Глава 5
Месяцев семь назад, после довольно поздних посиделок в Старбаксе, Хендрикс нашла в старом мамином джипе белый пион. Один. Он лежал на приборной панели прямо у руля, а его лепестки отсвечивали в лунном свете. Грейсон всегда покупал ей пионы. Она набрала смс своим подружкам – Фэллон и Кимико по дороге домой, и обе были в восторге.
«Как мило!» – ответила Фэллон, а Кимико послала шесть улыбающихся смайликов с сердечками вместо глаз.
Это действительно мило, сказала себе Хендрикс. Но где-то на задворках сознания поселилась смутная тревога, и только добравшись до дома она смогла точно определить, что ее так обеспокоило.
У Грейсона не было ключа от ее машины. И когда она в нее села, машина все еще была заперта.
Тогда как он попал внутрь?
И сейчас по коже снова поползли мурашки, а во рту появился неприятный привкус – то ли железа, то ли крови. Она поднесла пальцы к шее, тяжело сглотнув.
– Она просто упала, – сказала Хендрикс вслух. Ее собственный, уверенно прозвучавший голос немного приободрил ее. Конечно, игрушка просто упала. Даже Грейсону не пришло бы в голову ехать четыре часа, чтобы переложить куклу.
Судорожным движением она схватила игрушку с пола и выключила ее. Девушка собиралась положить ее обратно в комнату братика, но, подумав, открыла дверь в прихожую, убрала куклу туда и поспешила обратно к себе в спальню, совершенно забыв о своем стакане воды.
Но ей не спалось. Она смотрела в потолок, и сердце ее колотилось. На стенах спальни танцевали тени, создавая причудливые картинки, перемещающиеся по окружающим ее поверхностям.
«Это просто лунный свет и облака», – сказала себе Хендрикс. Но в голове крутилась тревожная мысль, что там было что-то еще, что-то, нырнувшее во тьму за мгновение до того, как она повернулась, чтобы посмотреть. Ее дыхание стало очень тихим.
А теперь ей было слышно, как стонут вокруг нее деревянные стены. На оконные рамы давит ветер, заставляя стекло скрипеть.
Звуки старого дома.
Но на нормальные звуки дома это не было похоже. Это звучало глубже, звучало рвано.
Как чье-то дыхание.
* * *
На следующее утро Хендрикс бледным призраком в нерешительности топталась возле парадных дверей Дрерфордской школы. Она чувствовала себя вялой и какой-то бестелесной, словно колючий январский ветер мог ее сдуть.
Смутно знакомая учительница прошла мимо.
– Доброе утро, Хендрикс! – прощебетала она, толкая входные двери.
Хендрикс вздрогнула, ей потребовалось слишком много времени, чтобы произнести в ответ «Доброе». Сюр какой-то. Она училась в своей старой школе почти три года, и большинство учителей продолжали называть ее Генриеттой.
«Должно быть, это все атмосфера маленького городка», – подумала она, заходя в школу.
Той учительницей дело не ограничилось. Половина учеников в холле смотрели на нее, когда она шла в свой класс. Они кивали ей и махали руками, приветствуя ее.
– Привет, Хендрикс.
– Доброе утро, Хендрикс!
– Увидимся в классе.
Все знали, кто она такая. Ей казалось, что она стоит под ярким светом прожектора.
О боже. Они говорили о ней?
Хендрикс почувствовал, как волна жара опалила ее щеки.
– Привет, подружка! – Порция появилась внезапно, схватив Хендрикс под локоть. В другой руке у нее был поднос с холодным кофе со льдом.
– Пойдем, посидишь с нами. Я заскочила по дороге в «Мертвяка».
– Мертвяка?
– Это у нас вместо Старбакса. Местная кофейня, называется «Мертвяк Джо». – Порция поморщилась. – Просто жуть, да? Серьезно, надо заставить владельца сменить название. Зато у них есть холодный кофе. Я не знала, что ты пьешь, поэтому добавила в твой сахар и молоко.
Заботливая. Хендрикс улыбнулась.
