Глава 22. Татья
Окраина метроплекса Санкт-Петербург, планета Земля
Осторожно выйдя из-за елок, Татья осмотрелась. Где-то поблизости затаился злющий кобель Молчуна. Пса видно не было, зато теперь она заметила справа столбик с табличкой: «Ахтунг! Алабай откусит балалай!» Хоть у Татьи балалая не имелось, встречаться с алабаем желания не было. Она посмотрела на дверь сарая, негромко крикнула:
− Молчун!
Тут же из-за поленницы, громыхая цепью и сотрясая воздух грозными «Ваф! Ваф!» выскочил пес.
− Все по программе, − пробормотала Татья.
Вспомнив, как его успокаивал Молчун, она показала алабаю на пальцах «козу». На какие-то секунды помогло. Пес просто онемел от такой наглости. Склонив голову набок, он уставился на Татью, и на его смышленой наглой морде было написано: «Это ты мне показываешь? Мне? Ты?!»
В следующее мгновение он поднялся на задние лапы, оказавшись одного с ней роста, и рявкнул так яростно, что Татью опять унесло за елки.
− Смыж! — раздался от сарая окрик Молчуна. – А ну на место!
Лай мигом превратился в угрюмое ворчание. Типа, ходют тут всякие, потом сараи пропадают.
Чувствуя противную дрожь в коленях, Татья осторожно выглянула из-за раскидистых еловых лап. Алабай медленно удалялся за поленницу, напороге сарая стоял Молчун. Сегодня на нем был красный китайский халат, расписанный золотыми драконами. Твинсер зябко переминался на досках босыми ногами и оглядывался по сторонам. Татья помахала ему рукой и подумала, что выглядит, как идиотка.
− Ты?! – изумился Молчун. – Что, опять чинить кого-то нужно?!
Татья не могла сдержать улыбки. Есть люди, на которых просто невозможно обижаться. Молчун как раз из таких.
− Нет! − крикнула она. – Больше пока никто не поломался.
Молчун что-то проворчал под нос, став чем-то неуловимо похож на своего пса, и махнул, мол, охранника нет, иди смело.
Смело не получилось. Татья самым постыдным образом промчалась к сараю, вломилась внутрь и захлопнула дверь. Внутри все было так же, как в первый раз. Молчун в своем шикарном халате ходил между мешками с мукой и крупой, словно китайский торговец.
− Что хотела? — спросил он, даже не стараясь быть приветливым.
− Кларисса.
Молчун зыркнул на нее из-под редких бровей:
− Что Кларисса?
Татья подумала, что бы он сказал, узнав, о смерти бывшей? Несколько секунд она боролась с искушением рассказать, но потом решила: пусть плохие вести приносят другие.
− Мне очень нужно узнать о ней побольше. Как она двигалась, разговаривала. Мимика, жесты, походка, любимые словечки. Вы же были близки, ты много про нее знаешь.
Во взгляде Молчуна появилась настороженность:
− Для чего тебе это?
− Мне нужно на несколько часов стать Клариссой. Так, чтобы никто не заметил подмены.
Внезапно Молчун выхватил из мешка с мукой пистолет и направил его на Татью.
− Пошла вон, сука, − отчетливо сказал он, и по глазам стало ясно: шутки закончились.
Татья замерла в растерянности.
− Ну? Оглохла, что ли? Я сам тебя вызову, кода нужно будет договор выполнять.
Она попятилась к двери, и даже не успела ничего понять, все случилось молниеносно. В шею Молчуна воткнулась черная игла. Он вздрогнул, выронил пистолет, потянулся было к шее, но тут же безвольно опустил руку и мешком свалился на пол. На лице появилось туповатое выражение. Он закрыл глаза и... умер?!
Запоздало вскрикнув, Татья бросилась в сторону. Сейчас же дверной проем заслонила фигура Егора с игольником в руке.
− Ты убил его! — закричала Татья.
− Усыпил. С этого и надо было начинать, а не разводить тут Версаль.
Не церемонясь, Бестужев взвалил Молчуна на плечо. Из-под халата торчали худые ноги.
− Идем, − приказал Егор.
− А… собака? − вспомнила Татья.
− Тоже спит.
Он вышел из сарая. Татья пошла было следом, но взгляд упал на лежащий на полу пистолет. Нехорошо. Она засунула оружие обратно в мешок с мукой и выбежала на улицу. Пса увидела сразу. Алабай лежал возле столба с угрожающей надписью и спал с прихрапом. Егор уже скрылся из виду, только еловые лапы покачивались. На цыпочках пройдя мимо алабая, Татья вышла к машине. Бестужев как раз грузил в нее Молчуна. Положил на заднее сиденье лицом вниз, стянул пластиковыми наручниками запястья и захлопнул дверцу.
− Садись, − скомандовал он.
− Зачем было вмешиваться? Мы почти договорились, − угрюмо сказала она, открыв переднюю дверцу.
− Ага, я заметил.
– Куда мы его повезем? — спросила Татья, когда Егор сел за руль, и они тронулись.
– К нам. Можно было поговорить и здесь, но не ровен час, придет кто-нибудь из его дружков и вызовет полицию. Ни к чему такие встречи.
Машину тряхнуло на ухабе, и Молчун что-то невнятно забормотал. Татья отвернулась к окну. Мимо проносились ели, пышный кустарник и полосатые столбики вдоль обочины.
