Повествование Одиссея — рассказ в рассказе. Гомер передает длинную историю Одиссея, рассказанную им самим. Причем состоящую как из реалистичных эпизодов, так и из сказочных выдумок, которые порой совершенно наивны. Как наивен сам автор, не замечающий накладок во всей этой «развесистой клюкве».

Сказочные рассказы «Одиссея» помимо его воли раскрывают нам его тревоги и переживания. Он рисует причудливые картины, но эмоции в них идентичны тем, которые волновали Одиссея в реальной жизни. Фактически мы видим историю, в которой реальный сюжет подменен сказочным, но попутные переживания остались теми же.

Если «Илиада» — это собрание отдельных песен об одних и тех же событиях (отсюда повторы и нестыковки, связанные с различными версиями), то «Одиссея» — это целостный текст. «Илиада» стала «Ахиллеадой» лишь путем отбора материала из эпического наследия. А «Одиссея» — это авторское произведение, причем автор весьма заинтересован в самом позитивном представлении главного героя.

В «Одиссее» есть лишь один эпизод, представляющий главного героя воителем — он связан с Троянским конем. Но, собственно, никаких подвигов Одиссея там не описывается. Не такие они масштабные, чтобы их упоминать. А любая фальсификация может быть разоблачена. Что говорит о том, что живая традиция была незыблемой, и особой славы Одиссей в этой традиции не имел. Да, это один из главных героев «Илиады», но в «Илиаде» нет триумфа, и Одиссей прославляется только своим хитроумием. Сказки о хитроумном Одиссее — это уже не эпос, а авантюрный роман по его мотивам. Где не хватало эпического пафоса, недостаток славных дел пополнялтся занимательными историями, в которые никто не обязан верить.

Фантазии начинаются сразу после истории с захватом Истмара — города киконов, который подвернулся на пути кораблей Одиссея. Напомним, что их было 12. Причем, корабли могли быть совсем маленькие. По крайней мере, мы знаем, что с Итаки до Пилоса Телемах плывет всего с 20 гребцами. Такой же корабль и у женихов Пенелопы, которые пытаются подстеречь сына Одиссея и убить. Можно предположить, что и у самого Одиссея весьма скромные корабли по сравнению с аргосскими и беотийскими.

После киконов повествование построено так, будто у Одиссея уже не много кораблей, а только один. К лотофагам он отправляет на разведку не сильный отряд, а всего четырех сподвижников, которых потом пинками надо загонять обратно на корабль. Когда же происходит высадка на остров Кирки, в разведку отправляется половина экипажа единственного корабля — 22 человека (из чего следует, что у Одиссея 50-весельный корабль). У циклопов (из которых Одиссей и его спутники могли видеть только одного Полифема) действует шлюпка с 12 гребцами, из которых 4 погибают. Остальные, якобы, ждут на соседнем острове. С какой же целью? Неясно. Может быть, никого на этом острове в действительности не было? По крайней мере, Одиссей начинает называть имена своих спутников, только когда у него остается один корабль.

Повествование о пребывании на острове Эола таково, что в нем заметен только один корабль. И тут наивный рассказ местному царю и о битвах ахейцев, и о их возвращении… Откуда бы Одиссею знать о возвращении ахейцев, если ему никто об этом рассказать не мог? Выходит, что знал Гомер и приписал свое знание Одиссею.

Реалистичный сюжет с высадкой Одиссея сотоварищи в стране киконов после отплытия из Троады в свернутой форме отражает то, что случается чаще всего с пиратами, грабящими прибрежные города: внезапное нападение — нажива — торжество — явление войска противника — битва — поражение — стремительное бегство. Именно таков в общих чертах и сюжет Троянской войны, которая была расширенной пиратской экспедицией.

Сюжет с лотофагами содержит лишь тревогу сгинуть на чужбине — пропасть для своих родных и близких без вести. Торопливое отплытие — средство не остаться в стране забвения.

