Глава 11

Лихо вело себя странно. Для него всякое движение или звук — уже ненормально, а тут…

Я не находил себе места. Время от времени заглядывал внутрь храма и обнаруживал одноглазое чудище в разных положениях: то недооблезлая бычья голова была повёрнута в одну сторону, то в другую, то кривые толстые “ветки” рук тянулись к световому барьеру постамента как бы в надежде что-то достать за его пределами. Момент движения засечь не удавалось. Это было даже скорее сменой статичных кадров, нежели движением…

Я ходил из одного угла тесного номера в другой и размышлял. Виктор резонно предположил, что засланец Сабэль, даром что с двойником, мог действовать и не один. Он-то, Виктор, добился того, зачем следил за мной в облике бабки аж с самого Питера, а после ещё и китаянки-мешконосицы. Через поглощённого доппельгангера он получил информацию, которая позволит ему добраться до армянки, или кто она там на самом деле. И почему-то Виктор был уверен, что если и следует ждать ещё одного горе-ассасина, то в течение нескольких часов. “Дальше не вижу”, - сказал он, внаглую устраиваясь на оплаченной мной односпалке.

Помимо сущности, что меняла облик, у него совершенно точно имелся кто-то вроде провидца. Интересно было бы посмотреть на них… Как бы они могли выглядеть?

Я был благодарен Виктору. Произошедшее в автобусе наглядно продемонстрировало нехилую такую проблему. Я и раньше догадывался, что против других ловчих не боец, но теперь… Не очень хотелось, при всех плюсах, полагаться только на духа мщения. Мало ли, какие неожиданности могли случиться. Вся моя теперешняя жизнь — одна сплошная неожиданность.

А уговаривать Виктора помочь в моём деле имело не больше смысла, чем пытаться размахиванием флажков заставить свернуть с рельсов локомотив посреди тайги. Он тоже стал снарядом, как и я. И тоже готов был на всё, так что…

Я подключился к халявной точке вай-фай и начал разгребать сообщения, что наприсылал дед. К этому моменту их стало ещё больше. Напоминания о давно позабытых праздниках, какие-то мутные сайты с приворотами и поверьями… Первая же ссылка, на которую я и нажал-то случайно, выбросила меня на “резной” портал гой-есишных славянофилов. Я почти уже брезгливо пролистнул его, но взгляд зацепился за описание лихо.

Это было даже не описание, а целая солянка, сборка различных мнений, порой весьма противоречивых. Читая, я продолжал нарезать километраж по номеру. Стоять на месте было невмоготу. Виктор перевернулся с бока на бок, демонстративно сопя. Я ему мешал. Ничего. Номер мой, значит и шаги мои послушает.

Забавно, но в мифологии лихо считалось скорее носителем беды, массового горя, нежели духом мщения. В стародавние времена его видели рядом со сгоревшими сёлами, а сейчас, якобы, встречали в местах терактов. Но ведь в действительности-то наоборот! Впрочем, чему удивляться. Дед же сказал, что сущности порождают Истоки, одарённые творческим талантом личности, а простые люди, те самые спящие, уже навешивают на них мишуру собственных суеверий. Там же говорилось, что лихо чует тех, кто нарушил клятву или присягу, на большом расстоянии. Что оно лакомится ими.

Я остановился и провалился в храм. Экран постамента с одноглазым пестрел новыми данными. Вот как это работает! Вот для чего дед прислал мне всю эту на первый взгляд чушь!

Теперь был виден второй талант лихо:

“Обнаружение рядом с ловчим клятвопреступников. Подавление воли клятвопреступников, при отсутствии сопротивления со стороны сторожевых сущностей, взятие контроля над телом”.

Стало ясно, куда всё время поворачивалось одноглазое. Куда бы я ни шагнул, оно таращилось на Виктора.

— Не спится, с-сука… — перевернулся он на спину и уставился в потолок. — Как на иглах.

Точно ведь. Вот так я себя и ощущал — будто со спины кто постоянно подталкивал. Тревога была неявной, скреблась еле слышно слишком осторожной мышью, где-то под отделкой или под половицами, или…

— Что-то будет, — Виктор резко сел. И вдруг глаза его расширились: — Мать его, да это же… ритуал?!

Мир собрался в точку, в крошечную былинку в бескрайнем пустом космосе. Схлопнулись даже мысли, даже чувства, и единственное, что ещё напоминало мне о себе самом, была задорно-издевательская песенка…

Тонкий писк вытягивался и выкручивался, оборачиваясь гулким звоном. Дребезжащей от натяжения леской он волок меня обратно в границы собственного разума, как ту рыбину из озёрных пучин — в садок.

Оглушённый, я раскрыл рот и замотал головой, сидя на полу. Что это?.. Какое-то онемение обрушилось на меня и спеленало, ненадолго вынув из собственного тела. Виктора нигде не было. Зато была вода. Много мутной жижи, что втекала через трещину в стене на высоте где-то одного метра от пола. В разбитое окно хлестал косой ливень, ветер набрасывал тонюсенькие занавески на невесть как оказавшийся внутри номера обломок пальмы и остервенело рвал.