– О каком договоре он говорил? — неожиданно спросил Бестужев.
Татья внутренне съежилась.
— О договоре? — переспросила она, чтобы потянуть время. Годного ответа у нее не было.
— Не прикидывайся. Я слышал, как он сказал, что тебе нужно будет выполнить договор.
Тут ее прорвало.
— Да! -- воскликнула она, окинув его гневным взглядом. – Он, между прочим, с того света тебя вытащил. И не за спасибо. Но, конечно же, ты думаешь, что все вокруг только и мечтают, как бы помочь майору Бестужеву. Что для него сделать…
– О чем договор? – перебил Егор с металлом в голосе. – Что ты должна сделать?
Она заставила себя успокоиться, ответила:
– Им нужны игроки в твинс для прохождения высоких уровней.
– В чем засада?
– Пока не знаю. Может ее и нет… Просто я должна буду отработать твое лечение игрой.
Судя по лицу Бестужева, ему такой поворот событий не нравился.
– Ладно, – хмуро сказал он. – С этим еще разберемся.
− Да-да, также, как с «Анти-геном» разобрался, − ядовито заметила Татья.
Егор бросил на нее яростный взгляд, процеди сквозь зубы:
− А какие у нас варианты? Я не хочу отпускать тебя на эту гребаную встречу, но…
− Не хотел бы – не отпустил, − оборвала она. – И хватит об этом, проехали уже.
− Нет, не проехали! – повысил он голос. − Если бы у нас была возможность спастись иначе…
− Я же говорю, проехали. Не люблю бесполезные разговоры, − устало сказала Татья и отвернулась к окну.
Совсем не хотелось сейчас обсуждать наболевшее. Вчера и сегодня утром хотелось, она даже заготовила пламенную речь. Несколько речей: в одной обвиняла; во второй просила «Давай все бросим и сбежим от всех!»; в третьей искала способ перехитрить «Анти-ген», «Легион» и еще черт знает кого… А сейчас, когда они, наконец, остались одни и можно поговорить, все стало неважно. Перегорело.
Чтобы прервать напряженную паузу, она обернулась на Молчуна. Твинсер спал, на губах играла добрая улыбка. Вкупе со связанными за спиной руками, это выглядело дико. Татья подумала, что если они отвезут Молчуна в штаб «Анти-гена», обратно его уже вряд ли выпустят. Будет очень жаль, если с ним произойдет недоброе, нельзя этого допустить.
– Куда ты его везешь? – спросила она.
Бестужев не ответил, дела вид, будто следит за дорогой. Взгляд жесткий, губы плотно сжаты.
– Егор, мы не повезем его в штаб, – твердо сказала Татья.
Молчание.
– Давай снимем номер в гостинице…
– Как ты это представляешь? Заявимся в гостиницу с этим чудилой подмышкой? – перебил Егор.
Татья взглянула краем глаза на расшитый драконами халат.
– Но тогда куда?! – вырвалось у нее. – Мы оба знаем, что его не выпустят из штаба!
– Не истери, есть одно место.
– Какое?
– Увидишь.
Машина выехала на главную дорогу, влившись в пестрый ряд собратьев. Впереди виднелись платформы и въезд в тоннель, где ярко горела вывеска с красной надписью «Гиперлуп». Над стройными печатными буквами проносилась голограмма вакуумного поезда и капсул. Татья подумала о том, как мало она повидала из-за вечной зубрежки, нехватки средств и собственной замкнутости. А ведь кругом столько интересного! Конечно, сложись все иначе… Она бы нашла работу и смогла бы посмотреть мир. Умчаться на таком вот поезде в Рим или, например, в Париж, и увидеть город любви воочию, а не в конструкте. Для работающего гражданина путешествия не мечта, а реальность, чего нельзя сказать о тех, кто живет на пособие.
На площади дорога разделилась на множество ответвлений. Одни вели к посадочным платформам, где стоял остромордый серебристый вакуумный монорельс, способный домчать до Москвы за час. Слева виднелся въезд к платформам с капсулами. Одна за другой машины прятались в полупрозрачных боксах, после чего их надежно обхватывали механические щупальца крепежной системы. В капсулу набивалось не больше десяти авто, затем пузатый бокс опускался в тоннель, где его «отстреливали». Каких-то сорок минут и вот ты уже в приемном ангаре другого метроплекса. В Питер они с Егором ехали именно капсулой, чему Татья несказанно обрадовалась, первый раз как-никак. Она решила, что и сейчас Бестужев поведет машину туда, но он свернул у шлагбаума в противоположенную сторону.
– Мы разве не в капсуле поедем? – спросила Татья, наблюдая за тем, как электрокары ныряют в свои боксы.
– Нет. Там фиксируют всех пассажиров в креслах. А с этим как быть? – кивнул Бестужев на Молчуна. – Поедем тоннелем. Чуть дольше, зато без лишней возни и внимания. Тем более ехать нам на окраину.
Почти пятнадцать минут потеряли в пробке у въезда в тоннель. Затем машину тряхнуло, что-то глухо забарабанило по дну, платформа опустилась в мрачную трубу, и вот перед ними загорелась надпись: «Подключите автопилот, введите код для синхронизации». Егор пробежался пальцами по сенсору на приборной панели, и машина рванула вперед. Скорость отдалась приятной дрожью в теле, и уставшая Татья незаметно для себя задремала. Проснулась, когда машину снова дернуло на платформе.
