Политическая власть: прорыв и провал

После поражения «партии власти» на парламентских выборах в декабре 1995 года угроза поражения Ельцина с его рейтингов 3–6 % стала очевидной. Это означало крах сложившейся модели грабежа страны и утрату огромной собственности.

Страх этого заставил Березовского помириться с Гусинским (на Давосском форуме 1996 года). Он распространял слухи, что это он на этом форуме привлек Чубайса к объединению с новоявленными олигархами для сохранения Ельцина у власти, но тот действовал самостоятельно, а Березовский был лишь одним из олигархов, чьей поддержки он добился.

В «президентском клубе» было достигнуто соглашение о прекращении борьбы между олигархами и объединении сил для сохранения Ельцина, а также создан параллельный предвыборный штаб. Вместо Коржакова, директора ФСБ Барсукова и первого вице-премьера Сосковца (пошедших после первого тура выборов «ва-банк» в скандале с выносом наличных долларов из Дома правительства и изгнанных благодаря отчаянной реакции Чубайса при поддержке Лебедя) его возглавили Чубайс и Т. Дьяченко; важную роль как премьер играл и Черномырдин.

Официальные встречи проходили в «Президент-отеле», где он якобы размещался (наравне с работавшими там американскими кураторами ельцинской кампании, среди которых, по ряду сообщений, заметную роль играл будущий посол США в России Макфол). Но главное помещение штаба, в котором и шла работа, находилось в «ЛогоВАЗе». Это позволило Березовскому извлечь из сохранения Ельцина у власти наибольшую выгоду.

К тому времени он уже перестал соблюдать даже видимость приличий, наглядно и открыто демонстрируя свои убеждения в абсолютном всесилии денег. В интервью Financial Times он с гордостью заявил, что семь банкиров, финансирующих кампанию Ельцина, контролируют более половины экономики страны, что, по его мнению, гарантировало победу.

Это заявление породило эффективно разоблачающий власть и олигархов термин «семибанкирщина», – и впервые вызвало у них серьезное раздражение Березовским, своим наглым и бессмысленным хвастовством создающим проблемы для всех.

В конце апреля 1996 года Березовский подписал инициированное им (наряду с Ходорковским и Смоленским) обращение 13 олигархов и крупных директоров «Выйти из тупика!» с призывом к Ельцину и Зюганову достичь компромисса ради стабильности. Но ни они, ни общество не были готовы к компромиссам; окружение Ельцина восприняло этот шаг как испуг бизнеса на грани предательства, окружение Зюганова – как готовность к капитуляции. Поэтому письмо «повисло в воздухе» и не вызвало никакой реакции. Ситуацию усугубил Коржаков (18 марта не разогнавший Госдуму для сохранения Ельцина только из-за жесткой позиции руководства МВД во главе с А.С. Куликовым), предложивший перенести выборы. Это заявление, хоть и дезавуированное Ельциным, было расценено как признак его слабости, и воодушевило сторонников Зюганова.

Постепенно финансировавшие выборы Ельцина олигархи благодаря усилиям штабов начинали верить в возможность его победы и убеждались в нежелании Зюганова идти на компромисс (тогда от него, сочтя его предателем, отвернулись бы партия и значительная часть общества).

В результате в начале июня те же олигархи подписали противоположное по смыслу открытое письмо, выразившее неприятие Зюганова и поддержку Ельцину. Его инициаторами были Потанин и ранее поддерживавший Зюганова Ходорковский; Березовскому пришлось присоединиться.

Видя провал идеи компромисса, он загодя стал одним из инициаторов «стратегического соглашения» между Ельциным и Лебедем. Заняв в первом туре третье место с 14,5 % голосов (это спасло Ельцина, так как голоса были оттянуты у Зюганова), Лебедь перед вторым туром поддержал Ельцина в обмен на пост секретаря Совета безопасности «с особыми полномочиями» и помощника президента по национальной безопасности. Кроме того, что не могло быть предусмотрено соглашением, он поддержал Чубайса против Коржакова, Барсукова и Сосковца, обеспечив их низвержение. В результате, находясь под контролем Березовского, он заручился поддержкой и Чубайса.

Ельцин не мог управлять страной. Некоторые члены его окружения после его инаугурации уверовали в бога, так как не могли объяснить сохранение Ельцина в сознании до ее завершения ничем, кроме своей исступленной молитвы «только не упади!»

Березовский сделал ставку на Лебедя: после изгнания своей опоры – Коржакова – ему пришлось делить свое влияние на «семью» с крепнущей группировкой Чубайса, а Лебедь был едва ли не его исключительной «собственностью». Именно давними тесными связями Березовского с чеченской преступностью и его возможностью давления на военное руководство можно объяснить успех нападения боевиков на Грозный в начале августа 1996 года, по итогам которого Лебедь подписал Хасавюртское соглашение (на полутора страницах с фактическим признанием независимости Чечни) и, как тогда казалось, закончил мучительную чеченскую войну.

