9.

Сложность такой задачи представляете? Я – представлял. Потому что постановка компании «под ключ» была одной из позиций деятельности агентства, которым я руководил. Когда-то. Не слишком давно.

Покажите мне помещения и назовите цифру – и, если цифра будет правильной, – ступайте домой. Другое дело, что такая работа стоит тысяч сто пятьдесят – триста, а если фирма агентского типа, если мультипроектная – можно больше не работать, по крайней мере, человеку с моими запросами.

Здесь нужно было сделать и переделать всё – от учредительных документов, положений, инструкций, контрактов – до внешнеторговых договоров и ассортимента.

И обеспечить эффективное управление. И времени на раскачку было ноль.

Вот почему был проклят и низвергнут товарищ Гончаренко В. В. и на горизонте били молнии, а из пропасти воняло серой и опаленными крыльями.

Совет: пусть вы золотошвей – а профессионал никогда не выдаст документ, если тот не украсит любую выставку – терроризируйте акционеров или заказчиков почем зря, внушая значимость вашей работы. Которую они иначе не оценят, не поймут. Это высокое искусство, скажу я вам – подать или продать себя. В Штатах с ним рождаются, и оно никогда не давалось мне вполне, возможно, потому, что я вырос в краю, где ничтожества лопались от самоуважения, и не любил лезть в президиумы и командовать парадами. Меня всегда тошнило от парадов и президиумов. А зря. Хайрулла Абдулл-Хафизовна была в этом смысле женщина правильная, с должным зарядом фанаберии, и Вальдемар – которого я с удовольствием придушил бы – был ей под стать. Мне явно вредят повышенное чувство долга и отсутствие тщеславия!

Я вижу, как теряю на этом деньги, но по большому счету, дело не в деньгах. Я бы назвал это оптимизмом. Работайте, говорю я, работайте самозабвенно, не бойтесь создавать, не бойтесь исправлять, и вы не останетесь внакладе. Жизнь умна: чтобы обучить вас лепить, она вначале заставляет месить чью-то глину. В конечном счете, вы или становитесь мастером или продаете труд; из романа с организацией вы можете выйти с практическим опытом, закаленным как клинок, пусть цена этому – разбитое сердце. Путь к совершенству в самоотречении. Господь наградил меня немногими талантами, упорством и работоспособностью в их числе. Дисциплина – это стиль. Величие в преодолении. Для начала надо, чтобы жизнь шибанула вас, столкнула в сточную канаву. Не сломав руку, не стать Джеймсом Брэддоком. Сколько раз я опоминался, когда мимо моего окна проплывали созвездия, забыв про планы на вечер!

Кстати. Я позабыл упомянуть, что Вальдемар присутствовал в компании тем незабвенным вечером, когда Саша приводил молодежь к общему знаменателю. Все как-то позабыли про Вальдемара – зачем его пригласили, где он есть, и его не было видно и слышно (спорю, он решил, что Иришка заодно разберется с ним за его консультации и апломб). Оказавшись дома, он тут же позвонил Машец в Канаду. Могу только вообразить, что он наплел про то, как вразумляли товарища Гончаренко В. В. Мне он позвонил из банка на следующий день. И сдавленным от ненависти голосом осведомился, для чего его приглашали вчера и что это была за бандитская сходка?

Я спокойно отвечал, что Вася потерял берега, и что никто не имел в виду устраивать показательное представление. Просто Вася утомил. И в свою очередь спросил, не выжил ли он из ума, подписывая разные дурацкие бумаги – где это он взял, к примеру, совет директоров, кто в него входит, кто его возглавляет? Он, было, понес на Иришку – та, дескать, не утвердила положение, которое он разработал, на что я отвечал, что положение видел – как это он в регулирующем документе проставил секретарю оклад в пятьсот долларов США, и куда к черту оно годится, это положение? Он что-то забормотал, но я сказал, чтобы он перестал морочить мне голову – я ему не Иришка, и что на перебранки у меня времени нет, а вот когда я закончу оформлять юридическую историю, чтобы явился подписать протоколы.

На этом не кончилось. Когда стемнело – я уже работал, как взнузданный, понимая, что имею десять дней, если мальчики побегут в прокуратуру – мне позвонила «Машец» и металлическим голосом потребовала отчет о том, что творится на фирме, и с каких пор там избивают людей. Я попытался объяснить суть дела – но куда там. Иришка, по ее словам, промотала ее деньги, и ее не президентом надо назначать, а немедленно отстранить (тут я, наконец, понял позицию Вальдемара). Я понял еще кое-что. С Кашиной в компании «Машец» с Вальдемаром перевешивали Иришку по голосам, а это уже не годилось – нам теперь во что бы то ни стало нужны были десять процентов Васи, записанные на жену, иначе могли быть неприятности.

Поэтому я сказал «Машцу», чтоб экономила деньги, я пошлю ей письмо по internet, что и сделал. И, конечно же, не дал повернуть дело таким образом, чтоб Ирку обвинили во всех смертных грехах. Я написал, не стесняясь в выражениях, что они стоят друг друга, что входя в проект, они должны были не проявлять «энтузиазм», а заказать расчеты – желательно, не Вальдемару. И что если она будет впредь так вести дела, кончит мытьем лестниц в Канаде. И, если она так умна, пусть приезжает и руководит на месте. Не надо советов издалека.

