Книга: Маленький плохой заяц, или Взаимосвязь религии и окружающей среды
Назад: ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Великие равнины
Дальше: ГЛАВА ПЯТАЯ. Планета Земля

8 сентября 1883 года была открыта Северная Тихоокеанская железная дорога — одна из гигантских железнодорожных магистралей, связывавших запад Соединенных Штатов с востоком. Это был итог двадцатилетнего труда: указ о начале строительства подписывал еще Линкольн в 1862 году, в разгар войны Севера и Юга. Первая линия, соединявшая восточные штаты с Калифорнией, была проложена уже к 1869 году. За ней потянулись другие, и экономика, демография, образ жизни запада Соединенных Штатов изменились навсегда. Сыграло это свою роль и в истории религии. Так, скажем, железные дороги привезли тысячи людей в Юту, где десятилетиями строили свою утопию, государство Дезерет, мормоны. Но регион, в который переселилось так много американцев, уже не мог оставаться без внимания правительства Соединенных Штатов, а значит, Церкви Иисуса Христа Святых последних дней пришлось задумываться о реформах: отмене многоженства, налаживании связей с переселенцами, подчинении общему законодательству.

Проблемы мормонов, однако, не шли ни в какое сравнение с тем, как железная дорога ударила по племенам, живущим на Великих равнинах. Некогда единое пространство кочевий от канадской Манитобы до Мексиканского нагорья теперь было рассечено железнодорожными путями. Строящие их компании получали и землю вокруг полотна, с которой подчас сгоняли даже белых фермеров — что уж говорить об индейцах.

Конечно, коренные американцы сопротивлялись. Они не в первый раз теряли землю из-за белых и не собирались отдавать ее добровольно. Но на помощь компаниям приходила американская армия, справиться с которой было нелегко. Одни племена переселялись, надеясь укрыться в еще необжитых землях, а то и под покровительством королевы Виктории, перебравшись через канадскую границу. Другие становились рабочими на строительстве, поскольку иных способов выжить у них не оставалось.

С возникновением железных дорог исчезли не только кочевья, но и бизоны, которых убивали в промышленных количествах. Для индейцев эти животные были источником жизни. И дело не только в мясе. Из бизоньих шкур делали одежду и обувь, из жил и костей — инструменты. Словом, почти все необходимое. Но во второй половине XIX века бизонов становилось все меньше. Свою роль, вероятно, сыграли и индейские охотники, убивавшие все больше бизонов благодаря новому огнестрельному оружию и лошадям. Но основной причиной были белые.

До строительства трансконтинентальных железных дорог они охотились на бизонов редко. Теперь все изменилось. Во-первых, стада бизонов стали проблемой: они разрушали железнодорожное полотно или просто паслись на нем, перегораживая пути. Во-вторых, появилась возможность быстро доставлять бизонье мясо в рестораны восточного или западного побережья. В-третьих, бизонья кожа оказалась хорошим материалом для ремней, как обычных, для брюк, так и промышленных, для станков. В-четвертых, армия поддерживала охоту на бизонов, понимая, что массовое истребление животных ударит по индейцам. Как выразился один из американских офицеров, «лучше убить бизона, чем дать ему накормить сиу». Наконец, многие стреляли в бизонов просто ради удовольствия и спортивного азарта прямо из окон мчащихся мимо вагонов. Результат не заставил себя ждать. Если в начале XIX века на Великих равнинах жило не меньше 30 миллионов бизонов, а по некоторым расчетам, даже 70, к концу столетия их осталось две или три сотни голов.

Экологическая среда, в которой на протяжении многих десятилетий, а иногда и столетий жили обитатели Великих равнин, была разрушена, и религии предстояло измениться вместе с природой. Если в прошлых главах мы рассматривали в основном общества, жившие в стабильных климатических условиях (разве что островитяне Пасхи представляли исключение), то в этой главе перед нами стоит другая задача: выяснить, как на духовную жизнь могут влиять меняющиеся природные условия.

Конечно, люди того времени еще не оперировали терминами вроде «экологическая катастрофа», но понимание происходящего у них было. На открытии Тихоокеанской железной дороги 8 сентября 1883 года выступал особый гость, приглашенный правительством лидер разгромленного индейского сопротивления Сидящий Бык. Точнее, впрочем, его имя переводится как Бизон, Сидящий На Земле. Вместе с одним из офицеров он отрепетировал свою речь заранее, но в последний момент вдруг вместо английского заговорил на родном языке сиу. «Я ненавижу всех белых людей, — сказал он. — Вы воры и лжецы, вы отняли нашу землю и сделали нас изгоями». Сидящий Бык улыбался и кивал, а переводчик спешно пересказывал, как рад вождь видеть собравшихся и как он надеется на мир с американцами.

Семью годами позже, 15 декабря 1890 года между полуднем и часом дня Сидящего Быка убьют. Убьют по нелепой случайности, в никому не нужной перестрелке. По странной иронии истории убийцей станет другой индеец по имени Красный Томагавк, но служил он американским чиновникам, которые были рады избавиться от Сидящего Быка. Почему? Этот вопрос, на первый взгляд скорее детективный, нежели религиоведческий, в действительности является частным случаем другого, более важного: как изменение среды преобразило религиозную жизнь обитателей Великих равнин?

Столкновение

В отличие от койсанов, австралийцев и полинезийцев, о которых в мировой и российской массовой культуре вспоминают редко, индейцы известны всем. Для любого жителя США они — часть национальной истории, да и нам, привыкшим к голливудским вестернам, тоже хорошо знакомы коренные американцы или, как их называют в Канаде, «первые народы». Кто не смотрел вестерны, тот в детстве играл в Чингачгука из романов Купера и их гэдээровских экранизаций или читал «Песнь о Гайавате» Лонгфелло в классическом переводе Бунина. Или, на худой конец, пролистывал «Учение дона Хуана» Кастанеды. За карнавальными образами индейцев настоящая культура Северной Америки теряется. В действительности, однако, это мощная и интересная традиция. К тому же очень разнообразная: религиозные взгляды северян квакиутль или тем более инуитов и южан пуэбло далеко не всегда схожи друг с другом. И хотя к ним мы тоже иногда будем обращаться, основной акцент стоит сделать на каком-нибудь одном народе. Лучше всего подойдут жители Великих равнин. Именно их в России представляют при упоминании индейцев, и, пожалуй, их судьба наиболее ярко демонстрирует влияние экологии на культуру и религию.

Увы, история этих народов известна нам постольку поскольку. Европейцы столкнулись с ними ненамного раньше, чем с австралийцами, и о культуре индейцев, живших до эпохи колонизации, известно очень мало. В отличие от своих дальних соседей, ацтеков и майя Мезоамерики, индейцы на землях будущих США не знали письменности, так что в распоряжении ученых есть только устные рассказы, записанные в основном уже в XIX веке. Скажем, Гайавата, в реальной жизни бывший не оджибве, как считал Лонгфелло, а мохоком — это один из первых известных нам религиозных деятелей Северной Америки, ученик не менее интересного Деганавиды. Но оба они жили, по-видимому, не раньше XV‒XVI веков, незадолго до появления европейцев, обосновавшихся на восточном побережье США в 1607 году. Ко времени прибытия белых история объединения ирокезов при Гайавате могла сохраняться в памяти еще живых очевидцев этих событий. О более раннем периоде судить можно только на основе поздних и не слишком точных преданий и, конечно, археологических раскопок.

Часть североамериканских культур не пережила контакта с европейцами. Самый удивительный и печальный пример — миссисипская культура, столетия существовавшая на юго-востоке современных Соединенных Штатов. С европейцами они столкнулись по-настоящему только однажды, в начале 1540-х годов, когда до них добрались испанцы. Контакт был кратким, быстро перешел к насилию, и индейцы одолели колонизаторов. Но не сумели справиться с занесенными ими болезнями. В считаные десятилетия эпидемии сделали то, чего не смогли конкистадоры, и уже к концу XVI века от одной из самых развитых культур региона, которая имела сельское хозяйство, вела меновую торговлю с соседями и изготавливала прекрасную керамику, остались только курганы и воспоминания.

