Согласно известной у нас поговорке, чем глупее человек, тем лучше его понимает лошадь. Повинуясь наилегчайшему движению поводьев, Зараза с величайшей охотой сменила палящие солнечные лучи на тень и относительную прохладу леса, заодно поселив в моей голове сомнение: а не глуп ли я? В первую минуту я успокаивал себя: нет, не глуп, потому что в джунглях меня уж точно никто не опознает. Но вскоре я бросил эти потуги. Кому опознавать-то и на дороге? Кто знает меня в этих краях? Какое кому до меня дело? Лишенного особых примет человека не очень-то опознаешь по устному описанию, а если бы полиция разослала повсюду изображения наших с Джафаром физиономий, дядя сообщил бы мне об этом. Приходилось также признать, что и не палящий зной гонит меня на Дикую территорию – уж мы с Заразой как-нибудь перетерпели бы, не впервой. Врата – вот главное.

Чьи они? Десять к одному – земные. Даже сто к одному, потому что чьи же еще? Инопланетян каких-нибудь? Таковых в Галактике пока не встречено. Хотя, конечно, не исключено, что я отстал от жизни или что такого рода данные земные власти строго секретят. Или, может быть, гиперканал пробили к нам колонисты вроде нас, но только с другой планеты, обращающейся вокруг совсем другой звезды? Тоже вряд ли. Кто передаст им эту технологию? А технология, судя по тому, что Врата не привязаны ни к какому материальному телу, самая что ни на есть наиновейшая. Метрополия расщедрилась? Не надо рассказывать сказок. Сами додумались и создали? Да кто им даст сравняться с землянами? Колония – она везде колония, хоть у нас на Тверди, хоть еще где. Служи сточным коллектором для избытка населения метрополии, добывай для нее дефицитное сырье, паши землю, мечтай о доступных землянам благах и не рыпайся.

Значит, сто к одному за то, что новые Врата – затея метрополии. Тогда почему молчит Администрация? Ей полагалось бы трубить об этом ежедневно и помногу. Земля и Твердь, мол, едины. Совместными, мол, усилиями решаем грандиозные задачи. Два грузопотока вместо одного! Диаметр Врат! Пропускная способность! Возможность посетить прародину человечества! Туристические и деловые поездки! Импорт всякой земной всякости!

А нет ничего этого. Может, в метрополии решили не вводить Администрацию в курс дела? Но почему?

Кто-нибудь от большого ума сказал бы, что новый гиперканал наверняка чисто военный. А я спрошу: кому он нужен? Твердь – лояльная колония, особенно если смотреть на нее со стороны не очень пристально, и народные волнения у нас бывали только на почве голода, да и то среди новопоселенцев. Не все из них умеют работать, да не все и хотят. Бестолковый народ. Многие воображают, будто в райское место попали, где повсюду изобилие, только руку протяни. А в итоге пошумят-пошумят, пошвыряют камнями в полицию, поймут на личном опыте, что лучше так не делать, залечат телесные повреждения, да и возьмутся понемногу за работу. Кто поумнее, тот сразу с этого и начнет, а лет через десять уже будет смахивать на нормального твердианина. О социальном пакете у нас только в школе услышишь на уроках землеведения и поржешь, конечно, над очередной земной несуразностью. А у нас на Тверди так: хочешь жить – работай, иди на фабрику или паши землю, здесь ее предостаточно. Ну, слабые, глупые и фатально ленивые поумирают, как же без этого. Нам же проще без балласта. Но никогда не бывало, чтобы с Земли на Твердь посылали какие-то воинские части для наведения порядка!

