59

Ровно гудел двигатель, и мотонарты легко тащили сани со снаряжением и восемью солдатами. Томпсон уверенно правил по следам, оставленным нартами первого отряда, и весь поезд слегка покачивался, проходя наметенные за ночь горки снега.

Пока дорога доставляла «коричневым крысам» одно удовольствие – еще не попалось ни одного завала, который нужно было бы откапывать. Всю черную работу уже сделали ребята из первой партии – время от времени санный поезд проезжал по туннелям, выкопанным и расчищенным ими.

Браен сидел на нартах позади Томпсона и старательно прислушивался к своей интуиции. Пока все шло хорошо, но неизвестно было, что ожидало половину отряда у первого ледника.

Если кескам удалось поднять на ледник тяжелых роботов, то впереди ожидался последний бой. Мало того, «ирокезы» вполне могли двигаться навстречу отряду и появиться уже из-за очередного поворота. Однако времени на высылку разведки не было, и следовало рисковать, чтобы побыстрее убраться из опасного района.

– Сэр, через сколько времени мы сможем воспользоваться УПС? – раздался в наушнике голос сержанта Корсака.

– Часа через два с половиной, сержант, не раньше… – ответил лейтенант Клэнси. Он обернулся назад и посмотрел на сидящих в два ряда солдат. Сани подпрыгивали на ледяных кочках, но «крысы» крепко держались, и в снежной пыли, поднимаемой мотонартами, нельзя было различить, который из них сержант Корсак.

Лейтенант отвернулся и почувствовал легкий укор совести за то, что он сидит защищенный лобовым стеклом и широкой спиной Томпсона, а солдаты на санях скрючились в позах замороженных кур.

Еще через три часа Браен приказал Томпсону остановиться.

Поднимаясь с жестких саней, солдаты с благодарностью смотрели на лейтенанта и разминали затекшие ноги, помогая друг другу полностью разогнуть спины.

Кряхтя и потягиваясь, к Браену подошел Корсак:

– Что, сэр, последний отдых перед боем?

– Боюсь, что именно так, сержант… Можете попробовать связаться с ребятами по УПС, хотя…

– Хотя?..

– Не хочу гадать. Включайте передачу…

Корсак включил передатчик на полную мощность:

– Внимание, говорит сержант Корсак, ответьте мне…

Сержант, лейтенант Клэнси и остальные солдаты отряда вслушивались в тишину эфира, нарушаемую только случайными помехами.

– Флеминг, Левин, Гронтский!.. Ответьте сержанту Корсаку… Франта, Длинный Том, отзовитесь хоть кто-нибудь… – уже почти умолял сержант. Но никто не отозвался, и в наушниках слышалось только легкое потрескивание.

Наконец сержант прекратил попытки и, отключив свой передатчик, поднял глаза на Браена:

– Что теперь, сэр?..

– Пойдем пешком. Два человека на двести метров вперед, Томпсон на нартах в ста метрах позади… Всем держать ушки на макушке. Скорее всего, на леднике нас ждут, но не знают точно, существуем ли мы вообще. Так что попробуем воспользоваться внезапностью.

– Близнецы – вперед, пойдете разведчиками… – приказал сержант Краузе и Финчу, которые все время держались вместе и были даже внешне похожи. Кивнув, солдаты скорым шагом пошли вперед, поправляя на ходу амуницию и оружие.

Браен подождал, пока они не отойдут достаточно далеко, и пошел вслед за ними. За лейтенантом двинулись остальные шесть человек, а Томпсон снова занял свое место за рулем мотонарт.

Фигурки разведчиков то пропадали за поворотами каньона, то появлялись снова. Белая краска с доспехов у всех окончательно облезла, и теперь разведчики были видны издалека. «Как муха в манной каше», – пришло в голову Браену. Позади совершенно неслышно ползли мотонарты.

Через сорок минут движения УПС лейтенанта заговорило голосом Краузе:

– Сэр, прямо по курсу в трехстах метрах какой-то объект. Похоже на лежачего робота.

– На засаду похоже? – не выдержал и вмешался сержант.

– Нет, не думаю. Как-то он неудобно лежит, снегом припорошен, и пушка смотрит в сторону. Что нам предпринять?..

– Соблюдая чрезвычайную осторожность, подойдите поближе и выясните… – сказал Браен.

– Мы идем, сэр, – отозвался Краузе, и снова в эфире воцарилась тишина.