Тем, кто пережил эпидемии, пришлось приспособиться к новой действительности. Классический индеец наших детских игр ездил верхом, ловко стрелял из ружья и размахивал томагавком. Очевидно, что и лошадей, и огнестрельное оружие привезли в Новый Свет европейцы. Как ни странно, относится это и к томагавку: значительная часть топоров индейских вождей была изготовлена английскими и немецкими мастерами и привезена в Америку из-за океана. Все это нимало не говорит о бедности индейской культуры: мы еще увидим, что в ней хватало удивительных и совершенно оригинальных идей. Но нужно учитывать, что почти все, известное нам об индейской культуре, относится уже к эпохе колонизации. И никогда нельзя быть на 100% уверенными, что та или иная традиция не испытала никакого европейского влияния. Относится это и к религии — хотя мы склонны рассматривать религию как нечто стабильное и неизменное, в действительности она чрезвычайно изменчива и подвижна.

Сиу и их войны

Племена Великих равнин не исключение. Достаточно заметить, что племя лакота (к одной из ветвей которого, хункапа, принадлежал и Сидящий Бык) имело множество преданий и легенд о лошадях, хотя их предки еще в XVI веке, скорее всего, лошадей не видели.

Лакота, как и, например, кроу, — часть большой языковой группы сиу. В XIX веке сиу жили на Великих равнинах. Но еще в XVII веке, по-видимому, они обитали восточнее, ближе к океану. Потом обстоятельства изменились. Прибрежные алгонкинские народы, соседи сиу, раньше них столкнулись с колонистами и быстрее освоили огнестрельное оружие. Позже и сиу научатся им пользоваться, но в первые десятилетия им сложно было выдержать натиск соседей, и сиу ушли на Великие равнины. Там от других индейцев с Юга они научились верховой езде и обращению с лошадьми. До этого сиу перевозили грузы, как эскимосы, на собачьих упряжках. Ружья и лошади изменили их жизнь. Они освоились в новых местах, научились бить бизонов и устраивать стремительные набеги.

Часто ли индейцы воевали между собой? О доколониальном периоде судить сложно и, конечно, нельзя исключать резкий рост насилия после прихода европейцев, отбиравших земли и поддерживавших одни племена в войнах против других. В то же время агрессивный Союз пяти племен ирокезов возник в XVI веке, еще до контакта с европейцами.

В хорошо задокументированный период XVIII — начала XIX века индейцы воевали друг с другом часто. Многие племена имели каких-то традиционных врагов; набеги — в XIX веке прежде всего с целью увести чужие табуны — случались регулярно и устраивались иногда даже не во время войны, а просто так, из чистого удальства. Для мужчины-индейца насилие было достаточно привычно, да и женщины, бывало, принимали в нем участие. Назвать это особенностью Великих равнин нельзя. Скажем, у зуни, части большого народа пуэбло, живущего на юго-западе США, в воинский мужской союз мог вступить только тот, кто снял несколько вражеских скальпов.

Схожие традиции были и у народов Великих равнин. Там считали, что мужчину мужчиной делает военная слава. Просто убийство врага особой доблестью не считалось — в обществе, где сражается каждый, это не редкость. Для того чтобы добиться подлинной славы, нужно было в бою выполнить определенные ритуалы. Состав их мог немного варьироваться, но часто включал угон чужих лошадей, снятие вражеского скальпа и захват оружия. Самым же выдающимся достижением для многих равнинных индейцев было «ку». Само это слово французского происхождения, на индейских языках оно звучало по-разному. Но речь шла об одном и том же: во время боя воин должен был рукой или специальным жезлом прикоснуться к врагу. Лучше всего — к живому, хотя некоторые племена засчитывали и прикосновение к мертвецу. Интересно, что уважением пользовался не только первый, но и второй, третий, а иногда и четвертый прикоснувшийся. Это делало осмысленными коллективные набеги и сплоченные действия в бою. Каждый, совершивший «ку», перенимал у врага частицу его мистической силы.

Воевали индейцы и друг с другом, и, конечно, с колонистами. Впрочем, первыми в XVII веке на равнинах появились миссионеры. Сначала это были католики, в основном французы (американцы и в наши дни пишут «сиу» на французский манер — «sioux»). Вплоть до середины XIX века конкуренции у них почти не было, потом появились и другие проповедники — протестанты и мормоны, но большинство обитателей Великих равнин все равно оставались верны своей традиционной религии.

Неудачник Тайвоци и четыре бизона

Представлять религию североамериканских индейцев как единое целое было бы ошибкой. В обрядах и мифах разных регионов могут быть серьезные различия. Скажем, индейцы северо-западного побережья современной Канады широко практиковали обряд потлач, в ходе которого человек раздаривал свое имущество окружающим, и чем больше он раздавал, тем большее религиозное почтение питали к нему соплеменники. Бывало, что в ходе потлача люди раздавали все свое имущество. Этот обряд, однако, совершенно не был известен на Великих равнинах. В свою очередь, на севере, естественно, не знали мифов и обрядов, связанных с маисом, который там просто не растет.

Но в пределах Великих равнин некоторые закономерности проследить можно, и что любопытно, религия там была универсальнее языковых границ. Сиу-лакота и шайенны принадлежат не только к разным народам, но даже к разным языковым семьям. Однако это не мешало им почитать одни и те же священные места и иметь схожие религиозные концепции.

Центральной частью их религиозных представлений была концепция Вакан Танка. Устойчивого перевода этого понятия на русский язык (как, впрочем, и на английский) нет: одни авторы считают, что Вакан Танка — это «великий дух», другие — что это «великая тайна», третьи видят в Вакан Танка сложную категорию священного, характерную для религии сиу. В XIX и начале XX века первый вариант был популярнее. Тогда многие ученые пытались найти в культах индейцев, койсанов или австралийцев следы некогда известного им, но утраченного монотеизма. В Вакан Танка тогда видели нечто вроде верховного божества, творца мира. Конечно, этот подход отчасти был вызван религиозными взглядами исследователей, большинство которых в те времена были христианами. В наши дни эта позиция — в науке она называется «теория прамонотеизма» — куда менее популярна, и ученые сосредоточились не на поисках аналогий с привычными религиями, а на собственных взглядах сиу.

Так что в наши дни принято считать, что Вакан Танка — это не столько персонаж, сколько совокупность всех вещей, людей и феноменов, обладающих особой силой, вся сверхъестественная природа окружающего мира. Вспомним упоминавшуюся в прошлой главе ману. У нее есть сходство с идеей Вакан Танка, хотя они, конечно, никак не могли друг на друга непосредственно повлиять. Богов в привычном нам понимании жители Великих равнин не знали: переход между рациональным и иррациональным в их культуре был не резким, как у нас, а плавным. Их мир населяло множество сильных и слабых духов. Многие индейцы постоянно поддерживали связь с одним из таких сверхъестественных персонажей. Но это требовало серьезного подхода и обязательности.

Современный американский религиовед Эрхарт Байрон в своей книге «Религиозные традиции мира» рассказывает историю одного не слишком удачливого индейца по имени Тайвоци из народа шошонов, иногда добиравшихся и до Великих равнин, но, как правило, живших к юго-западу от них.

✦✦✦

Однажды Тайвоци увидел сон. Из этого сна он понял, что может обрести магическую силу, если совершит особое омовение и проведет ночь у некой скалы. Он поспешил выполнить все необходимое, но ночь у скалы оказалась непростой. Раз за разом он испытывал видения (или сновидения — в языке шошонов разницы между этими понятиями нет). Тайвоци клевала сова, мял медведь, бодал олень, кусал койот. Все это было не настоящим, хотя от этого, конечно, ничуть не менее страшным. Однако шошон выдержал четыре видения. Четверка — священное число для многих индейских племен от Великих озер до Мезоамерики, в том числе и для шошонов. Так что Тайвоци наверняка понимал, что испытание подходит к концу. Но, когда ему явился пятый дух, он все-таки не выдержал и сбежал: это была змея, а бедняга сильно их боялся.