– Верное предположение. – Она с благодарностью взяла кофе с подноса. – Спасибо.
– Не стоит. – Глаза Порции скользнули по наряду Хендрикс, охватывая взглядом и потрепанные кроссовки, и не по размеру большой свитер крупной вязки, спасибо ее любимому секонд-хенду в Филадельфии. Бровь Порции еле заметно дрогнула.
– Между прочим, я просто обожаю весь этот твой «мне-плевать-что-я-выгляжу-как-бомж» прикид. Эдакий уличный шик.
Хендрикс искренне недоумевала, должна ли она воспринимать это как комплимент или как оскорбление.
Сама Порция была одета в темные джинсы и облегающий свитерок. Серебряный узор в горошек на ее свитере идеально сочетался с серебристыми ботильонами на каблуке. Она выглядела так, словно у нее было целое подразделение стилистов, помогавших ей одеваться по утрам.
Прежде чем Хендрикс смогла сформулировать ответ, Порция проводила ее через столовую к столу в дальнем углу, где уже сидели Рейвен и Коннор.
– А вот и напитки, – объявила Порция, плюхнув остальные стаканчики кофе в центр стола. – И вы только гляньте, кого я нашла в школьном холле – испуганную и одинокую.
Хендрикс потребовалась секунда, дабы понять, что речь шла о ней.
– О, – пробормотала она. – Привет! – Затем последовала неловкая пауза, о которой она тут же пожалела.
Рейвен пробубнила что-то не походившее на слова, умудрившись поднять голову только чтобы глотнуть кофе. Коннор широко улыбнулся.
– Привет, – сказал он. – Классная вчера получилась вечеринка.
– Ага, спасибо, – сказала Хендрикс. Она начала выдвигать стул, но Порция скользнула на него первой, бедром оттолкнув Хендрикс.
Хендрикс нахмурилась и попыталась поймать ее взгляд. Порция сняла какую-то пушинку с ее свитера и, кажется, ничего не заметила.
Ладно. Хендрикс шлепнулась на свободное место рядом с Коннором. Это было странно.
Рейвен медленно моргнула, взяв кофейную соломинку в рот.
– М-м-м. Уже лучше.
– Рейвен по утрам – зомби, – объяснила Порция.
– Требуется мозгоин, – пробормотала Рейвен. Ее веки опустились, когда она глотнула кофе. – Я имею в виду кофеин.
– Коннор у нас единственная ранняя пташка, – сказала Порция. – Ты же встаешь на свою греблю часов в шесть, да?
– В пять, – поправил Коннор, откинувшись назад и вытянув руки за голову. Этот жест привлек внимание Хендрикс к его бицепсам, и ее глаза так и оставались приклеенными к ним до тех пор, пока Порция не закашляла, прочищая горло.
– Гребля, – повторила Хендрикс, щеки вспыхнули. – Это типа лодки и все такое, да?
– Лодки и все такое. – В уголках глаз Коннора образовались морщинки, когда он расхохотался.
– Ребят, вы там в Филадельфии не занимаетесь греблей?
– Не-а, мы больше увлекаемся хоккеем.
Коннор кивнул.
– Точно, у вас же там «Флаеры» . Есть у меня один приятель, который фанатеет от них.
Хендрикс не занималась никакими видами спорта, но кивнула так, будто это была некая общая для них тема, молча молясь, чтобы он не задал ей никаких уточняющих вопросов.
Коннор положил локти на стол и наклонился к ней.
– А знаешь, я хотел увидеть ваш дом изнутри еще с тех пор, как был ребенком.
Хендрикс застыла.
– Из-за убийства?
Морщинка пролегла между бровями Коннора, а на лице появилось выражение ужаса.
– Той маленькой девочки? Я что, псих? – Некоторое время спустя его улыбка вернулась. – Просто мы со старшими братьями построили в лесу Риджфилд домик на дереве, еще когда были детьми. Это где-то примерно в миле отсюда. Ну вот, из того домика на дереве можно было увидеть спальни Стил-Хауса на втором этаже, и когда я был совсем маленьким, то обычно смотрел на него, воображая, что когда-нибудь смогу купить этот дом и, типа, перееду жить туда. – Коннор пожал плечами и посмотрел на свои руки. – Но ты переехала первой.
