Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Либерализм обожествляет бизнес. Крупный делец для либерала не может быть плохим (конечно, если не совершает признанных самим либералом преступлений) уже только потому, что он получает большую прибыль.
Соответственно, критически значимая часть либералов коммерционализирована. Особенно это заметно среди молодежи (людям, сформировавшимся в СССР, ремесло бизнеса все же дается с трудом; никто не обвинит в коммерционализации, например, Новодворскую, – как и в всех остальных грехах, кроме отсутствия разума): как написал десятилетие назад один не очень уже молодой журналист, «неужели кто-то мог всерьез подумать, что я буду ругать кого-то бесплатно?»
Впрочем, современных россиян в отличие от булгаковских москвичей испортил не только «квартирный», но и «пиарный вопрос». Поэтому после вопроса о деньгах в мозгу либерала сразу возникает второй: «Что за этим стоит?» Грубо говоря, кто и под кого «копает» распространением соответствующей информации.
Здесь опять-таки трогательна смычка либералов от оппозиции и их прежних коллег, в силу более высоких административных способностей удержавшихся в правящей бюрократии. Ведь представители последней точно так же воспринимают любую критику сначала как «оплаченную американским и британским империализмом и вашингтонским обкомом» (в крайнем случае, Березовским или Невзлиным, кровавыми когтями тянущимися к горлу молодой «сувенирной демократии»), а затем – как диверсию той или иной группы бюрократов и олигархов против другой такой же группы.
Конечно, информационные войны, вопреки пропагандистской истерике по поводу незыблемой «вертикали власти» бушуют в «нулевые» и «десятые» годы не хуже, чем в 90-е (Ельцина его доверенные сотрудники пару раз, помнится, даже досрочно «хоронили» с хорошим коммерческим эффектом, но вот не женили заново его все же ни разу), и никому не хочется быть использованным ловкими ребятами в чужих корыстных целях.
Но даже в чужой войне, в том числе информационной, можно и нужно участвовать, если она ведется за правое дело.
Неспособность воспринимать инакомыслие и, соответственно, уважать чужую точку зрения в сочетании с ощущением личной ущемленности порождает высокую агрессивность.
Эта черта характерна для аудитории интернет-форумов в целом, но в ней она порождается в основном низкой образованностью и иллюзией анонимности (а значит, и безнаказанности); понятно, что эти причины к основной массе российских либералов неприменимы.
Вопрос «сколько сребреников тебе заплатили, Иуда?» в качестве основного аргумента против чуждой точки зрения гармонично переходит в угрозы – от прямого обсуждения знаменитой «нерукопожатности», то есть организации внутрилиберального бойкота, до ставшего стандартным в силу своего изящества выражения «Отстаньте уже от нас… А то ведь мы и впрямь начнем предполагать разное…». Агрессия для либерала – нормальный способ дискуссии.
Забавно, что она проявляется и в отношении к партнерам, хотя бы и ситуативным. Мне понравился один из либеральных организаторов оппозиционной Национальной ассамблеи, агонизировавшей под эгидой Каспарова в 2008–2009 годах, вдумчиво, со вкусом и без всякого подвоха рассказывавший одному из участников-коммунистов, как он поучал своего сына, что хорошие коммунисты все же бывают, – но только мертвые. Это действительно был честный максимум сотрудничества, на который он способен.
При всем изложенном, либералы значительно образованнее и успешнее, граждан России в целом. Но наибольший их отклик вызывают не статьи, содержащие относительно сложные мысли, аргументы и доказательства, а примитивные агитки, состоящие из по-разному поворачиваемых (один-два максимум!) лозунгов. Даже в сложных статьях реакцию вызывают обычно мелкие детали.
Это особенность интернет-аудитории как таковой, но именно у либералов она в силу их большей формальной образованности и культурности наиболее режет глаз и вызывает изумление.
Другое массовое проявление примитивизации – неспособность воспринимать мир многомерно. Увы, речь идет не о стандартном демагогическом приеме огрубления любого вопроса до дихотомии «черное – белое», а о действительной неспособности воспринимать более одной стороны любого явления.
В середине «нулевых» я поставил эксперимент и специально в одной и той же статье и поругал, и похвалил Жириновского. Именно посетители либеральных форумов впали по этому поводу в негодование и жестко критиковали меня за высказывание противоположных тезисов. Мысль о возможности не совсем однозначных явлений просто не умещалась в сознании типичного российского либерала.
Да, он убежден (как минимум со стакана сока, выплеснутого в тогда еще живого и провоцировавшего его Немцова), что Жириновский – подонок. Да, он видит его успех, что означает его эффективность как политика. Но его сознание так примитивно, что эти две простейшие мысли, строго говоря, не противоречащие друг другу, просто не помещаются в нем одновременно, – и первая напрочь вытесняет вторую. Жириновский находится на арене российской политики более 30 лет, – и 20 из них я хвалю его за эффективность. И 20 лет подряд я вижу, что эта мысль почти всякий раз оказывается для них новой, неожиданной и не поддающейся восприятию.