– Приехали, – сообщил Егор.
Татья сонно заморгала и пригладила растрепавшиеся локоны. Она посмотрела в окно. Из тоннеля машина давно выехала. Мимо пролетали спальные районы, то тут, то там встречались недостроенные дома возле которых, будто журавли, стояли подъемные краны.
– Что это за дистрикт? – спросила Татья.
– Когда-то здесь было озеро, – заметил Егор. – И поле. Кузнечики стрекотали. А теперь только машины ревут.
Татья чувствовала необходимость сказать что-то глубокомысленное, но в голове крутились сплошные банальности.
– На Марсе все по-другому, – выдала она после паузы.
– Ты там была, что ли? – резко спросил Егор.
Татья удивленно взглянула на него: что за бурная реакция? Тихо ответила:
– Нет, конечно. В детстве мечтала, что когда-нибудь… А теперь даже не мечтаю. Биографией не вышла, туда берут только самых лучших.
Егор поморщился, как от зубной боли.
– Ничего там особенного нет, – просипел сзади Молчун. – Красная пустыня. И все. Люди живут в норах, пузырях и конструктах.
Татья обернулась, Егор посмотрел на пленника в зеркало заднего вида.
– Руки развяжите, сволочи, – буркнул Молчун, встретившись взглядом с Татьей. – Затекли.
Она дернулась было к нему, но Бестужев сжал ее локоть.
– Потерпишь, – бросил он через плечо твинсеру.
Тот заворчал, поминая мать и прочих родственников Егора. Попытался развернуться и лечь поудобнее, но чуть не скатился с кресла. Снова выругался.
– Заткнись, – прикрикнул Егор. – А то я сам тебя заткну.
Татья угрюмо взглянула на Бестужева, но, понимая, что ничего не может поделать, промолчала.
Между тем, они свернули на какую-то стройку. Егор лихо проскочил надпись «Въезд запрещен» и вывернул направо. Молчун, приподняв голову, напряженно смотрел в окно. Из-за пирамиды бетонных блоков вырвался ревущий самосвал ETF, прогрохотал мимо так, что их машина завибрировала, и исчез за недостроенным небоскребом.
– Ты куда меня завез, сучара?! – перепугано взвизгнул Молчун.
Егор не ответил. Подъехав к выделяющемуся своей заброшенностью темному зданию, он заглушил двигатель. Вышел из машины, открыл заднюю дверцу и за шкирку, словно котенка, вытащил Молчуна. Твинсер едва доходил ему до плеча и казался щуплым подростком.
− Иди в подъезд, − приказал Бестужев, кивнув на черный провал входа без двери.
− Зачем? – сипло спросил твинсер.
Егор подтолкнул его в спину. Неловко ковыляя босыми ногами по щебню, Молчун побрел к подъезду. Забытая мужчинами, Татья вышла из машины и поспешила следом. Догнав Егора, схватила за рукав, торопливо сказала:
− Ты же не сделаешь ничего плохого? А? Не сделаешь?
Он отдернул ее руку, рявкнул:
− Не мешай.
Они вошли в подъезд, под ногами противно заскрипела крошка.
− Стой! – приказал Егор Молчуну.
Тот остановился, сгорбившись и втянув голову в плечи. Кажется, он ждал выстрела. Подойдя к нему, Егор достал нож и разрезал стягивающие запястья пластиковые наручники. Твинсер вздрогнул всем телом от неожиданности. Но, тут же развернулся к Бестужеву, растирая затекшие руки.
− Только не пытайся сбежать, − сухо сказал Егор.
− Что все это значит? – спросил Молчун, обводя взглядом голые стены. Вверх уводила заваленная мусором лестница. Еще несколько ступеней вели в подвал.
− Я хотел, чтобы ты сам увидел это место.
Твинсер еще раз огляделся.
− Чем оно так примечательно?
Егор показал на уводящую в подвал лестницу и тише сказал:
− Ее убили там.
− Кого ее? – недоуменно спросил Молчун, но в следующее мгновение на его лице появилась догадка. Он с надеждой взглянул на Татью, но она беспомощно опустила глаза.
− Валери Соларес, известную в узких кругах, как Кларисса, − так же тихо продолжал Егор.
Шумно сглотнув, Молчун первый стал спускаться.
− Посвети, что ли, − хрипло сказал он Бестужеву. – Не все, как ты, в темноте видят.
Егор пошарил по карманам и достал фонарь, осветил лестницу. Белесый луч скользнул по бетонным стенам и арматуре. Втроем они спустились в подвал. Вперед уводил длинный коридор по обеим сторонам которого темнели прямоугольники дверей.
– Здесь была черная лаборатория «Легиона», – сказал Егор. – Валери приехала сюда на встречу с их агентом, но ее давно заподозрили в двойной игре. Не особо разбираясь, правда это или нет – убили. А тело…
Он осекся. Молчун обернулся и вопросительно глянул на Егора. Татья отметила, что он сильно побледнел, как будто из него разом откачали всю кровь.
– Что тело? – хрипло спросил твинсер.
– Не важно, – сухо ответил Бестужев.
– Что с телом? – с угрозой повторил Молчун.
Егор развел руками: мол, ну, если настаиваешь.