Снаружи бушевал тайфун.

В коридоре не было ни души. Спотыкаясь, я поплёлся к выходу, но лестница на первый этаж оказалась затоплена грязной водой, в которой плавал всевозможный пластик. Почему нет оповещения? Где сирена? Где паника? Где вообще хоть что-то, твою мать?!.

Я пошёл по обезлюдевшим пролётам лестницы наверх, на крышу. Внешний мир рябил, как вот-вот готовая сгинуть телевизионная картинка, а сущности внутри наоборот, выглядели реальными и чёткими, как никогда. Иногда я налетал на что-то незримое, слышал чьи-то приглушённые возгласы, но слов разобрать не мог. Будто бы все люди разом сделались немыми невидимками.

Дверь на крышу распахнулась, и я остолбенел.

— Не… используй… таланты… — Виктор явно не ожидал увидеть меня здесь. Бешеные глаза его блестели, остервенелый ветер рвал его крик, швыряя в меня омшётками слов. Он держался за толстенную мачту антенны обеими руками, весь мокрый и сутулый, его мотало и трепало, как сошедшего с ума пиратского боцмана на носу корабля, зажатого между Сциллой и Харибдой.

Я не думал ничего использовать. Я и дышать-то забыл.

Солнечная Паттайя обернулась сточной канавой: мутные потоки несли окурки обломанных ветром пальм, а высотки отелей теперь были лишь торчащими кусками вздыбленной течением брусчатки, меж которых рождались пенистые водовороты. Серое сморщенное небо стало похоже не поражённую бубонной чумой кожу, из её вздутых струпьев книзу устремлялись гнутые иглы смерчей.

— Смо… три!.. — хлестал в лицо дождь вперемешку с голосом Виктора. — Ты… это… видишь?..

Я видел. Их нельзя было не увидеть: огромные, тугими кольцами они пытались задушить друг друга, ломая и круша курорт вокруг себя. Две змеи метров по тридцать, толстые, они казались единственно реальными на фоне всего это чудовищного катаклизма. Первая тварь выглядела скорее червём, лысым и гладким, с блестящими в свете молний секциями тела, на обоих концах которого конвульсивно содрогалась усыпанная подвижными зубами перистальтика — пасть. Вторая же была драконом, каким его видят китайцы: длиннющие усы, маленькие цепкие лапы, пар из клыкастой пасти и немигающие красные глаза, полные ярости.

Под ударами их гибких тел крошились стены зданий. Муть воды вскипала, касаясь их кожи. Вой и утробный рокот разбивали стёкла везде, где ещё они оставались.

Это были Духи родов. Не знаю, как я понял это, но мысль была чёткая, звонкая, как свежеотпечатанная платиновая монета. Истина, как она есть.

Дракон уступал. Я видел это, и даже с такой высоты разглядел отчаяние в змеиных глазах. Не знаю почему, но я шагнул из укрытия на открытую крышу, когда обе пасти исполинского червя вгрызлись в изящное летучее тело и уронили его в бурлящую муть. Меня сшибло ветром, но я встал и продолжил идти, пока крепкая рука Виктора не остановила меня на самом краю.

— Это сумасшествие! — орал он сквозь потоки воды и ветра. — Сумасшествие! Этого не может быть!

Червь оторвал противнику хвост, и небо вспучилось десятком новых смерчей. Где-то вдалеке, где раньше было море, теперь чернела и росла стена. Потоки грязной воды вдруг обернулись вспять, водовороты застыли и разгладились. Раздираемый на части дракон взревел в последний раз — прерывисто уже и булькающе. Вспыхнула сеть молний и…

Я увидел, как на спокойном небе плавно сползало в колыбель уставшее вечернее солнце. Видение катаклизма исчезло, будто и не было.

— Как… ты… там… оказался?.. — дышал через слово Виктор, дрожа как от холода.

Мы были посреди крыши. Лицо овевал солоноватый бриз, и слышались сигналы машин вперемешку с тайским говором. Никаких смерчей и ливня. Никакого потопа и молний. Идиллия, в которую мы опять ввалились. Будто бы другой мир.

— Как…

— Не знаю, — перебил я и поднялся.

— Прирождённый! Ты прирождённый — поэтому! — хрипло рассмеялся он и уселся на задницу, всё ещё тяжело дыша. — И не надо никаких жертв! Раз — и, сука, в дамки!..

— Что это было?

Виктор вскинул брови и покачал головой:

— Ну… репетиция местечкового апокалипсиса. Так сойдёт? — он вязко сплюнул на бетон и закашлялся. — Теперь отсюда первым же рейсом. Нахер! Мне тут делать всё равно нечего, так что… А ты! — он не поднимал головы, постоянно сплёвывая. — Ты тоже дуй обратно. За тебя, считай, только что сделали всё. Отомстили. Всем, сука, отомстили, без разбору. Разом. Никто не выживет. Никому от такого не… бля…

В очередной раз он сплюнул уже кровь.