Готовя Хасавюртский мир, Березовский как представитель федерального центра сначала посетил Масхадова и лишь потом заехал к российскому командующему Пуликовскому, заявив ему при офицерах: «Ты, генерал, можешь считать все, что угодно. Твоя задача: молчать… и выполнять то, что тебе мы с Лебедем говорим». Иначе «я тебя, генерал…вместе со всей вашей дохлой группировкой сейчас куплю и перепродам! Понял, чего стоят твои обещания?..»

Лебедь был опьянен популярностью и властью. Не понимая устройства государства, он попытался перетянуть на себя рычаги управления. Решив опереться на военную силу, он, по воспоминаниям чиновников, стал обзванивать по спецсвязи командиров крупных воинских частей, требуя выбрать между поддержкой его или недееспособного Ельцина. Забавно, что, когда на следующий день перед его темно-синим «пятисотым мерседесом» не открылись ворота Старой площади, он просто не понял, что произошло. Официально Лебедь был отправлен в отставку после обвинения Министром внутренних дел А.С. Куликовым в подготовке госпереворота.

Совет безопасности возглавил первый спикер Госдумы, избранной после расстрела Верховного Совета, бесцветный Рыбкин. Березовский стал его заместителем, компенсировав утрату перспективного Лебедя личным вхождением во власть.

Сорвать это назначение заявлением свежеуволенного Коржакова о том, что Березовский уговаривал его убить Гусинского, Лужкова, Кобзона и Лисовского, не удалось, – хотя, в отличие от других, эта публикация не опровергалась Березовским. Публикации о его израильском гражданстве вынудили Березовского отказаться от него, разорвав связи с официально не прощающим такого Израилем.

Березовский эффективно использовал возможности, открывшиеся перед ним благодаря официальному статусу, взяв на себя отношения с Чечней.

По ряду оценок, он наладил спонсирование боевиков под видом выкупа заложников, способствовав превращению их захвата в массовый бизнес. По воспоминаниям военнослужащих, входивших в Чечню в ходе второй войны, южнее Терека ямы для содержания русских рабов-заложников находили во всех дворах, где их искали. Березовскому этот процесс приносил деньги, влияние и репутацию миротворца.

Первыми освобожденными стали 22 омоновца, захваченные Радуевым в Дагестане в середине декабря 1996 года: через несколько дней они были выпущены в обмен на 11 чеченских преступников, позже амнистированных «задним числом».

Березовский показал чеченцам, что может опереться не только на деньги и государство, но и на противостоящих им казаков. В январе 1997 на Чрезвычайном совете казачьих атаманов юга России в Ставропольском крае он переломил враждебность к себе, поддержав обреченное на игнорирование государством требование вооружения казачьих формирований на прилегающих к Чечне территориях.

В феврале он стал одним из руководителей операции по освобождению двух корреспондентов ОРТ, захваченных чеченскими боевиками в декабре 1996 года. Сначала об освобождении пытался договориться Лебедь, но Березовскому не были нужны конкуренты: похоже, он заплатил бандитам, чтобы те не отдавали их Лебедю, позволив нажить на них политический капитал самому Березовскому.

Его заявление, что деньги на выкуп были предоставлены его бывшим врагом Гусинским, отодвинутым им от «залоговых аукционов», знаменовало объединение их сил и создание нового олигархического альянса перед новым витком приватизации.

Но тут между ним и «семьей», бывшей источником его власти и богатства, пробежала первая «черная кошка». Когда Т. Дьяченко приехала к нижегородскому губернатору Немцову сообщить, что Ельцин назначает его первым вице-премьером и видит своим преемником, она узнала, что у того только что побывал Березовский, объявивший, что Немцов обязан своим назначением именно ему. Это вызвало ярость у ранее души не чаявшей в Березовском «Тане» и привело Немцова в клан Чубайса: выбрать «хозяином» Березовского после такого было невозможно.

В начале марта 1997 года Ельцин назначил Березовского членом федеральной комиссии по проблемам Чечни; в мае Березовский стал одним из инициаторов подписания мирного договора между Россией и «Чеченской республикой Ичкерия», совершив вместе с Рыбкиным ряд поездок в Чечню на встречи с ее вождями.

Березовский отвергал обвинения в сотрудничестве с чеченскими бандитами, но в 1997 всерьез намеревался организовать свое выдвижение на Нобелевскую премию мира за деятельность в Чечне.