– Они хотели, чтобы никто никогда ее не нашел. Чтобы некому было похоронить и оплакать, чтобы она просто растворилась. И положили труп в кислоту, – он указал направо и сменил тон с пафосного на будничный: – Здесь стояла большая бочка. Потом ее забрали на экспертизу. Кларисса в бочку полностью не входила, и ее согнули пополам.
Татью передернуло. Вспомнилась уходящая по улицам Будвы женщина. Игривый взгляд, легкая танцующая походка.
− От нее мало что осталось, − закончил Бестужев.
Молчун подошел к месту, где стояла бочка, присел на корточки, зачем-то потрогал пол. Там на самом деле был круглый след от днища. Пару минут твинсер сидел, водя пальцами по кругу.
− Я просил ее завязать, − глухо сказал он. – Но ей нравилось ходить по краю, подставляя себя, других. Кто знал, что это окажется край бочки с кислотой. Скажи, Татья, для чего тебе выдавать себя за Клариссу?
Краем глаза она заметила предостерегающий жест Егора, но лгать не хотелось. Подсознательно чувствовала, что Молчун будет помогать, только если сказать ему правду.
– Она была агентом организации «Анти-ген», – начала Татья. – Они надеются разоблачить «Легион» и ее убийцу. Думают разыграть карту, будто Кларисса жива, и хотят устроить ей встречу с агентом «Легиона».
Молчун скривился:
− Не выйдет. Тебя спалят в первые минуты.
− Почему? – спросила Татья упавшим голосом. Хотя представляла ответ: вспомнилось замечание твинсера про татуировку на интимном месте. В ушах звучало его насмешливое: «Не, тогда ты не Кларисса».
− Ты хорошая девочка, − тепло улыбнулся Молчун. – А Кларисса была дрянью и блядью.
− Я буду стараться, − смутилась она.
Молчун рассмеялся, повернулся к Бестужеву:
− Лучше сам ее прикончи. Гуманнее будет.
Егор тяжело вздохнул. Татья почувствовала злость – не столько к твинстеру, сколько к Бестужеву. Вздыхает он! В голове еще звучали его слова: «У нас нет другого выхода» после которых и начался весь этот ад с подготовкой к миссии «Кларисса». Мнения Татьи никто не спросил, как будто она не человек, а вещь. Сначала это ошарашило и подавило. Хотелось забиться в темный угол, подтянуть колени к подбородку и сидеть тихо-тихо, наедине со своими переживаниями, пока не станет легче. Но ей не дали такой возможности. Сразу же после собрания Михей и Красная женщина − как Татья окрестила про себя Ингу − взялись за подготовку. Михей обучал стрельбе, Красная – манерам Клариссы. Егор вовсе куда-то исчез, бывало только заходил на пару минут в тир, стоял в отдалении, молча смотрел и снова уходил. В какой-то момент Татьей овладела безумная веселость, граничащая с яростью. «Я добуду для вас этот сраный чип! − хотелось кричать ей. – А потом пошлю вас всех к черту во главе с вашим мега профессором!»
Тогда же она стала все больше интересоваться Клариссой. Не для выполнения задания, а для себя.
«Может быть мы с ней похожи не только внешне? − думала Татья, − Может, Кларисса тоже не хотела становиться агентом, и ей просто не дали выбора…»
Она начала чувствовать некоторое родство душ с этой женщиной. Хотелось узнать о ней побольше. Красная помочь в этом не могла, она знала Клариссу постольку поскольку. Тогда-то и пришла на ум идея привлечь Молчуна. Татья поделилась ею с Михеем, тот в свою очередь, перетер с профессором, и вот они на стройке.
− Слушай, − сказала она Молчуну, − хватит делать из своей Клариссы дьяволицу. Я видела ее в конструкте. Ничего особенного в ней нет. К тому же, мне нужно будет выдавать себя за нее всего пару часов. И… Если уж на то пошло, я не настолько хорошая, как ты пытаешься представить. Вон. У него спроси.
Она кивнула на Бестужева. Егор промолчал.
− И вообще, ты хочешь, чтобы я выполнила условия договора или нет? Если да, учи меня быть Клариссой и точка.
− Что ж, хорошеично, − мрачно произнес Молчун. – Тогда за работу.
***
Открыв дверцу машины, Татья увидела в водительском кресле незнакомого молодого человека, напряглась.
− А где Михей? – растерянно спросила она.
− Его срочно вызвали, теперь операцией руководит Фил, а я стану вас прикрывать. Будем знакомы: Кирилл.
У него было лицо Аполлона и золотые кудрявые волосы.
− Татья, − не слишком приветливо откликнулась она и села, сжав руки между коленей. Несмотря на то, что поверх изумрудного газового платьица на тонких лямках было накинуто меховое манто, ее знобило, пальцы были ледяными.
Машина сорвалась с места и понеслась по улицам.
− Закрыть окно? – спросил водитель. – Вы вся дрожите.
− Н-нет, все в порядке, − она мотнула головой, отчего короткие светлые волосы коснулись скул. До сих пор было дико ощущать себя с короткой стрижкой. Постоянно хотелось убрать тяжелые пряди назад. Татья привычным жестом протягивала руку и ловила пустоту. Она понимала, что этот жест может ее выдать, и старалась себя контролировать, но ощущение лежащих на плечах волос было слишком реально. «Это неврастения», − говорила она себе, надеясь, что это пройдет до встречи с легионером.
