Глава 28

Я лежала на спине и смотрела в небо, такое же синее, как наши с Нуршемом глаза. Сознание оставило меня лишь на миг, и в памяти запечатлелся вздымающийся навстречу песок — если бы не он, я разбилась бы насмерть, упав с такой высоты.

Приподнявшись на локтях, я огляделась, морщась от боли в ушибленной спине. Сверху, из-за кромки утёса, выглянул Жинь. Рядом ударила пуля, и Ахмед оттащил его. Значит, и Мазз не погиб. Тогда почему они не улетают, неужели оба рухха так сильно ранены?

Пуля ударила в песок рядом со мной, и я инстинктивно откатилась за торчащий из песка валун. Полезла за пояс, но револьвер потерялся при падении. Между тем солдаты Нагиба уже поднимались на гору, атакуя наших. Даже без Нуршема бой был бы неравным, но огненный демджи в бронзовых доспехах тоже взбирался по склону, чуть отставая. Как бы мне пригодился сейчас револьвер!

Я пошевелила разбитыми пальцами. Правая рука всё ещё была перемотана алой куфией, я быстро размотала её и повязала на шею. Песок вокруг колыхался как живой, отслеживая каждое моё движение, но что с ним делать, было непонятно. Я столько лет провела рядом с металлом, и моей второй натурой стал револьвер, а не способности и умения демджи, как у Халы или Далилы.

Скрытая во мне сила была моей неотъемлемой частью, но знала я о ней до обидного мало. Это была неразрывная связь с песками, восходящая через отца-джинна в глубокую древность, во времена, когда смерти на земле ещё не существовало.

Нуршем уже выбросил в сторону моих друзей раскалённый кулак, намереваясь обратить их в пылающие факелы. Я поспешно вскинула руки, вливая всю свою энергию в новообретённую силу, но ещё не зная, что получится. Песок зашумел, поднялся волной. Между Нуршемом и солдатами выросла бурлящая вихрями стена, отсекая его от всех — и от наших тоже. Моё тело дрожало от напряжения, по лицу стекал пот, во рту стояла горечь, но душу переполняла радость, хоть и смешанная с тревогой. Такая сила и впрямь способна сметать с земли целые города. Стоит лишь сорваться, позволить злу взять верх над собой, и вот — пустыня вместо моря, обрушенные копи, сожжённая дотла Дассама.

Я не опускала рук, и воющая завеса песчаной бури поднималась всё выше. Мятежники Ахмеда и солдаты Нагиба остались сражаться на горе, а мы с Нуршемом стояли друг перед другом почти у городских ворот. Всё честно — один на один.

Он выбросил кулаки вперёд — волна жара заставила меня отшатнуться. Песок под ногами стал чернеть. С горы донеслись выстрелы и крики, но, кто кого теснит, было непонятно. Нуршем обернулся туда, ударил огнём по клубящейся песчаной стене, и я вовремя зажмурилась: спёкшиеся в стекло песчинки резанули по рукам и лицу, словно острые когти.

— Амани, — глухо прозвучал голос из-под медной маски, — зачем ты мешаешь? Мне нужна не ты, а они! — Рука в кольчужной перчатке указала на песчаную завесу.

— А ещё ты хочешь сжечь целый город со своими соотечественниками!

Я стала потихоньку отступать, уводя Нуршема прочь от горы. Песчаная буря следовала за мной, подталкивая и его. Мы оба демджи и должны сами между собой выяснить отношения.

Внезапно я дёрнулась от боли и упала на колени. Пуля всего лишь оцарапала ногу, но и такой малости хватило. Металл есть металл — руки дрогнули, и стена песка мгновенно рассыпалась. Преодолевая накатившую слабость и с трудом восстанавливая дыхание, я мельком глянула в ту сторону, откуда прилетела пуля.

Бой был в самом разгаре. Половина солдат Нагиба сражалась с невидимыми противниками, которые существовали только в их разуме, обработанном Халой. Близнецы метались из стороны в сторону, беспрерывно меняя облик — то сметая противников с пути ударами рогов и хвостов, то впиваясь в глаза когтями хищных птиц. Шазад вертелась вихрем, орудуя обоимя мечами, которые то и дело окрашивались кровью. Жинь с Ахмедом отбивались стоя спиной к спине, и их слаженные движения выдавали немалый опыт.

Наши пока что успешно держали оборону, однако Нуршем уже поворачивался, чтобы обеспечить Нагибу решающий перевес. Я попыталась снова собраться с силами, но тут мне в затылок упёрся ствол револьвера, окончательно лишая способностей демджи.

— Руки на голову, живо! — произнёс знакомый голос с сильным гортанным акцентом. Генерал Дюмас!

В кои-то веки пришлось подчиниться чужому приказу. Перед глазами замелькали голубые мундиры. Галаны — настоящие, не иллюзорные — решили предпринять вылазку. Хорошо вооружённые, готовые к бою.

Мой взгляд был устремлён на Нуршема. Он так и не успел повернуться к утёсу, где кипела схватка мятежников с солдатами Нагиба, и теперь, наклонив голову в блестящем шлеме, смотрел на окружавших меня галанов с каким-то болезненным любопытством.

Генерал медленно обошёл меня, не отнимая ствола от головы, пока его высокая мощная фигура полностью не заслонила битву и неподвижно стоящего демджи. Дуло револьвера упиралось мне в лоб.

Сорвав с моей шеи куфию, он передал её солдату, и мне туго завязали глаза. Последним, что я видела, был револьвер и палец галана на спусковом крючке.