Увы, именно змея и должна была, по-видимому, передать шошону магическую силу. Обиженная его поведением, она наслала на него проклятие, и Тайвоци начал сильно хромать. В охотничьей культуре шошонов это немалая проблема.

Спустя некоторое время неудачливый знахарь решил вновь поискать видений, и вторая попытка оказалась более успешной. Дух сокол согласился стать его покровителем и даровал ему удачу в одной из традиционных настольных игр при условии, что Тайвоци будет соблюдать строгие табу. Но тот, разумеется, не удержался, и тогда сокол наказал этого шошонского шлемазла, наслав на него слепоту. Дела Тайвоци пошли совсем скверно: почти ничего не видящий, с трудом передвигавшийся, он был бесполезен для племени. К счастью, сокол все же сменил гнев на милость, бедолага стал видеть лучше и благодаря подсказкам духа смог охотиться сколько-то удачно.

✦✦✦

Однако при наличии ума и сноровки общение с духами могло быть значительно полезнее. Об этом, например, рассказывает история, благодаря которой Сидящий Бык стал собственно Сидящим Быком, а не остался Прыгающим Бобром, как его звали с детства. Разумеется, без бизона дело не обошлось. Несложно догадаться, что в мифологии сиу бизоны играли важную роль.

✦✦✦

Одним из центральных был миф о бизоньей деве. Как положено духу, она могла представать и в виде юной девушки, и в виде белой бизонихи. Миф рассказывает, что однажды в обличье девы она встретилась с двумя охотниками. Один из них попытался изнасиловать ее, но сгорел на месте. Второй дурных помыслов не имел и был почтителен, за что бизониха подарила ему первую в историю сиу курительную трубку, а заодно и передала семь священных обрядов, важнейших ритуалов сиу.

✦✦✦

Без трубки было не обойтись по меньшей мере в двух из них — при раскуривании трубки мира, означающем перемирие между племенами, и при медитации. Помимо этих двух большое значение имели обряды, которые религиоведы называют «обряды перехода»: свадьба, похороны, посвящение во взрослые. Шестым ключевым обрядом было ритуальное очищение, совмещенное, впрочем, с физическим, — человека помещали в специально построенную баню и парили в ней. Предполагалось, что вместе с потом из него выходит и скверна. Наконец, последний обряд — Пляска Солнца, важнейший ритуал сиу XIX века. О нем речь пойдет немного позже, но и рассказанного достаточно, чтоб понять, какую важную роль бизоньи девы играли в мифологии сиу.

Встречались в ней и бизоны-самцы.

✦✦✦

Одна из историй начала XIX века рассказывает об охотниках, ехавших ночью по равнинам. В пути они встретили говорящего бизона и, конечно, сразу поняли, что это сам великих дух бизонов. Дух бормотал под нос имена: «Бизон, Сидящий на Земле, Прыгающий Бизон, Бизон, Стоящий с Бизонихой, Одинокий Бизон». Понять его речь было сложно, но один из индейцев, знахарь, разобрал слова и осознал, что явление бизона не случайно. Имена сулили большую силу, и знахарь принял решение отказаться от своего старого имени Возвращающийся Снова и принять первое из названных духом — Бизон, Сидящий На Земле. Это был еще не великий Сидящий Бык, а его отец. Позже он передал волшебное имя сыну, а себе взял второе из видения — Прыгающий Бизон.

✦✦✦

Святые и пароходы

В конце XIX века индейцы жаловались на то, что видения случаются реже, а знахари слабеют. Конечно, отчасти это обычная жалоба на утраченный «золотой век»: нонеча не то, что давеча, когда и трава была зеленее, и вода мокрее. Но в то же время нельзя не признать, что в XIX веке культура индейцев действительно пережила кризис и во многом он был связан именно с изменениями в религиозной жизни. Ничего удивительного: первое массовое переселение белых через Великие равнины произошло уже в 1840-е годы. Детство Сидящего Быка, пришедшееся на 1830-е, было последним периодом, когда за долгие месяцы кочевий можно было не встретить никого, кроме других индейских племен. Американцы начали осваивать запад — и, кстати, тоже делали это из религиозных соображений. Дело в том, что этими американцами были мормоны.

Джозеф Смит, основатель новой религии, был убит 1844 году, и к власти в Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, как называют себя сами мормоны, пришел Бригам Янг, второй и, наверное, самый известный из их лидеров. Смит был визионером и мечтателем без особых организационных способностей. Благодаря харизме и красноречию он многого добился и создал большую общину. В наследство Янгу он оставил не только последователей, но и законченное священное писание, Книгу Мормона. Сформировал Смит и достаточно внятное учение: консервативное, строгое, призывающее к радикальной праведности. По большей части эта праведность напоминала протестантскую, хотя, конечно, ни один протестант не согласился бы с тем, что Библию нужно дополнить новыми книгами, а многоженство — нормальный способ устройства семьи. Были и богословские отличия — так, скажем, в Церкви считали возможным крестить покойников задним числом, а большинство протестантов этого бы не одобрило. И все же, несмотря на эти различия и вызванные ими конфликты с соседями, мормоны были крепкой и активной группой, да и в наши дни эта конфессия с 16 миллионами верующих может считаться одним из самых успешных новых религиозных движений.

Однако в 1840-х годах судьба движения висела на волоске. Джозефа Смита убили. Многие американцы относились к мормонам с большим подозрением. Коммерческие сделки с иноверцами не клеились. К тому же общину еще и настиг так называемый кризис преемника — после смерти пророка началась борьба за место лидера, а за ней потянулись и обвинения в ереси. После долгих споров и расколов к власти наконец пришел Бригам Янг. В России его представляют в основном по «Этюду в багровых тонах», первой повести о Шерлоке Холмсе. Там Янг изображен как беспринципный и жесткий человек. Мягким его и правда не назовешь, но во всяком случае нет оснований сомневаться в его глубокой вере. При жизни Смита он сначала пострадал за мормонские идеи, потеряв многое из того, что имел, потом вошел в ближайшее окружение пророка, скорой смерти которого еще никто не ожидал. Янг стал богословом, а со временем проявил себя и как талантливый организатор.

В конце 1840-х годов Бригам Янг выдвинул смелый план: вместо того чтобы бороться с иноверцами на востоке, не лучше ли уйти на запад? Так началось великое переселение мормонов, которое закончилось у Большого соленого озера, где был создан одноименный город Солт-Лейк-Сити. Путь к нему проходил через Великие равнины, так что, создав на территории современного штата Юта свою утопию, небольшое и какое-то время почти самостоятельное государство Дезерет, Церковь быстро взялась и за проповедь индейцам.

В те времена многие имели причудливые представления о коренных американцах. Но, пожалуй, представления мормонов были удивительнее всего. С их точки зрения, индейцы были потомками древних иудеев, перебравшихся за океан еще до нашей эры. Они построили в Новом Свете цивилизацию, а потом некоторые даже стали христианами, потому что Иисус явился им после воскресения. Большинство же древних американцев не приняли Христа и истребили праведное меньшинство. Сами мормоны считали и считают, что в основе их идей лежит наследие немногих праведников. А вот индейцы, как полагали Янг и его ученики, происходили от одичавших грешников.

Конечно, это означало, что нужно как можно активнее их крестить, — и к католическим миссионерам добавились мормонские. А возникновение крупной колонии возле Соленого озера сильно изменило маршруты кочевий — как потому, что жители Дезерета время от времени вступали с индейцами в конфликты, так и из-за того, что мормоны изменяли ландшафт: поворачивали ручьи, засевали поля.

Буквально через пару лет на запад Соединенных Штатов по маршрутам мормонов прошли десятки тысяч людей. Тут дело уже было не в религии — если не считать ею поклонение золотому тельцу. Началась калифорнийская золотая лихорадка. Поток переселенцев и путешественников в обе стороны стал постоянным. Возникли устойчивые маршруты вроде Калифорнийской или Орегонской тропы, которые белые старались контролировать. По крупным рекам начали ходить пароходы, что резко повысило и мобильность войск, и распространение болезней. Одна из эпидемий оспы в XIX веке охватила племена индейцев, обитавшие как раз вдоль маршрутов движения новых судов по Миссури и притокам.