Словом – та еще загадка, свербящая, как чирей. Протоптанная дорожка еще не исчезла, а я уже понял, что никогда не простил бы себе, упусти я возможность еще раз достичь Одинокой горы и разобраться, что там за Врата такие. Опасно? А где не опасно? Еще вчера я был уверен, что в дядином доме мы с Джафаром находимся в полной безопасности…

Зараза фыркнула – видать, в ноздрю ей залетела мошка. Спустя секунду-другую сразу из трех мест раздалось точно такое же фырканье. Эхо– слизни. Самое время было вспомнить, что я уже в джунглях Дикой территории, и отложить на потом несвоевременные мысли. Тропинка совсем пропала, но меня это не особо беспокоило. И не зря: стоило мне продраться сквозь кусты, буйно разросшиеся в местах порубок, как пошел совсем иной лес. Толстые стволы без единого сучка возвышались над землей метров на тридцать, и только там, наверху, ветвились и смыкали кроны. Никакой дикий кот не полезет на такое дерево для внезапного прыжка сверху, а если среди них найдется ненормальный, то пусть себе разбивается в лепешку, я не против. Объезжай подальше деревья, особо густо заплетенные лианами, и держись поближе к голым стволам, вот и вся наука. Ну и поглядывай, конечно, чтобы не наехать на что-нибудь колючее или плюющее ядом. Можно, а когда точно известно, что поблизости нет котов, то даже полезно шуметь, чтобы знало зверье: идет тот, кто не боится. Сильный идет. Да только с котами этот номер не проходит – далеко не всякий кот сразу поверит, что не он здесь самый-самый, а кто-то другой. Это мы с Джафаром уже проверили на себе, а дядя Варлам подтвердил, что так оно и есть. Выходит, «опытные охотники» из числа наших с мамой соседей-фермеров травили нам байки вместо правды. Или, может, у котов в буше и котов в Диких землях разные привычки?

За весь день я сделал только одну остановку на полчаса, чтобы слегка подкрепиться и дать кобыле немного передохнуть. От моей мигрени не осталось и следа. Я был в глубине Дикой территории, а значит, вновь жил полной жизнью. Курсопрокладчик-навигатор показывал, что к ночи я скорее всего одолею половину расстояния до Одинокой горы.

Так и вышло. На ночлег я расположился возле лесного ручья, выбрав, однако, местечко поодаль от звериных троп, ведущих к водопою. Привязал Заразу, задал ей корм, поел сам, активировал «сторожки», расстелил одеяло и уснул, не разводя костра. Усталость и прошлая бессонная ночь взяли свое – последний час в седле я откровенно клевал носом, да и место ночлега себе обустраивал с расторопностью сонной мухи. Может быть, это нехорошо и даже постыдно, но думать о Джафаре я не хотел и не мог. Лег – и сразу провалился в сон.

Снилось странное – не то кошмары, не то просто какой-то абсурд, сразу и не разберешь. Для начала голова моя разбухла, надулась воздушным шариком и лопнула, как созревший нарыв, что принесло мне большое облегчение. Но то, что вывалилось из моей дырявой черепушки, ни в какую не хотело расставаться со мною. Это была полупрозрачная бесцветная масса вроде желе, однако летучая, как туман. Она окутала меня клейким саваном и прилипла намертво. Я пытался счистить ее с себя, но проще, наверное, было содрать с себя кожу.

Мучился я целую вечность, а это довольно долгий срок. Когда вечность подошла к концу, я внезапно обнаружил, что желе понемногу впитывается мне в кожу, причем в ускоренном темпе. Через минуту я уже был как новенький, только внутри меня что-то растекалось и побулькивало. А потом оно начало вести себя.

Ни к селу ни к городу я вдруг вспомнил правило Ленца, затем – закон сохранения момента вращения и почему-то сразу уравнение Шредингера. Во сне люди обычно не изумляются, а либо принимают все несуразности как должное, либо как-то сопротивляются им, но я точно помню, что изумился. Я вспомнил! Как можно вспомнить то, чего отродясь не знал? Никакого Шредингера в школьной программе вообще нет!

Если бы тем и кончилось! Но процесс был подобен урагану – не остановить, пока сам не утихнет.

Физика вплоть до кварковых реакций и основ теории гиперполя. Биология земная и твердианская, включая молекулярную. Математика вплоть до операционного исчисления и Булевой алгебры. Отдельно геометрия, начиная от теоремы Менелая и кончая Риманом и Лобачевским. Какого такого Менелая? Того самого, что ли, который работал епископом и считался чудотворцем? Или то Николай был?