Он освобождал из плена захваченных боевиками солдат уже через 2–3 дня, а то и на следующие сутки, что было невозможно без предварительного сговора. При этом, насколько можно судить, он, как правило, платил за заложников деньги федерального бюджета, получаемые им на эти цели благодаря служебному положению.

Наиболее известными заложниками, освобожденными им, стали корреспондент НТВ Елена Масюк (в августе 1997 года), захваченная, похоже, из-за недостаточно добросовестной отработки НТВ денег, которые чеченские бандиты платили Гусинскому за информационную войну против России, и полпред президента России Власов (в ноябре 1998 года, объявленный выкуп – 6 млн. долл.).

Рамзан Кадыров говорил, что только сам Березовский передал боевикам за заложников около 30 млн. долл., но в рамках созданного им бизнеса на крови огромные суммы собирались и выплачивались боевикам помимо него, – семьями и фирмами несчастных, захватывавшихся «борцами за свободу Чечни» по всей России.

Но главные, и при этом централизованные деньги приносил бандитам международный аэропорт Грозного, через который в иные дни проходило до 60 самолетов. Вероятно, наибольшую прибыль приносила наркоторговля; по высказывавшимся в госаппарате предположениям, Березовский был вместе с террористами совладельцем крупной лаборатории по производству героина, полуфабрикат для которой доставлялся авиарейсами.

«Отработав» чеченскую тему, Березовский вновь сконцентрировался на коммерческой сфере. Рутинное разграбление бюджета «пирамидой ГКО» и финансовыми спекуляциями в качестве награды сохранившим Ельцина у власти олигархам было нарушено появлением нового приза. Нехватка денег в выдаиваемом бюджете (в 1997 году был объявлен его секвестр) стала для реформаторов поводом продать «Связьинвест» – телекоммуникационного монополиста. Сначала продавался лишь блокирующий пакет: формально для сохранения контроля государства, а реально, похоже, для экономии средств олигархов.

Перед аукционом Березовский организовал встречу претендовавших на «Связьинвест» своего партнера Гусинского, его конкурента Потанина (только что, 17 марта 1997 года покинувшего кабинет первого вице-премьера напротив кабинета Чубайса) и оставшегося первым вице-премьером Чубайса. Похоже, стороны договорились, чтобы не «получивший свое» на залоговых аукционах Гусинский забрал «Связьинвест» себе, а Потанин выступил статистом, придающим аукциону легитимность.

Но Березовский не понимал, что вместе с Гусинским объективно, вне зависимости от своего желания и поведения, просто в силу масштабов своей деятельности уже стал конкурентом Чубайса.

Он все еще мыслил категориями 1995–1996 годов, когда олигархи новой волны вместе затаскивали во власть терявшего популярность вместе с адекватностью Ельцина, на залоговых аукционах вместе делили лучшие части советского наследства, выхватывая их из зубов «красных директоров», а потом вместе грабили бюджет.

Березовский не заметил, как изменились времена. Рост масштабов требовал структурирования олигархата, и управлять Ельциным и «семьей» мог лишь один его представитель: с искоренением олигархией ее врагов для двоих больше не было места. Чубайс, опираясь на Запад, который один мог обеспечить Ельцину и его окружению (как и самим олигархам) безопасное и комфортное будущее, был заведомо сильнее Березовского, использовавшего личные связи, бандитов и медиасферу. Поэтому уверенному в поддержке Чубайса Потанину не было нужды уступать стратегически более слабому противнику. Березовский же, ослепленный своим величием, красотой своих схем и стремительностью карьеры, не видел своей относительной слабости.

Более того: он не видел, что с завоеванием олигархами всей полноты власти хилая предпринимательская солидарность сменилась внутренней конкуренцией, и люди, доказавшие свою договороспособность и стремление следовать «понятиям», объективно превращаются в «кидал-беспредельщиков». Его стремление договориться перестало быть адекватным ситуации.

Аукцион 25 июля 1997 года Березовский и Гусинский проиграли с треском: представители Потанина, нарушив договоренность, перебили цену Гусинского, – а Чубайс утвердил итоги торгов. Возможно, он даже не вступал с Потаниным в сговор, а тот нарушил договоренность по своей инициативе, зная мотивацию Чубайса и будучи уверенным в его реакции. Но, вероятней, это был сознательный удар по конкуренту, в долгосрочном отношении смертельный: смирение Березовского означало бы его подчинение Чубайсу, а борьба – поражение.

Внешне позиция Чубайса была беспроигрышной: «Кто больше заплатил, тот и стал владельцем». Это была внятная демонстрация приоритета ценностей «команды молодых реформаторов» над договоренностями и отказ от закулисных сговоров «старого времени» в пользу новых, прогрессивных западных ценностей.