Она закрыла глаза, прокручивая в памяти подготовку к встрече. Специально для задания Молчун смастерил конструкт, где сама Кларисса учила Татью быть похожей на себя. Одетая в комбидресс и прозрачный пеньюар, она расхаживала по комнате с абсолютно белыми стенами. В ее руках, как у заправской фокусницы, возникали различные предметы: пачка сигарет с зажигалкой, бутылка коньяка и пузатый бокал. В первые минуты это шокировало, но Кларисса быстро взяла Татью в оборот, так что времени удивляться не осталось. Вела себя Кларисса настолько нахраписто и бесцеремонно, что Татья один раз не сдержалась и таки послала ее.
− Хочешь обидеть программу? – спокойно спросила Кларисса, и в ее голосе проступила насмешливая интонация Молчуна.
− Нет, − угрюмо буркнула девушка.
− Тогда продолжаем.
− Хорошеично забыла сказать, − съязвила Татья, но программа пропустила это мимо ушей.
Теперь, закрыв глаза, Татья шептала:
− Никогда не прикуривает сама, ждет, когда поднесут огоньку, стряхивает пепел щелчками, не заботясь, куда он упадет. Бокал держит всей ладонью, словно шар. Любит небрежно облокачиваться на плечо мужчины и разглядывать при этом свои ногти.
В общем, ничего особенно, если не считать того, что делать все это нужно с шармом, которого у Татьи отродясь не было.
«Ужасно! – закатывала глаза Кларисса, наблюдая за тем, как Татья прикуривает от протянутой зажигалки. – Ты позоришь мой светлый образ!»
− Волнуетесь? – прозвучавший рядом мужской голос, заставил вздрогнуть.
Водитель! Всего лишь водитель.
− Д-да, немного, − шепнула Татья.
Кирилл ободряюще улыбнулся:
− Уверен, у вас все получится.
− Спасибо за поддержку.
− Я серьезно. Вы удивительно похожи на ту женщину.
− Внешняя схожесть далеко не все, − печально сказала Татья.
В памяти тут же всплыло оброненное Клариссой: «У нас с тобой только вывески одинаковые. Но внутри у тебя − пустота».
Тогда-то Татья ее и послала.
− Боитесь? – спросил водитель.
Она кивнула. Щек вновь коснулись короткие светлые волосы.
− Если заметите, что все выходит из-под контроля, сразу же говорите кодовое слово. Мы с ребятами вас вытащим, − сказал Кирилл.
Татья невольно улыбнулась: примерно то же сказал ей на прощание Егор. А потом… Татья ждала поцелуя, как тогда в машине. И еще ждала, что он ее не отпустит. Решительно скажет антигеновцам: «Она никуда не едет! Точка». И все закончится.
Но вместо этого Бестужев сильно сжал ее руки, наблюдавшие за ними боевики заржали: «Синяков Клариссе не наставь». Тогда Егор резко отпустил ее и куда-то ушел с Арсеном и громилой Гектором. Даже проводить к машине не вышел.
Умом Татья понимала, что сама сделала все возможное для такого прохладного прощания. Когда игнорировала его попытки сблизиться; когда была предельно холодна и в разговорах обходилась междометиями; когда в последнее время даже глазами старалась с ним не встречаться, всячески выказывая обиду. Но то умом, а в душе хотелось совсем другого.
− Приехали, − сказал через некоторое время Кирилл.
Татья встрепенулась, отвлеченная от мрачных раздумий, взглянула в окно. Машина стояла на парковке перед загородным отелем «Инфинити». Шикарный двухэтажный особняк, над входом призывно парили разноцветные голографические бабочки, за окнами террасы желтыми светляками горели свечи. Когда договаривались о встрече, Егор ратовал за людное место, но легионеры настояли на этом уединенном отеле.
Татья поправила на плечах манто, осмотрела припаркованные возле отеля машины: четыре седана, один внедорожник. Приехал ли агент легионеров или они с Кириллом первые?
− Что ж, надо идти, − сказала она скорее себе, чем водителю.
Кирилл кивнул.
− Не бойтесь, вы под защитой. Я буду на этаже, Фил с Геной и Вано внизу.
С этими словами он покинул авто, открыл ей дверцу, помог выйти и галантно поцеловал руку.
Татья в замешательстве пробормотала спасибо, подумав, что Кларисса смущаться точно бы не стала. Зажав подмышкой сумочку и, зарываясь тонкими каблучками в мелкий щебень, она поспешила к входу.
«Ужасно! – воскликнула в голове Кларисса. – Ты позоришь мой светлый образ! Иди легче, изящнее. Ты будто воз дров за собой тащишь».
Татья выпрямила плечи и постаралась ступать красивее. К счастью, щебень наконец-то закончился, и она с легкостью взбежала по ступенькам к двери. Не успела Татья протянуть руку к звонку, как дверь открылась, запуская в фиолетовый полумрак. Впереди, в кольце огней, вырисовывалась стойка рецепции, к которой вела «взлетная полоса». В целом интерьер напоминал космический корабль из фильмов прошлого века, и Татья даже испытала легкое разочарование, увидев, что женщина администратор не в скафандре, а в обычном синем сарафане, белой блузке и с голубым платочком на шее.