В 1850-е годы стычки белых переселенцев и индейцев Великих равнин перешли в серьезные противостояния. А в 1854-м началось то, что в современной историографии называется Войнами сиу. Именно эти конфликты и столкновения с апачами на юге страны мы обычно и представляем, когда вспоминаем о стычках белых с коренными американцами.

С точки зрения правительства США, это была единая серия «индейских войн». Апачи и сиу так не считали. В 1850-е они просто мало знали друг о друге. Что касается США, для индейцев это был всего лишь один из противников, и, скажем, войны с традиционными врагами вроде пауни до поры до времени оставались для сиу куда более важны.

Ситуация начала меняться в 1860-х — и именно в это время великий знахарь Сидящий Бык вышел на историческую сцену. Но что значило быть индейским знахарем?

Путешествия связанных

Слово «знахарь», которым обычно обозначают служителей традиционных индейских культов, аналогично английскому термину «medicine man». Термин этот в целом корректный, но и русское, и в особенности английское понятие слегка вводят в заблуждение. Они создают впечатление, что главным занятием знахарей было врачевание, хотя в действительности это не совсем так. Поэтому в научной литературе иногда пишут о североамериканском шаманизме. Это определение точнее, но, конечно, слово «шаман» имеет не американское, а азиатское происхождение и может использоваться в разговоре об индейцах с большими оговорками. Между тем у индейцев было множество видов знахарей со своими названиями, и никакой путаницы между ними не возникало.

Сравнительно простой пример тут дают племена оджибве с Великих озер. Оджибве — довольно развитое племя, находившееся в XVIII‒XIX веках в своего рода переходной фазе: земледелия как такового у них еще не было, но существовала традиция ежегодного сбора дикого риса. Вряд ли это значит, что они могли начать его выращивать. Рисоводство — трудоемкий процесс, требующий довольно сложной организации общества, и оджибве оно было в те времена, скорее всего, не по плечу. Но дикий рис, прочее собирательство, охота и рыбная ловля делали их жизнь благополучной и позволяли развить сложную культовую схему.

У оджибве было две большие категории знахарей. Первая, вабено (переводится как «люди зари», «восточные люди»), занималась тем, что европейцы могли бы назвать магией: наделяла охотников удачей или совершала привороты. Кроме того, вабено умели проводить ритуалы с огнем, который, по воспоминаниям индейцев тех лет, знахарей не обжигал. Другая категория шаманов, джессакиды («раскрывающие сокрытые истины»), в основном занималась предсказаниями будущего и медициной.

И те и другие были связаны с большим знахарским обществом Мидевивин — тайным союзом, объединяющим членов разных племен. Далеко не все члены Мидевивин принадлежали к джессакидам или вабено. Для вступления в союз достаточно было желания и своего рода взноса, подарка. По свидетельству исследователя XIX века Уолтера Хоффмана, в оджибвейском племени меномини, состоявшем примерно из полутора тысяч человек, членов Мидевивин было около ста. При этом джессакид среди них было только пятеро, а вабено — двое. Но и все остальные члены общества тоже могли вместе проводить ритуалы и даже передавали друг другу тайные знания при помощи особых рисунков на бересте.

У сиу знахари были еще более разнообразны — целых семь разновидностей. Во-первых, конечно, лекари. Часть их способностей мы бы сегодня сочли вполне рациональными, потому что лечили они в основном травами. Во-вторых, колдуны-вапийа, похожие на джессакид. Вапийа умели высасывать болезнь из тела. Это было распространенной практикой у индейских племен: знахарь делал надрез на коже пациента и при помощи специальной трубочки высасывал из него посторонний предмет, якобы вызвавший болезнь. Предмет (его знахарь заблаговременно прятал во рту) потом демонстрировался окружающим — это мог быть комок перьев, маленький камушек или что-то в этом роде. Было ли это жульничеством? Возможно, до какой-то степени, но в ранний период такие практики воспринимались скорее как ритуалы, чем как фокусы. Впрочем, иногда индейские заклинатели использовали и приемы из циркового репертуара. Скажем, у пайютов, живущих на западе Соединенных Штатов, в исцелении принимал участие не только знахарь, но и двое помощников: красавица танцовщица и переводчик, который громко выкрикивал для публики все, что целитель шептал ему на ухо. Чем не представление?

Третьей группой знахарей сиу были ювипи, мастера довольно необычных обрядов, носивших такое же название. Заклинателя связывали по рукам и ногам веревками и сыромятными ремнями (у некоторых культур связывали еще и пальцы). В таком виде его помещали в специально подготовленную хижину, где собирались люди, нуждающиеся в помощи. Они пели и молились, рассевшись по кругу, а знахарь отвечал на их вопросы. Физическая скованность — метафора свободы в мире духов: пусть здесь тебе не слишком удобно, зато там ничто не ограничивает. В конце ритуала ювипи легко освобождался от пут, как Гарри Гудини, и это, вероятно, способствовало привлекательности подобных ритуалов. Сходные практики были и у оджибвейских джессакидов, но те при помощи связывания только предсказывали будущее, а для исцеления использовали другие ритуалы. Ювипи сиу могли связанными и предсказывать, и лечить.

Как лечить, если не можешь пошевелиться? Отправившись в мистическое путешествие следом за душой больного. Очень многие индейские племена предполагали, что дух умирающего покидает тело, но остается где-то недалеко. Иногда знахари приходили к выводу, что душа еще в нашем мире, спряталась в каком-то предмете неподалеку от лагеря. В этом случае все племя отправлялось на поиски необычных предметов в надежде вернуть умирающего к жизни. Но порой знахарь вынужден был отправиться на поиски души гораздо дальше.

В мир мертвых

Некоторое представление о загробных странствиях знахаря может дать распространенный в Северной Америке миф. Его рассказывают и зуни на юге Соединенных Штатов, и чероки на востоке, и даже тлинкиты на севере, на территории современной Канады. Имена героев могут меняться, некоторые сюжетные коллизии тоже, так что исследователи называют эту историю «миф об индейском Орфее». Она действительно похожа на греческую историю об Орфее, хотя никакой связи между ними, конечно, нет. В общих чертах миф такой.

✦✦✦

Некогда в одном племени жили муж и жена, нежно любившие друг друга. Однако жена, к несчастью, умерла (некоторые племена уточняют, что ее убила заклинанием неудачливая соперница). Муж, убитый горем, похоронил возлюбленную и два дня и две ночи просидел на ее могиле, как вдруг услышал голос жены. «Ты жив, — сказала она, — а я мертва, но я еще рядом, не ушла в мир мертвых».

Увидеть жену герой не мог, но ответил, что хочет пойти вместе с ней. Жене это не понравилось, но все же она согласилась и вставила себе в волосы перо (в других версиях — украшение из бисера), которое муж видел и за которым мог идти. Заодно жена велела захватить четыре пары мокасин. Если перо — аналог знакомого нам с детства волшебного клубка, указывающего дорогу, то мокасины — это, конечно, индейские семь пар железных башмаков. Несколько дней муж шел за пером в волосах невидимой жены, но вдруг вышел к пропасти. Мертвая легко перешла ее по воздуху, но живому через нее было не перепрыгнуть. В другой версии мифа через пропасть был перекинут мост, но его защищала птица. Мертвых она пропускала, а живых пугала так, что они падали в текущую внизу реку и навсегда превращались в рыб. Переправиться на ту сторону герою удалось только благодаря духу-помощнику (в одних версиях это орел, в других — белка и так далее), но, как положено в сказке, из огня он попал в полымя. На той стороне пропасти его ждал мир мертвых (сразу или позднее, когда вместе с женой он спустился на дно глубокого озера). И в этом мире мертвых индейского Орфея немедля узнали, потому что он источал зловоние. Вспомним Бабу-ягу, которая в любой сказке первым делом говорит Иванушке-дурачку, что он «человечьим духом пахнет». Койсанов из первой главы пугало, что мертвый человек будет плохо пахнуть. В инобытии все навыворот, там мертвецы пахнут нормально, а живые — ужасно, и лежащая на границе мира живых и мира мертвых Баба-яга чувствует это так же, как и предки на дне индейского озера.