Браен осторожно двинулся дальше. Добравшись до поворота, откуда можно было видеть разведчиков, все остановились и, присев на колено, стали наблюдать за двумя крошечными фигурками, медленно пробирающимися к торчащей из большого сугроба темной массе.

Время тянулось очень медленно. Браен напряженно смотрел в цифровой бинокль, стараясь угадать, что кроется за неожиданной преградой. Наконец снова заговорил Краузе:

– Все в порядке, сэр. Это подбитый легкий робот. У него в корпусе большая пробоина. По всей видимости, зажигательная ракета из «лаунчера». Внутри кабины все выгорело… Пилот выглядит так, что словами не передать… Похоже, он загнал робота в каньон, уже ничего не соображая от боли…

– Все ясно, Краузе. Продолжайте движение. До выхода из каньона осталось метров семьсот – будьте осторожны.

– Понятно, сэр…

Разведчики пошли вперед, а вслед за ними двинулись основные силы. Через пять минут и они добрались до поверженного робота. Сержант заглянул через пробоину внутрь.

– Да, скажу я вам, и смерть была у парня, – покачал головой Корсак, – кислотный заряд разорвался прямо в кабине… Нет, что ни говори, водить танки и роботы хорошо только на первый взгляд: сидишь в тепле и слушаешь, как осколки и пули барабанят по броне, а потом раз – и твой мирный сон нарушает какой-нибудь кумулятивный снаряд, и последнее, что ты успеваешь почувствовать, – запах горелого мяса…

– Сэр, это Краузе, – снова отозвались разведчики, – мы вышли к самому леднику. И кажется, я вижу одного из наших ребят или, точнее, сэр, то, что от него осталось.

– Ждите на месте – мы идем к вам… – отозвался Браен.

Когда все, за исключением Томпсона, добрались до выхода из каньона, их глазам предстала картина вчерашнего боя.

В разных местах на широком пространстве ледника валялись остовы сожженных легких роботов – их было четыре. Лед во многих местах был перепахан автоматическими пушками большого калибра – очевидно было, что точку в этом бою поставили тяжелые роботы. Однако с места, где сейчас залег отряд, ни одного из «инспекторов» видно не было.

В некоторых местах можно было различить тела погибших «крыс», присыпанные ледяным крошевом. Где-то валялись элементы брони. Было видно, что солдаты старались отдать свою жизнь подороже, и, похоже, им это удалось.

Лейтенант Клэнси взял с собой О’Коннорса и решился на небольшую разведывательную вылазку. Маскируясь небольшими торосами и осколками льда, Браен со своим напарником выбрались на ледяное поле и только отсюда сумели увидеть, где начинался бой.

Взрывчатка была заложена именно в том месте, где ее заложил бы и сам Браен, – там, где поперечная трещина перегораживала ледник и давала возможность подняться только в одном месте – возле самого берега.

Взрыв семнадцати килограммов «лазурита» сбросил девяностовосьмитонного робота в трещину и сильно повредил ему ноги. Стрелять машина уже не могла, и другие роботы использовали поверженного «инспектора» как мост, чтобы форсировать широкую трещину.

Дальше все было понятно. По легким роботам «крысы» открыли убийственный огонь из «лаунчеров» и перебили бы всех, если бы вовремя не подоспел второй «инспектор». После него на поверхности ледника остались только разорванные тела, элементы брони, битый лед и глубокие шрамы, прочерченные автоматическими пушками большого калибра.

Высокий торос, с которого прошлый раз велось наблюдение, был полностью разбит. Возле него валялись обломки саней и мотонарт. Браен вспомнил меткую стрельбу из старого бронебойного ружья. Успел ли выстрелить Франта из своего «бреме» на этот раз?..

Возле расщелины, из которой торчала часть орудийной башни упавшего робота, с важным видом вышагивали два «ирокеза». Они были выкрашены белой маскировочной краской. На боку одного из них красовалось большое закопченное пятно.

Браен включил цифровой бинокль и определил дистанцию: до роботов четыреста пятьдесят метров, до спасительного каньона – семьсот. Правда, «ирокезам» пришлось бы двигаться в гору, а Браену с его людьми вниз, но все равно проскочить по перепаханному ледяному полю, не приняв бой, было невозможно.

– Ну что там, сэр?.. – спросил сержант Корсак, когда лейтенант и О’Коннорс вернулись назад.

