Глава XV

Грейс повернулась на другой бок и открыла глаза. В лицо прыснуло солнце, по-зимнему блеклое, но настойчивое, как лампы в больничной палате. Дневной свет всегда напоминает о реальном мире: твердом, реальном, плотном.

Но потом Грейс пошевелила ступнями и тут же зашипела от боли – каждая косточка помнила о том, что произошло накануне. А стоило опустить ноги на пол, как икры напомнили, что тоже участвовали во вчерашней вакханалии. «Чтобы так сильно не болело, надо разогнать молочную кислоту», – подумала Грейс и сама поразилась, какая здравая мысль пришла ей в голову, особенно учитывая события этой ночи.

Она села на кровати, надела легинсы и свитер, стараясь беречь ноги и спину. Подумала было сходить в душ, но рассудила, что, если она там поскользнется и свалится, подняться уже не сможет. Лучше подождать до вечера. Поэтому Грейс просто умылась теплой водой и уставилась на себя в зеркало.

– Ты не сошла с ума, – сказала она своему отражению, хотя никакой уверенности в собственных словах не чувствовала – только боль во всем теле и опустошенность, как будто не спала вовсе. Болели не только ноги. Голова казалась тяжелой, как кастрюля с супом, и такой же горячей. Горло горело, и больше всего хотелось вернуться под одеяло. Но Грейс заставила себя встряхнуться.

Жуткая мысль пришла ей в голову: а что, если виной всему наркотики? Вдруг Вивиан ее просто накачала чем-то? Вроде бы это называется «газлайтинг» – когда тебя пытаются убедить, что ты ненормальная.

Она прислушалась к себе: ни тошноты, ни головокружения. Грейс закатала рукава – следов уколов тоже нет, хотя это, конечно, ни о чем еще не говорит. Если тетка ей что-то подмешала, наверное, только наркологическая экспертиза сможет это определить.

Дом сонно молчал. Грейс спустилась на первый этаж и осторожно заглянула в приоткрытую дверь теткиной спальни. Кровать там была уже заправлена, да так ровно, будто ее прогладили утюгом. Вот уж кто просто ненавидит складки…

Надо было что-то решать. «Чтобы увидеть настоящее волшебство, – говорила когда-то Лора, – сначала нужно перебрать все разумные объяснения. Чудо проявит себя само – мимо него ты точно не пройдешь».

Грейс принялась обшаривать мусорные ведра. Удовольствие ниже среднего, но после отмывания коридора от рек крови – сущий пустяк. К тому же пищевых отходов у Вивиан почти не было – она не только ничего не ела дома, но и, кажется, вообще не переносила ничего скоропортящегося. Ни в одном из ведер не обнаружилось подозрительных блистеров, ампул или тем более шприцев. Значит, либо наркотики тут ни при чем, либо Вивиан предусмотрительно избавилась от упаковок заранее.

В гостиной Грейс внимательно обследовала внутренность камина. Вчера вечером вход в туннель был открыт настежь. Но сейчас пальцы скользили по гладкой стенке – ни рычага, ни кнопки.

«Я так свихнусь», – подумала Грейс и вернулась в мансарду. Там она рухнула на кровать, прямо поверх скомканного одеяла, и стала думать.

Разрыв… В жизни человека каждый день происходит разрыв. Его можно назвать обнулением или перезагрузкой, как угодно. Обычно это происходит, когда ты засыпаешь вечером и просыпаешься утром. Как будто перешел на новую страницу в «Ворде»: по-прежнему видишь, что написано на предыдущей, но этот этап уже закончен и начался новый.

Сейчас Грейс не чувствовала ничего подобного. Казалось, что курсор ее сознания все еще мигает где-то посередине абзаца, в котором говорится о магии и троллях.

Когда с персонажами фэнтези происходит нечто подобное, они просто сразу начинают верить – безоговорочно, радостно и туповато. Еще пять минут назад знать не знали о ведьмах и вампирах, а сейчас уже готовы уверенно шагнуть в новый мир. Загвоздка в том, что на Грейс ни разу в жизни не нападали красавцы-вампиры. И письмо из Хогвартса так и не пришло, хотя в одиннадцать лет она его очень ждала…

Грейс села и подтянула к себе ноутбук. Если о троллях не знает «Википедия», о них не знает никто.