Героя проводили к местному вождю, владыке деревни мертвых. Тот оказался снисходителен: героя накормили до отвала и согласились дать ему шанс. Если он хочет увести жену назад в мир живых, то должен выполнить одно условие: всю ночь не засыпать. Мужчина согласился и полночи смотрел, как его жена танцует с другими мертвецами, но, конечно, не выдержал и заснул. То же повторилось и на вторую ночь, и тогда героя все-таки отправили домой — и, разумеется, одного.

✦✦✦

Версии мифа могут сильно разниться. Иногда испытание состоит в том, что муж четыре дня не должен касаться своей жены, но он не выдерживает и обнимает ее на третий день, когда она становится почти материальной, — и вместе жены в его руках оказывается гнилое бревно. Иногда мужа и жену вообще заменяют отец и дочь или брат и сестра. Однако в большинстве регионов сохраняются основные детали: мужчина идет на тот свет за женщиной, преодолевает преграды, но бессилен одержать верх над смертью. Жители равнин тоже знали эту историю, хотя рассказывали ее реже других племен. Так или иначе, она известна почти всем индейцам Соединенных Штатов. И дело не только в ее поэтичности и философской глубине. В истории Орфея отражены потусторонние странствия знахаря, пытающегося вернуть к жизни пациента, но не всегда преуспевающего в этом начинании: можно обойти все преграды инобытия, пройти по пейзажу верхнего мира, но нельзя вернуть того, кто сам этого не хочет.

Все наоборот

Еще один важный аспект мифа об индейском Орфее — обращение к теме инверсии, вывернутой логике инобытия. Сиу, как и некоторые другие индейские племена, с нею были хорошо знакомы. И среди их знахарей помимо лекарей имелись еще две группы, обладавшие большой силой не столько благодаря знаниям, сколько из-за своего образа жизни.

Первая — винкте, люди с двумя духами (на английском — two spirit или twospirited). Идея эта, довольно непривычная для европейской культуры, очень характерна для североамериканских народов — исследователи обнаруживают ее по меньшей мере у 130 разных племен, а о многих других, увы, просто не хватает сведений.

Винкте — носители третьего гендера. В то время как в привычных нам религиях принято полагать, что существует только два пола и связанных с ними гендера, мужской и женский, индейцы часто считали (а иногда и в наши дни считают), что пола может быть и два, но гендерных, культурно-социальных ролей — три или даже четыре. Мужчины, женщины и люди с двумя духами. В привычных нам терминах эту идею можно выразить так: в подростковом возрасте некоторые индейцы решали, что соответствуют не тому гендеру, с которым схожи биологически, а другому: слово «винкте» у сиу как раз сокращение от фразы «желающий быть женщиной». Христианство, ислам и многие другие религии традиционно оценивали отступление от биологического пола и соответствующего гендера негативно, но индейцы не видели в этом ничего дурного, хотя и полагали, что это немного необычно. Так что таких членов племени часто считали обладателями особых магических способностей, ведь им покровительствовали разом два духа, например во многом противоположные друг другу орел и койот.

Это, впрочем, не всегда было так. В социальном смысле люди с двумя духами просто принимали другую гендерную роль. Будучи мужчиной, ходили с другими мужчинами в набеги и на охоту, женщиной — ткали и так далее. Вступали в брак с представителями противоположного гендера (то есть своего биологического пола). «Желающие быть женщинами» даже изображали менструацию, нанося себе небольшие порезы. И все же их особое положение рассматривали как дар. Скажем, у зуни на юге Соединенных Штатов люди с двумя духами часто были горшечниками, делали замечательную керамику. У шайенов и сиу (например, у племен лакота и омаха) они могли стать свахами. Действительно, кто лучше соединит пару, чем тот, в ком одновременно присутствует мужское и женское? Нередко они становились и другими знахарями, а сиу считали, что они приносят удачу: хорошо, если имя новорожденному даст человек сразу с двумя духами. Но особый статус требовал и строгого соблюдения правил выбранного гендера, и особых табу. Так, например, люди с двумя духами не могли заключать браки между собой.

Они выворачивали привычное наизнанку. То же делали и хэйока, еще один тип знахарей, только изменяя не гендер, а поведение. Иногда исследователи называют хэйока сакральными клоунами, а в России их, наверное, могли бы сравнить с юродивыми. Они часто шутили над тем, над чем другим шутить было нельзя, высмеивали окружающих. Но это была не насмешка, а ритуал. Хэйока плакали, когда им было смешно, и смеялись, когда одолевала грусть; они все делали наоборот. С сакральной точки зрения это объяснялось их связью с духом грома, таким же насмешником. Для сиу гром вообще был важен — его боялись, но в то же время и любили, и связанные с ним громовые птицы были персонажами неоднозначными. Эта амбивалентность, неоднозначность грозы, которая и пугает, и обновляет мир, в принципе, глубокая идея. Но для хэйока она становилась отдушиной, способом высмеять и изменить отжившие нормы. Знахарям во всех культурах позволялось больше, чем остальным, и место шутке и представлению в их работе всегда находилось. Для хэйока шутка была нормой. Но это не значило, что они только смеялись. Хэйока должны были выполнять все, что делали обычные индейцы. Знаменитый заклинатель-хэйока Черный Лось даже сражался вместе с сиу против белых в битве при Литтл-Бигхорн.

Танцы и кровь

Сакральные клоуны-хэйока участвовали в ритуальных танцах. Да и вообще, если для австралийских аборигенов стержнем культуры была песня, то для североамериканских индейцев эту функцию часто выполнял танец. Мелодии и слова могут меняться — в конце XIX века случалось даже, что в песнях использовались английские выражения. Но движения танца передавались через поколения.

Нередко танец был и способом общения с духами. Например, в юго-западной части современных Соединенных Штатов индейцы пуэбло во время обрядов качина изображали мертвецов и танцевали с ними. Местные сакральные клоуны (pai’yakyamu на языке хопи) обязательно в этой пляске участвовали.

Танец — это и обряд, и способ выстраивания отношений. Не случайно довольно часто мужчины и женщины (включая, конечно, и людей с двумя духами) танцевали отдельно друг от друга. Вообще, гендерная граница у индейцев проницаемая, но довольно жесткая, хотя у разных племен может отличаться. У апачей женщины и мужчины часто занимаются одними и теми же делами, у пуэбло это случается редко. Возможно, дело в наличии или отсутствии сельского хозяйства: у племен охотников и собирателей вроде австралийцев, сан или апачей женщина играет в жизни общины ключевую роль. Будет мужская охота успешной или нет, зависит от удачи и благоволения духов. А вот дикий картофель и рис женщины соберут всегда. Пуэбло, в отличие от апачей, уже знали земледелие, и в результате мужчина приобрел в их культуре особую роль. Он занимался тяжелой работой в поле, защищал запасы племени от внешних врагов, в то время как женщина выращивала детей — куда более многочисленных, чем в племенах охотников и собирателей, — и вела домашнее хозяйство. В следующей главе мы убедимся, что распространение сельского хозяйства стало поворотным событием не только в экономике или политике, но и в религии. Танец — отличное выражение этих изменений и простой способ установить гендерную границу. Это хорошо известно и европейцам, а в индейской культуре с ее вниманием к пляскам имело особое значение.

Практически все упомянутые выше обряды так или иначе были связаны с танцем: ассистентка шамана отвлекала им любопытных, во время потлача пляска сопровождала раздачу подарков. А на равнинах самым известным танцем была Пляска Солнца, совершавшаяся вичаша вакан, «священными», особым типом знахарей. Именно вичаша вакан был Сидящий Бык.