Но ужас только начинался, потому что дальше пошла история – земная история! Вопрос с Менелаем-геометром был сейчас же разрешен, и я больше не путал его ни с мифическим спартанским царем, ни с христианским святым, который совсем не Менелай. Имена, даты и деяния замелькали с пулеметной скоростью. Я понимал, что весь этот чудовищный ком не уляжется в несчастной моей голове, но твердо знал: придет время – и я вспомню. Александр Македонский, Ганнибал, Цезарь, Марк Аэций, Юстиниан, Карл Великий, Фома Аквинат, Крестовые походы, Чингисхан, Кортес, Тоётоми Хидэёси, Генрих Четвертый, Петр Великий… у-у, сколько их! Всевозможные религиозные доктрины, столкновения культур, экономика, Гоббс, Адамс, Маркс, наука и технология, социология, кризисы, мировые войны, опять борьба культур, перенаселение, преждевременное начало космической эры, снова мировые конфликты, открытие гиперполя, начало колонизации Галактики, история первых колоний… У-у-у!..

Мне казалось, что этот кошмар никогда не кончится. Я был уверен, что еще чуть-чуть – и я не выдержу: либо начну кататься по земле и выть, либо просто помру. Но кошмар и не думал кончаться, а я, теряя последние силы, периодически и совсем неожиданно обнаруживал в себе способность потерпеть еще чуть-чуть… и еще чуть-чуть… и еще…

Потом что-то оглушительно забабахало, отвратно завоняло, и я, проснувшись, не сразу понял, что сработали «сторожки». Зараза дико ржала и металась на привязи, а длинное тело дикого кота, казалось, замерло в воздухе, изогнувшись самым невероятным образом. И сейчас же время побежало в обычном темпе. Насмерть перепуганный «сторожками» кот завершил свой бестолковый скачок в воздух, отвратно вякнул и в три гигантских прыжка пропал из виду, прежде чем я успел взяться за ружье.

Я ошалело осмотрелся. Светало. Древесные стволы перестали угадываться и стали просто видны. Никаких теней, конечно, – под сплошной полог крон просачивался только сильно рассеянный и тщательно профильтрованный свет.

Больше не бабахало. Эхо-слизни, которых в джунглях пруд пруди, не повторяют чересчур громких звуков – наверное, их слегка контузит. Я встал, успокоил Заразу и только тут сообразил, что меня спасли исключительно «сторожки». Меня! Что это со мной? Почему я не проснулся сразу, как только кобыла начала беспокоиться?

Менторедуктор!

Если бы просто ментопередатчик – тогда бы еще ладно. Но тот объем знаний, который во что бы то ни стало решил запихнуть в меня дядя, потребовал бы десятков сеансов и по меньшей мере нескольких дней, а их у нас не было. Менторедуктор вбивает знания в мозги в спрессованном виде, они потом сами как-то разворачиваются и распрямляются. Отсюда и головная боль, и желание немедленно упасть и заснуть, и мои неотвязные ночные кошмары. Очень удобно для хищного зверья.

– Сволочь! – сказал я неизвестно по чьему адресу, зато с большим чувством.

Потом обратил внимание на себя и честно признал:

– Придурок.

Ну что мне стоило упереться рогом: не нужны, мол, мне никакие насильственные внедрения знаний в мою голову. Это моя голова! Не дам грузить в нее лишнее! Силой бы меня дядя заставлять не стал, а на уговоры я бы не поддался. Вот так и бывает: нужное решение находится тогда, когда уже поздно что-либо менять.

С другой стороны, дядя не виноват. Он был убежден, что у меня хватит ума не свернуть в Дикие земли в первый же день, ну а я – свернул. Знал ведь – правда, чисто в теории, – как действует менторедуктор, но почему-то забыл. Корявый Билл – это наш сосед, горчайший пьяница – тоже уверяет, что ничуть не пьян, когда лыка не вяжет, и я убежден: не врет при этом. Просто честно заблуждается.

Вот сожрал бы меня кот и не спросил бы, честно ли я заблуждаюсь или просто вкусный дурак!