− Добрый вечер! – широко улыбнулась администратор. – Чем могу помочь?
Татья ответила, подражая акценту и развязной интонации Клариссы:
− У вас должен быть забронирован номер для супружеской пары.
− На чье имя? − женщина уже скользила пальцами по сенсорной панели, напоминающей пульт в шаттле.
− Марков, − сказала Татья.
Администратор взглянула на нее изучающе, и вновь вернулась к панели.
− Да, есть, − сказала она. – Супруг вас уже ожидает.
Сердце сделало рывок и застучало быстро-быстро.
− Спасибо, − пробормотала Татья, тут же вспомнив, что Кларисса была хамкой и не благодарила. «Ладно, один раз можно», − успокоила она себя.
− Ваш номер двадцать семь, − сообщила администратор. – Это на втором этаже.
Развернувшись, Татья на негнущихся ногах направилась к лестнице. Теперь ее бросило в жар и она сняла манто. На втором этаже было безлюдно, фиолетовый свет ламп отражался в гладких панелях дверей. Татья шла по коридору, читая номера: двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять... Точно неумолимый таймер отмерял минуты ее жизни. Почему-то казалось, что в номере для нее приготовлена бочка с кислотой.
Двадцать шесть, двадцать семь…
Эта дверь ничем не отличалась от соседних. Встав напротив, Татья увидела расплывчатое отражение стройной блондинки в облегающем изумрудном платье и на высоких каблуках. В правой руке она держала ненужное в летний вечер белое меховое манто, край которого волочился по полу.
«Я должна туда войти! − сказала она себе. − Должна!»
Но вместо этого Татья направилась дальше по коридору. Двадцать восемь, двадцать девять…
«Сейчас, немного успокоюсь и войду, − думала она, стараясь унять дрожь. − У меня все получится! Надо только успокоиться»
Двери закончились, и Татья остановилась возле имитации огромного иллюминатора, за которым был земной шар.
− Что-то ищете? – неожиданно спросил за спиной знакомый голос.
Она резко обернулась: у открытой двери двадцать седьмого номера стоял Крюк.
В этот миг Татья растеряла остатки уверенности, она стояла нелепо раскрыв рот и смотрела на него, будто на воскресшего покойника, хотя сама изображала умершую. Стены, двери, отливающий гладким металлом пол закружились перед глазами, словно Татья попала в центрифугу. Дыхание сперло. Она схватилась за стену, чтобы не упасть.
Прямо перед ней появилось лицо Крюка – такое знакомое, родное. Она не понимала, как он здесь оказался, и перестала понимать, что вообще происходит.
− Я приехала на встречу с агентом «Легиона», − услышала она будто издалека свой голос: механический, говорящий ненужные слова. Привычным жестом потянулась к лежащим на плечах волосам, но поймала пустоту, и смущенно сжала ладонь. Она все сделала неправильно. Она все испортила.
Все также глядя ей в глаза, Игорь осторожно взял ее за запястье, как любил делать раньше. И она, как раньше, потерлась подбородком о его руку.
«Татья?» − беззвучно прошептал он.
Она кивнула: робко, испуганно, побеждено. Ей не хотелось больше ничего знать ни о «Легионе», ни об «Анти-гене». «Он пришел, чтобы забрать меня отсюда! – крутилась пьянящая мысль. – Он здесь, чтобы спасти меня!». Все растаяло, как туман над водой, остался только Игорь, их прошлое и будущее, вне войн и политических страстей.
«Как ты оказалась во все это замешана, девочка моя?!» − спрашивал его взгляд.
Она сморгнула набежавшие слезы.
− Что случилось? – спросил из IP-кома встревоженный голос Кирилла. – Почему молчите? Кларисса?
Она вздрогнула всем телом, показала на ухо. Игорь кивнул, жестом приказал ей отключить IP-ком. Дотронувшись до стальной дуги, Татья помедлила. Если она сейчас отключится, то обратного пути не будет. Вспомнился поцелуй Егора, твердость его рук, и обещание защищать… И тут же все заполнила горечь оттого, что он позволил отправить ее сюда. Одну.
Криво усмехнувшись, она отключила IP-ком и, сняв, отбросила в сторону. Он со скрежетом прокатился по полу. Нужно немедленно убираться отсюда, пока антигеновцы не прибежали спасать – не ее, до Татьи им дела нет. Они спасают информацию, которую она может получить. Только чертову информацию! Она слишком хорошо помнила, как Михей равнодушно рассказывал, как пытал бы ее, возникни в этом необходимость.
− Сколько людей тебя прикрывает? – жестко спросил Крюк.
− Семеро. Четверо в отеле и трое на улице.
Внизу стукнула дверь, о чем-то невнятно спросила администраторша.
В следующее мгновение в здании погас свет. Их окутали темнота и тишина. Только кровь в ушах стучала. Послышался топот ног по лестнице.
Татья судорожно вздохнула:
− Это они!
− Не переживай, я здесь тоже не один, − усмехнулся Крюк.
Как по команде двери двух соседних номеров открылись и оттуда как горох из стручка высыпались вооруженные люди. Послышались рявкающий голоса, лязг затворов, чей-то тяжелый сап.
− Разувайся! – приказал Крюк.
Она быстро сняла туфли, ступила на ледяной пол. Схватив ее за руку, Крюк увлек в конец коридора. Туда, где, как она помнила, была имитация иллюминатора.
