Новая профессия

1950 год. Меня перевели из Ленинграда в Москву, в Театр- студию киноактера. Однако мне не хотелось вводиться в те спектакли, которые уже шли в театре: я предпочитала начать работать в новом проекте. А пока его не было, мне ничего не оставалось, как «сидеть в простое» и ждать у моря погоды. И погода пришла — причем с самой неожиданной стороны.

Как-то звонит мне режиссер Владимир Легошин, с которым мы работали над фильмами «Песня о счастье» и «Шел солдат с фронта», и предлагает встретиться, чтобы кое-что обсудить. Как оказалось, он хотел предложить мне поработать в дубляже.

— Если честно, Володя, я вообще не понимаю, зачем вы начали заниматься таким неинтересным делом, как дубляж, — заметила я.

— А вы уверены, что это неинтересно?

— Уверена. Как вы помните, если мне надо было себя озвучивать, я делала это после одной репетиции, даже отвернувшись от экрана.

— Это потому, что вы озвучивали себя. А вот озвучивать другого актера — довольно сложная работа: надо войти в чужой образ, в его психологический строй. Это совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Мы с вами много вместе работали и я хорошо вас знаю, поэтому уверен, что дубляжная профессия вам понравится. Завтра просмотр одной немецкой картины: придут актеры, которых я пригласил для участия в озвучании этого фильма. Мне бы очень хотелось, чтобы вы тоже пришли, и если роль вам понравится, то как знать…

От самой картины я, честно говоря, не пришла в восторг, но роль девушки-героини мне понравилась, и я решила попробовать «полюбить» новую для меня, неинтересную работу.

Оказалось, что в первый день озвучания мне нужно будет сказать всего два слова. Зато у моих партнеров — уйма текста. Началась репетиция. И вот — первая сложность: для всех других актеров микрофон стоит удобно, а для моего «могучего» роста… Что делать?

— Может, подставить что-нибудь под ноги? — раздался чей-то голос.

— Внизу, в павильоне, стоят какие-то деревянные ящики разной высоты… — робко начала я.

Не успела я закончить фразу, как звукооператор выскочил из тон-зала и, вернувшись через несколько минут, торжествующе произнес:

— Украл прямо из-под носа у всей съемочной группы!

Подставка оказалась в самый раз. Вернулись к репетиции. Минут пятнадцать никак не могли сдвинуться с места: каждый раз кто-то из актеров забывал текст. «Боже! Ну что это за работа!» — с тоской думала я. Наконец, вроде все прошло гладко.

— Приготовились!.. Запись! — скомандовал Легошин.

Я с большим интересом слежу за партнерами. Все произносят текст синхронно, без запинки. Вступаю я…

— Стоп! — слышу за спиной голос Легошина.

— Что случилось? Почему вы не дали нам закончить сцену? — удивилась я.

— Да потому, Янечка, что в тексте написано «Пауль и Ганс», а вы сказали «Фриц и Мориц».

Я слышу, как за моей спиной, зажав рты, хихикают мои партнеры.

— Не волнуйтесь, Яня, и все будет хорошо.

— Да я совершенно не волнуюсь!

— Это вам только так кажется… Приготовились!.. Запись!

Я с большим напряжением смотрю на экран. Подходит момент моей реплики. Я произношу текст.

— Стоп!

— А сейчас что случилось?

— Вы опять произнесли «Фриц и Мориц».

— Да быть не может! Неужели правда? — обратилась я к своим партнерам.

— Правда, сущая правда.

— Что же мне делать? — спросила я уже смиренным голосом.

— Ничего страшного — это бывает, когда артист впервые озвучивает не себя. Вас сбивает незнакомое лицо. Не волнуйтесь, вы привыкнете к своей героине, и все пойдет нормально.

Все это Легошин проговорил спокойно, как будто ничего странного не происходит.

Делаем третий дубль и… — опять «Фриц и Мориц». Не глядя на меня, Легошин объявляет перерыв. Все вышли из зала, а мы с Легошиным остались.

— Я ухожу домой, — решительно заявила я.

— Нет, Яня, вы останетесь и закончите озвучание, — все так же спокойно, но твердо сказал Легошин.

— Мне это занятие не под силу, — упавшим голосом пробормотала я.

— Вы ведь не ушли бы с арены, не повторив неудавшийся трюк. Вот так же и здесь: вам обязательно нужно преодолеть этот барьер. Я не узнаю вас, Яня! Вы всегда, как говорил Козинцев, были «трехжильной». Даже с температурой сорок не уходили со съемочной площадки, а сегодня из-за пустяка складываете оружие!

— А что, если я возьму в руки текст и надену наушники? — предложила я.

— Прекрасная мысль!

— Ой, я забыла, что в зале гасят свет, чтобы был виден экран! Вот если бы здесь была какая-нибудь маленькая лампочка…

Легошин, даже не дослушав меня, исчез. Вскоре он вернулся со звукооператором. Тот нес настольную лампочку с длиннющим шнуром, который он куда-то протянул, и лампочка зажглась. Я взяла свой текст, встала на подставку, надела наушники и попросила Легошина позвать всех актеров и попробовать еще раз. Все собрались, общий свет погас, на экран дали «кольцо».

— Запись!.. Стоп! Все в порядке. А знаете, Янечка, что вы даже ни разу не заглянули в текст?

— Очевидно, от одного сознания, что я в любую минуту могу его прочесть, я сразу успокоилась. Вот если бы еще можно было на что-то положить текст, чтобы освободить руки — ведь при разговоре живет все тело.

— А что, если поставить здесь пюпитр? — предложил Легошин. — По-моему, в соседнем тон-зале озвучивали оркестр и…

Хлопнула дверь. Это звукооператор побежал за пюпитром.