Однако я недолго предавался самоуничижению. Это занятие не по мне, да и обстановка не располагала. Сделал выводы – вот и ладно, и хватит ругать себя. А хорошо, что кот разбудил меня так рано! Это знак свыше. Если не тратить времени на костер и горячий чай, а пожевать что-нибудь прямо в седле и обойтись обеззараженной ручьевой водой, а потом точно так же сэкономить на времени обеда, то до Одинокой горы я, пожалуй, доберусь не затемно, а при еще ярком, хотя и вечернем солнце. Заразе такая прыть не понравится, но кобыла выдержит, она хорошо отдохнула и подкормилась на дядиной конюшне. Ну а я-то тем более выдержу. Главное, если я быстро найду Врата и разберусь, чьи они и зачем, то мне не придется коротать ночь поблизости от них. Мало ли что. В темноте человек слаб даже с тяжелым ружьем и ноктовизором, а я терпеть не могу быть слабым. И вообще, если бы я боялся принять бой, то разве отправился бы к Одинокой горе? И разве позволил бы себе влипнуть во всю эту историю, начиная от нашего бегства? Ясно, нет. Интересно, какие слова нашла бы для меня мама, будь я законопослушным паинькой?

Не знаю, каких еще услуг хотели от нашего твердианского курсопрокладчика-навигатора изнеженные земляне. По мне, так отличный прибор. Он вывел меня точно на Одинокую гору, причем часа за два до заката. Я даже не слишком устал. Заразе приходилось хуже – ее укусил в шею волчий жук. На месте укуса вздулся волдырь с кулак величиной, и я себе представляю, какую боль довелось вытерпеть животному! Не был бы я наездником с трех лет – конец бы пришел и кобыле, и мне. Обязательно понесла бы, либо разбив меня о какое-нибудь дерево, либо сбросив наземь с одним ружьем, без пищи и снаряжения.

Но жуки кусают, коты выслеживают и нападают, фермеры пашут, планеты вращаются, а Одинокая гора стоит на своем месте и тем вписывается в естественный порядок вещей. Для начала я все-таки выбрал подходящее местечко для ночлега, чтобы не заниматься этим делом впотьмах, если поиски Врат затянутся надолго. Затем нашел место, где видел Врата в прошлый раз, и начал искать по раскручивающейся спирали. Зараза еле плелась, но я не хотел ни оставлять мою кобылу на произвол судьбы, ни вести в поводу. Поводья я бросил, кобыла слушалась ног, и обе мои сжимавшие ружье руки были готовы немедленно реагировать на любую внезапную опасность – картечью.

Очень долго мне ничего не попадалось, и я уже начал думать, что Врата давно исчезли. К тому же с каждым витком спирали я был вынужден все выше взбираться по склону горы, что совсем не нравилось моей измученной кобыле. Через час я понял, что ничего этак не найду. Может, бросить поиски и повернуть на восток к пресловутому лесничеству и неведомому Рамону Данте?

Мама говорит, что я упрям, как толстопят в сезон миграции: если чего задумал, то не отступлюсь. Наверное, она права. Я не повернул на восток, а вновь нашел точку начала поисков и двинулся в том же направлении, в каком в прошлый раз дрейфовали Врата. Азимут, скорость, погрешность… Прикидочный расчет показал, что за истекшее время Врата, если только они продолжали перемещаться по прямой линии с прежней скоростью, должны были отъехать на пять-десять километров курсом примерно шестьдесят-семьдесят градусов. Такой разброс сулил мне довольно обширный сектор поиска, однако не настолько большой, чтобы исчез смысл попытаться.

И я попытался. Имея компас, курсограф, часа полтора времени до заката и лошадь, которая еще не падает, чего ж не попытаться? Конечно, рассудок говорил о том, что уж если Врата не привязаны к одной точке вблизи поверхности Тверди, то они могут дрейфовать самым причудливым образом, и огибать неровности рельефа они вовсе не обязаны, могут, наверное, уйти под землю, да и кто сказал мне, что Врата до сих пор существуют? Там, откуда их пробили, могли посчитать задачу выполненной и ликвидировать гиперканал одним прикосновением к сенсору. И в то же время рассудок, конфликтуя сам с собой, диктовал другое: искать, пока в этом есть хоть крупица смысла. Майлс Залесски искал – и нашел. Вряд ли он целенаправленно искал выходы скандиевой руды – скорее просто имел привычку смотреть по сторонам и под ноги. Там, где он нашел руду, в те времена тоже лежала Дикая территория. Ну а я? Мне случайно попалось еще большее диво – чужие Врата! – и я отступлюсь? Ага, как же. Вот прямо сейчас и отступился, ждите! Успех – это использование случайностей. Кто боится или недостаточно подготовлен к их использованию, тот проиграл. Тонкокожий струсит, толстокожий вообще не заметит шанса, ну а у меня кожа нужной толщины. Искать!