В стране циклопов переживание возможного забвения сопровождается уже вполне ясной картиной: пропасть Одиссей и его спутники могут в пещере Полифема, где их должны были просто сожрать. Но в результате хитроумия Одиссея удалось разграбить хозяйство циклопа, торопливо отплыть и еще посмеяться над ослепленным гигантом с безопасного расстояния.

На острове Эола достаточно теплый прием, но когда ветры вторично заносят Одиссея и его спутников на ту же землю, Эол изгоняет их с позором как неугодных богам. Снова торопливое, но на этот раз еще и позорное отплытие.

У лестригонов история с позорным бегством повторяется: большинство спутников Одиссея погибает, а он, не попытавшись оказать им помощи, стремительно отплывает от враждебного берега. Одиссей каким-то образом знает имя их царя Антифата, хотя все, кто мог его услышать, погибли. А Одиссей предпочел быстро перерубить канат, удерживающий его корабль, и бежать, несмотря на картину уничтожения всех остальных кораблей. Чьи экипажи, как и ранее, остаются безымянными. Скорее всего, этот эпизод полностью выдуман.

Вполне возможно, эпизоды попутаны местами. Но еще более логично предположение, что Одиссей из-под Трои ретировался лишь с одним кораблем. И потерял часть своих воинов при попытках пограбить прибрежные селения, а потом всех остальных — во время бури. После чего он, разумеется, оказывается вовсе не в сказочных странах, где проявляет чудеса хитроумия, а в весьма плачевном положении, которое потом излагает на Итаке, прикидываясь дряхлым странником.

Далее следует история на острове Кирки, где половина оставшихся в живых спутников Одиссея обращаются в свиней, и вернуть их в человеческий образ стоит Одиссею целого года забвения — сытного и уютного пребывания в гостях у Кирки. И затем вновь стремительное отплытие — настолько стремительное, что ахейцы просто бросают случайно погибшего Эльпинора, который спьяну упал с крыши дворца Кирки и сломал себе шею.

При посещении Аида Одиссей обязывается душе Эльпинора непременно вернуться на остров Кирки и похоронить тело с почестями. Следующая длительная остановка ждет морских странников на острове, где пасутся стада Гелиоса. Здесь главное — муки голода, заставившие посягнуть на эти стада. И выход в море с первым попутным ветром. После чего гнев Гелиоса, переданный Зевсу, убивает всех оставшихся спутников Одиссея молнией.

Итак, мы видим несколько повторяющихся мотивов: забвения-смерти, голода-насыщения, обогащения и торопливого бегства. Многократные повторы одних и тех же мотивов позволяют воспроизвести основной сюжет Троянской войны, исходом которой является именно бегство, а не триумф, а основными переживаниями — страсть к обогащению и голод осажденного за частоколом ахейского войска.

Впечатление Троянской войны отпечатались в сознании рассказчика и воплотились в сказочных мотивах «Одиссеи». Что позволяет нам утверждать вполне однозначно: никакого переживания военного триумфа после Трои у Одиссея не было. Зато было острое переживание голода, гибели соратников, постыдного бегства с земли, которую ахейцы пытались завоевать.

Где Одиссей рассказывает небылицы, Гомер предлагает ему верить. Любители сказок, конечно же, верят. Но, как только рассказчик умолк, они переходят к своим бытовым проблемам, в которых нет и не предвидится ничего сказочного. И так происходит во все времена. Наши современники, правда, начинают искать в сказках сложный символизм, иносказание. В то время как здесь можно разве что сделать предположения о психологическом портрете лукавца Одиссея.

В сказки мы верим, а вот вполне реалистичные сюжеты, которые Одиссей рассказывает на Итаке, почему-то отвергаем, считая их пустой выдумкой. Но зачем тогда Гомеру понадобилось их так подробно пересказывать? Логично предположить, что таким наивным образом за неправду выдается действительная история приключений Одиссей, сохраненная не менее лукавым рапсодом — его родственником, возможно, внуком.