Следующую пару часов она провела, кликая со страницы на страницу. Выяснила, что тролли родом из Скандинавии, что обычно они ассоциируются с камнем, что, оказывается, есть куча мест на Земле, в названиях которых фигурирует слово «тролль» – в основном это горы. Прочитала десятки легенд о троллях, в которых они похищали красивых девушек, ели человечину и изредка помогали крестьянам, если те вели себя вежливо.

Наткнулась Грейс и на несколько историй о браках между людьми и троллями, причем, к ее удивлению, троллями бывали как женихи, так и невесты. Под конец Грейс даже прочитала несколько абзацев о сетевых троллях, пока до нее не дошло, что здесь уже можно остановиться.

Перед тем как переключиться на фэйри, она сбегала вниз и принесла себе пару яблок и сэндвичей с сыром. Хлеб был дряблый и безвкусный, и Грейс даже похолодела, когда вспомнила, что рассказывала о человеческой еде Вивиан. Но яблоки оказались очень даже ничего, значит, заклятье все-таки не подействовало.

С фэйри все оказалось намного сложнее. У них не было ничего общего с толкиеновскими эльфами, кроме разве что мании величия. Некогда их почитали, как богов, но со временем величие поугасло, а характер фэйри испортился. Они стали злобными и гадливыми, а защититься от них можно только холодным железом и особыми травами. Грейс припомнила ветку с красными ягодами, заправленную за косяк входной двери, и еще один кусочек мозаики встал на место.

Что еще? Она что-то забыла… Грейс прикрыла глаза, не снимая пальца с тачпада. Мысленно прокрутила еще раз разговор между Вивиан и Торвальдом, которому стала свидетелем.

«Дикая Охота не за горами. С чего бы ему поднимать такой шум?»

Внизу ветер ударил в окно так, что дрогнула рама. Грейс вздрогнула, но постаралась успокоить пульс и собраться с мыслями. Информация – твое оружие, разве нет? А еще мама советовала ей быть менее впечатлительной.

Нерешительно размяв пальцы, Грейс вбила в поисковую строку: «Дикая Охота».

Замечательно… Когда первое, что тебе бросается в глаза: «Группа всадников, состоящая из фэйри, призраков или покойников», вряд ли тебе захочется познакомиться с ними поближе. А если в воспоминании «Дикая Охота» соседствует с фразой «не за горами», это вообще плохой знак. Грейс прочла еще несколько строк и почти не удивилась, узнав, что жертвами Дикой Охоты становятся души людей.

Возле ее руки завибрировал телефон, и она подскочила, треснувшись лбом о низкий скат потолка. К счастью, тролли писать сообщения не умели. Или просто не знали ее номер.

Несколько мгновений Грейс недоуменно смотрела на появившиеся на экране слова. Поиски чего он имеет в виду: троллей, двери в волшебный мир или охотников-призраков? Потом до нее дошло, что Томас спрашивает о Лоре.

Грейс стало стыдно, и она разозлилась на себя. Мама – единственный человек, который стоит ее усилий. Но, как назло, всё и все стремились ее отвлечь. Стоило ей найти ниточку, за которую можно потянуть, как ее будто швыряло в огромный парк аттракционов, вроде тех, где теряются маленькие дети. В них события сменяют друг друга так быстро, что не успеваешь сосредоточиться. Но когда карусели замирают, люди расходятся, а сахарная вата кончается, тебе приходится начинать все сначала.

Она еще раз взглянула на сообщение. Глупо винить Томаса, который просто хотел узнать, как у нее дела. Он не собирался ее ни от чего отвлекать – просто ему тоже нужно с кем-то поболтать в этом унылом городишке.

«Безуспешно, – написала она. – А твои?»

Грейс хмыкнула. Да, подумала она, моя встреча с отцом наверняка выглядела бы именно так.