Я искал до темноты. Пожалуй, я успел осмотреть – бегло, конечно, – весь поисковый сектор, который сам себе задал. Ничего. Если не считать мелкого зверька незнакомого вида, мгновенно вскарабкавшегося на дерево при моем приближении, следов более крупных тварей, одной плюющей ящерицы и нескольких эхо-слизней – ничего. Врата будто испарились. Наверное, гиперканал давно перестал существовать или перепрыгнул совсем в другое место. Твердь велика, а Врата ведь не месторождение скандиевой руды и не обязаны находиться на одном месте.

Снова хотелось спать. Я понимал: вбитые в меня дядей файлы мало-помалу распаковываются по правилам, известным только моему мозгу, и спешат занять отведенные для них участки в сером веществе. Судя по ощущениям, меня опять ожидали ночные кошмары. Впрочем, кое-что новое я мог вытащить из памяти уже сейчас, причем именно то, чего мне хотелось. Например, я понял, что точно знаю: энергия, необходимая для поддержания гиперканала, пропорциональна четвертой степени его диаметра. Диаметр Врат в Новом Пекине – полтора метра. Те Врата, что я видел поблизости отсюда, превышали поперечником два метра. Делайте выводы! Врата в Новом Пекине рентабельны только потому, что через них на Землю потоком идет скандиевый концентрат. Не уверен, что метрополии было бы выгодно постоянно поддерживать двухметровый гиперканал. Это ведь в три с лишним раза дороже, а поток концентрата более или менее постоянен. Увеличить его можно, если увеличить добычу и переработку, а для этого нужно оборудование. Кое-что можно склепать и у нас на Тверди, но наиболее сложные механизмы должны быть поставлены из метрополии. Не для них ли и был пробит новый гиперканал?

Ага. Куда пробит – в джунгли? Это во-первых. Во-вторых, земляне не стали бы так действовать – они просто-напросто просунули бы сквозь старые Врата зародыш новых Врат, он ведь запросто может вытянуться в длинную колбасу и легко пройдет. В-третьих, почему молчит Администрация? Не рекламировать такое дело ей не выгодно, а она молчит.

Значит, канал к нам пробили все-таки не земляне. Однозначный вывод.

На какую-то секунду меня обрадовало то, как скоро и логично я пришел к данному умозаключению. Вряд ли я стал умнее после дядюшкиного «внедрения знаний», но пищи для ума явно прибавилось. За это можно было простить и липкие ночные кошмары.

Да, но Врат-то я не нашел! Солнце зашло, в лесу быстро темнело. Возвращаться на облюбованное мною место ночлега не имело смысла, к тому же там все равно не было воды напоить кобылу. У меня еще оставалось литра три обеззараженной воды в подаренном дядей бурдюке, но она предназначалась для меня и про запас на всякий случай, а кобыла потерпит, ей не впервой.

Признаться, джунгли – не моя стихия, это не досконально изученный мною буш и тем более не степь, однако кое-какой навык выбора места ночлега я уже приобрел. Дав Заразе немного ячменя и привязав кобылу так, чтобы она не могла достать зубами до гроздьев фиолетовых, ядовитых на вид ягод, свисавших с лианы, я разложил кольцом «сторожки», расстелил на земле одеяло лег…

И тотчас увидел Врата.

Поставленный вертикально бледно-зеленый переливчатый диск дрейфовал медленно-медленно шагах в пятидесяти от меня. Ни в буше, ни в нормальном лесу я никогда не разглядел бы его за деревьями, но в джунглях, где лишенные ветвей стволы-колонны расставлены на порядочном расстоянии друг от друга, – иное дело. К тому же очень уж неярко светились эти Врата – пока солнце не село, их запросто можно было не заметить. Вполне вероятно, что я уже не раз проезжал мимо них и не видел. Но теперь, когда светил один лишь Карлик, да и тот прятался за сплошным пологом листвы, практически ничего не освещая, бледное свечение Врат выдавало их с головой.