Давно разжевано и доказано даже для самых идеологизированных «глотателей газет», что великий Л.Н. Толстой, переводя сложный текст со староанглийского языка, сумел-таки ошибиться. Оригинальное «патриотизм может оправдать даже негодяя» классик переделал в «патриотизм – способ самооправдания негодяя».
Но почему именно либералы сделали эту ошибку фактором общественной жизни?
Сначала – понятно: валили КГБ, КПСС и СССР. Но свалили же – почему не поднимать свой, российский патриотизм, как во всех странах СНГ?
Почему все 90-е, пока либералы были у власти, любить Родину было стыдно? Почему за словосочетание «национальные интересы» в служебной бумаге еще в 1995 году (личный опыт) можно было огрести серьезные неприятности?
Потому что, когда в начале 90-х, по известному выражению, «попали в Россию», далеко не все «целили в коммунизм». И те, кто промахнулся, вроде Зиновьева и в целом диссидентов, горько раскаивались и никакой карьеры в своем раскаянии не сделали.
А карьеру сделали, в тогдашних терминах, «демократы» – те, кто попал куда целил.
Лучше всего это выразил откровеннейший из либералов Кох, сказавший о бесперспективности и безысходности России с такой чистой детской радостью, что шокировал даже своих коллег.
Не менее откровенна была еще одна «прорабша перестройки», буквально визжавшая на круглом столе, «по горячим следам» посвященном 11 сентября 2001 года, что любые люди, готовые сознательно отдать свои жизни за что бы то ни было, – выродки рода человеческого и должны уничтожаться физически в превентивном порядке, чтобы не мешали нормальным людям нормально жить.
Дело было в Ленинграде (тогда и ныне Санкт-Петербург), недалеко от Пискаревского кладбища, где лежали эти самые, по ее терминологии, «выродки».
Признаюсь: даже американцы в своих войнах после Второй мировой, даже террористы, даже фашисты ближе мне, чем эта либеральная дама, которую я слышал своими ушами. Потому что они сражались за свой народ, – или хотя бы искренне думали так, а она вполне сознательно сражалась против своего народа.
Не исключаю, что это вышло у нее нечаянно – просто потому, что в основе ее мироощущения лежали запросы потребления.
Последнее слово – главное для понимания отношения либералов к России. Иначе их можно понять, лишь допустив, что они бескорыстно испытывают к нам животную ненависть.
На деле все проще: они просто стремятся обеспечить себе качественное потребление, оставаясь равнодушными к его цене для остальных. «Ничего личного – только бизнес». Дело не в какой-то специфической ненависти: хотя она часто действительно имеет место, как причина либерального поведения она все же второстепенна.
Россия нелюбима либералами не как враг, не как противостоящая сила, но лишь как неудобство, как гвоздь в ботинке: ее народ (тоже запрещенное после победы демократии слово, положено говорить «население»!) мешает им красиво потреблять, как плохому танцору мешают танцевать ноги.
Обычным людям свойственно застывать в тяжком раздумье между севрюгой и Конституцией; при выборе же между Конституцией и куском хлеба 95 % людей не задумаются ни на минуту, и всерьез осуждать их может только тот, кто не голодал сам.
Но именно у либералов – и именно в силу их идеологии – потребительская ориентация всеобъемлюща. И, служа своему потреблению, они автоматически, незаметно для себя самих, начинают служить странам и регионам, где потреблять наиболее комфортно, – нашим объективным, стратегическим конкурентам. И, живя ради потребления, они начинают любить те места, где потреблять хорошо, комфортно, и не любить те, где потреблять плохо, неуютно.
Не любить Россию.
Это ярко демонстрируют практические действия либералов, по-прежнему обслуживающих власть и полностью определяющих ее, как минимум, социально-экономическую политику.
Конечно, западные стандарты культуры и цивилизованности не во всем не совместимы с российской общественной психологией и с объективными потребностями нашего развития.
Но у либералов отторжение от страны достигает высочайшей степени. В результате значительная часть интеллигенции, а точнее, образованного слоя, который является ключевым носителем культуры и развития как такового, оказывается потерянной для страны, так как обижается на нее кровно, предъявляя ей непосильные для нее, несоразмерно завышенные стандарты своего личного потребления. Потребления не только материального, но и интеллектуального – и еды, и дорог, и разговоров «на кухне», и демократии.
Эти непосильные стандарты несовместимы с существованием страны и требуют уничтожения: либо ее, либо либералов как обладающего существенной властью клана.
Данный выбор становится все более актуальным, и его откладывание всего лишь повышает шансы либерального клана, обслуживающего интересы глобального бизнеса, на уничтожение России.
Войти с помощью соц. сетей: