Глава 7

Коварный замысел пенсионеров

Платон Сергеевич и Агриппина Васильевна были вовсе не такими уж наивными простачками, как опрометчиво полагал их оппонент из враждебного лагеря новорусских людоедов. Особенно Платон Сергеевич, в чьей голове в момент приема денег от Спартака родился хитроумный план мести за сына, за себя с супругой и, в соответствии с линией партии, за весь оболганный и обворованный русский народ, которому не так давно пообещали жизнь при коммунизме, а получил он в результате трудное выживание в условиях пещерного капитализма. Платон Сергеевич увидел неожиданно возникшую возможность отплатить разбойникам их же монетой, ответить их же бандитским методом. Ответить если и не всем, то хотя бы одному из них, вполне омерзительному уже потому, что он, как и большинство представителей его бизнес-сообщества, полагал, будто за деньги им чихать на закон и любые препятствия преодолимы. «Нет! Не любые! – подумал тогда чистый сердцем пенсионер. – И я это скоро ему докажу».

Удивленно-потрясенное выражение глаз его верной супруги Агриппины Васильевны, которую он всю жизнь любовно называл Груней, а шутя – Грушей, заставило его объясниться, как только закрылась дверь за подлым расхитителем социалистической собственности.

Нет. Он не поступился принципами и тем более не предал идеалы. Напротив, приступает к разработке совершенно авантюрного, но эффективного плана использования денег, врученных им в качестве взятки несчастным (якобы) папашей капризной дочери. И в случае успешного исхода план Платона Сергеевича окажется абсолютно непревзойденным в стратегическом, тактическом и во всех других смыслах.

Так думал Платон Сергеевич, объясняя супруге свой замысел, не уступающий в коварстве и подлости даже начинаниям самых именитых наших предпринимателей. Однако сам стратег-пенсионер предпочитал в этом вопросе сравнивать себя с хитрым русским военачальником Кутузовым, который вначале отступил и даже отдал Москву, а когда Наполеон подумал, что, взяв Москву, победил, заставил французскую армию и их императора позорно бежать, теряя не только людей, но и репутацию непобедимого полководца.

«Пусть этот негодяй думает, что я отступил, а он со своими гадскими деньгами – победил, – размышлял Платон Сергеевич. – Но ничего, ничего! Скоро он искупается под холодным душем, скоро уже озноб пробежит по его атлетическому телу! Скоро уже мурашки страха прогуляются вдоль его окостеневшего позвоночника! Большие будут мурашки! Впечатляющие!» – с несвойственным ему злорадством фантазировал мститель, всегда испытывавший слабость к цветистым фразам.

Что же придумал Платон Сергеевич? Чем угрожал влиятельному дельцу и депутату? Чем же он, невзрачная букашка, способен навредить одному из хозяев жизни, который при желании может превратить его в ничто, в пепел, прах?

А придумал инициативный борец за справедливость похитить теперь уже его, олигарха, драгоценную дочь. Точно так же, как олигарх похитил их сына. Так же зеркально устроить похищение влюбленной девушки. Но сделать это с особым цинизмом – то есть все организовать за его же деньги. Конечно, имеющейся пачки долларов, наверное, не хватит. Точнее, хватит лишь на аванс бандитам, которых он постарается разыскать и нанять. Впрочем, каким образом их разыскать, через кого выйти на людей, которые специализируются на похищениях, Платон Сергеевич совершенно себе не представлял. «Но ничего, дело наживное. Время еще есть. Было бы достаточно денег, а там – разберемся».

Ход мыслей Платона Сергеевича в целом был верным. И вывод правильным: достать побольше денег. А где их еще можно было достать, как не у того же псевдо-Савелия Игнатьевича. Платон Сергеевич был абсолютно убежден, что «псевдо», – уж больно неуклюже косил он под почвенника. Надо будет, кстати, узнать, как его по-настоящему-то зовут. Так, на всякий случай. Ну, это тоже можно будет поручить тем ребятам, которые займутся похищ… Стоп! Ведь он же свою визитку оставил, а там непременно должны быть его настоящие имя и фамилия. Где она? Да вот же, на столе!..