Я не сдвинулся с места, – наоборот, затаился. Только теперь до меня дошло главное: я же не представляю себе, что делать при обнаружении Врат! Прав был дядя Варлам, обозвав меня кое-какером! Я просто хотел найти Врата. Я их нашел. А дальше-то что? Неужели я рассчитывал одним махом выведать все тайны феномена – что, как и почему? Я вдруг понял, что как раз на это я подсознательно и рассчитывал. Можете смеяться сколько влезет, но так оно и было.

Повторить попытку проникнуть во Врата? Глупая была попытка, безответственная, а главное, неудачная. Что-то подсказывало мне, что и на этот раз результат будет тем же самым – Врата попросту не впустят меня. Да и что там, на той стороне? Иная планета, вероятно. Не Земля и уж точно не Твердь. Хорошо, если воздух там пригоден для дыхания и не содержит смертельно опасных бацилл и вирусов. А если нет? Если эти Врата открываются в вакуум? Или в какую-нибудь камеру дезинфекции, где человек, не защищенный тяжелым скафандром, мгновенно отравится насмерть, да еще и обуглится в придачу? Нечего сказать, приятная перспектива! Я даже не знал, люди ли существа, пользующиеся этими Вратами. Может, негуманоиды? Знаю, знаю, человечество в своей галактической экспансии пока еще не встретилось с иными цивилизациями, это вам каждый скажет, но, во-первых, между официальной информацией и правдой существует порой огромная разница, а во-вторых, во Вселенной столько планет, что встреча двух цивилизаций – лишь вопрос времени, если только эти цивилизации не полностью погружены в себя.

Зараза вела себя тихо, ну а я – еще тише. Не шуршал ни палой листвой, ни одеждой, не звякал сбруей, не лязгал оружием, но приготовил себе укрытие за толстенным корнем, поменял картечные патроны на пулевые, положил цевье ружья на седло и стал ждать. Ведь не зря же кто-то тратит чертову прорву энергии, поддерживая гиперканал! Врата существуют для того, чтобы ими пользоваться, а не для пустой иллюминации. Значит, ими пользуются. Остается выяснить – кто. И желательно понять, с какой целью.

Зеленый диск плыл над землей очень медленно. В метрополии сказали бы – с черепашьей скоростью, а у нас для сравнения, наверное, подошла бы скорость эхо-слизня, да только они не ползают по земле. Я ждал. И час, и два ничего не происходило, только диск сначала был справа от меня, а теперь переместился влево. Гоня сон, я искусал себе все губы. Зараза один раз фыркнула во сне, но потом снова успокоилась. Ей-то можно было спать! В кронах деревьев шуршали какие-то зверьки, и я настораживался, ловя каждый шорох. Интересно, сколько времени человек может таиться и не одуреть от повышенного внимания к объекту наблюдения? В книжках о приключениях предков нынешних землян то и дело читаешь о неслышных и невидимых следопытах, умеющих не шевелиться сутками, если это нужно. Настоящие предки были у землян, да и у нас тоже, только мы еще не совсем растеряли их навыки.

Ну а я-то – хуже, что ли? Не засну!

На третьем часу бесплодного ожидания у меня сложилось впечатление, что все эти книжные индейцы, следопыты и ниндзя затаивались все-таки как-то иначе. Либо им позволялось вздремнуть, либо приходил сменщик. Меня-то менять было некому. Оставалось терпеть, терзать зубами искусанные губы и мысленно чертыхаться, когда в памяти ни к селу ни к городу всплывал очередной блок сведений, засунутых в меня дядей Варламом.

Между прочим, я вдруг осознал, что мне точно известно: подобные форсированные методы обучения в семи процентах случаев приводят к различным формам шизоидности, а изредка и к настоящей шизофрении. Ну, удружил мне дядя! Шизофреник в джунглях на Дикой территории в самом скором времени перестанет быть шизофреником и станет просто ужином для первого крупного хищника. Ну, или завтраком.

