Жизнь в Польше

Поскольку сама мама ничего о своей жизни в Польше не писала, мы с моим младшим братом Юлием решили сделать это вместо нее — правда, не подробно, а в общих чертах.

В конце лета 1957 года мама с Юликом, только что закончившим школу и получившим аттестат зрелости, отправились в Варшаву. Наш отчим, Леон Жанно (у нас в семье все ласково называли его Лялечкой), уехал в Польшу несколько раньше, чтобы успеть попасть в список жильцов строящегося нового дома.

Путешествие мамы в Польшу по традиции не обошлось без приключений. В пограничном Бресте, пока она оформляла документы на мебель, которую перевозили в товарном поезде, пассажирский поезд «Москва — Варшава» пересек границу и вместе со всеми мамиными чемоданами, документами, деньгами, перепуганным сыном и собакой поехал в Варшаву. Там, на вокзале, его с нетерпением ждал наш отчим. Когда поезд из Москвы прибыл к месту назначения, Лялечка, узнав о случившемся и выйдя через некоторое время из полуобморочного состояния, срочно и энергично принялся за дело, и уже на рассвете следующего дня мама оказалась в Варшаве.

Пока заканчивалась отделка дома, в котором им предстояло жить, родители поселились в отеле. А Юлик в это время уехал в Лодзь поступать в киношколу на операторский факультет. Его приняли с условием, что экзамены после первого курса он будет сдавать на польском языке. Поселили Юлика в студенческом общежитии, где жили в основном польские студенты, так что к концу первого курса он уже весьма бодро болтал по-польски.

Настал день, когда родители смогли переехать в новый дом. Квартирка была небольшая, но очень удачно спланированная. Мама тут же занялась ее обустройством, и вскоре квартира превратилась в уютное, удобное и симпатичное жилище. Да и сам дом был удачно расположен: одним концом улица, на которой он стоял, выходила к любимому всеми варшавянами парку Лазенки, а другим упиралась в главную улицу города — Маршалковскую.

Затем мама занялась изучением польского языка и сравнительно быстро овладела им. Возможно, ей помогали польские корни. Правда, поначалу она делала смешные ошибки и какое-то время говорила с акцентом, но благодаря маминому абсолютному музыкальному слуху довольно скоро от акцента не осталось и следа.

Что касается Лялечки, то через какое-то время он вернулся к режиссерской работе, которой занимался еще до войны.

Как-то мама спросила его:

— А я могла бы ездить с тобой на съемки?

— Да, конечно! Пожалуйста!

И они стали ездить вместе. Мама садилась где-нибудь в уголочке, слушала, наблюдала и была счастлива, что вновь окунулась в привычную и любимую атмосферу съемочной площадки.

Однажды на репетиции одному очень талантливому и популярному актеру никак не удавалась одна сцена. Тогда Леон, сказав: «Отдохните, подумайте, у вас наверняка все получится», отошел к оператору и стал что-то с ним обсуж­дать. А актер стоял грустный и растерянный. Маме, наблюдавшей за репетицией со стороны, было ясно, почему сцена не выходит, но вмешиваться ей было неловко. Потом она все-таки не выдержала, подошла к актеру и стала ему что-то тихо говорить. Актер вскоре оживился, заулыбался, закивал головой и крикнул:

— Пан режиссер! Давайте продолжим репетицию!

Репетицией Леон остался доволен:

— Ну вот! Совсем другое дело! — и одобрительно похлопал актера по плечу.

Это было начало. Очевидно, этот актер рассказал своим коллегам об этом случае, потому что время от времени к маме стали подходить актеры и актрисы и о чем-то с ней шептаться. К концу съемок мама превратилась как бы в неофициального консультанта по работе с актерами. Мама почувствовала себя нужной, и ей это было приятно. Кроме того, маме время от времени звонили из Москвы и просили озвучить какую-нибудь роль, так что работа у нее была почти постоянно, а работать мама привыкла (и любила!) с самого раннего детства.

Ну и конечно, наш Союз кинематографистов приглашал ее на московские международные фестивали (живя в Польше, она не поменяла гражданство, а наш отчим ездил на эти фестивали с польской делегацией).

Родители много путешествовали: часто бывали в Париже (там жил старший брат Леона), были в Америке, на Балканах и т.д. А в Польше у них было много друзей, и гости в их доме собирались все чаще и чаще, поскольку дом был хлебосольный и гостеприимный. Приезжали к родителям и кинематографисты из Советского Союза. Вернее, они приезжали по своим рабочим делам, но непременно их навещали. У них бывали Г. М. Козинцев, Марк Бернес, Л. О. Арнштам, Всеволод Санаев, Михаил Пуговкин, Тата Окуневская, Вячеслав Тихонов и другие. Некоторое время постоянным гостем был Сергей Юткевич, когда снимал фильм «Ленин в Польше». Так что жизнь у мамы была насыщенной, а порой даже бурной.

А потом мама стала болеть. Сердце. Последний раз она приезжала в Москву осенью 1987 года. А перед самым Новым годом, 29 декабря, мама ушла из жизни.

По ее желанию, она была похоронена в Москве. И до сих пор поклонники приносят на мамину могилу цветы.

 

 

 

В работе над воспоминаниями Янины Жеймо принимали участие:

дочка — Я. А. Костричкина;

внучка — Я. Е. Костричкина;

правнук — А. Л. Костричкин.

 

Семья выражает благодарность Союзу кинематографистов России и лично Е. А. Таврог.