…Агриппина Васильевна с любовью поглядывала на своего изобретательного мужа. Она ведь чуть было не заподозрила его в измене! Измене не физической, а самой гадкой – в измене идеалам и даже, страшно подумать, измене униженной Родине. Но все объяснилось, и теперь Груня вновь стала верной и любящей женой.

«Фантазер ты мой! Затейник! – с нежностью думала она, помолодев разом лет на двадцать и глядя на мужа, изучающего оставленную визитку бизнесмена. – Ишь, чего удумал, кукушонок мой седенький! Никому бы из соратников такое и в голову не пришло. А ему пришло! Радость моя!»

– Спартак его зовут, – сказал Платон Сергеевич. – Отчество не указал. Молодится, верно, наш недобрый молодец. Значит, мы ему сейчас… нет, лучше завтра звоним и приглашаем снова нас посетить. Уже как будто свататься… Не сразу, а в будущем. В обозримом будущем! – с напором подчеркнул Платон Сергеевич. – Это ведь не случайная связь. И если, мол, наш сын когда-нибудь согласится, то мы должны подробнее узнать о будущей невестке – с кем имеем дело? Поподробнее: кто, мол, ваша дочь такая? что собой представляет? сколько лет? где учится? что любит, что не любит? куда ходит? Таким образом, мы даем ему понять, что в целом ничего против не имеем. А сами аккуратно выведываем все данные о дочери, которые понадобятся нашим нанятым похитителям. Спартак, ничего не подозревая, нам все и разболтает. Будет только рад, что мы, мол, теперь с ним на одной стороне.

– Насчет женитьбы – это не слишком? – засомневалась Агриппина Васильевна. – С чего это наш Максим воспылает к этой девице страстью и сразу в женихи запишется?

– Так это ж только вариант для нашего якобы тестя. Максим об этом даже не узнает ничего.

– Ну, а Спартак этот – он же тертый калач. Вдруг он с недоверием отнесется…

– Да и черт с ним! Плевать нам на его доверие! Мы ему скажем, что брак наших детей – это в идеале. И то, если Максим согласится. В это он поверит без вопросов. Ведь они все думают, что породниться с ними – это счастье невообразимое. Что все только об этом и мечтают! А вот если о браке вопрос пока не стоит, а он и не стоит, то я ему этак деликатно намекну, напомню о его предложении, об условиях насчет денег, про которые он сам же и сказал.

– А что это за условия? – спросила Агриппина Васильевна. – Я уж и забыла…

– Он пообещал, – Платон Сергеевич снова взял все ту же пачку долларов и помахал ею перед лицом жены, – платить нам столько же за каждый день Максимова плена. Я ему завтра позвоню, потребую еще две такие пачки за два дня. Позову к нам домой, чтобы приехал с деньгами. И заодно для разговора о его дочери. Мы, мол, вправе узнать о ней побольше. Язык денег они хорошо понимают! А мы с тобой, Груша ты моя дорогая, разыграем жадность – будто повелись на доллары. Хотели гордо отказаться, но потом… не смогли совладать с собой. Сломались…

– Ой, я, наверное, не смогу… – заныла тоскливо Агриппина Васильевна.

– А придется! – решительно прервал все возражения воинственный муж. – При этом надо помнить: ни в коем случае не переиграть! Мол, да, мы любим деньги, но соглашаемся на сотрудничество только скрепя сердце. Скрепя сердце! – подчеркнул Платон Сергеевич актерскую задачу. – Вот так нам надо бы получать по пачке в день, но лучше, чтобы он заплатил впрок. Он же может! Ему, похоже, без разницы – за два дня дать или за неделю. Точно! И ему удобнее, чтобы все время не ездить. Правильно, я ему так и скажу. Пусть везет за неделю аренды нашего сына. И вот когда у нас будет семь пачек, тут-то мы, Груня, и начнем нашу с тобой операцию под кодовым названием «Отмщение».

– Ну, дай-то бог! – со сдержанной радостью согласилась Агриппина Васильевна.

Самое интересное, что все так и произошло – согласно намеченному Платоном Сергеевичем сценарию. План сработал, и в руках пенсионеров аккумулировалась солидная сумма – восемьдесят тысяч долларов. Можно было начинать реализацию ответного удара – контрнаступления.