Смена заканчивалась уже при полном комфорте.

Теперь всем, наверное, кажется, что эти предметы — лампа, пюпитр (пульт), подставка — существовали на озвучании всегда, однако появились они лишь в 1950 году, и только благодаря «Фрицу и Морицу».

Спасибо Легошину, подарившему мне новую профессию, в которую я все больше и больше влюблялась. Мне удалось озвучить массу интересных ролей: Катрин во французской картине «Папа, мама, служанка и я», Марию де Ритис в исполнении Джины Лоллобриджиды в итальянском фильме «Хлеб, любовь и фантазия», Жюльетту во французском фильме «Жюльетта» — всего не перечислишь. С каждой последующей работой я чувствовала, как растет мое мастерство. В одной китайской картине я озвучивала героиню в детстве, юности, зрелом возрасте и, наконец, в старости (в китайском фильме их, естественно, играли разные актрисы). Самое забавное, что при просмотре этой уже озвученной картины никто из нашего весьма профессионального дубляжного худсовета меня не узнал. Ни в одном возрасте. Дело в том, что, постепенно набирая опыт, я научилась не только до неузнаваемости менять свой голос, но и подстраивать его под любой возраст.

Довольно часто на озвучание дублируемого фильма приглашают актеров, исходя из внешнего сходства. И в этом есть смысл, поскольку дублирующий актер, похожий на экранного, нередко обладает и похожим голосом. Однако, как известно, нет правил без исключения.

В конце пятидесятых, когда я уже жила в Варшаве, мне позвонили из Москвы и предложили озвучить Джульетту Мазину в фильме Федерико Феллини «Ночи Кабирии». Я отказалась, мотивируя это тем, что при внешнем сходстве с Мазиной мы с ней совершенно разные. По правде говоря, внутренняя «разность» никогда меня не смущала. Наоборот — это было даже интереснее. А тут… Не хотелось мне озвучивать Мазину. Даже не знаю почему. Ведь она прекрасная актриса, «Ночи Кабирии» — великолепный фильм: как-никак Феллини! В чем же дело? Может быть, в том, что Мазина всегда играет «потолок», а мне «потолок» нужен только в конце? Возможно, не знаю. Но озвучивать Мазину мне категорически не хотелось. И все-таки меня уговорили. Не в последнюю очередь я согласилась потому, что в Москве остались моя дочка и маленькая внучка, по которым я безумно скучала. Ведь нам разрешали встречаться только два раза в году: один раз они приезжали к нам, один раз — мы к ним, такое тогда было правило.

И вот я в Москве. Еду на Киностудию им. Горького, где в основном озвучивались зарубежные фильмы. Идут пробы. Меня, увы, утверждают. Через несколько дней начинается озвучание. На первой же смене я чувствую, что у меня поднимается температура — все выше и выше. Ничего не болит, ни насморка, ни кашля — а в глазах туман, и, хотя на пульте горит лампочка, я не вижу текста. Работать невозможно. Вызывают медсестру — оказывается, у меня температура под сорок. Меня отвозят домой. Температура держится день, два, три… Звонит режиссер дубляжа:

— Янина Болеславовна, простите нас, но если вы завтра не сможете работать, нам придется искать другую актрису.

— Ищите, — слабым голосом промямлила я.

И — о чудо! — как только я положила трубку, температура стала спадать. Но я не перезвонила режиссеру и не сообщила об этом. Я была счастлива, что Мазину буду озвучивать не я!

Вот вам и внешнее сходство!

 

Помню, как я озвучивала мальчика. Это был не первый мальчик в моей творческой биографии: много лет назад в «Горячих денечках», где я снималась в роли Кики, режиссерам понадобился мальчик-трубач в малюсеньком эпизоде, и я ради шутки сыграла его. Никто меня в этом эпизоде не узнал, и я была этим очень горда. Но на сцене или в дуб­ляже у меня подобного опыта не было.

И вот как-то Володя Легошин пригласил меня озвучить шпионку в китайском фильме. Я пришла на просмотр. Роль очень интересная. В этой же картине есть мальчик-китайчонок лет десяти — играет замечательно! После просмотра я сказала Легошину:

— Жаль, что я не умею озвучивать мальчиков: роль хоть и небольшая, но очень интересная.

— Разве вам не нравится роль шпионки? — удивленно спросил Легошин.

— Нравится, но… Мальчик нравится больше.

— Чтобы вас не мучили сомнения, я предлагаю записать одно «кольцо» с мальчиком. Тогда вы сами разберетесь, что у вас лучше получается.

После пробы шпионки записали одно «кольцо» с китай­чонком. Мне дали послушать, но, честно говоря, я не поняла, получилось у меня или нет, а поскольку Легошин промолчал, то решила, что нет.

Через несколько дней звонит ассистентка режиссера:

— Завтра у вас озвучание сцены шпионки с мальчиком. Текст этой сцены у вас есть, а остальной мы дадим завтра прямо с машинки, «горяченький».

«Наверное, ассистентка забыла, что уже дала мне весь текст шпионки», — подумала я. Легошин всегда следил, чтобы актеры получали весь текст за несколько дней до записи.

Приезжаю на студию. На экране мое «кольцо». И вдруг партнерша начинает читать текст шпионки. Повернувшись к Легошину, со смехом говорю, что актриса по ошибке прочла мой текст. Тот недоуменно отвечает:

— Почему по ошибке? Все правильно.

— Разве не я озвучиваю шпионку?

— Вы же сами хотели озвучивать мальчика.

— Но я не знала, что меня утвердили.

— Это сюрприз. Вы довольны?

— О-очень!

Иногда маленькая роль может быть интереснее большой — особенно если это новый опыт.