Грейс понимала, что шутка эта жестокая, но не могла рассмеяться. «Ладно, – подумала она, – оттого, что я повеселюсь, раком никто не заболеет».

Томас тут же, почти без пауз, бросился что-то писать. На экране появилось:

«Поехали на велосипедах на ТП?»

Грейс подошла к окну. Вокруг был только темный плотный лес. Снегопад уже закончился, и день казался тихим и ясным. Поверх древесных крон виднелся горб горной гряды.

Холодновато для велосипедных прогулок. Но если надеть термобелье, тайтсы и ветровку, а на лицо – балаклаву от встречного ветра, будет терпимо.

«Ты раньше туда поднимался?» – написала она.

Грейс никогда раньше не ездила в гору на велосипеде. Ей приходилось одолевать невысокие холмы, часами крутить педали вдоль реки и петлять по узким городским улочкам, где вовсе не было зоны для велосипедистов. Но так высоко она не поднималась ни разу.

Выбираться из теплого дома не хотелось. Значит, точно нужно это сделать. Все, что она могла прочитать, она уже прочитала. Дальше оставались только вопросы, адресованные Вивиан, а для них как минимум нужна сама Вивиан.

«Сколько туда ехать?»

Грейс польстило, что Томас истолковал «позвонить» как «предупредить», а не «спросить разрешения», хотя второе было ближе к истине. Значит, он считал Грейс достаточно взрослой, чтобы уже не отпрашиваться погулять по вечерам.

Появилось даже искушение не рассказывать Вивиан, куда она идет и с кем. В конце концов, опекунша не сочла нужным оповестить ее, что их дом стоит прямо над дворцом троллей. С другой стороны, для Вивиан устроить племяннице проблемы гораздо проще, чем наоборот. Так что пока придется играть по правилам.

Вивиан ответила уже на втором гудке.

– Что-то срочное? Мне нужно разобраться с заказами, – отрывисто сказала она.

Грейс растерялась. Черт, она могла бы догадаться, что Вивиан временами все же работает, а не просто так забила свою мастерскую дорогим оборудованием!

– Извините, – пробормотала она, – хотела просто предупредить, что поеду покататься на велосипеде.

На той стороне что-то зашуршало, будто Вивиан пыталась пристроить телефон между плечом и ухом.

– Боги, зимой что, тоже на велосипедах катаются? – усомнилась она, но быстро признала свою некомпетентность: – Ладно, допустим. Но мне не нравится, что ты едешь одна, а я не буду знать, где ты.

– Я не одна, – неохотно созналась Грейс и еще более неохотно добавила: – С другом.

Вивиан хмыкнула:

– Как показала вчерашняя ночь, ты быстро заводишь друзей… Кто это такой?

Грейс вздрогнула: Вивиан все же заговорила о вчерашнем. И тут же поняла, что это не могли быть наркотики. Вивиан могла накачать ее чем угодно, но не сумела бы узнать, что привиделось ей в бреду. У тетки не получилось бы прочитать ее галлюцинации и уж тем более истолковать их значение.

– Эй? – послышался голос тетки. – Ты еще там?

Грейс встряхнулась:

– Да. Его зовут Томас, познакомились в самолете. Обычный парень.

Лора сразу спросила бы, сколько ему лет. Но у Вививан не было своих детей. Наверное, поэтому она не знала, какие вопросы нужно задавать. Только равнодушно бросила:

– Хорошо. Только пришли мне его номер телефона. И учти: если решишь сбежать – я тебя из-под земли достану.

Отлично попрощались, невесело подумала Грейс и отключилась. Она нашла в контактах номер Томаса, скинула его Вивиан и отправилась одеваться. Выпотрошив свой чемодан, достала с самого дна комплект термобелья и спортивную одежду. Черной балаклавы, конечно, не нашлось, зато она обнаружила теплую зимнюю шапку (которую, говоря начистоту, следовало бы найти раньше).