Центральным элементом пляски всегда оставалось дерево. Как и у многих народов Евразии, у индейцев древо было символом axis mundi, мировой оси. При этом количество нанизанных на нее миров могло отличаться: иногда это были наш мир, верхний и нижний, а порой возникало сразу четыре верхних и четыре нижних мира.

Площадка для пляски расчерчивалась на шесть сторон с шестью символами: горный лев, медведь, барсук и волк представляли привычные нам стороны света, орел и крот — еще две, верх и низ. На само дерево-столб помещали голову бизона и перья орла. Позднее, уже в христианские времена, священники говорили, что бизон означает Ветхий Завет, а орел — Новый. Изначально, по всей видимости, эти образы восходят к мифу о том, как бизонья дева и орел передали людям идею ритуала. О значении бизонов было сказано выше, а орел в культуре сиу являлся символом доблести и посланцем высших сил. Вспомним знаменитые головные уборы из орлиных перьев, которые в наши дни стали одним из самых узнаваемых образов всей североамериканской культуры. Они были характерны как раз для племен Великих равнин.

Когда пространство для ритуала было готово, к столбу привязывали длинные ленты из воловьей кожи, а на других их концах закрепляли специальные костяные палочки. Потом эти палочки вставляли в спину или грудь участников обряда, проткнув ими кожу. Начиналась пляска под барабанный бой — круг барабана в данном случае символизировал вселенную. Верующие, танцуя, отходили все дальше от дерева, пока палочки не вырывали часть их кожи и на землю не проливалась кровь. Иногда, впрочем, знахари просто вырезали куски своей плоти — так поступал и Сидящий Бык.

Принесение собственной крови в жертву высшим силам — идея, хорошо известная и в Мезоамерике, так что восходит она, скорее всего, к древним индейским традициям. Однако первые свидетельства о Пляске Солнца относятся к в XVIII веку. Это был хотя и сохранявший древние черты, но сравнительно новый обряд, что не помешало ему к концу XIX века стать важнейшим ритуалом на Великих равнинах, да и в некоторых других регионах. С точки зрения европейской культуры кровавые детали обряда выглядят жестоко, и позже американские власти даже запретили его. Индейцы ничего дурного в Пляске Солнца не усматривали: она была для них воплощением связи между человеком и духами, Вакан Танка и всем живым. А каждый вичаша вакан вкладывал в ритуал свои смыслы, ориентируясь на ниспосланные духами видения, все более востребованные по мере того, как индейская культура отступала под напором европейцев. Подчас, впрочем, эти видения могли помочь и в войне. Именно так произошло в сражении при Литтл-Бигхорн.

Сидящий Бык на поле боя

До войны Севера и Юга американские войска иногда нападали на индейцев. Случались бои и во время войны. И все же эти столкновения были редкими и большой опасности для сиу не представляли. После войны ситуация начала обостряться. Через равнины протянули железную дорогу, и баланс населения изменился. Это коснулось и индейцев, которые начали терять кочевья вдоль берегов рек, и мормонов, которые оказались меньшинством в собственном Дезерете, превратившемся со временем в штат Юта. Положение мормонов было терпимым, потому что правительство, хотя и не любившее Церковь Иисуса Христа Святых последних дней, по крайней мере исполняло заключенные с ней договоренности. С племенами равнин все было иначе.

Сперва пятидесятилетний мир с индейцами был пересмотрен и превратился в десятилетний. Потом десятилетний был отменен в связи с изменением обстоятельств: белые юристы всегда могли найти в документах зацепки и обходные маневры. Сиу тоже сплошь и рядом нарушали договоренности, устраивая набеги и воруя лошадей. И все же в 1868 году был заключен новый договор, который гарантировал сиу и окрестным племенам мирное существование. Им отвели землю под резервацию, но не в современном смысле, не клочок земли, а большую территорию, в общем, достаточную для жизни. Центром ее были священные Черные холмы — на самом деле не холмы, скорее, невысокие горы, которые многие племена считали средоточием жизни, местом, откуда она берет начало.

Мир продержался шесть лет. А в 1874 году экспедиция во главе с Джорджем Кастером нашла в Черных холмах золото.

В принципе, о золоте знали и раньше, индейцы немного его добывали. Слышали о нем и католические миссионеры, жившие у сиу. Но ради хороших отношений с индейцами проповедники предпочитали держать язык за зубами: задача обратить местных жителей в христианство была для них важнее обогащения американцев. После открытия Кастера о золоте узнали все, и тысячи людей устремились в Черные холмы. То, что эти земли были святыней для сиу или шайеннов, никого не интересовало.

Так началась Великая война сиу — самый крупный конфликт между индейцами Великих равнин и американцами в XIX веке. Для защиты святых мест собралась изрядная по меркам Дикого Запада армия. Позже белые будут вспоминать, что ни до, ни после не видели столько «краснокожих» за один раз. По европейским меркам численность была небольшой, может быть, несколько тысяч человек, и все же это был случай беспрецедентный.

Ключевым событием конфликта стало сражение у небольшой реки, которую индейцы называли Рекой жирных трав, а американцы — Литтл-Бигхорн. Это было хорошее место для кочевья, и в июне 1876 года там собралось около семи тысяч индейцев, тысяч пять из которых составляли, конечно, не воины, а женщины, дети и старики. Они принадлежали к разным племенам, говорили на непохожих языках и имели собственных вождей, среди которых особенно выделялись двое: молодой, но уже известный вождь Неистовый Конь и сорокапятилетний авторитетный вичаша вакан Сидящий Бык.

Хороший воин и мастер Пляски Солнца, к концу 1860-х Сидящий Бык был одним из самых популярных знахарей сиу. Белые иногда даже считали его чем-то вроде верховного вождя, но устройство индейских племен ничего подобного на самом деле не предполагало, и, если уж и определять его положение в наших терминах, скорее, Сидящего Быка следует назвать духовным лидером.

Мистицизм заклинателя, регулярно испытывающего видения, он соединял с исключительной храбростью и холодным расчетом. Одно из преданий, популярных на Великих равнинах, рассказывает об этом. В 1872 году очередной конфликт с американским правительством из-за строительства железной дороги через Великие равнины перешел в вооруженное столкновение. Молодежь в лагере индейцев рвалась в бой, а один из заклинателей активно подталкивал их к сражению, суля помощь духов. Однако Сидящий Бык не разделял их энтузиазма. Он уже был знаком с тактикой американцев и понимал, что сиу к бою еще не готовы, а белые, напротив, тщательно охраняют железную дорогу. Устроить традиционную конную атаку было бы самоубийством.

В американской армии начальник просто отдал бы солдатам приказ. Но в сборных индейских отрядах слушались в лучшем случае своих вождей, а в худшем — не слушались никого вовсе. Сидящий Бык мог воздействовать на воинов только своим авторитетом, но, когда он попробовал это сделать, заклинатель объявил его трусом.

Вряд ли кто-то на самом деле мог счесть Сидящего Быка трусом. В прошлых походах он уже стяжал себе славу. И все же Сидящий Бык принял вызов, решив разом очистить свое доброе имя, поставить на место знахаря-соперника и припугнуть белых. Под огнем американских солдат он, не сгибаясь, прошел к железной дороге, сел на рельсы и пригласил заклинателя присоединиться и раскурить трубочку. Тот отказался. Тогда Сидящий Бык позвал всех желающих — нашлось несколько храбрецов, которые подошли и сели рядом с ним. Вместе они без спешки выкурили трубку, передавая ее по всем правилам ритуала, затушили ее, выбили, встали и ушли. Никто не был ранен, хотя все это время по ним стреляли.

Сидящий Бык проявил себя настоящим храбрецом. И что гораздо важнее, напомнил всем о своем сакральном статусе: курение трубки, как мы помним, было одним из главных ритуалов сиу, тесно связанных с Пляской Солнца и прочими знахарскими обрядами. Знахарь в очередной раз продемонстрировал свою магическую силу, хотя использовал ее в конечном счете для обоснования стратегического расчета.

Именно это умение трезво оценить даже самую серьезную проблему, понимание того, что главная беда сиу — не другие индейцы, а американцы, авторитет знахаря и полководческие способности вождя и привели Сидящего Быка в 1876 году в лагерь на Реке жирных трав.

