Гипноз и галлюцинации

Гипноз – опасное оружие. Так же как энергию атома, его следует использовать разумно.

Вольф Мессинг

Сон по-гречески – гипнос. Электроэнцефалограмма человека в гипнозе напоминает такую, какая бывает у спящего, когда он видит сон. Во сне растормаживается образное мышление, при этом доминирует зрительный анализатор. Зато предельно обострено непроизвольное, бессознательное внимание к словам гипнотизера. Они теперь составляют единственно значимую информацию из внешнего мира, остальная игнорируется. Это и нужно для повышения внушаемости.

Август Форель выделил три стадии гипноза: I – сонливость, II – гипотаксия (малоподвижность), III – сомнамбулизм (снохождение). Сонливость характеризуется легкой мышечной слабостью и небольшой дремотой, гипнотизируемый по собственному желанию может открыть глаза, встать и прервать сеанс гипнотерапии. Гипотаксия отличается полной мышечной слабостью, может наблюдаться внушенная каталепсия – восковидная гибкость мышц (возникает, как правило, спонтанно), появляется состояние глубокой дремоты, но сохраняется возможность преодоления состояния сонливости.

Сомнамбулизм представляет собой наиболее глубокую стадию гипноза, во время которой гипнотизируемый не воспринимает посторонние раздражители, ему можно внушать галлюцинаторные переживания, извращать у него инстинктивные реакции. В сомнамбулической стадии можно внушить возрастную регрессию, выключить органы чувств и производить постгипнотические внушения.

В гипнотическом сомнамбулизме наблюдается максимальный регресс психики с включением примитивной функции «следования за лидером», что обеспечивает повышенную внушаемость. При этом примитивная часть психики функционирует под влиянием внушений. Низшая часть зрелой личности обеспечивает реализацию внушений как мотивированных собственным «Я», а высшая ее часть, которая отвечает за критику и сознательное запоминание происходящего, блокируется внушениями гипнотизера.

Шкала глубины гипноза

Дэвис и Хасбанд

Сценический гипноз

Двигательные внушения, пожалуй, вторые после внушения сна по степени трудности. Если сон разливается по залу самопроизвольно, то двигательные внушения реализуются не у всех, хотя в массе, в толпе, как известно, внушаемость повышается – люди индуцируют, «заражают» друг друга. Толпа становится гипнотизером для отдельного индивида, его мозгом и душой.

Я тоже «заражаю» своим примером, когда делаю двигательные внушения. Если говорю, что переплетенные пальцы рук невозможно разжать, показываю залу свои сомкнутые руки, напрягаюсь изо всех сил, это слышно и по голосу. На некоторых это действует так заразительно, что им приходится выходить ко мне на сцену, чтобы я помог им расцепить руки. Но, к восторгу зала, не спешу отпустить их, сцепляю руками в живую цепь, склеиваю друг с другом, затем расцепляю…

Те, у кого не получается самостоятельно разжать руки, фактически уже находятся в первой стадии гипноза. У них легко вызываются и другие пробы на каталепсию (мышечное напряжение): они не могут согнуть выпрямленные пальцы («Пальцы как гвозди!»), поднять руку («Рука как плеть!»), сделать шаг («Прилип к полу!»).

Мой взгляд «притягивает» или «толкает» их – только успевай подхватывать. Я слегка надавливаю на скулы, и они не могут открыть рот, только жалобно мычат. Дотрагиваюсь до век, и их глаза закрываются. Сажаю на стул, чуть нажимаю на плечи, провожу руками по коленям – и они застывают, не в силах встать.

С помощью двух зрителей укладываю худенькую девушку затылком на спинку одного стула, пятками – на спинку другого, сам держу руку под поясницей и после внушения («Спина окаменела, как у статуи!») убираю руку. Потом на «статую» смело можно садиться, как на скамейку.

Пока зрители развлекаются со статуей, я оживляю контакт с теми, кого усадил на сцене, – с самыми внушаемыми из тех, кто не смог сам разжать руки. Контакт («раппорт» по-французски) нужен для поддержания гипнотического сна, иначе он перейдет в обычный или закончится пробуждением.

После «мостика» начинаю работать с другими. Женщине складываю руки у груди, и она начинает укачивать ребенка. Мужчине делаю его рукой движение, как будто он забрасывает спиннинг, и вот он уже удит рыбу. Парню кладу руки «на руль», поднимаю одну ногу: «Поехали!» – и он крутит педали велосипеда всё быстрее и быстрее…

Это всё невербальные, бессловесные внушения, когда гипнотизируемые понимают меня с полунамека. В гипнозе ведь интуиция обнажена, свободна от своего обычного фильтра – рассудка, и восприятие к тому же обострено до предела. Это один из секретов необычной «догадливости» спящей ассистентки, когда ты обращаешься к ней с различными вопросами о том, что происходит в зале.

Можно повысить в гипнозе и кожную чувствительность, внушить ожог. Несколько раз я накладывал кому-нибудь на сцене на тыл кисти монету, заклеивал ее пластырем и внушал, что монета раскаленная, обжигает. Потом несколько раз подходил, тер монету и шепотом «подливал масла в огонь», внушая жжение, зуд. Бедная жертва отдергивала руку, морщилась… Когда через полчаса-час я снимал пластырь, под монетой обычно оказывалось красное пятно, а то и пузырь. К сожалению, снять ожог до конца лекции я не успевал. Ломать – не строить. Так что опыты с монетой я прекратил.