Песня двадцать шестая

Восьмой вертеп восьмого круга. Души коварных советчиков. Улисс и Диомед, погубившие Трою. Рассказ Улисса о путешествии в неизвестную страну.

 

 ¹Ликуй, ликуй, Флоренция! Везде

Могущество твое неотразимо;

Известна ты на суше и воде,

 

 

 ⁴И даже Ад готов неутомимо

О флорентийских гражданах кричать…

Когда передо мной скользнули мимо

 

 

 ⁷Пять извергов, и в них я мог узнать

Твоих граждан, мне сделалось обидно,

Не мог я крика гнева удержать,

 

 

 ¹⁰И за тебя мне стало больно, стыдно…

Когда мои предчувствия не лгут,

Еще ты испытаешь, как постыдно

 

 

 ¹³Тебе немало бедствий предрекут

Озлобленные жители из Прато,

И их проклятья к худу приведут.

 

 

 ¹⁶К прошедшей славе нет уже возврата,

И если б над тобою, город зла,

Пороков, злодеяний и разврата,

 

 

 ¹⁹Беда, как туча черная, всплыла

В минуту эту – я б не удивился:

Да, на себя, Флоренция, звала

 

 

 ²²Давно все кары… Пусть бы разразился

Гром над тобой, когда осуждена

На бедствия несчастная страна;

 

 

 ²⁵Скорей бы суд ужасный совершился…

Еще страшнее в поздние года

Казаться будет мне твоя беда.

 

 

 ²⁸И далее пошли мы… Возвратился

По тем же скатам ментор мой тогда,

Которыми со мною он спустился.

 

 

 ³¹Меж безднами и трещинами скал

Уединенный путь наш продолжался,

И в бездну я наверно бы упал,

 

 

 ³⁴Когда б порой за камни не держался

Руками. Бесконечная тоска,

В тот час, когда вперед я подвигался,

 

 

 ³⁷Была неотразима, велика,

И я скорблю в минуту эту снова,

Когда воспоминания былого

 

 

 ⁴⁰Припоминаю вновь, и обуздать

Хочу свой ум, чтоб Неба благодать

И добродетель – поприща земного

 

 

 ⁴³Вожатого – не мог я потерять…

Как селянин простой, – в ту пору года,

Когда на небесах начнет сиять

 

 

 ⁴⁶Июльский день, и южная природа

Вкруг рассыпает щедрые дары, —

Как селянин следит порой у входа

 

 

 ⁴⁹В свой дом, как в небе вьются комары,

Так я следил в вертепе за огнями,

За переливом странной их игры,

 

 

 ⁵²Когда пришли мы тихими шагами

К окраине, откуда видно дно:

Восьмая пропасть встала перед нами,

 

 

 ⁵⁵Где было все таинственно-темно.

Как тот пророк, которого в Вефиле

Медведицы лесные защитили,

 

 

 ⁵⁸Смотрел, как колесницу Илии

На небо быстро кони уносили,

И очи Елисея не могли

 

 

 ⁶¹Следить за бегом их неуловимым

И только наблюдали лишь с земли,

Как пламя их исчезло в небе дымом,

 

 

 ⁶⁴Так двигались в вертепе те огни,

И в каждом призрак грешника скрывался.

Чтоб рассмотреть, как двигались они,

 

 

 ⁶⁷Я с краю моста к бездне наклонялся,

И если бы за камень не держался,

То, верно, б там свои окончил дни

 

 

 ⁷⁰И в пропасти бездонной потерялся.

За мной путеводитель наблюдал

И на вопрос немой ответ мне дал:

 

 

 ⁷³«В светильниках, перед тобой зажженных,

Сокрыты души многих осужденных,

Чтобы огонь их вечно пожирал…»

 

 

 ⁷⁶«Учитель, – отвечал я, – догадаться

Мог я и сам, увидевши в огне

Мелькающие тени, но дознаться

 

 

 ⁷⁹Хотелось бы теперь, учитель, мне,

Кто это стал к нам ближе приближаться

Вон в пламени, и тот огонь на дне

 

 

 ⁸²Двойным костром теперь вдали пылает,

И страшный мне костер напоминает,

Где Этеокл и брат его сгорел».

 

 

 ⁸⁵И был ответ: «В том пламени страдает

Сам Диомед и вместе с ним – Улисс:

Одна их казнь теперь соединяет,

 

 

 ⁸⁸И здесь в Аду опять они сошлись,

Как на земле сошлись для преступленья.

Их деревянный конь сгубил, и вниз

 

 

 ⁹¹В кромешный Ад за ложь без сожаленья

Повержены они. Они должны,

Не ведая пощады искупленья,

 

 

 ⁹⁴Гореть в жилище адском сатаны:

За их обман страдает и в могиле

Теперь Деидамия об Ахилле.

