Октябрь 2014

В прихожей стоит запах кофе, и мой брат, мой любимый брат и лучший друг, раскрывает мне свои объятия. На некоторое время я исчезаю в его объятиях, закрываю глаза, плачу, хриплю, заливаюсь соплями, не хочу вылезать. Все же заставляю себя выбраться, и там, позади него, стоит его девушка. А за ней – одна из моих лучших подруг. Все они обнимают меня, разговаривают со мной мягко и негромко, пытаясь не раздражать, желая облегчить ситуацию, но не знают, как это сделать. Мне плохо. Кажется, меня вот-вот вырвет. Брат дает мне в руки чашку кофе. Указывает в сторону кухни, где на столе стоят хлеб, сыр, сладости и булочки. В животе у меня все переворачивается. Я отвожу глаза. Я оглядываю наш дом – с этого момента принадлежащий только нам с Иваном.

В квартире и вправду сделана генеральная уборка. Полы сияют. Все мелочи убраны, в прихожей никаких следов твоего пребывания – твои куртки, шапки и ботинки убраны подальше небольшой бригадой, работавшей в квартире со вчерашнего дня. Мне говорят, что вещи сложили в коробки, но пока оставили их в кладовке в ожидании моего решения, что я хочу с ними сделать. Я не знаю, чего я хочу. Не могу принять никакого решения по поводу вещей – помимо того, что их необходимо убрать из поля моего зрения. Начинаю формулировать предложение, но не могу его закончить. Типа – я хочу, чтобы они исчезли, но на время. Брат кивает и начинает выносить коробки на чердак еще до того, как я успеваю заглянуть в кладовку.

Я же хочу заглянуть в спальню, где ты умер.

Я движусь в том направлении. Дверь приоткрыта, и из комнаты в прихожую льется свет – солнце сияет прямо над балконом. Мне хочется зайти в комнату, но я не решаюсь. Я хочу не бояться там находиться, думаю о том, что должна вернуть ее себе. Образ твоего тела в постели, твоей лодыжки, торчащей из-под одеяла, настойчиво стучится в сетчатку. Мое сердце стучит в такт. Я захожу внутрь. Сутки назад ты все еще лежал здесь. Сейчас здесь без тебя невыносимо пусто.

Комната совершенно преобразилась. Вся обстановка изменилась. Половина от двуспальной кровати стоит теперь у другой стены, а там, где она стояла раньше, теперь красуется кресло с торшером. Возле стула лежит новый ковер, а с подлокотника свисает новый плед. На окнах новые шторы. Комната та же, что и вчера, – и уже совсем другая. Я тронута до глубины души при мысли, как самоотверженно они потрудились, как они любят меня и не знают, что еще придумать, чтобы сделать мою жизнь хоть мало-мальски выносимой. Я плачу, потому что я так благодарна им. И потому, что ты только что умер в этой самой комнате.

Я думаю, что должна спать здесь – прямо сегодня ночью. С сегодняшнего дня в этой комнате живем мы с Иваном, и это надо как-то осуществить. Должно получиться.

Июль 2010

Мы встречаемся уже больше года. Я успела сменить работу, оставила музыкальный бизнес и перешла в издательство. Теперь мне редко приходится работать по вечерам и в выходные. Мы с тобой общаемся почти каждый день. Как я и хочу. И, как я надеюсь, ты тоже хочешь.

После трех месяцев ты согласился называть себя моим парнем и меня своей девушкой. Хотя ты произносишь это не так уж часто. Терпеть не можешь ярлыки. И упорно по-прежнему говоришь, что я тебе нравлюсь, когда хочешь выразить свою нежность, но к этому я уже привыкла. Я решила, что это значит то самое, что мне хочется услышать. Просто у тебя более суровый язык, чем у большинства людей.

Во всяком случае, я теперь твоя девушка, а ты мой парень. Мы часто куда-нибудь ходим вместе – в бары и рестораны, в клубы и на концерты. Я выучила, что ты заказываешь в ресторанах – кусок мяса с жареной картошкой или фрикадельки с картофельным пюре и брусничным вареньем, – и знаю, какую музыку ты включаешь дома, когда хочешь поднять самому себе настроение. Знаю, что тебя мучают кошмары, если ты спишь под слишком теплым одеялом, и выучила номера автобусов, которые идут к дому твоих родителей. Знаю, как тебя рассмешить, выучила, какие фильмы ты любишь, чем предпочитаешь заниматься в выходные и какие комиксы нам обоим нравятся. Я знаю, что мы редко можем прийти к согласию, был ли фильм, который мы смотрели в кино, хорошим или плохим, и знаю, что когда ты говоришь, что не возражаешь, если я иду куда-то сама или с подругами, то и вправду не обижаешься. Я знаю, чем ты пахнешь, когда ты только что проснулся, а ты научился держаться в стороне, когда у меня ПМС. Теперь мы почти все делаем сообща, и наша жизнь течет спокойно и просто. Меня поражает, как легко может быть с другим человеком, и рада, что пробилась сквозь твои барьеры, когда ты сомневался вначале. Похоже, ты тоже этому рад, но ты не говоришь об этом вслух. Кое о чем мне приходится догадываться самой, но в этом я преуспела. Не все надо произносить вслух.