Время от времени я сдвигал на глаза ноктовизор. Вообще-то зеленый диск освещал немного лес вокруг себя, да и толика света Карлика все-таки пробивалась сложными путями сквозь листву, так что, когда мои глаза привыкли к темноте, я довольно уверенно различал деревья в радиусе нескольких десятков шагов, но хотелось-то большего! Вдруг я буду обнаружен раньше, чем сам обнаружу… кого? Разумных сороконожек? Нет, скорее всего, все-таки людей. Людей Икс – назовем их так. Согласно теории вероятностей (я вдруг осознал, что знаю ее), хозяева этих Врат, скорее всего, люди, а не сороконожки. Это наверняка интереснее и, возможно, опаснее. Во всяком случае, возможны варианты. С инопланетными сороконожками какой разговор? Поймать членистоногое в прицел и плавно, без рывка утопить спусковой крючок, вот и вся беседа. А не лезь без спросу в дом к гуманоидам!

Страха я не испытывал. Как говорил Фигаро, трепетать – это последнее дело. Когда поддаешься страху перед злом, то уже начинаешь чувствовать зло страха. Витиевато, но верно. Прежде чем убить врага, убей свой страх, упрости себе задачу. Это для боязливых. А если страха нет и не было, то задача и так довольно проста.

После ноктовизора я видел хуже, но через несколько минут чувствительность сетчатки восстанавливалась. В течение этих минут я здорово нервничал, что помогало мне бороть сон, но сильно выматывало. Вдруг Люди Икс появятся как раз тогда, когда я не буду стопроцентно готов к встрече?

Наверное, я отроду везучий – они появились как раз тогда, когда на мне был ноктовизор. И я заметил их первым.

Просто зеленые тени, скользящие меж зеленых стволов. Это были люди, во всяком случае, гуманоиды, но я поначалу принял их за помехи – уж очень быстро они двигались. И звук шагов был, честное слово, как от сороконожек, если представить себе сороконожку размером с человека. Не «топ– топ-топ», а «фр-р-р». Только что три фигуры появились в поле моего зрения, раздалось «фр-р-р» – и вот они уже стоят перед Вратами, настороженно оглядываясь. Я вжался, молчу и дышу через раз.

Один из Людей Икс шагнул во врата. Тут-то мое везение и кончилось.

Зараза всхрапнула.

Две зеленые фигуры мгновенно отпрянули в разные стороны, и я увидел короткую, больно резанувшую по глазам вспышку. По мне стреляли!

Нет, не по мне… Позади меня с шумом обрушилась Зараза. Обернувшись, я увидел в зеленом крупе валящейся набок лошади ярко-зеленое идеально круглое пятно. Дыру, а не пятно! Такую же дыру, как в стекле дядиной спальни! Так вот кто убил Джафара…

Наверное, я остался незамеченным – иначе трудно объяснить, почему оба чужака на миг замерли, опустив оружие, а потом стремительно двинулись в мою сторону. Кажется, спринтерский бег заменял им осторожные шаги охотников, подстреливших в лесу неведомо что.

Я выстрелил в правого, не особенно надеясь попасть, однако попал. Чужака швырнуло назад. Свинцовый гостинец из отцовского ружья не пришелся ему по вкусу, а мне показал, что не бесплотные тени мелькают в лесу, а существа из плоти и костей, только почему-то невероятно проворные. Выстрелив, я откатился – и очень правильно сделал, потому что седло, за которым я прятался, вздрогнуло. Наверное, в нем тоже образовалась аккуратная дыра. Оглушительно сработал один из «сторожков». Не соображая, что делаю, я привстал на колено и начал посылать в мельтешащую цель пулю за пулей.

– За Джафара! За Джафара! Что, не нравится?

Кажется, я еще что-то кричал. Кажется, изрыгал грязные ругательства. Не помню. Зато помню, что последнюю пулю я выпустил уже во Врата, мгновением раньше скрывшие моего противника. Он сбежал! Мой враг, обладающий куда лучшим оружием, чем я, и феноменальной скоростью реакции, трусливо покинул поле боя! Смылся, спасая свою шкуру! Я метнулся к Заразе – она была мертва. Мертвее не бывает. Тогда дрожащими от гнева и возбуждения пальцами я вновь набил до отказа подствольный магазин и кинулся к Вратам. Убью! Перестреляю, сколько смогу, этих проворных, а там будь что будет…

Врата отбросили меня, словно упругая мембрана. Опять, как в тот раз.

Я не поверил им – и снова они меня отбросили. Нельзя тебе, мол, сюда.

Им, значит, к нам можно, а нам к ним нельзя?!

После того как я несколько раз пнул Врата ногой, сопроводив пинки бессвязными и очень нелитературными выкриками, мне немного полегчало. Оглянулся. Отброшенный моим выстрелом гуманоид лежал на спине, разбросав руки, а посередине груди у него была дырка как раз под калибр отцовского ружья. Хороший выстрел. Косясь на Врата, я снял ноктовизор, подождал немного, чтобы глаза привыкли к темноте, и приблизился к покойнику.

Передо мной лежал не просто мертвый гуманоид. Передо мной лежал человек.

Молодой мужчина. Ростом примерно с меня, но старше, наверное, лет на десять. Какой-нибудь чувствительной натуре, наверное, покажется странным то, что я не ощутил ни угрызений совести, ни раскаяния, – но что мне до чувствительных натур? Разве это преступление – защищать свой дом? Я просто смотрел на убитого, мало-помалу успокаиваясь после горячки скоротечного боя, однако держал в поле зрения также и Врата, будучи готов немедленно открыть огонь, если из них кто-нибудь полезет.

Труп как труп. Одежда, правда, была странновата, но и только. Пулевая дыра – тоже самая обыкновенная, доказывающая, что чужак – именно человек, а не кибер какой-нибудь. Не было оружия, и это меня озадачило. Ведь именно этот гад убил мою кобылу. Из чего он стрелял – из пальца? Вроде было при нем нечто короткоствольное…

Потом я сообразил, что второй чужак успел, наверное, подхватить оружие убитого, прежде чем прыгнуть во Врата. Для него-то они открылись – наверное, были настроены на какой-нибудь индивидуальный код. Враг мельтешил так стремительно, что я не смог даже детально отследить его перемещения, не то что подстрелить.

Кстати, ведь он мог разделаться со мною! Запросто мог бы, если бы не испугался. С его невероятной скоростью он был сильнее десятка таких, как я, но сбежал. Ха-ха. Трус. Так ему и надо, а уж его приятелю и подавно! Не лезь, куда не просят, а уж если лезешь, то хоть веди себя прилично! Твердь наша, поняли? А убить бешеное животное где угодно считается делом полезным – так говорил Фигаро.

Впрочем, в следующую секунду я понял, что зря здесь торчу. Твердь, несомненно, наша, ныне, и присно, и во веки веков, а только одному мне ее не оборонить. Того и гляди из Врат появится кто-нибудь нетрусливый и притом лучше защищенный от моих пуль. Или сразу несколько. Или какой-нибудь боевой механизм. Или просто вылетит атомная граната. Остатки злобной радости от одержанной победы недолго сопротивлялись благоразумию – я метнулся прочь от Врат. То и дело оглядываясь на них, я торопливо набивал седельные сумы всем, что успел выложить из них. В стоячем ночном воздухе отвратно воняло этилмеркаптаном от сработавшего «сторожка». Скорее! Я отчаянно спешил. Наверное, забыл что-то – наплевать! И уж точно мне придется расстаться минимум с половиной моего груза, потому что я не лошадь, чтобы выбрести из джунглей с двумя тяжеленными сумами, переброшенными через плечо, да еще с увесистым ружьем в руках. Лошади у меня теперь нет, идти придется на своих двоих. Но чтобы выбрать, что из вещей оставить, а от чего избавиться, надо иметь этот выбор.

В две минуты сборы были окончены. Навьючив на себя груз, я мысленно попрощался с Заразой, напоследок оглянулся на Врата – бледно-зеленый круг продолжал тихо дрейфовать над самой землей как ни в чем не бывало – и, надвинув на глаза ноктовизор, тяжелой рысцой побежал прочь.