Хороший день для смерти

На этот лагерь и наткнулся в поисках мятежных индейцев Седьмой кавалерийский полк во главе с Джорджем Кастером, тем самым, который несколькими годами раньше нашел золото в Черных холмах.

Дальнейшие события, с одной стороны, описаны детально, с другой — до сих пор остаются не вполне понятными. У Кастера было как минимум вдвое меньше людей. Вооружением они не сильно превосходили индейцев: многие сиу имели винтовки, да и лук в сравнении с ружьями 1870-х годов был не так уж плох. Советники Кастера, в том числе и его скаут из коренных американцев по имени Кровавый Нож, предупреждали полковника, что устраивать сражение чересчур рискованно. И все же Кастер не придумал ничего лучшего, чем разделить свои невеликие силы и пойти в атаку. Он был опытным командиром, с индейцами ему доводилось сражаться и раньше, так что какой-то план у него имелся. Историки много спорят на этот счет. Рассчитывал ли он на внезапность? На натиск? На превосходство белой расы? Просто недооценил численность и воинское мастерство противника? Сложно сказать, поскольку ответ знал только Картер, а он в том бою погиб — вместе с Кровавым Ножом и третью своего полка.

В американской культуре сражение у Литтл-Бигхорн стало частью национального мифа. Очень долго генерал Кастер рассматривался как герой, и только в последние десятилетия мнение о нем начало меняться. Благодаря исследованиям историков стало ясно, что Седьмой кавалерийский был полком со сложной историей: часть солдат — северяне, часть — южане, уровень дисциплины невысокий, вооружение не самое современное. Выяснилось, что случались конфликты между офицерами из-за того, что Кастер окружил себя родней и любимчиками. Все это так или иначе проявило себя во время сражения, которого, вообще говоря, лучше было бы избежать.

Для индейцев ситуация выглядела иначе. Они защищали свою землю и свои святыни и были движимы религиозным чувством. Хорошее представление об их настрое дает знаменитый клич Неистового Коня, самого известного военного лидера индейцев в битве на Реке жирных трав: «Сегодня хороший день, чтобы умереть!»

Перед большими сражениями индейцы часто проводили ритуалы и клялись добыть ку или не вернуться живыми с поля боя. Они расписывали своих лошадей защитными символами и брали с собой талисманы — у каждого воина их была целая связка. Помимо щита, отчасти бывшего сакральным предметом, это могли быть и традиционные символы, и скальпы, и даже фотографии или литографии, полученные от белых. Талисманы тщательно оберегались, а перед боем воин выбирал из большой связки те, что казались ему наиболее подходящими для такого случая.

Сидящий Бык в сражении у Литтл-Бигхорн войсками не командовал и тем более не убивал лично генерала Кастера, хотя об этом потом много рассказывали. Зато его пророчество вдохновляло других сражаться. Незадолго до битвы у знахаря случилось видение. В нем белые падали на лагерь индейцев как саранча и погибали. Потом голос произнес: «Я отдаю тебе этих людей, потому что у них нет ушей».

Сомнений в том, что пророчество было положительным для индейцев, нет. Но что значит «нет ушей»? Неумение почувствовать опасность, как часто предполагают? Неспособность понять религиозные истины индейцев? Скорее всего, этот оборот, не раз встречающийся в рассказах сиу, означает неопытность, незрелость, потому что именно юным, по мнению индейцев, свойственно неумение слушать и понимать чужую точку зрения. Интересно, что то же видение, по некоторым сведениям, побудило Сидящего Быка не прикасаться к врагу. Возможно, поэтому он и не стал участвовать в битве — а может быть, просто ослаб после изнурительной Пляски Солнца.

Увы, разгром Седьмого кавалерийского полка в том сражении не означал победы индейцев в войне с Соединенными Штатами. Для сиу потеря двухсот бойцов могла стать проблемой, но американская армия имела возможность выставить на поле боя и сотню тысяч. Поражение сиу было лишь вопросом времени, и к 1877 году война практически завершилась. Одни индейцы погибли, другие попали в плен, третьих переселили в резервации. Неистовый Конь умер в плену — скорее по стечению обстоятельств, чем по злому умыслу. Сидящий Бык сумел спастись и перебрался в Канаду, под власть, как ее называли индейцы, «белой бабушки», то есть королевы Виктории. Увы, к этому времени борьба была уже бесполезной. И даже не из-за военных поражений, а просто потому, что к концу 1870-х бизоны уже были практически истреблены.

Пляска духов

Без бизонов индейцы Великих равнин выжить не могли. Пришлось как-то приспосабливаться. Даже Сидящий Бык вынужден был сотрудничать с белыми — именно в этот период он и произнес печальную речь на открытии железной дороги. Позже, вернувшись в США, он научился извлекать пользу из публичных выступлений. Сидящему Быку и некоторым другим сиу повезло встретиться с великим американским шоуменом Буффало Биллом. Тот популяризировал в американской культуре Дикий Запад и готов был платить Сидящему Быку 50 долларов в неделю за то, что тот будет просто выходить, что-нибудь говорить и раздавать автографы. Сложно сказать, были ли Сидящему Быку нужны деньги — он, в общем-то, не нуждался, но положение его семьи по возвращении в Соединенные Штаты было непростым. Есть свидетельства, что часть денег он потом раздавал нуждающимся. Гораздо большее значение имела возможность обратиться к белым с трибуны, и ею Сидящий Бык пользовался умело. Не только индейцы, но и американцы начали считать его мудрым и интересным человеком, своего рода героем, хотя еще недавно он ими воспринимался как враг и соучастник убийства героического Кастера. Сидящий Бык с его флегматичной харизмой, художник и проповедник Пинающий Медведь и бывший охотник Буффало Билл сумели сделать то, что сиу не удалось за десятилетия войн: показать американцам, что у индейцев есть своя культура.

Конечно, подобные шоу были колониальным развлечением и тонких нюансов традиций сиу они не передавали. Зато появилась возможность культурного обмена. Зрители-американцы выстраивались в очереди за автографами Сидящего Быка, а он сам и его соратники что-то заимствовали из культуры белых. Некоторые индейцы даже приняли крещение. Сидящий Бык этого не сделал, а вот хэйока-знахарь Черный Лось, упоминавшийся выше, не только принял христианство, но и начал проповедовать его. Уже в наши дни католическая церковь объявила его блаженным — это первый шаг, за которым может последовать канонизация.

Крещение или сотрудничество с бродячими представлениями могли помочь немногим на какое-то время. Дела же большинства, особенно к концу 1880-х, стали откровенно плохи. Бизонов не видели уже несколько лет, а оружие пришлось сдать американским властям, так что охотиться стало нечем и не на кого. Теперь индейцы равнин зависели от провизии, которой их снабжало в резервациях американское правительство. Шаг за шагом они уступали свои исконные земли белым, надеясь, что те увеличат пайки, а выходило наоборот: с каждым годом продуктов присылали все меньше. Холодные зимы и неурожаи усугубляли кризис, и вскоре начали волноваться даже племена, давно ставшие мирными. Сиу же, сражавшиеся совсем недавно, были готовы к восстанию. Сложно сказать, как обернулось бы дело, если бы на ситуацию не повлияла Пляска духов.

Это был новый ритуал, изобретенный индейцем-пайютом по имени Вовока. Как и Сидящий Бык и многие другие знахари, он был потомственным заклинателем. Но отец Вовоки рано умер, и сирота вынужден был зарабатывать на пропитание любыми способами. Это в конечном счете привело его в семью колонистов-протестантов, у которых он и пробыл батраком достаточно долго, чтобы поверхностно разобраться в христианском учении.

Проповедь Вовока воспринял, конечно, через призму своей культуры, и рассказы протестантов соединились у него с детским опытом. Очень скоро у него начались видения, только являлись ему не бизоны или орлы, а бог-творец, которого знахарь называл Великим духом. В учении знахаря перемешались Библия, мормонские проповеди о созерцавшем Господа Джозефе Смите и индейские традиции. И Вакан Танка превратился в Бога-отца, а 1890-й был провозглашен годом великих изменений, по примеру мормонских текстов, обещавших в этот год Второе пришествие.