На улице ветер сразу наградил ее несколькими ледяными пощечинами. Может, не такая уж хорошая идея пытаться зимой подняться на гору на велосипеде? Но передумывать было уже поздно. Грейс вывела из гаража велосипед и выключила свет в доме. Теперь он казался снаружи просто стеклянной коробкой. «Как шкатулка с балериной, – подумала Грейс. – Откроешь – играет музыка и кружится балерина. Но стоит закрыть, и уже не узнаешь, что происходит внутри».

Она закрепила рюкзак вокруг талии, села на велосипед и покатила по направлению к трассе. Из-за слежавшегося неровного снега ехать приходилось медленно, крепко держа руль, чтобы не свалиться. На несколько минут она пожалела, что согласилась, не потренировавшись хорошенько. Одно облегчение: когда ты сосредоточен на том, куда едешь, выбрасываешь все лишние мысли из головы.

Наверное, у каждого свой спасательный круг: сериалы, шоколад или секция бокса. Для Грейс это всегда был велосипед. Какая бы дрянь в жизни ни происходила, он всегда выручал. Когда ноги устают так, что кажется, будто коленные чашечки сейчас отвалятся, тут уж не до мыслей о троллях и прочей ерунде.

Грейс притормозила у трассы и почти мгновенно попала в дальний свет фар, как кролик, решивший перебежать дорогу. Издалека машина с закрепленным на крыше велосипедом напоминала оленя с обломанным рогом. Томас притормозил и вышел. На нем была черная водолазка под курткой и спортивные штаны. Из-за резкого света фар не было видно лица, один силуэт.

– Привет, – он помахал рукой.

– Мы так часто переписываемся, что странно слышать твой голос, – ответила Грейс, помогая ему пристегнуть свой велосипед к крыше.

– А у тебя столько всего происходит за какую-нибудь пару часов, что я чувствую острую потребность с тобой увидеться, лишь бы поскорее узнать новости, – усмехнулся Томас.

Грейс открыла рот и закрыла. Не говорить же ему, что нынешняя ночь превзошла все ожидания.

– Что-то не так? – нахмурился Томас, но истолковал ее замешательство по-своему: – Ага, теперь ты скажешь, что не сядешь ко мне в машину, потому что я могу оказаться маньяком. Брось, Грейс! Я все свои дела отменил на сегодня.

– Врешь.

Томас засмеялся:

– Ладно, вру, у меня нет никаких дел. Но все равно уже поздно отказываться. Залезай.

– Никогда не поздно сказать «нет», – возразила Грейс, но в салон все-таки села. Внутри было тепло, вкусно пахло кожей. Из магнитолы негромко звучал блюз.

Томас мягко захлопнул дверь и направил машину вперед, к горе. Бывают такие расстояния, когда трудно определить, далеко это или близко. Кажется, что до пункта назначения рукой подать, но ты все едешь и едешь, а цель не приближается. Перьевые облака развеялись, и ясное вечернее небо – пока еще скорее серое, чем синее, – стало медленно покрываться бледными звездами, как сыпью. Гора росла медленно, словно морское чудовище, выплывающее из темно-зеленой поверхности деревьев. Вот показалась пикообразная голова, поползла вверх горбатая спина…

– А ты точно уже поднимался туда на велосипеде? – с сомнением уточнила Грейс.

Томас сверкнул самоуверенной улыбкой:

– Можешь не беспокоиться.

– Сколько тебе тогда было?

Улыбка слегка потускнела, но не пропала окончательно.

– Послушай, – очень убедительно начал Томас, – дорога ровная, подъем не дольше часа. А вид оттуда красивый, сможешь сделать фото для «Инстаграма».

– Наконец я слышу голос разума, – усмехнулась Грейс.

Они свернули с шоссе и выехали на серпантин. Дорога закручивалась вдоль горы, будто змея без чешуи. Сверху нависали мрачные скалистые стены. Кое-где они образовывали уступы, и там росли невысокие деревца. Должно быть, по утрам туман здесь такой густой, что в паре метров ничего не видно.

«Осторожно! Крутые повороты», – предупреждала надпись. Томас сбросил скорость и съехал на стоянку на обочине, где не было больше ни одной машины. Грейс вышла из автомобиля вслед за ним.