Устав получился замечательный. Я делал его как себе, но с юридической историей намучился. Проклятые протоколы наблюдательного органа, каковым является совет директоров, в соответствии с законом должны быть действительно «историей» в логическом и в хронологическом смысле. Все решения должны быть последовательны, аргументированы, обоснованы, процедуры соблюдены. Я спал по четыре часа. Мне приходилось то и дело мотаться в компанию, в которой все слонялись в ожидании то ли расстрела, то ли манны небесной. По ходу дела уволили секретаря Олю, тетку-повара – и освободили еще один рабочий стол. Мне Иришка вознамерилась выделить и оборудовать большой кабинет – после искрометного скандала у нее в машине, по Вальдемаровой милости, о котором мне еще предстоит рассказать. Кроме того, она подкинула мне работы. Точно истории с документами и продажами с нее было мало, они с Чернавцевой решили открыть представительство в городе Ярославле. Чтобы покончить с вопросом о кабинете, я сказал, что мне он ни к чему до тех пор, пока не будет нанят персонал, с которым могу работать.

Что пусть она выбросит все это из головы.

Вася слинял. Он не стал дожидаться конца инвентаризации и заполнять передаточную ведомость. Просто засел у себя дома. И перестал не отвечать на звонки. Признаться, меня это не огорчило. Главное, он не побежал ни в прокуратуру, ни в налоговую.

Что инвентаризацию не произведут, мне тоже было ясно, как день божий. Потому что комиссией руководила Хафизова. Которой – как выяснилось – нужен был квалифицированный генеральный директор, с которым она сможет работать. Принимать дела у Васи было некому по той же причине: ввиду отсутствия нового генерального директора. Иришке я предложил, что буду временно исполнять обязанности генерального директора, пока не подыщет толкового, на замену товарищу Гончаренко В. В. – и, представьте, получил отказ.

У нее на сей счет были другие мысли. Были некие люди, бывшие уже при деле, либо имевшие собственные дела – люди, к которым она могла или хотела обратиться, люди состоявшиеся и успешные. Или она считала, что я разобрался с Васей, дабы освободить место себе? Я сказал: исполняй обязанности директора сама, чего проще? Быть может, так она и хотела. Но авторитета не хватало ей по-прежнему.

Абдулл-Хафизовна, например, при каждом удобном случае давала ей понять, кто она есть. Иришка же не очень любила, когда ей напоминали каждые четверть часа, что нее нет мозгов.

Как выяснилось, в голове у нее – в органе рудиментарном – вызревал некий замысел, чтобы не сказать – план. Вынашивать план она была не в состоянии, но вот идеи ее посещали постоянно. А когда Иришку посещает идея – спасайся, кто может; я – первый. По некоторым признакам – по ее постоянному нытью про деньги, про то, как она вынуждена торговать собой, имея в виду интеллигентного Бориса Львовича (я же чувствовал себя сутенером, выгонявшим ее на панель) – я бы, пожалуй, мог предсказать, что она думает, или думает, что думает.

Но мне было не до нее. Я работал по двадцать часов в сутки. Без суббот и воскресений. Без светских и церковных праздников. Кроме того, у меня, что ни день, сотрудники молодой и перспективной компании «УЛЬТРА Плюс» пили свою кружку крови. Те же Чернавцева и ее шамкающий Юра.

Поскольку сеть МЛМ в Москве была мертва – и не подлежала реанимации – нужно было «открывать города», то есть, продвигаться в регионы. Существовало предание, что Чернавцева пользуется огромным авторитетом в сети МЛМ, что у нее вместо сердца – мотор, что она мобилизует массы как Троцкий и не знает ни усталости, ни жалости, как революционный трибунал. Я относился к этому поверью с известным скепсисом, поскольку у меня на глазах по фирме каждый день шастала скрытая алкоголичка, не способная связать двух слов и написать открытку родственникам.

В дружественной компании Zepter ее, как и многих, доконали отчеты. В «УЛЬТРА Плюс» она решила устроить своим представителям вольницу  – ни отчетов, ни индивидуальных планов. Фирма платит им бешеные комиссионные, платит за них налоги, предоставляет ассортимент, она же представляет у нас сеть МЛМ как профсоюзный лидер. Ее сеть! Меня интересовало одно: кто человек, отвечающий за сеть и ее работу. Это – она? Как выяснилось, нет.

Собачилась она со мной изо дня в день. Она хотела ставку – в полторы тысячи долларов США плюс комиссионные за все города, которые «откроет». Кроме того, она хотела, чтобы снизили цены, но комиссионные не трогали.

Она хотела приобрести, не потеряв. Она хотела стабильные поставки – при незаключенных договорах ее представителями и менеджерами. Она хотела затоварить фирму. Она была против рекламы – против категорически.

Еще она была против договоров с дисциплиной платежей по накопительной системе. Она была против реорганизационных мер. Она была Иришкиной подругой, и названивала ей каждый день. Она хотела поиметь Иришку по полной программе. О том, чтоб создать с Чернавцевой какую-либо распределительную систему, пусть ту же сеть МЛМ, нечего было помышлять. Ей нужно было всё поставить в зависимость от себя. Всё возглавлять, не отвечая ни за что. Как водится.

О ставке для нее не могло быть и речи. Как-то раз я ей сказал: слушайте, пока деньги не заработаны, они не получены, из чьих денег вам платить? Я думал – она замолчит. Какое там!

Вместо этого она привела на фирму типа, напоминавшего платяной шкаф с антресолями. С маленькой, стриженной бобриком, головой, и вспыльчивого как порох. Я решил, что он – штангист, он оказался акробатом, причем нижним. И это была проблема.

Как делать деньги с демобилизованным военным, который был сержантом в армии и постаментом в спорте?