Что значили изменения для сиу и других племен Великих равнин? Что почти все белые погибнут, индейцы снова станут молодыми, не старше сорока лет, здоровыми, счастливыми и будут жить вечно, а съеденные бизоны воскреснут и вернутся на пастбища. Представители разрушенной культуры, утратившие свою экосистему, а вместе с нею и надежду, мечтали о будущем, в котором все вернется на круги своя. Однако мир изменился безвозвратно, даже в пророчествах Вовоки предки должны были приехать в мир живых по железной дороге.

Все это произойдет в ближайшее время, говорил пророк. И призывал терпеливо ждать, не восставая и не сопротивляясь грешным белым братьям. Потом, после великого сотрясения земли, белые исчезнут, а до этого бояться нечего. Даже если в тебя будут стрелять американские солдаты, пули не возьмут тебя, если ты наденешь заговоренную Вовокой особую рубашку. Ведь знахаря высшие силы назначили ответственным за весь запад Северной Америки, в то время как за освоенный белыми восток отвечал президент Соединенных Штатов.

Этот призыв к миролюбию соединялся с практической необходимостью: учение Вовоки призывало его последователей уживаться с американской культурой, заниматься сельским хозяйством, трудиться за заработную плату (идея, которая раньше большинству племен вовсе была чужда). Оно подготавливало участников Пляски духов к изменениям окружающего мира, и подчас это его предназначение оказывалось едва ли не более важным, чем обещания скорого восстановления прошлого.

И с сегодняшней точки зрения учение Вовоки не лишено интереса. На североамериканских индейцев конца XIX века оно произвело большое впечатление, тем более что сопровождалось красивыми ритуалами — прежде всего собственно Пляской духов, новым обрядовым танцем. Еще недавно враждовавшие племена начали искать общий язык. Агрессия, направленная против белых, тоже пошла на спад. И все же у американского правительства Пляска духов вызывала сомнения: это было охватившее резервации мощное самостоятельное движение покоренных племен, дающее им надежды на скорое исчезновение колонизаторов и сопровождаемое языческими обрядами и регулярными путешествиями проповедников между общинами. Те, кто лучше понимал культуру индейцев, не волновались. Но среди офицеров и сотрудников Бюро по делам индейцев хватало и тех, кто не знал местных традиций и не желал в них вникать. Напряжение нарастало.

Среди сиу Пляска духов быстро стала популярной. Одним из главных проповедников нового обряда в этих племенах и вообще на Великих равнинах стал двоюродный брат Неистового Коня и храбрый воин, участвовавший в битве при Литтл-Бигхорн, художник и знахарь Пинающий Медведь.

Как отнесся к Пляске духов Сидящий Бык? По-видимому, ее адептом он не стал, в отличие от многих его друзей и знакомых. Дело было, конечно, не в скептицизме: мистик и визионер, Сидящий Бык в существовании высших сил нимало не сомневался. Скорее, наоборот: возможно, причина как раз в его тесной связи с Пляской Солнца и нежелании признавать главенство нового обряда. Эта новая кризисная форма индейской религии претила старому знахарю. Он просто был старше и, в отличие от Вовоки, помнил другие времена, когда резерваций еще не придумали, а бизонам не было счета. Как мог человек, ходивший под пули, чтобы не допустить строительства железных дорог, поверить, что по ним вернутся духи предков? Однако Сидящий Бык не выступал против Пляски духов решительно. Возможно, хотел сперва разобраться или считал ее политически полезной. Зато американские власти сразу сделали из его молчания выводы и сочли Пляску духов заговором, в центре которого находится их старый враг.

Развязка

Мятеж беспокоил власти, а возглавляемый Сидящим Быком пугал вдвойне, и в половину шестого утра 15 декабря 1890 года отряд полиции из белых и индейцев въехал в поселение, где жил Сидящий Бык. Ему приказали собираться, но он, почувствовав неладное, вместе с женой поднял шум, чтобы все проснулись. Ситуация накалилась, кто-то из индейцев открыл огонь. Другой, служивший в полиции и, видимо, державший Сидящего Быка на прицеле, тоже спустил курок. Последовала быстрая перестрелка в духе вестернов, но, увы, с настоящими смертями: с обеих сторон было убито несколько человек, в том числе начальник полицейского отряда. И Сидящий Бык, тело которого белые увезли.

Смерть старого вичаша вакан довела обе стороны до точки кипения. 23 декабря небольшой отряд сиу сбежал из резервации, справедливо опасаясь агрессии со стороны американской армии; их и правда бросились преследовать. Мятеж сдерживала только Пляска духов и вера, что скоро все изменится и Сидящий Бык вернется из мертвых, — до конца 1890-го оставались считаные дни, и среди последователей Вовоки уже распространялись слухи о том, что покойных предков видели здесь и там.

Неделей позже, 29 декабря 1890 года, Седьмой кавалерийский полк окружил поселение сиу у ручья Вундед-Ни. Военные собирались арестовать вождя и на этот раз были готовы к серьезному сопротивлению: пришло не несколько десятков человек, как за Сидящим Быком, а пять сотен солдат с пушками. Среди этих солдат были и те, кто выжил при Литтл-Бигхорн и мечтал кровью смыть позор, отомстив сиу. Когда вождя арестовали, войска ожидали столкновения, но индейцы начали не стрелять, а петь. На Вундед-Ни уже почти все приняли Пляску духов и не хотели сражаться. Увы, начавшийся обряд солдаты приняли за агрессию — а может быть, им нужен был только повод? Седьмой кавалерийский открыл огонь, и за считаные минуты большая часть жителей поселения, включая женщин и детей, оказалась перебита. Волшебные рубахи не помогли, и все же приверженцы Пляски духов не сопротивлялись, только два знахаря попытались кого-то спасти. Желтая Птица, по-видимому, не ставший последователем Вовоки, попробовал дать отпор и тоже, конечно, был убит, а Черный Лось сумел пробиться и вывести из поселения несколько индейцев, раненых, как и он сам.

В бойне на ручье Вундед-Ни, навсегда вошедшей в американскую историю как символ бессмысленной жестокости, была предрешена и судьба Пляски духов. Еще пару десятилетий ритуал сохранялся, но быстро потерял популярность. Не было и новых восстаний. В 1895 году в Канаде и в 1904-м в США Пляску Солнца запретили законодательно.

Конечно, вместе с шестью другими священными обрядами она передавалась исподволь и благодаря этому и записям XIX века хорошо известна как современным сиу и другим народам Северной Америки, так и ученым. Однако дела это уже не меняло. Сиу выжили, их язык сохранился, и во второй половине XX века они даже вновь стали политически активны. Но религия — вещь хрупкая. К середине XX века большинство сиу уже были христианами, а их традиционные культы ушли в прошлое. Только в последние десятилетия традиции начинают постепенно восстанавливаться в новых формах.

Можно назвать множество причин этого религиозного кризиса. Вынужденные переселения. Захват золотоискателями и армией священных Черных холмов. Гибель в войнах множества знахарей и духовных лидеров, пусть и менее известных, чем Сидящий Бык. Умелая работа миссионеров, обращавших в христианство даже знахарей вроде Черного Лося, не говоря уже о простых сиу. И все же представляется, что все эти причины сводятся к одной вполне конкретной: экологическому кризису. Паслись бы и дальше миллионы бизонов на Великих равнинах, и сиу еще долго могли бы воевать с белыми, танцевать Пляску Солнца и блюсти старинные традиции. Однако бизонов не стало, и сиу пришлось искать себя заново в Пляске духов или христианстве, в равной степени проповедующих не только этику и воскресение, но и идею, которая навсегда перевернула жизнь всех культур, столкнувшихся с ней. Идею сельского хозяйства.

Назад: ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Великие равнины
Дальше: ГЛАВА ПЯТАЯ. Планета Земля