– Видели внизу два легких робота. Копошатся возле провалившегося в трещину «инспектора». Больше ничего не видно, кроме, конечно, останков наших ребят. Они сделали все как надо… Теперь давайте думать, как нам форсировать ледник. Если мы появимся, роботы немедленно откроют по нам огонь и начнут преследование. На нартах от легких роботов нам не оторваться – бегают они, как страусы. Был бы у нас «лаунчер», но его у нас нет. У нас с собой только ручные гранаты и полуфунтовые ракеты для «каскадов» – по двадцать в магазине и еще двадцать в запасе…

– Они могут продырявить броню «ирокезов», но только с близкого расстояния, – сказал Корсак, – метров со ста.

– Вопрос – подойдут ли роботы к нам сами, если мы их раздразним.

– А почему не подойдут, сэр? – подал голос О’Коннорс. – Эти парни храбрые – чуть что, сразу в атаку.

– Храбрые-то они храбрые, но вчера у них перед глазами сожгли четырех роботов. Они могут испугаться «лаунчеров».

– Будем надеяться, сэр, что не испугаются, – подвел итог сержант.

– Согласен. Тогда приготовьте дымовые гранаты. Когда «ирокезы» приблизятся, будем прикрываться завесой. – Браен посмотрел по сторонам. – Ветра нет, дым будет держаться долго.

– Сэр, а будет ли им мешать этот дым, у них же все на приборах… – высказал опасение Краузе.

– Будет мешать, обязательно будет. Любой человек прежде всего надеется на свои чувства. А лишь потом на приборы…

Маскируясь за обломками льда и торосами, «коричневые крысы» начали медленно выбираться на позиции, образуя полукольцо. Томпсона вместе с нартами оставили у стены каньона. Его должны были вызвать по УПС.

Браен разместился на правом фланге, а сержант Корсак – по центру позиции. Начать дразнить «ирокезов» лейтенант Клэнси решил сам. Он снял со спины тяжелый «каскад» и, смахнув с него снежную пыль, поудобнее уложил на большой осколок льда. Рядом с командиром то же самое проделал О’Коннорс.

Наведя перекрестие прицельного устройства на робота с черной отметиной, Браен включил свой УПС:

– Внимание, всем приготовиться…

Затем, выждав еще несколько секунд, плавно нажал на курок. Тяжелая отдача толкнула его в плечо, и целый рой пуль понесся к цели. Даже с большого расстояния было видно, как стальные снаряды высекли из брони робота искры. «Ирокез» вздрогнул всем корпусом и, моментально развернувшись в сторону, откуда раздались выстрелы, присел на колени. То же самое проделал и его напарник. Браен подивился слаженности действий этих машин.

Вероятно, опасаясь «лаунчеров», «ирокезы» какими-то нелепыми скачками передвинулись к торосам и укрылись там. Подождав немного и осмелев, они начали пробную стрельбу, стараясь поточнее определить, где укрылся противник. Несколько торосов разлетелись от снарядов их пушек, но никто не отвечал, и «ирокезы» высунулись подальше.

– Внимание, – объявил Браен по УПС, – всем огонь, ракеты только с близкой дистанции!..

Тотчас лед вокруг двух прячущихся роботов вскипел белыми фонтанами, и на их броне стали вспыхивать высекаемые пулями искры.

Поняв, что, кроме пуль, им ничего не угрожает, роботы пошли в атаку. Они уверенно карабкались в гору, на ходу ведя огонь из своих пушек и спаренных «глинбуллов».

Несколько снарядов попали в большой кусок льда слева от Браена, и в бок ему ударил тяжелый обломок, но, не обращая на это внимания, лейтенант продолжал стрелять короткими очередями, целясь в сочленения ног роботов. До «ирокезов» оставалось не более трехсот метров, когда очередная порция снарядов накрыла позицию Браена и О’Коннорса. Лейтенант почувствовал оглушительный удар по своему шлему, и на пару минут сознание покинуло его. Он пришел в себя только от криков из наушника УПС:

– Лейтенант!.. Лейтенант!.. Вы живы? Ответьте!..

Заторможенным сознанием Браен едва понял, что это голос сержанта Корсака и он обращается к нему, лейтенанту Клэнси.

– Да!.. Слушаю вас, сержант… – Его собственные слова отдавались в тяжелой голове болью и металлическим звоном.

– Сэр, вы ранены?..

