаясь отцепить браслет от шарфа.
Игорь немедленно пришел на помощь, и общими усилиями им это удалось.
– Ничего страшного, милая, не волнуйся, – приговаривала Сара.
И только тут, посмотрев на нее, Кристина увидела то, что прежде было скрыто под алой тканью – у Сары не было одного уха. Там, где ему полагалось быть, виднелась черная дыра, а вокруг – уродливые рубцы и шрамы.
Уже второй раз за день Кристина попала в подобную ситуацию, но сейчас справилась с собой гораздо лучше. Ей удалось сделать вид, что она ничего не заметила, благо уже сгущались сумерки.
Игорь с Кристиной, наконец, простились с Сарой и пошли к себе. Пройдя пару шагов, девушка обернулась. Хозяйка шла по дорожке к дому. Кристина перевела на него взгляд и увидела, что занавеска в одном из окон второго этажа колыхнулась.
«Там точно кто-то есть! – уверилась она в своих подозрениях. – Но зачем Сара соврала? Какой в этом смысл?»
Игорю она ничего не сказала, да и сама постаралась отвлечься, забыть. Как и собирались, они вытащили стулья из комнаты на террасу и до самой ночи сидели, пили вино.
Оно оказалось таким вкусным и ароматным, что Игорь решил завтра, перед отъездом, купить у Сары еще несколько бутылочек. У Кристины слегка кружилась голова от выпитого, сомнения и тревоги отступили. Теперь ей казалось, что все это – настоящий подарок судьбы: то, что они где-то свернули не туда, заблудились, оказались высоко в горах с пустым баком и не имеющим понятия, как проложить маршрут, навигатором.
Все к лучшему, ведь иначе не было бы этого чудесного тихого вечера, щемящего чувства близости друг к другу, этого пряного вина, которое, кажется, впервые за долгое время позволило Кристине по-настоящему расслабиться.
– Ты счастлив? – спросила она.
– Я буду еще счастливее, когда мы поженимся, – ответил он, и это были те самые заветные слова, которые мечтает услышать каждая девушка.
На небе зажглись звезды – яркие, крупные, переливающиеся на черном бархате неба, как драгоценное бриллиантовое колье. Месяц, похожий на запятую, улыбался с небес, и Кристина улыбнулась ему в ответ.
Постепенно свет погас во всех окнах. Уличных фонарей в поселке не было, но зато некоторые жители Полье Купине оставляли до самого утра гореть свет на крыльце, так что мгла не была совсем уж непроглядной. А вот тишина была плотная, непроницаемая и насыщенная, поэтому Игорь с Кристиной говорили вполголоса: нарушать ее казалось кощунством.
Девушка накинула на плечи кофту – стало прохладно. Телефон, который она по привычке таскала с собой, хотя здесь он был бесполезен, показывал начало первого.
– Вот и завтра наступило, – сказала Кристина. – Скоро мы уедем, и от этого немного грустно. Мне здесь нравится.
– Если хочешь, можем задержаться еще на денек. Или вообще – ну ее, Македонию! Поживем тут, а перед отъездом заедем в Джаволя Варош.
Она не поняла, шутит Игорь или говорит серьезно. Наверное, шутит, ведь он так хотел в Македонию. В голове вдруг всплыла та женщина без груди, беспалый Филип, Сара, платок которой скрывал страшную рану и которая почему-то солгала, что живет одна… Хмель будто бы стал улетучиваться.
– Пойдем спать, – сказала Кристина. – У меня глаза слипаются.
– Конечно. А то через два часа уже светать начнет.
Они занесли стулья в дом и заперли дверь.
Кристина, как и собиралась, постелила им отдельно, потому что для них двоих диван был узок, нормально выспаться не получилось бы.
Она заснула почти мгновенно: так случалось всегда, стоило ей хоть немного выпить вечером. Но сон ее был беспокоен и не принес желанного отдыха.
Когда поутру Кристина открыла глаза, то в первое мгновение не могла прийти в себя, не сразу сообразила: то, что она пережила, было всего лишь сном. Остатки ночных видений быстро выветривались из памяти, и спустя короткое время девушка уже не могла представить четкой картины увиденного – та распадалась на кусочки, как детская мозаика, и связать все воедино не получалось.
Единственное, что прочно закрепилось в памяти, – как она быстро шла среди кукурузных полей, а потом свернула на ту дорогу, что вела в глубь леса.
Кристина помнила, как ветки деревьев сплетались над головой, словно узловатые пальцы, как хрустели под подошвами ее туфель сухие веточки и камни, как пахла прелая листва. Она шла, словно зная, куда ей нужно, и понимала, что ее ждут, и спешила навстречу… чему? Одновременно ею владели любопытство, возбуждение, нетерпение и радость, а на самом донышке души поселился страх.
Она шла и шла, но дорога все не кончалась. А когда она внезапно оборвалась и Кристина увидела, что ждет ее в конце пути, то принялась кричать. Кричала так, что связки рвались и сердце готово было лопнуть от ужаса.
Ее путь обернулся кошмаром, но назад повернуть было невозможно: коричневые корни, выползшие из-под земли подобно червям, обвили ее лодыжки, и от их железной хватки было не освободиться.
Девушка смотрела в потолок, приводя дыхание в порядок и думая о том, что могло вызвать такой реалистичный, дикий кошмар: прогулка к озеру, вино Сары, вчерашние злоключения на дороге или все вместе.
Кристина повернула голову и посмотрела на диван, где спал Игорь, в полной уверенности, что он там. Если не нужно было на работу, Игорь всегда просыпался позже нее.
Однако постель была пуста. «Может, он в туалете?» – подумала Кристина и окликнула его, хотя уже точно знала, что его там не окажется.
Игорь не ответил. Ничего необычного в происходящем не было: он мог быть на террасе, в саду, мог отправиться в магазин или кафе, чтобы купить горячих булочек к завтраку, – это вполне в его духе.
Но в голову почему-то (на фоне ночного кошмара?) лезла всякая бессмыслица. Казалось, что ни одна из обычных версий не верна, а случилось что-то нехорошее, недоброе. Кристина сама не понимала, почему, но Полье Купине заставляло ее нервничать.
Она встала с кровати и чуть не бегом выскочила на террасу, глянула вниз и увидела Игоря.
«Вот глупая! Чего перепугалась?»
Игорь стоял возле машины, опершись на дверцу, спиной к Кристине. Она уже хотела позвать его, но тут увидела то, от чего слова застряли в глотке.
В руке Игоря была сигарета. Он курил – торопливо, взатяжку, и всякий, кто знал его дольше недели, сказал бы, что это невозможно.