 

 

 ⁹⁷И к довершенью страшной их вины

Караются они за похищенье

Палладиума». Молвил я в волненье:

 

 

¹⁰⁰«Когда они способны говорить

И в пламени, то дай мне разрешенье,

Учитель мой, – могу ль о том просить? —

 

 

¹⁰³Тех двух теней дождаться приближенья;

Тебе известны, мудрый мой поэт,

Все тайные души моей стремленья…»

 

 

¹⁰⁶И мне Вергилий дал такой ответ:

«Мой сын, твое желанье одобряю, —

Поистине, дурного в этом нет,

 

 

¹⁰⁹А потому его я исполняю,

Но об одном прошу, чтоб ты привык

Воздерживать, где нужно, свой язык.

 

 

¹¹²Все помыслы твои я понимаю,

А потому мне предоставь ты речь

С тенями; должен я предостеречь

 

 

¹¹⁵Тебя, что эти греки, может статься,

С тобой и говорить не захотят…»

Когда к нам пламя стало приближаться,

 

 

¹¹⁸В котором тени двигалися в ряд,

Не в силах на пути разъединяться,

И отступить вперед или назад,

 

 

¹²¹Тогда мой спутник молвил им: «О, тени!

Когда хоть чем-нибудь мог угодить

Я вам в своем высоком песнопенье,

 

 

¹²⁴Не торопитесь быстро уходить,

И пусть один из вас мне повествует

О том, за что он осужден страдать

 

 

¹²⁷И в этом вечном пламени тоскует».

Тогда один светильник задрожал, —

Так ветер иногда огонь волнует, —

 

 

¹³⁰И в тихом колебанье зароптал.

Тень перед нами тихо закачалась,

Как будто бы – за ней я наблюдал —

 

 

¹³³Заговорить с усилием сбиралась.

И, наконец, я услыхал слова:

«Когда вперед куда-то порывалась

 

 

¹³⁶Моя душа, и кинул я едва,

Не в силах совладать с собой, Цирцею,

Жизнь впереди казалась мне нова,

 

 

¹³⁹И увлечен я был невольно ею,

Забыл отца, свою отчизну-мать,

Расстался с Пенелопою своею.

 

 

¹⁴²В себе тоски не мог я обуздать,

Не мог забыть прекрасную затею:

Хотелось мне весь свет скорей узнать —

 

 

¹⁴⁵Его пороки, славные деянья,

И подвиги людские на земле;

И очутился вдруг без колебанья

 

 

¹⁴⁸В открытом море я на корабле

С немногими, мне верными, друзьями,

Помчался по волнам в туманной мгле,

 

 

¹⁵¹Марокко любовался берегами,

Сардинией, прекрасною страной,

И многими другими островами,

 

 

 ¹⁵ Стоявшими в пустыне водяной.

Состарились мы все, когда приплыли

До Геркулеса грани роковой:

 

 

¹⁵⁷Его столбы в проливе узком были

Поставлены – чтоб далее никак

В своих ладьях пловцы не заходили.

 

 

¹⁶⁰Но я сказал, увидя этот знак:

«Друзья! Для нас тяжка была дорога,

До запада достигли мы сквозь мрак,

 

 

¹⁶³И так как жить осталось нам немного,

То счастье попытаем и рискнем

Проникнуть в мир безлюдный, где тревога

 

 

¹⁶⁶Людская неизвестна. О своем

Припомните вы все происхожденье.

Не для того на свете мы живем,

 

 

¹⁶⁹Чтоб скотски прозябать со дня рожденья,

Но для того, чтоб на земле найти

Познания и высшие стремленья!»

 

 

¹⁷²Так говорил друзьям я на пути,

И речь моя всех их так оживила,

Что трудно удержать потом их было,

 

 

¹⁷⁵Когда вперед мы принялись грести.

Корабль свой мы к востоку повернули

И словно птица далее порхнули

 

 

¹⁷⁸В своем безумном беге. В небесах

Сверкали звезды полюса другого,

Пять раз луна светила в облаках

 

 

¹⁸¹И исчезала с неба голубого

С тех пор, как мы сквозь роковой проход

Скользнули в бездну моря, нам чужого,

 

 

¹⁸⁴И убегали далее… Но вот

Вдали гора пред нами показалась,

Черневшая из белой пены вод,

 

 

¹⁸⁷И та гора громадной нам казалась.

Обрадовались все мы ей тогда,

Но эта радость тотчас же умчалась

 

 

¹⁹⁰От нас, сменившись ужасом, когда

От той горы поднялся вихрь ужасный

И на корабль наш хлынула вода.

 

 

¹⁹³Три раза поднимался он, несчастный,

Напором волн, и вот в четвертый раз,

Не выдержав с грозой борьбы напрасной,

 

 

¹⁹⁶Пошел на дно: закрыло море нас.