– Нет, сержант, легкая контузия. Через десять секунд буду в полном порядке. Вы… пока берите командование на себя…

– Понял, сэр… – отозвался Корсак.

Браен осторожно провел по шлему перчаткой и не нащупал окуляра цифрового бинокля. Видимо, его срезало большим осколком. Рядом с собой лейтенант увидел налокотник и, осмотрев свою броню, с удивлением обнаружил, что его налокотники на месте. Вдруг ему стало жарко от догадки, что могло случиться. Открыв забрало, Браен разгоряченным лицом упал на ноздреватый лед, и это привело его в себя. Только после этого он посмотрел направо, где лежало отброшенное взрывом тело О’Коннорса. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – помощь ему уже не нужна.

Внезапно у Браена будто прорезался слух, и он услышал частую стрельбу «каскадов» и лязгающий стук автоматических пушек роботов.

На льду уже дымилось несколько гранат, но слабый ветерок прижимал дым к земле, и роботы брели по нему словно по воде, поливая все вокруг из «глинбуллов» и пушек. Весь свой огонь они сконцентрировали на левом фланге. С правого уже никто не отвечал. Ближним к лейтенанту оказался тот самый «ирокез» с подпалиной на боку. Поскольку цифровой бинокль на шлеме был уничтожен, Браен на глаз прикинул расстояние для стрельбы и передвинул планку прицела, затем, не думая об опасности, поднялся на одно колено и, щелкнув переключателем, перевел «каскад» на стрельбу ракетами.

Первая ударила немного выше, оставив на корпусе робота темную отметину. Браен сделал поправку и выпустил очередь из пяти ракет. Все они легли точно в цель. Видимо, пилот робота понял, что ему грозит, и «ирокез» завертелся во все стороны, но густой дым, стелившийся по льду, не давал возможности определить, откуда ведется огонь.

Выбрав подходящий момент, Браен выпустил еще одну очередь. «Ирокез» сделал несколько шагов назад, а затем присел и начал поливать все вокруг из «глинбулла». В это время еще несколько ракет, прилетевших с левого фланга, ударили в его корпус.

Выпущенные с большой дистанции, они ничем ему не грозили, но пилот был уже сильно напуган. Он нервничал, и поведение робота отражало состояние пилота. «Ирокез» бездарно растрачивал боекомплект пулеметов и вздрагивал, когда очередная ракета ударяла по корпусу.

Лейтенант сделал еще один точный выстрел, и «ирокезы» начали отступать. Первым уходил подбитый Браеном робот, а его напарник, прикрывая товарища корпусом, бил из пушки короткими очередями.

Глядя, как спотыкается дымящийся «ирокез», Браен думал о пилоте, сидящем внутри задымленной кабины, который наверняка не раз видел своих товарищей, сгоревших заживо. Нет уж, куда приятнее такая смерть, как у О’Коннорса, – один точный выстрел пушки, и все. Хотя, наверное, никакая смерть не бывает приятной.

– Томпсон… – Браен не узнал собственного голоса.

– Я готов, сэр!..

– Гони вдоль позиций и собирай всех наших!..

– Есть!.. – радостно ответил Томпсон, который был вынужден ждать окончания боя в укрытии.

– Говорит лейтенант Клэнси, кто уцелел – отзовитесь…

– Здесь Финн, сэр. Краузе ранен…

– Капрал Альварес, сэр, со мной два человека… Оба ранены…

– Потерпите, ребята. Сейчас прибудет Томпсон и всех вывезет… – пообещал Браен, стараясь придать своему голосу побольше уверенности. Он привстал с колен, чтобы посмотреть, куда ушли роботы, и обнаружил их у самой расщелины. Они ждали, когда рассеется дым, чтобы начать стрельбу с дальней дистанции.

Лейтенант снял с пояса дымовую гранату, активизировал ее и швырнул вниз, затем подполз к останкам О’Коннорса и, стараясь не смотреть на то, что раньше было головой и плечами, снял с пояса погибшего еще одну гранату.

Когда он бросил вторую, со стороны левого фланга полетели еще три – солдаты сами понимали, что нужно делать. Браен увидел, как там же, на левом фланге, появились нарты.

По всей видимости, их заметили «ирокезы» и открыли огонь из пушек. Угол, под которым они находились к левому флангу, был не очень удобен для стрельбы, и роботы стали смещаться вперед. Браен решил дать им понять, что они не в безопасности, и, прицелившись в своего излюбленного партнера с пятном на корпусе, выпустил в него оставшиеся ракеты.