– Сколько здесь градусов уклон? – спросила она.

Томас усмехнулся и стал снимать с крыши машины велосипеды, поднимая их легко, как если бы они совсем ничего не весили.

– Ты никогда раньше не ездила в горы на велосипеде, да? Уклон измеряют в процентах. Поначалу будет легко, вот увидишь. Только вблизи вершины придется немного пройти пешком.

Грейс только пожала плечами. Она всматривалась в нависающую над ними темную скальную стену и думала, что даже самый быстрый подъем не заставит ее забыть сегодняшнее приключение. Где-то под этой горой живут тролли. Интересно, Томас о них знает? Он ведь здесь вырос. Должен был слышать какие-то истории, сказки, слухи…

Она оседлала велосипед. Глядя, как Томас натягивает перчатки, вспомнила о своей шапке, достала ее из кармана и натянула на голову.

– А с другой стороны горы есть дорога?

– Да, там тоже серпантин, – кивнул Томас. – Но чтобы перевалить через гору таким путем на велосипеде, придется крутить педали часов шесть. Я так делал в детстве. Тут было не очень-то много других развлечений, вот и отрывались, как могли.

Томас не обманул – подъем начался легче, чем Грейс ожидала, несмотря на холодный ветер, щиплющий щеки. Уклон был небольшой, и они быстро набирали высоту, огибая холм по спирали. Томас ехал, чуть привстав в седле, держась плечом к плечу с Грейс. Справа текла припорошенная снегом горная стена. Слева бежал лес, уходя все дальше вниз.

Вскоре уклон стал круче, пришлось сбросить скорость. Томас молчал, Грейс тоже не хотелось разговаривать. Она чувствовала, как тело разогревается, как энергия движения изгоняет из ее головы воспоминания о безумной ночи вместе с мыслями о потерянной матери.

Деревья слева остались далеко внизу, там же чернело шоссе. Серпантин стал у́же, а ограждение вдоль него – как будто меньше. Ее нагнал Томас, смеясь:

– А ты быстрая! А говорила, никогда раньше не ездила в горах… Не торопись так, за нами же никто не гонится. Еще несколько витков, и придется спешиться.

Сходить с велосипеда Грейс совсем не хотелось, но пришлось послушаться Томаса – в конце концов, он-то здесь бывал раньше. Отсюда уже виднелся въезд в туннель далеко внизу. Сверкали огни автомобилей: красные с одной стороны и желтые – с другой, как река с двойным течением.

Только сейчас Грейс пришло в голову, что Вивиан ни разу не ездила в Ландсби через туннель. Странно, ведь его построили специально, чтобы сократить путь между городами. Связано ли это как-то с троллями?

– Все, – окликнул ее Томас, – слезаем и идем пешком. Тут недалеко. Только смотри внимательно под ноги.

На обочине был установлен знак: «Осторожно! Возможен сход камней». На дороге и вправду попадались обломки, так что приходилось смотреть в оба, чтобы не проткнуть колесо острым камнем. Грейс никогда до этого не боялась высоты, но, глядя вниз, почувствовала, как закружилась голова. Она предпочла бы катить велосипед ближе к скале, а не к обрыву, но просить Томаса поменяться постеснялась. Лицо горело от ветра, ноги устали. Сил говорить не было, да и тяжело было на холоде – изо рта облачками вылетал пар. Вокруг было пугающе тихо, только шуршали велосипедные шины и стрекотали спицы колес.

– Далеко еще?

– Тебе уже скучно? – хмыкнул Томас. – Или ты боишься высоты?

Грейс пожала плечами:

– Вроде нет.

– Когда я был ребенком и заезжал сюда один, то всегда приходилось спешить. Если зазеваешься и проторчишь наверху до темноты, велосипед приходилось катить вниз всю дорогу. В сумерки тут было гораздо темнее.

– Почему?

– В те времена на серпантине еще не было фонарей. Но мне нравилось сюда подниматься даже в темноте. Хотелось побыть одному.