— Да ты хоть что-то толком можешь объяснить? — рявкнул я и Виктор покосился на меня с видом “иди умойся”.

Он встал и шатко поплёлся вниз. Я приблизился к краю крыши, выглянул. Паттайя — вся зелёная в лазури, да со слюдяным отливом целёхоньких стёкол на прогретых бетонных боках многоэтажных отелей. По улицам, ровно там, где только что бурлили водовороты, ездили машины и беззаботно бродили туристы. Ближе к пляжам звучала музыка. Курорт продолжал жить своей жизнью, не заметив пролитой крови древней сущности.

Я догнал Виктора уже на выходе из отеля. Оказалось, он не шутил.

— Слышь, друг, — схватил он меня за руку. — Хочешь чтобы я начал тебе рассказать тут всё по порядку — вызывай такси, и давай вместе со мной в аэропорт. Уяснил? Только так, друг, только так. Я ни минуты лишней не хочу тут находиться, понял?

Спустя полчаса мы уже сидели в старенькой “Тойоте”, что везла нас обратно по той же дороге, которой мы прибыли на рассвете.

— Ну?

— Если ты намерен остаться — ты самоубийца, — заверил Виктор, постоянно вытирая с губ давно уже вытертую кровь. — Видел, что было с городом? Вот это будет с ним и в реальности. Только без червя с драконом.

Я вышел из себя.

— Почему?! Ты можешь объяснить всё по-порядку, или мне так и тащить из тебя по кусочку?! — мысль, что мне, возможно, придётся вернуться в Россию ни с чем, сработала похлеще пьезы в пороховом складе.

Виктор вонзил в меня сверло взгляда, но что-то пошло не так. Я бы сказал, что сверло то обломилось.

— Это были Духи родов.

— Я догадался, дальше давай, — тон, не терпящий пререканий — словно бы не я говорил.

— Это были Духи родов одной культуры, Костя. Монгольского рода Онго-отой и китайского Фуси. Культуры Триады.

— И что?

— А то, сука, что они не должны были драться! Не могли! Некому их… А ну, веди машину, кукла узкоглазая! — сорвался Виктор, когда водитель покосился на нас. — Это нереально! Быть этого не может! А было! Скоро тут всему придёт хана! Нихера не останется! Видел разрушения? Вот жди таких же и тут, в сфере спящих!.. Если не свалишь — пеняй только на себя. И, советую, не вздумай бегать по улицам с плакатом. Тебе никто не поверит. Максимум, упекут в дурку местную, где ты и утонешь благополучно. Давай со мной, Костя. Вместе на Сабэль выйдем, она ведь и тебе жизнь попортила. А отмеченный твой уже почти покойник, понял?

— Сколько есть времени?

— Не понял, значит… — натужно выдохнул Виктор и покусал щёку. — Хер с тобой. Мне-то какое дело!

— Времени сколько?!

— Ты на меня не шипи, щенок! — он схватил меня за грудки…

И я впервые увидел лихо в движении. Глазной провал посреди костяного лба раскрылся, оно метнулось неуловимо быстро, выставив хваткие лапищи, готовое заключить предавшего свой род в смертельных объятьях, но… Постамент не позволил ему. Бычий череп скалился голодно, а свист удушаемого заполнил храм целиком.

Будь в этот момент доступным его второй талант, Виктору бы не поздоровилось… Настолько я был решителен и зол.

Таксист даже денег не взял — газанул с места. Мы вошли в терминал молча. Только когда закончили все процедуры и купили билет в Армению — в Россию на сегодняшний день не осталось — Виктор более-менее успокоился. Выдохнул и я, больше на него не напирая.

— Слушай, мне особо дела-то нет, — примирительно начал он. — Я не собираюсь помирать раньше моей дорогой Сабэль. Ты можешь и остаться. Но… — Виктор опять кусал щёку, глядя куда-то в сторону. — Бля, когда проживёшь в шкуре ловчего пару-тройку десятков лет, не остаётся ничего сверхъестественного. Всякая жуть становится обыденной. И любой призрак — не призрак. Так?

Я на всякий случай кивнул, хоть и не разделял его убеждённости. В глазах Виктора больше не было стального блеска. Его целиком вытеснил страх. Будто он всё-таки увидел того призрака, что сумел его напугать.

— Но когда такое видишь… Монгольский Онго-отой и китайский Фуси… Червь пустыни и камышовый лун. Это ж наверняка жертвенный ритуал!.. Причём… с Истоками.

— Да что в них особенного-то?! Что тебя так пугает?!

— А то, Костя, — просипел он, глядя в глаза, — что оба эти рода были безвозвратно уничтожены много лет назад. У них даже прирождённых быть не может, не то что Духов!