Как и следовало ожидать, тот снова испугался и отступил за большой торос, а его товарищ наспех обстрелял правый фланг. Но сделал он это только для очистки совести, поскольку дым от вновь брошенных гранат уже полностью закрывал ему видимость.

Послышался стрекот мотонарт, и из-за нагромождений битого льда появился весь поезд. Браен сразу заметил, что на санях только четверо – двое раненых и двое уцелевших.

– А где еще один раненый? – подбежал к саням Браен.

– Он умер, сэр… – отозвался капрал Альварес. – Через минуту после того, как я доложил вам… Это был рядовой Злотник…

Лейтенант понимающе кивнул и, прыгнув на сиденье рядом с Томпсоном, скомандовал:

– Давай жми, Томпсон, вон по той канаве, авось они нас снизу не сразу заметят!.. – Браен был уверен, что в каньон в погоню за нартами «ирокезы» не сунутся, поскольку одна машина была сильно повреждена.

Под гору нарты легко набрали скорость и довольно быстро понеслись по дну небольшой канавы, которая когда-то была глубокой трещиной. Дорога оказалась не самой гладкой, а санный поезд двигался очень быстро, и Браен несколько раз оглядывался, опасаясь, что раненые не удержатся на санях. Однако он зря опасался, поскольку тех крепко держали Альварес и Финч.

До входа в спасительный каньон оставалось не более двухсот метров. Глубокая канава кончилась, и теперь санный поезд мчался по небольшому ровному участку. Бросив взгляд в сторону «ирокезов», Браен заметил, что они разворачивались для стрельбы, однако с места не двигались. Это несколько удивило его – у роботов был шанс перехватить беззащитные мотонарты.

– А-а-а!.. – неожиданно завопил Томпсон. Лейтенант бросил взгляд на дорогу и все понял. В шестидесяти метрах, прямо по курсу движения, битый лед стал вспучиваться и превращаться в гору. Снег с нее продолжал осыпаться, и гора превратилась в огромного «инспектора», приплюснутый корпус которого твердо стоял на двух гигантских ногах.

Мотонарты продолжали нестись прямо на робота, когда заработали пулеметы и разлетелось лобовое стекло. Пули, выпущенные из «глинбулла», прошили броню и тело Томпсона, но, потеряв свою силу, застряли в грудной пластине Браена. От их ударов он едва не вылетел с сиденья нарт. Стараясь подхватить руль, лейтенант перегнулся через тело Томпсона и повел нарты прямо в ворота, образованные ногами «инспектора».

Сани приближались к роботу так быстро, что пилоты-стрелки не успевали брать опережение – фонтаны льда поднимались в нескольких метрах позади саней.

Когда нарты заскочили под корпус робота, в яму, где он прятался, Браен невольно почувствовал всю тяжесть девяностовосьмитонного робота, висящего над его головой. Казалось, нарты двигались очень медленно, прорываясь сквозь вязкое пространство тяжелой тени «инспектора». Браен успел почувствовать запах машинного масла, нагретого генератора, талой воды. Совсем близко он увидел огромные заклепки на ногах колосса и царапины на краске, кое-где обнажающие тусклый металл.

Проскочив по луже натаявшей воды, нарты взлетели на склон ямы и заскрежетали гусеницами по льду, пытаясь вытащить сани, но в этот момент тяжелое тело робота упало вниз, и мотонарты рванулись вперед, избавленные от удерживающего их груза.

Прошло совсем немного времени, и мотонарты, поднимая шлейф снежной пыли, проскочили в каньон, а вслед за ними полетели запоздалые снаряды из пушек «инспектора».

Уже не видя мотонарт, коварные стрелки били по тяжелым козырькам, и снежные лавины обрушивались на дно каньона, всякий раз опаздывая на одно мгновение.

Нарты мчались как бешеные, лихорадочно рыская по сторонам из-за того, что Браену мешало тело Томпсона, однако сбросить его на ходу, как издохшую собаку, Браен не мог. Лишь заехав за поворот, он снял с залитого кровью сиденья тело Томпсона и положил поближе к стене, чтобы его не раздавили роботы, если им придет в голову сунуться в каньон. Только после этого Браен сел на нарты и уже спокойнее поехал дальше.