Глава 26

Илеана ступила в Стил-Хаус, как будто это был храм. Она медленно прошла через гостиную на кухню, глядя словно сквозь мебель и окрашенные стены, а также развешанные повсюду семейные фотографии.

– Здесь определенно что-то есть, – сказала она, уронив свою массивную брезентовую сумку на пол с глухим стуком, который заставил Хендрикс подпрыгнуть. – Я чувствую его энергию в воздухе.

– Так что мы будем делать в первую очередь? – спросила Хендрикс, глядя на сумку, в которой лежали принадлежности, взятые Илеаной из магазина. И пахло оттуда странно.

Будто ладаном и прокисшим молоком.

Женщина ничего не ответила, лишь сунула руку в карман и вытащила колоду потрепанных карт, похожих на игральные, но больших по размеру. Рубашки карт были черными, без рисунка.

Хендрикс смотрела, как Илеана начала тасовать колоду, легко перемещая карты между длинными тонкими пальцами.

Она перевернула карту, нахмурившись при виде нечеткого изображения фигуры скелета с косой. «Смерть» – гласила карта.

– Есть много разных типов призраков, – пробормотала Илеана, изучая карту.

Она покачала головой и сунула карту Смерти обратно в колоду, снова начав ее перетасовывать.

– Остаточные фантомы похожи на эхо или отражение. Они не могут причинить вам боль или взаимодействовать с вами никоим образом. Но здесь вы имеете дело с настоящим гневом, который обычно означает убийство.

Она сделала паузу и на этот раз вытащила три карты из середины колоды с еще более размытыми изображениями. На одной из карт было написано «Башня», и Хендрикс подумала, что картинка напоминает ей женщину, висящую в петле. «Королева Мечей», прочитала она название следующей карты. Третья называлась «Суд».

– Здесь произошло что-то, о чем никто не знает, – тихо сказала Илеана, нахмурясь. – Страшное преступление. Вот почему энергия в этом месте настолько загрязнена.

– Здесь пытали мальчиков, – сказала Хендрикс, отводя глаза от изображения женщины, висящей в петле. – Троих, я думаю.

– Интересно. – Илеана постучала пальцами по колоде карт. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, обводя взглядом комнату. У Хендрикс появилось ощущение, что она не всматривается во что-то, а ощущает это своим дыханием. Хендрикс вздрогнула. Через мгновение Илеана сказала:

– Если бы этих мальчиков убили здесь, они могли бы рассердиться, что никто никогда не наказал человека, который это сделал. А это значит, что они хотят отомстить.

Ее взгляд остановился на Хендрикс.

– Что-нибудь еще?

– Сообщение на стене, – вмешался Эдди. – Выглядело так, будто написано кровью.

– Там было написано «Еще один», – сказала Хендрикс. – Мы думали, это означает, что призраки хотят еще одну жертву. Ну, типа жертвоприношения.

– М-м-м. – Илеана кивнула, снова перетасовывая карты Таро. – Око за око. Призраки хотят по одной жертве за каждую смерть. Марибет и Кайл были первой и второй жертвами. Это означает, что им понадобится еще одна, прежде чем они смогут упокоиться.

Хендрикс почувствовала пробежавший по спине холодок.

– То есть один из нас должен умереть, прежде чем они оставят нас в покое?

– Жертвоприношение не обязательно означает смерть, – спокойно сказала Илеана. – Чтобы жертва сработала, нужно отказаться от того, что тебе дороже всего. Это не всегда должна быть ваша собственная жизнь.

Эдди нахмурился.

– Но Марибет и Кайл…

– Марибет пожертвовала своим будущим, когда умерла, – объяснила Илеана. – А Кайл отказался от возможности доказать свою невиновность. Это две очень сильные жертвы. Призракам это точно понравилось.

Илеана протянула колоду Таро Хендрикс. Ее глаза казались темно-карими, намного темнее, чем они были минуту назад. Они как будто впитали тьму этого дома.

– Сдвинь колоду, – сказала она.

Хендрикс колебалась, ее пальцы дергались. Она не хотела дотрагиваться до этих черных карт.

– Зачем?

– Люди, которые были убиты, жаждут мести, – сказала Илеана. – Чаще всего их призраки хотят наказать убившего их человека. Но если это невозможно, они найдут того, кому можно передать право принести эту жертву. Я думаю, они решили, что ты и будешь их проводником, Хендрикс.

В горле у Хендрикс пересохло.

– Буду их проводником?

– Да, заместителем. Кем-то, кто напоминает им об их убийце. Илеана кивнула на колоду Таро. – Это поможет мне прочитать твою энергию. Я хочу знать, почему призраки выбрали тебя.

Собравшись с духом, Хендрикс взяла колоду из рук Илеаны, быстро разделила ее пополам и перевернула карту.

На карточке была изображена связанная женщина с повязкой на глазах и мужчина, прижимающий меч к ее спине. Женский рот искривился в безмолвном крике.

Взглянув на карту, Хендрикс почувствовала, как у нее защипало глаза. Она вспомнила холодные пальцы, сжимающие ее запястье. Голос Грейсона в ее ухе.

Не смей позорить меня здесь.

Она внезапно почувствовала, как в горле что-то застряло.

– Любопытно, – сказала Илеана, беря карту из руки Хендрикс. – Восьмерка мечей.

– Что она означает? – спросила Хендрикс.

– Это карта брошенных и оскорбленных любовников. Кажется, это говорит о том, что ты была… – Илеана заколебалась, прежде чем сказать: – сломлена. Поймана в ловушку. Они хотят заставить заплатить тебя, потому что не могут заставить заплатить ее.

– Значит, это я виновата в происходящем? – спросила Хендрикс. От несправедливости всего этого ей хотелось кричать. Она вообще когда-нибудь расплатится за все то, что Грейсон сделал с ней?

– Что я должна сделать? Пожертвовать собой?

Илеана наклонила голову.

– Подумай о том, от чего ты больше всего не хочешь отказываться, и снова сдвинь.

Она протянула колоду. Хендрикс задумалась на мгновение, а затем перевернула другую карту.

На этой карте были изображены два человека рядом в одинаковых гробах.

– «Двойка Кубков». Интересно, – сказала Илеана. – Эта карта может указывать на то, что ты больше всего ценишь либо любовь как таковую, либо человека, которого ты любишь. Это стало бы интересной жертвой.

Хендрикс с трудом оторвала взгляд от карты. Любовь? Как таковая? Как она должна пожертвовать этим?

Она кивнула, пытаясь выглядеть так, будто ее не беспокоило это внезапное откровение. Она уже отказалась от своей свободы, своего чувства безопасности, даже своего дома – все из-за Грейсона. И теперь ей придется отказаться еще от чего-то? Это было нечестно. В глазах снова защипало.

Илеана опустилась на колени возле своей сумки.

– Мы можем начать с окуривания, пока ты думаешь о своем жертвоприношении.

Хендрикс снова кивнула, но теперь ее глаза неотрывно следили за длинными пальцами Илеаны, медленно тянувшими серебряную молнию на брезентовой сумке. Казалось, понадобится целая вечность, чтобы открыть ее.

Илеана убрала несколько толстых пучков ароматных белых трав, зловещего вида серебряный кинжал с инкрустированной драгоценными камнями рукоятью и красно-коричневый мех, забрызганный кровью.

Запах прокисшего молока стал настолько сильным, что Хендрикс вынуждена был сделать шаг назад, сморщив нос. Она поднесла ладонь ко рту и зажала ноздри.

– Что это?

– Лисья шкура, – объяснила Илеана, разложив ее по полу. На мгновение женщина оставалась совершенно неподвижна.

Затем одним быстрым движением Илеана взяла кинжал и ткнула его в подушечку безымянного пальца.

Хендрикс тихо вскрикнула, а Эдди вздрогнул.

– Боже, – пробормотал он.

Кровь выступила на поверхности кожи Илеаны, образовав идеальную красную каплю, которая стекла по запястью.

– Ритуал, который вы провели, был наверняка правильным, но я предполагаю, что он не имел четкой направленности. – Илеана встала коленями на лисью шкуру и, используя окровавленный палец как ручку, начала рисовать на шкуре. – Духи должны понять, чего мы от них хотим. Ритуал окуривания укажет им путь из вашего дома, а твое жертвоприношение упокоит их гнев, заставив двигаться дальше.

С восхищением, смешанным с ужасом, Хендрикс наблюдала за появлением странных рисунков и символов. Интересно, где Илеана научилась всему этому?

Женщина нарисовала последний знак на шкуре лисы, а затем села на пятки, вытирая окровавленный палец о джинсы. Она собрала пучки трав с пола и встала, передавая по одному Эдди и Хендрикс.

– У кого-нибудь из вас есть огонь? – спросила она.

Эдди вытащил зажигалку из кармана, и Илеана жестом пригласила его зажечь пучки.

Как только те занялись дымком, она сказала:

– Окуривание сработает, только если дым попадет в каждый уголок дома. Вы должны будете открыть каждую дверь, каждый шкаф, даже шкаф для посуды. Призраки спрячутся, если вы дадите им такой шанс. Вам надо, чтобы дым пропитал весь дом, чтобы у них не было другого выбора, кроме как следовать за ним.

Хендрикс почувствовала холод где-то глубоко внутри. Она кивнула.

Илеана повернулась и начала осторожно продвигаться по Стил-Хаусу, тихо чадящий пучок шалфея перед ней выглядел как путеводная звезда. Хендрикс не могла точно описать запах этого дыма, но он напомнил ей кладбище на похоронах бабушки.

Странная смесь земли и цветов.

Сперва они вышли на улицу и, обойдя дом, спустились в подвал.

– Здесь вы провели свой первоначальный ритуал, верно? – спросила Илеана, когда Хендрикс и Эдди окуривали дымом дальние углы помещения. – Есть ли какая-то особая причина, по которой вы выбрали это место?

– Марибет умерла здесь, – ответил Эдди.

Хендрикс опустилась на колени, чтобы окурить дымом темноту под лестницей. Она уже была готова к тому, что тени начнут двигаться, как в ту ночь, когда взорвалось вино, но они остались на месте.

– И я увидела кота, – добавила она. – Не настоящего кота, а его призрака.

Она чувствовала себя немного глупо, признаваясь в этом, но Илеана перестала двигаться и посмотрела на нее.

– Ты видела кота?

Хендрикс кивнула на стену.

– Он пробежал сквозь эти полки.

– Хм, – пробормотала Илеана.

Затем они направились на второй этаж, распределившись так, чтобы окурить каждую комнату, шкаф и ванную. Дым был густым и белым. Он собирался в углах под потолком. Хендрикс знала, что может закашляться, если вдохнет слишком глубоко.

Наконец они поднялись по лестнице на второй этаж.

– Я возьму на себя ванную, – сказала Хендрикс, начиная окуривать коридор. Илеана кивнула и осторожно толкнула дверь в спальню Брейди, в то время как Эдди остался в коридоре, размахивая тлеющим пучком за стенами, лишь наполовину обшитыми пластиком.

Дверь слегка скрипнула, когда Хендрикс вошла в ванную и ощутила холодную плитку под босыми ногами, а на щеках – холодный воздух, проникавший из оконной рамы.

Дрожа, она остановилась перед раковиной и положила на ее угол дымящийся шалфей.

«Любовь как таковая», – подумала она.

Она пыталась дышать, но у нее получались только короткие, неглубокие вдохи, от которых голова поплыла. Каждая мышца в ее теле была напряжена, словно резинка, готовая вот-вот лопнуть, а пульс стучал быстро и неровно. Она все ждала, что нечто выскочит на нее из тени, протянет руки к ее шее и оскалит зубы.

И тот факт, что ничего не происходило, не помогал. От этого ожидание стало еще томительнее.

Медленно выдохнув, она открыла кран, позволив воде наполнить раковину.

Ее собственное отражение уставилось на нее: волосы зачесаны в неопрятный пучок, на лице ни грамма косметики, так что прекрасно видны темные тени под глазами и серый оттенок кожи. Она выглядела ужасно. Уставшей. Хендрикс склонилась ближе к зеркалу, прищурившись, стала рассматривать поры, и провела пальцами по линии волос. Пар поднялся из раковины, зеркало запотело.

Покачав головой, она наклонилась над раковиной и набрала в ладошки воду, несколько раз поплескав себе в лицо.

Что-то зашуршало позади нее.

Хендрикс резко дернулась, вода все еще капала с ее щек. Она так быстро мотнула головой, что случайно прикусила язык. Вкус крови наполнил ее рот.

Съежившись от страха, девушка поднесла руку к губам, осматривая комнату, отражавшуюся в запотевшем зеркале.

Стены были совсем недавно окрашены в сиреневый цвет и стояли голыми, потому что картины повесить они еще не успели. Слева от нее был унитаз, а над ним маленькое окно с опущенными жалюзи. Прямо за ней была ванна, а стена была скрыта занавеской для душа, которую Хендрикс привезла из их старого дома. На белой занавеске виднелись силуэты диких кошек. Все выглядело именно так, как должно было.

Так почему же ее сердце билось чуть быстрее?

– Присмотрись.

Не отводя глаз от остальной части комнаты, она нашарила руками кран, рывком выключив его, а затем потянулась вперед, чтобы протереть ладонью запотевшее зеркало.

Молчание, казалось, сгущалось вокруг нее. Она нахмурилась, ее глаза встретились с глазами в отражении. Что же такое ей послышалось? Это было лишь едва заметное движение, похожее на легкое шевеление ткани. Вероятно, она зацепила коврик на полу или задела занавеску.

– Еще один.

Голос вернулся. Он говорил прямо в ее голове. У нее перехватило дыхание.

Сузив глава, она снова перевела взгляд на занавеску душа.

Ткань не двигалась, но Хендрикс померещилось, что она видит тени, движущиеся за ней. Очертания кого-то, кто сидел в ванне, а теперь медленно поднимался.

– Нет, – простонала она. Девушка обернулась, тяжело дыша. Ее руки нащупали край раковины, и она крепко, до боли в ладони, держалась за ее острый угол. Теперь она стояла спиной к зеркалу и смотрела прямо на занавеску.

Тени не было. Там не было никого.

Хендрикс застыла в оцепенении, в груди ее разрастался ужас. Она вся дрожала.

Шаг за шагом, она начала медленно отступать от раковины, одной рукой потянувшись к двери. Ей нужно было выйти отсюда, вернуться к Илеане. Она опустила руку на дверную ручку и, когда та не повернулась, взглянула на нее, повернувшись спиной к ванне.

За спиной раздался звук скрежета металла о металл.

Хендрикс резко обернулась. Звук, который она услышала, был шорохом металлических колец по перекладине, когда кто-то откидывает занавеску назад.

Сейчас занавеска была открыта, кто бы сомневался. Но ванна – все еще пуста.

Сердце Хендрикс грохотало в груди канонадой. Она нащупала дверную ручку за спиной, но не могла заставить ее повернуться. Ноздри дрогнули, когда воздух вокруг нее медленно пропитался запахом одеколона.

Она на долю секунды отвела взгляд от ванны, а когда снова туда посмотрела, в ней уже стоял мальчик и смотрел на Хендрикс широко распахнутыми черными глазами, сжимая в одной руке бритву. Он наклонил голову, его верхняя губа дернулась.

Хендрикс почувствовала, что вот-вот закричит. Рот открылся, но ей удалось издать лишь полузадушенное хныканье, прежде чем невидимая сила обхватила ее горло, сжав его.

Мальчик заговорил низким хриплым голосом, от которого по спине Хендрикс потек холодный пот.

– Хочешь сыграть в игру?

Свет в ванной заморгал.

Он медленно вылезал из ванны, крепко сжимая пальцами бритву, и его губы слегка обнажили зубы, так что казалось, что он улыбается. Он поставил одну ногу, а затем другую на пол. Хендрикс увидела, что его ноги босы, и что-то течет из-под них. Желтые ногти на ногах непомерно отросли и цокали по напольной плитке.

Она ухватилась за дверную ручку, выворачивая ее из стороны в сторону, но та лишь тонко тренькнула, отказываясь шевелиться. Невидимая сила, охватившая ее горло, казалось, удерживала девушку на месте.

Лампочки снова замерцали, и теперь мальчик-призрак был ближе, всего в десяти сантиметрах от нее.

– Игра называется «Переделай-ка», – сказал призрак тем же низким, дребезжащим голосом. – Звучит весело, не правда ли?

Его лицо выглядело неправильно: глаза чисто черного цвета слишком широко распахнуты, губы слишком плотно прижаты к зубам.

Эти зубы. Теперь, когда мальчик был так близко, Хендрикс видела, что они были так остры, как будто кто-то заточил их.

От страха Хендрикс втянула голову в плечи и крепко прижала кулаки к груди. Она готовилась умереть вслед за Марибет. Она начала слабо плакать, царапая невидимую руку, которая душила ее, пригвоздив к двери.

Запах гниющей плоти и одеколона стал ошеломляющим, до рези в глазах, забивая ноздри и стекая по гортани.

Она не могла дышать, не могла двигаться, не могла кричать…

И тогда свет погас полностью.