Когда наступает лето, мы ездим с одного музыкального фестиваля на другой. Это наше второе совместное лето. Мы часто видимся с друзьями. Чаще с моими, чем с твоими. У меня их больше, и мы общаемся чаще, чем ты с твоими. И ты не дуешься. Тебе почти все нравится. Ты не против потусоваться. Когда мы куда-нибудь идем, нам весело. Мы смеемся над одними и теми же шутками. И еще лучше: ты смеешься над моими. Когда я шучу, ты можешь расхохотаться, щедро и непринужденно, и я обожаю тебя за это. Тебя не смущает, когда я много говорю. Ты никогда не проявляешь ревности или собственничества. Мои бывшие тебя не смущают. Ты любишь смотреть на меня, когда я танцую – сам ты никогда не танцуешь, но тебе нравится быть рядом со мной, и ты всегда кладешь руку мне на бедро, когда мы идем или стоим рядом. Я по уши влюблена в тебя. Обожаю каждый миллиметр твоего почти двухметрового долговязого тела. Для меня ты прекрасен в любом ракурсе, в любое время суток.

Несколько раз мы ссорились, потому что мне казалось, что ты быстро напиваешься, когда пьешь. По иронии судьбы, это обычно происходит, когда я сама выпила, что несколько снижает авторитетность моих высказываний. Похоже, по мере того, как я опорожняю бокал за бокалом, меня тянет все строже следить за тобой. Я ревную и нервничаю. Мне кажется, что ты слишком задушевно беседуешь с другими женщинами. Отмечаю, что у тебя начинает заплетаться язык, все более явно намекаю, что тебе пора отдохнуть и сделать перерыв. Ты со своей стороны считаешь, что я занудствую, слишком тебя контролирую и не умею расслабляться по-настоящему. Говоришь, что тебе не нравится, какими глазами я на тебя смотрю, когда ты заказываешь себе пиво в баре. Или выпиваешь его слишком быстро. Я пытаюсь сдержаться, но это трудно. Слишком рано я научилась считать, сколько пьет другой – все происходит само собой. Поначалу я считаю, потом бросаю многозначительные взгляды, потом начинаю попрекать. В конце концов мы ссоримся. Не раз и не два за это лето мы уходили с вечеринки, поскольку назревала ссора. Большой проблемы в этом нет, но намечается некий стереотип. Я хорошо его знаю по своим предыдущим отношениям и отлично отдаю себе отчет в том, что главные проблемы у меня самой, но это почему-то не помогает. Не могу заставить себя перестать все время быть начеку, если уж я начала. А я, увы, начала.

Протрезвев, мы стараемся разрешить конфликт. Я пытаюсь разъяснить, что это – наследие из моего детства, что мне трудно выключить счетчик и не комментировать. Трудно выносить то, как ты к концу вечера меняешься до неузнаваемости. Ты отвечаешь, что все прекрасно понимаешь, что тебе тоже не нравится напиваться, все нормально, но осторожно добавляешь, что все, у кого в крови играет алкоголь, становятся неузнаваемы. В том числе и я. Оно, конечно, так, но все же – говорю я. Я все понимаю – отвечаешь ты. И после этого у нас снова мир. Нет желания копаться в деталях – в воскресенье мы заказываем себе пиццу. Неделя проходит в полной гармонии. А потом вновь наступает выходной, мы снова куда-то идем, ты снова напиваешься, я снова слежу за тобой, снова бросаю многозначительные взгляды, и тебе все меньше удовольствия от того, что я рядом. Все по новой.

Сегодня мы были на концерте на Стокгольмском стадионе. Мы танцевали в толпе зрителей, шумели и горлопанили и в конце концов оказались на веранде ресторана, где встретили друзей. Тост следует за тостом. Тут ты поворачиваешься ко мне и говоришь почти с торжественностью в голосе: «Знаешь, я влюблен в тебя». Эти слова ты произносишь с радостью. С гордостью. Словно даришь мне подарок.

От твоих слов я совершенно теряюсь и не знаю, что ответить. В глубине души надеюсь, что друзья не слышали, что ты только что сказал. Ибо совершенно очевидно, что ты сказал мне это впервые. Не могу подобрать нужных слов. «Как мило, спасибо», – произношу я наконец. Быстро целую тебя в губы и снова произношу: «Как мило, очень мило». Не могу сказать, что мои слова искренни, но не хочу портить тебе этот момент, поэтому изображаю восторг и благодарность за твой вербальный подарок. Мы встречаемся уже пятнадцать месяцев. Почти каждый день. Столько же времени я влюблена в тебя. Безоглядно влюблена, открыто влюблена, официально влюблена. Между тем ты влюбился в меня сегодня вечером. Мне хотелось бы не воспринимать это как насмешку, но именно так я это и воспринимаю. Насмешка или доказательство моей несостоятельности – уж не знаю, что именно.

«Что-то не так, у нас слишком разный темп», – думаю я, когда мы сидим в такси по дороге к тебе домой. Ты только что впервые сказал, что влюблен в меня, и у меня впервые возникла эта мысль о темпе. Когда мы приезжаем домой, ты хочешь заняться со мной сексом, но я говорю, что слишком устала, поворачиваюсь к тебе спиной и делаю вид, что сплю. Ты обнимаешь меня, твое тело идеально прилегает к моему в позе ложки, и вскоре твое дыхание становится ровным.