8
Увидев капсулы, доктор Фонтен невольно остановился. Сегодня он видел их по-другому. Сегодня он чувствовал реальную опасность, которая исходила от этих, неведомых миру, средоточий разрушительной энергии.
«Как я мог так ошибаться? Как мог я измерять реальную опасность абстрактными понятиями?» – задавал себе вопросы доктор Фонтен.
В его трудах все эти пугающие процессы имели вид стройных формул, совершенно не страшных и очень даже привлекательных. А теперь перед доктором Фонтеном была сама стихия, которая прямо сейчас рвала на себе путы вечного холода.
– Сэр, мы теряем время… – напомнил Браун.
– Да-да, конечно, – опомнился Фонтен и шагнул к капсулам. Он совсем забыл, что посещение криобокса вело к нарушению и без того хрупкого равновесия и сейчас системы охлаждения работали в форсированном режиме.
Вот объект «номер 2». Он ведет себя лучше других, но в тексте древнего заклинания сказано, что он самый старый и его коварство не сравнимо ни с чем.
А здесь покоится «номер 3». О нем в тексте сказано, что он иссушает мир смрадным поветрием.
«Номер 1». Он страшен своим огнем, но может быть умилостивлен жертвой.
«Интересно, какой?» – подумал Фонтен.
А вот и самый «буйный» – «номер 4». Он самый нетерпеливый, как говорится в заклятии, и самый молодой. Он не ведает никаких ограничений, норм и правил. Он неистов и готов покорить весь мир.
«Выходит, текст заклятия не так уж и бессодержателен. Он скорее инструкция, чем просто художественное описание…» – начало доходить до Фонтена. Он подошел к «номеру 4» и нагнулся над верхней прозрачной панелью капсулы.
Там, за струящимися потоками ледяных кристаллов, едва проглядывались очертания объекта. Но он излучал невидимый ужас, который внезапно ощутил на себе доктор Фонтен.
«Что я наделал! Что я наделал! Безумец!..»
Воображение доктора нарисовало яркие картины, пришедшие к нему откуда-то извне. В этом Фонтен был абсолютно уверен. Столь подробные образы нельзя представить. Их можно было только вспомнить.
Доктор видел столкновения огромных армий, бронированных чудовищ, ползущих по земле и извергающих страшный огонь. Тысячи космических судов, словно стаи саранчи, сносящие с лица земли все живое и оставляющие после себя лишь спекшуюся, покрытую шрамами поверхность.
«Безумец… Я – безумец…»
Фонтен усилием воли заставил себя оторваться от созерцания неясных контуров обитателя капсулы. И хотя в боксе было всего два градуса по Кельвину – два маленьких шага, отделяющих от абсолютного ледяного покоя, Фонтену стало жарко. Жарко после тех картин, что он увидел.
– Уходим, сэр? – спросил старший инженер.
– Да, Браун, уходим…