Коридор прорезали лучи фонарей. Громыхнул первый выстрел и эхом заметался средь гладкой стали.
− На пол! – заорал Крюк и Татья едва успела упасть. Содрала колено, больно ударилась локтем.
Коридор накрыл шквал пуль. Дико прыгали лучи фонарей по стенам, красные трассы лазерных прицелов прорезали черноту, яркими вспышками вылетал огонь из стволов. Время словно растянулось, наверное перед смертью всегда так. Татья подумала, что в сумочке лежит пистолет, но прекрасно понимала, что не сможет его достать – лежала на полу, прикрыв голову руками, будто окаменевшая.
Крюк перекатился на бок, выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил куда-то в черноту. Затем соскочил на ноги, не без усилия поднял стоящую в углу статую робота и кинул в окно. Зазвенело бьющееся стекло, осколки посыпались на Татью, иглами впиваясь в кожу.
− Давай в окно! Быстро! – приказал Крюк и рванул ее за руку, помогая подняться.
Не раздумывая, Татья взобралась на борт иллюминатора, и прыгнула. Хоть и не высоко, а полет она успела ощутить. Бирюзовое газовое платье развевалось, будто крылья бабочки, и Татья, как мотылек, летела к свету, еще не зная, окажется ли он спасительным и ли наоборот – погубит.
Она упала на жесткую траву, рядом приземлился Крюк.
− Вставай! – захрипел он.
Татья быстро встала, по инерции отряхнула платье, а вот Игорь все еще пытался подняться. Здоровой рукой он опирался о землю, а больной пытался ухватить рукоятку пистолета.
Из окна в кусты ловко сиганула тень. Нагнали!
Крюк несуразно вскинул пистолет.
− Отдай, я умею, − заверила Татья.
Он хотел было возразить, но, видимо, осознал, что стрелок из него никудышный, и отдал. Предупредил:
− Осторожно, заряжен.
Татья взяла пистолет, отметила, что он совсем такой же, из какого ее учил стрелять на тренировке Михей. Она уверенно сжала рукоятку, положила палец на спусковой крючок и направила ствол к кустам.
Неожиданно кто-то выскочил из темноты справа. Не успев разобраться, что делает, Татья повернулась и нажала на спусковой крючок. От отдачи дернулась рука. Тот человек тоже дернулся назад, словно его ударил в грудь невидимый кулак. У Татьи перехватило дыхание. Будто во сне она видела, как человек сделал несколько шагов навстречу, вошел в полосу света, и она узнала Кирилла. Его грудь была разворочена импульсом, обрывки одежды смешались с мясом; глаза наполняла боль и осознание – это конец.
Татья вскрикнула, выронила пистолет и закрыла рот руками. Покачавшись на полусогнутых ногах, Кирилл упал лицом в траву. Несколько раз дернулся и замер.
− Идем, − Крюк наклонился, поднял пистолет и, оглянувшись по сторонам, пошел к увитой плющом ограде.
Татья не шелохнулась, по-прежнему глядя на тело водителя. Его голова была повернута набок, глаза открыты. Казалось, он просто споткнулся и упал.
− Я не могла его убить… – прошептала она онемевшими губами. – Кирилл? Вы меня слышите? Я не хотела!
Водитель не шевелился. Рядом снова появился Крюк, зло схватил ее за руку и потащил за собой. Тонкие чулки порвались еще в отеле, и щебень больно впивался в босые ступни. Татья сделала с десяток шагов, когда у нее началась рвота. Ее буквально выворачивало наизнанку, ноги подкосились, и она упала на траву. Крюк что-то гневно орал, но она не понимала значения слов.
Кажется, он уходил… Потом вернулся, поднял ее с земли и поволок за руку по каким-то кустам. Ветки хлестко били по щекам и обнаженным плечам, ноги запинались о корни.
Потом под ногами появилось гладкое, прохладное, и Татья с удивлением обнаружила, что они стоят на шоссе, по которому она приехала в отель. По которому ее вез Кирилл, которого она только что убила. Вот этими самыми руками. Она поднесла руки так близко к глазам, что расплылись линии на ладонях. Где-то здесь есть линия убийства, она должна быть набухшей от крови…
Кто-то грубо встряхнул Татью за плечо. Раз, другой, потом щеку обожгла пощечина.
− Соберись же, наконец! – зло сказал Крюк.
Татья подняла голову, уставилась на него.
− Я убийца, − медленно, словно во сне произнесла она. – Я убила доброго златокудрого Аполлона…
− Ты защищала свою жизнь, − с нажимом произнес Крюк. – Любой поступил бы также.
Татья заплакала. Слезы щипали оцарапанные щеки, капали с подбородка.
− Иди вперед, − приказал Игорь. – Нельзя останавливаться. Через двести метров брошена моя машина.
***
Они долго ехали, мимо окон проносились чьи-то жизни, надежды, разочарования. А она просто ехала. Та, которая убила. Она была отвратительна самой себе, и в то же время чувствовала. Что хочет пить, и щеки щиплет, и кончик носа чешется… Как такое возможно?! Как?!
В начале Игорь о чем-то ее спрашивал, но, не дождавшись ответа, замолчал. Он остановил машину в спальном районе, вокруг, словно гигантские домино стояли дома с темными окнами. Люди давно спрятались своих квартирах-клетках и забрались под душные одеяла, чтобы встретить сны.