Березовский впал в истерику и публично, дискредитируя себя, обвинил Чубайса в лоббировании Потанина и возрождении практики келейной подготовки и подписания указов у президента. Будучи мелким человеком, он не понял стратегической мотивации противников и, судя о других по себе, решил, что все дело в личной жажде наживы.

Ошибочное объяснение привело к ошибочной реакции, – но она была красивой и имела грандиозные последствия.

Достоянием общества стала масштабная информационная война Гусинского и Березовского против «команды молодых реформаторов», за считанные месяцы дискредитировавшей ее и убравшей ее ядро во главе с Чубайсом в скандальном «деле писателей». Ее эффективность была высока не только из-за объединения наиболее мощных телеканалов, – ОРТ и НТВ (не говоря о других медиа Березовского и Гусинского, например, «Эхо Москвы»), – но и в силу уязвимости впавших в морализаторство реформаторов. Ведь мораль служит лишь честным людям; для воров и лжецов она легко оборачивается бумерангом.

Менее известным результатом возмездия за «Связьинвест» стал срыв приватизации «Газпрома». Олигархи обоих кланов нацелились на этот потрясающий политический и коммерческий ресурс после «Связьинвеста». У контролировавших «Газпром» топ-менеджеров во главе с Вяхиревым, даже при поддержке Черномырдина, не было шансов против совместной атаки олигархата.

Но его раскол в ходе захвата «Связьинвеста» и жестокая междоусобица изменили ситуацию, позволив топ-менеджменту «Газпрома» избежать приватизации виртуозным стравливанием представителей враждующих кланов, которым быстро стало не до «Газпрома».

Ни Березовский, ни тем более Чубайс, похоже, так и не поняли, что конфликт между ними искусно раздувался и направлялся презираемыми ими «производственниками» газового гиганта.

Но месть нерентабельна.

Проредив «команду молодых реформаторов», Березовский выпал из привычного закулисья на авансцену политики. Забыв об осторожности, он дискредитировал не только себя и своих противников, но и власть как таковую, сделав себя ее политической проблемой.

В результате в начале декабря он был снят с поста заместителя секретаря Совета безопасности и был вынужден приютиться советником руководителя администрации президента Юмашева, через которого несколько лет назад втерся в «семью».

Тут Березовский вернулся к использованию потенциала Лебедя, направив его в Красноярский край. Лебедь был триумфально избран губернатором в середине мая 1998 года, но его должность стала не новым стартом, а бесполезной для Березовского пенсией.

Накануне майских праздников Березовский по представлению президента Украины Кучмы (что позволило соблюсти приличия и не представлять его назначение как результат исступленного лоббирования себя в окружении Ельцина) стал исполнительным секретарем СНГ. Этот ранг делал его высокопоставленным международным чиновником и ставил почти вровень с главами государств. Но реализовать новые возможности ему не удалось: значимые проявления его успешной активности в это время не известны.

В мае 1998 года было остановлено шедшее с начала года слияние «Сибнефти» и «ЮКОСа» Ходорковского: проявилась несовместимость их бизнес-моделей и нежелание Абрамовича отказываться от контроля за своей компанией. Это вызвало первый конфликт с ним Березовского. Второй был вызван попыткой Абрамовича после дефолта сделать заместителем руководителя администрации президента по экономике зампреда «Газпрома» вместо выдвиженца Березовского, будущего руководителя администрации Волошина. На этом их пути разошлись, и в конце 1998 Абрамович неудачно пытался выкупить у Березовского его долю в «Сибнефти», но, похоже, вытеснил его с положения «кошелька семьи».

После дефолта 17 августа Березовский пытался сделать премьером зависимого от него Черномырдина, но его высказывавшееся в прошлом неприятие КПРФ сыграло свою роль. После двух неудачных голосований Ельцин по инициативе «семьи», ужаснувшейся перспективе перерастания социально-экономической катастрофы в политическую и утраты власти, предложил Госдуме Е.М. Примакова.

Это стало катастрофой для Березовского, так как новый премьер олицетворял собой все неприемлемое для него, а главное – не хотел воровать, что лишало их общих интересов.

Более того: окружение Ельцина, включая «Таню и Валю», уже смертельно устало от его настырности, наглости и самовлюбленности, от бесконечного потока нелепых инициатив, от назойливого самовосхваления и постоянной лжи.

Когда-то Коржаков, покровительствуя, отфильтровывал его идеи и сдерживал его хаотическую энергию, концентрируя ее на ключевых вопросах; после его краха Березовский, представ перед «ближним кругом» Ельцина во всей красе, надоел ему хуже горькой редьки.

Он утратил реальное влияние как раз тогда, когда сумел убедить общество в своем всевластии.