Он сказал это без всякой ревности, как будто говорил «Молодчина». Хендрикс поймала себя на том, что возвращает ему улыбку.
Когда-то она умела флиртовать. Последние несколько лет у нее было не так много практики, но она чувствовала, что это умение возвращается к ней, как язык, который она забыла, но на котором раньше могла говорить.
– То есть, ты хочешь сказать, что можешь заглянуть в мой дом с какого-то дерева в миле отсюда?
Она добавила чуточку издевки в свои слова, и улыбка Коннора замерла.
– Ох ты ж е-мое. Ну, блин, слушай, я бы никогда не пошел туда теперь. Черт. – Он сел, резким движением руки убирая волосы со лба. – Наверняка вы захотите повесить там какие-нибудь шторы хотя бы. Я даже не думал об этом.
– Ага, плотные такие. – Хендрикс почувствовала, что ее нос начал морщиться, и тут же услышал голос Грейсона в голове: «А я и не знал, что ты такая дерзкая». Волна стыда прокатилась по ней, и она передернула плечами.
Коннор кивнул, похоже, даже не заметив ее смущения.
– Гм, и, возможно, систему сигнализации, – продолжила она, что на самом деле было не такой уж и плохой идеей.
– И, возможно, табличку с надписью: «Я знаю, что вы смотрите в мою комнату, придурки», – добавил Коннор.
– Или: «Я знаю, что ты подглядываешь за мной, Коннор».
Коннор пожал плечами, делая невинное лицо.
– Я же уже сказал, что больше туда не пойду!
Хендрикс тихо рассмеялась, пытаясь выбросить голос Грейсона из головы. Он больше не ее парень, напомнила она себе. Ей не нужно заботиться о том, что он думает.
Коннор обернулся на звук голоса, раздавшегося с другой стороны столовой. Когда он снова посмотрел на нее, выражение его лица изменилось. Его рот сжался в тонкую линию, а между бровями образовалась складка. Он выглядел нервным.
Хендрикс почувствовала, как у нее свело мышцы.
– Итак, – Коннор потер затылок, – возможно, еще слишком рано для этого…
Хендрикс поморщилась. «Пожалуйста, не надо», – подумала она.
А вслух спросила:
– Гм, слишком рано для чего?
– Я бы хотел пригласить тебя на свидание завтра вечером.
Ее вдруг бросило в жар. Она вообразила внутреннюю часть тостера, как нити светятся красным, когда он начинает нагреваться. И представила, что ее щеки выглядят именно так.
– Ты хочешь пригласить меня на свидание завтра вечером? – спросила она. – Или завтра вечером ты пригласишь меня на свидание?
– На какой из вариантов ты скорее ответишь «Да»? – осторожно уточнил Коннор.
Хендрикс не сразу ответила. Голос Грейсона снова пронесся в ее голове: «Слабо пойти в кино со мной в пятницу вечером?» И вместе с ним нахлынул тот же запутанный клубок эмоций, который всегда сопровождал воспоминания о тех первых днях их отношений.
Позор. Отвращение.
И, что хуже всего, грусть. Несмотря ни на что, она на самом деле скучала по тому Грейсону, каким он был в начале, пока все не стало так плохо.
Как же все это было запутано.
– Я… я не знаю, – сказала она через мгновение. – Можно я подумаю?
Коннор улыбнулся и ответил:
– Конечно. – Он совершенно не выглядел обиженным. Он взял обертку из-под ее соломинки для кофе и обвил ее вокруг пальца. – Думай. Столько, сколько надо.
«Как насчет целую вечность? – подумала Хендрикс. – Так для тебя сгодится?»
Краем глаза она увидела, как Порция смотрела на нее, высоко подняв бровь.
«Я же говорила», – сказала бровь.