Заглушив двигатель, Игорь вышел, открыл дверцу со стороны Татьи. Он тоже выглядел осунувшимся и постаревшим, под глазами набрякли мешки, лоб прорезали морщины.
«Мы все потеряли что-то
На этой безумной войне»[1]
Вдруг вспомнились Татье слова из классики рока.
− Выходи, приехали, − сказал Игорь.
Она послушно вышла, чувствуя сильную усталость. Мышцы стали, словно желе, и ей хотелось одного: лечь где-нибудь под плинтусом и лежать тихо-тихо, никому не мешая.
− Я снимаю здесь жилье, − указал Игорь на возвышавшуюся над ними махину стоэтажки. – На восемьдесят пятом. Идем, тебе нужно отдохнуть и привести себя в порядок.
Татья пожала плечами – какая разница? Взяв ее под руку, Игорь направился к крайнему подъезду. Молча они вошли внутрь, молча зашли в крошечный лифт, который стал подниматься наверх. Временами лифт потряхивало, будто он ехал по кочкам.
«Восемьдесят пятый, − объявил женский голос. – Приятной ночи».
Татья с Игорем одновременно тяжело вздохнули, вышли на площадку. У кого-то за дверью работало TV. «Полиция по-прежнему не напала на след опасных преступников: Егора Бестужева и Татьяны Литвинцевой…» − говорил женский голос.
Татья обхватила себя за плечи. Если бы можно было скрыться от всех и всего на свете! Она готова была улететь на любую планету, лишь бы никогда не встречать себе подобных.
Открыв дверь, Крюк сказал:
− Заходи.
Она переступила порог, и в квартире тут же зажегся свет. Взгляд скользнул по панелям стенного шкафа, в дверном проеме слева виднелась маленькая комната с голыми стенами и разобранной кроватью. Прямо на полу кучей лежали вещи. Все так же обхватив себя за плечи, Татья вошла и села на краешек кровати, глядя в пол. Крюк прошел мимо нее, распахнул дверь на балкон. В комнату ворвался далекий шум ночного города: восторженно-истерические возгласы с рекламных баннеров, рев автомобильных двигателей.
Игорь встал напротив нее, Татья чувствовала на себе его пристальный взгляд, но не поднимала головы.
− Ванна направо по коридору, − сказал он, наконец.
Она не ответила.
− Я пойду пока разогрею еду.
При мысли о еде желудок свернулся в комок. Татья хотела сказать, что не будет есть, но Игорь уже вышел. С балкона тянуло холодом. Дрожа всем телом, Татья встала, хотела закрыть дверь, но вместо этого зачем-то вышла на балкон. Внизу простиралась горящая огнями бездна. Подойдя к поручням, Татья перегнулась, пытаясь рассмотреть все – глубже… еще глубже. Вспомнились слова из книги, которую они читали вместе с Игорем:
«Если дойти до самого дна, то наш вид вовсе не Человек разумный. Наша основа − безумие. И Дарвин, друзья мои, из вежливости не сказал следующее: мы стали властителями Земли не потому, что были самыми умными, и даже не потому, что были самыми злобными. Нет, причина в том, что в джунглях мы были самыми безумными, самыми кровожадными сукиными детьми»[2]
− Кровожадными сукиными детьми, − прошептала Татья.
Кирилл выбегает из темноты, ее выстрел, отдача, развороченная выстрелом грудь, мертвые глаза, кровь, уходящая в землю.
«Только не надо делать вид, что не понимаешь, о чем я. Девушка, за которой тянется дорога из трупов», − отчетливо произнес рядом голос Егора.
Татья обернулась так резко, что закружилась голова. За спиной никого не было. Она закрыла глаза, потерла лоб, прогоняя наваждение, но слова Бестужева засели в памяти оскоминой.
Девушка, за которой тянется дорога из трупов… До сих пор полиции неизвестно местонахождении опасных преступников… Кровожадные сукины дети… Дорога из трупов… Опасные преступники… Литвинцева…
− Что ты делаешь? – перекрыл все испуганный голос Игоря.
Татья открыла глаза, глянула вниз и с ужасом обнаружила, что стоит на поручне, держась одной рукой за стену. Внизу воронкой закручивалась бездна огней. У нее перехватило дыхание.
− Дай мне свободную руку, − сказал за спиной Крюк. Осторожно, словно боялся вспугнуть ее.
− Я совсем запуталась, Игорь! − всхлипнула она. – Перестала понимать, кто я.
− Дай мне руку, и я помогу все распутать, − ласково произнес он.
Чуть повернув голову, Татья краем глаза увидела его протянутую ладонь.
− Я не хотела его убивать! Все вокруг говорят, что я убийца, что я опасна…
Она заплакала.
− Они ничего о тебе не знают, − сказал он, придвинулся к ней на пару шагов, и Татья почувствовала на своей руке его руку. Она была горячей и мокрой от пота. – Давай, обними меня за плечи. Ну же.
Она кивнула, наклонилась, но нога соскользнула с поручня, и Татья всем телом упала на Крюка. Он стал целовать ее мокрое от слез лицо, шепча: «Моя глупая девочка».
[1] Вячеслав Бутусов «Крылья»
[2] Цитата из романа Стивена Кинга «Мобильник»