Грейс подумала, что у нее не было такого места в детстве, да и нужды в нем не было. Ее вполне устраивал их балкон на верхнем этаже, откуда была видна почти половина города. Ни темноты, ни тишины, внизу огни и шум машин. Ты сидишь, прижавшись спиной к двери, ведущей в квартиру, и растворяешься в городских звуках, которые не дают тебе чувствовать себя потерянной. Грейс никогда не мечтала о жизни вдали от мегаполиса. Интересно, каково было Лоре расти здесь? А Тому?

– Ты учился в той одной-единственной школе рядом с церковью? – вдруг спросила Грейс, припомнив, что и ей предстоит туда отправиться. Тролли или нет, аттестат получать все равно придется.

Томас ответил не сразу. Чем выше они поднимались, тем сильнее дул ветер, так что приходилось идти, широко расставив ноги, как на корабле во время качки.

– Я не учился в школе, – сказал он наконец. – У меня была гиперконтролирующая мать, а я часто болел, так что был на домашнем обучении. А говорят, только над единственными детьми в семье трясутся.

– Так у тебя есть братья и сестры? – Грейс тысячу раз пыталась представить себе, какой была бы ее жизнь, будь у нее сестра. Поладили бы они? Делились бы одеждой, кидали друг другу ссылки с приколами или музыкой? Или, наоборот, терпеть бы друг друга не могли и вечно воевали из-за того, кто взял чьи шмотки?

– Две сестры. Я с обеими не очень ладил.

– Они считали тебя избалованным? – предположила Грейс.

Томас глянул на нее удивленно и даже остановился на минутку.

– С чего ты так решила? – он как будто обиделся. Грейс поняла, что попала в точку.

– Раз над одним ребенком мама тряслась, значит, другим доставалось меньше внимания, – объяснила она. – Просто логика.

Томас нахмурился и ничего не ответил. Странно было видеть, как такая мелочь выводит взрослого человека из себя.

– Мы приехали! – сказал ее спутник неожиданно радостно. Быстро же у него меняется настроение… Грейс достала из кармана куртки мобильник. Томас не соврал: на подъем ушло чуть больше часа. Батарея была почти разряжена, меньше пяти процентов оставалось, а это означало, что выключиться телефон мог в любой момент.

Вслед за Томасом она преодолела последний поворот и оказалась на небольшой круглой площадке. Дорога огибала ее и уходила дальше вниз по другой стороне горы.

Здесь, на вершине, росло всего несколько деревьев, засыпанных снегом, а в центре площадки стояла ажурная ротонда. Выглядела она так нарядно, будто кто-то подсуетился как раз к их приходу. Но Грейс заметила движение внутри и остановилась. Кровь прилила к лицу, мгновенно вспотели ладони.

– Что-то не так? – спросил Томас, направляясь в сторону беседки. Грейс сощурилась, всматриваясь в неясное шевеление в сумерках. Ленты! Всего-навсего привязанные к балкам ленты – следы тех, кто уже побывал тут, наверху. Она перевела дыхание.

Томас подошел к краю площадки, обрамленному балюстрадой, и жестом позвал Грейс к себе. Отсюда и правда открывался потрясающий вид, подъем того стоил. Освещенный город напоминал расшитое бисером вечернее платье. Только лес у подножия холма и холодная скальная стена горы оставались темными. Вдалеке, в самой середине мрачного леса, светился квадрат их с Вивиан дома. Вряд ли тут много домов, которые стоят прямо в лесу, так что угадать было нетрудно. Раз в доме включен свет, значит, Вивиан уже вышла из мастерской.

Томас дотронулся до плеча Грейс, и та вздрогнула от неожиданности.

– Будешь чай? – спросил он, довольный произведенным эффектом.

– Ты что, горелку с собой захватил?

– Всего лишь термос, мы же не с ночевкой приехали.

Они сели в ротонде. Над их головами колыхались ленточки, и всякий раз, когда Грейс улавливала краем глаза их движение, ей казалось, что это летучие мыши. Томас наполнил чаем пластиковую чашку. Стоило Грейс вдохнуть его запах, как что-то защемило внутри. Пахло кедром. Она знала этот запах, хотя не верила, что услышит его снова.

– Это что, чай с кедровыми шишками? – спросила она, не открывая глаз.

– Угадала, – удивленно ответил Томас. – Ты раньше такой пробовала?

– Да. Мама заваривала.

Грейс не хотелось этого говорить. Это было то личное, чем не делятся с почти незнакомым человеком. Рука Томаса накрыла ее руку, лежащую на колене. Его ладонь была теплой и сухой. Слишком интимный жест, так что первым порывом было отдернуть руку, но это вышло бы чересчур грубо.

Грейс открыла глаза. Она ожидала увидеть на лице Томаса жалость, но заметила все ту же спокойную улыбку и в глубине души была благодарна за это. Если бы ей так улыбнулась Вивиан, их отношения сложились бы совсем иначе.

– Моя тоже, – просто сказал Томас. – Видимо, этот рецепт так и бродит где-то между горами.

– По легенде, этот горный хребет когда-то принадлежал троллям.

Грейс почувствовала, как сердце будто перепрыгнуло две ступеньки. Перед ее внутренним взором встали огромные, похожие на уродливые ростовые куклы фигуры в камзолах с черными провалами глазниц. Грейс очень хотелось рассказать Томасу об ужасе, который она пережила этой ночью. Но не хватало еще, чтобы он принял ее за сумасшедшую.

– Говорят, люди тут живут, – сказал Томас, – только пока того хотят король и королева троллей. Но если им что-то не понравится, они обрушат гору на оба города и похоронят под ними всех их жителей.

– А чтобы они этого не сделали, им приносили человеческие жертвы? – уточнила Грейс.

Томас рассмеялся. У него был невероятно приятный смех, который словно забирается тебе под воротник куртки и ласково гладит по позвоночнику.

– Нет, конечно! По крайней мере, на моей памяти такого не было. В сказках тролли всегда одновременно злые и добрые. Хоть они не любят людей, но в то же время гостеприимны. Если вести себя правильно, они сделают тебе подарок.

– Какой, например? – мрачно уточнила Грейс. Единственный подарок, который ей сделал король троллей, заключался в том, что он отпустил ее в комплекте со всеми конечностями.

– Не знаю, это же тролли. Может, ты обретешь способность превращать все, к чему прикасаешься, в золото, или проходить сквозь камень, или…

– Видеть волшебный мир? – не утерпела Грейс.

Он кивнул:

– Полезное умение, разве нет?

– Не знаю, – призналась она, пытаясь представить себе, каково это: все время видеть иначе. Замечать тени, слышать голоса, ощущать чье-то присутствие – жизнь как в фильме ужасов. Но, может, Вивиан видит это совсем иначе. Возможно, узнай Грейс, каково это, она бы позавидовала тетке.

– Ты о чем-то задумалась? – Томас наклонил голову, заглядывая ей в лицо. Когда кто-то так понимающе смотрит на тебя, желание раскрыть свои секреты становится просто непреодолимым. Подул холодный ветер, и она, сама того не желая, плотнее прижалась боком к Томасу. Он истолковал это по-своему.

Их лица оказались близко, слишком близко, чтобы отодвинуться незаметно. Грейс почувствовала теплое дыхание у себя на губах. Дыхание с запахом кедровых шишек. У нее было мгновение, чтобы отвернуть голову, встать или перевести возможный поцелуй в объятие. Ровно мгновение, чтобы решить, чего она хочет.

«Да гори оно все огнем», – подумалось отчетливо, и Грейс сама преодолела расстояние, которое оставалось до его губ. Поцелуй вышел мягче, глубже и нежнее, чем ей бы хотелось. Томас дотронулся кончиками пальцев до ее щеки, скользнул вниз, к воротнику куртки.

Грейс первой разорвала поцелуй, отодвинувшись ровно настолько, чтобы их губы разомкнулись. Дыхание сбилось, сердце прыгало где-то в горле.

– Поехали вниз? – предложил Томас тихо.

– Я не против, – улыбнулась Грейс, чувствуя, как отпускает напряжение и впервые за несколько месяцев на душе становится радостно. – Но сначала хочу сделать фото, снимешь меня?

Она отбежала к краю. Задумалась, какую позу принять: она должна что-то означать, и еще Грейс хотелось его впечатлить – показать, что она не только целоваться умеет. Грейс опустилась на корточки, широко расставив колени. Из-за куртки она казалась себе более неуклюжей, чем в реальной жизни, а рукава для этой асаны могут быть слишком скользкими, но можно попробовать.

Грейс поставила ладони перед собой, ощущая пальцами холод земли и камня, и подалась вперед. Нельзя спешить, все нужно делать очень медленно… Томас нажал на камеру. Он не смеялся – выглядел сосредоточенным и заинтересованным.

«Поза спокойного журавля» – асана не для новичков. Слишком много давления на запястья, нужно быть очень внимательным, чтобы выполнить ее правильно. Грейс медленно выдохнула, пристроила колени на внешние стороны слегка согнутых локтей и ушла вперед, оторвав ноги от земли. Томас восхищенно присвистнул.

Она медленно сосчитала до трех, дыша, как полагается, и аккуратно сошла.

– Впечатляет, – признался Томас, пересылая фото на ее телефон. – Что это было?

– «Поза спокойного журавля», – пояснила Грейс, отряхивая ладони. – Ее суть заключается в равновесии. Журавли могут очень долго стоять неподвижно, пока мимо не проплывет рыба или лягушка. Иногда нужно уметь просто ждать.

До подножия холма они добирались так долго, что вся романтика успела выветриться. Любая тема для разговора казалась нелепой, поэтому они трепались о музыке, фильмах, книгах – никаких троллей и мрачных семейных историй.

– А кем ты работаешь? – спросила Грейс, когда дорога стала достаточно широкой, чтобы можно было снова сесть в седло. – Мне как-то не пришло в голову спросить.

– Недавно уволился из страховой компании, – отмахнулся Томас. – Самая нелепая и скучная работа, какую только можно представить. Думаю о собственном бизнесе. Но сейчас каждый первый называет себя стартапером и надеется продать свою идею Цукербергу.

– Или самому стать Цукербергом, – засмеялась Грейс.

Они ехали вниз так быстро, что голоса терялись на ветру. Томас выехал вперед и показал жестом, чтобы Грейс сбросила скорость. Несмотря на горевшие фонари, в сумерках неровности были плохо видны, и риск ухнуть с обрыва был немаленький.

У подножия горы их ждала машина. Пока Томас закреплял велосипеды на крыше, Грейс отогревалась в салоне. Голова слегка кружилась от ветра, быстрой езды, кедрового чая и поцелуя.

– Отвезу тебя домой, – сказал Томас, усаживаясь за руль, но тронулись они не сразу. На этот раз Грейс первая потянулась к нему: к теплым рукам, к губам, которые могли бы быть и настойчивее, Томас обхватил ее рукой за талию, другой – одним движением расстегнул ее молнию.

Они целовались долго, так что Грейс даже стало жарко. Она скользнула руками ему под куртку, ощутив твердость груди и плоский напряженный живот. Томас уже дышал тяжело, а пальцев у него будто стало больше. Губы опустились ей на шею, лаская, как вдруг он замер.

Грейс почувствовала, как остановились его руки – замерли у нее на ребрах, сжав их так сильно, что почти стало больно. В гудящей духоте автомобиля Грейс показалось, что что-то идет не так.

– Эй? – она дотронулась до его плеча. – Все в порядке?

Томас молчал. На лбу блеснули капельки пота.

– Да, – наконец ответил он и, оторвавшись от Грейс, рухнул спиной на сиденье. Глаза закрыты, а дыхание тяжелое и неровное, жесткая линия скул выдавала, как плотно сжаты зубы.

– Тебе плохо? – Грейс суетливо застегнула куртку, чувствуя себя крайне нелепо.

– Просто голова закружилась, – отрывисто ответил он. – От жары, наверное. Извини.

– Ничего, – ответила Грейс и передернула плечами. Момент был однозначно испорчен. – Отвезешь меня домой?