Эпилог

Год спустя

В этом месте традиции всегда переплетались с новшествами. Каждая хранительница привносила что-то свое и оставляла свой неповторимый след. Каждая следующая оберегала традиции, но и обогащала их своим опытом. Все становилось частью истории.

Анжелика была последним звеном в цепи. Вслед за предшественницами она поступила точно так же: в тот майский вечер она сидела под огромной оливой, что бережно охраняла золотых пчел, и терпеливо ждала. Рядом с ней малышка Анна со своей детской непосредственностью внимательно все разглядывала. Лечение пошло ей на пользу, она снова начала говорить и теперь ни на секунду не замолкала. То и дело она что-то шептала на ухо свернувшемуся у ее ног Лоренцо, который встревоженно следил за движением пчел.

– Пора?

– Да, еще пара минут. – Анжелика погладила девочку по головке и снова взглянула на дерево. Она разглядывала серебряную листву, что колыхалась на легком ветерке, и вдруг услышала их. – Вот они, уже летят. – Она поднялась. – Смотри Анна, как они собираются в рой.

Пчелы вылезали сквозь щели на ветвях, напоминая длинные золотые ленты. Они взлетали и взмывали в весеннее небо, сопровождая юных принцесс. Каждая принцесса доберется до надежного места на острове и оборудует свой собственный улей.

Через несколько минут вверх поднялось целое облако, и голубое небо вдруг озарилось мириадами золотистых огоньков. Анна прошла немного вперед, закрыла глазки и запела. И тут же к ее нежному голоску присоединился сильный и решительный голос Анжелики. Они стояли посреди леса, подняв руки к небу, а над ними вихрем кружились пчелы.

На краю поляны стоял Никола, смотрел на свою жену, и чувства сдавливали ему грудь.

Спустя пару минут, когда последняя пчела исчезла в небе, Анжелика поставила к ногам сосуд. Пина раскрасила его в желтый – цвет радости и надежды. Анжелика подошла к самой высокой ветке, Анна не отставала от нее ни на шаг. Когда полилась первая струйка меда, она принялась его собирать.

Вот он, мед Маргариты, который навевал грезы и приносил счастье. В конце концов, Анжелика разузнала, из чего его добывают: зверобой, известный так же, как трава Святого Иоанна, чистец полевой и еще несколько трав, которые растут только на этом острове. Необычайный нектар, который нигде уже не добыть, все еще существует здесь. В тот момент мед перелился через край и закапал ей на ладони. Рассмеявшись, она закрыла банку и облизнула пальцы.

И мед с этого таинственного дерева одарил ее своим волшебством.

Сладость разливалась у нее во рту, и все вокруг обретало новый смысл. Цвета становились ярче, аромат цветов насыщеннее, пение пчел и ручья проникновеннее. И она поняла, что это – счастье. То самое счастье, заполнившее пустоту, которая царила в ее душе все то время, что она жила вдали от Аббадульке. Чувство радости разлилось у нее внутри, добравшись до каждой клеточки ее тела, и делая все, что является ее взору, волшебным.

Когда Анжелика обернулась к девочке, та поймала ее взгляд. Они безмолвно переглянулись. Анне, в отличие от Анжелики, не пришлось искать дерево. Анжелика уже обучила ее всему, что знала. И они больше никогда не расстанутся, Анна всегда будет рядом с ней.

– Идем, радость моя, пора возвращаться домой.

Но девочка убежала прочь, следом за ней вприпрыжку помчался Лоренцо. Анжелика взглянула на них и улыбнулась.

Затем она подняла глаза и увидела его. Никола стоял с группой туристов, которые наблюдали за происходящим. Все они были поражены и ошеломлены тем зрелищем, что подарила им природа. И даже когда они вернутся к своим будням, они будут помнить этот момент. Их жизнь уже не будет такой, как прежде.

Он помахал ей рукой, и она помахала в ответ.

Анжелика удивилась тому, как затрепетало у нее сердце, как ей захотелось улыбнуться ему, дотронуться до него. Это чувство больше не покидало ее. Напоследок она взглянула на него и зашагала по тропинке, что вела к дому.

Двери были открыты, наверняка приехала мама или Мемма, или они обе. Анжелика улыбнулась и направилась на кухню.

– Привет, что вы обе тут делаете? – Она подошла к раковине и сполоснула руки, все еще липкие от меда. Затем поставила в буфет глиняный горшочек.

Но молчание женщин насторожило ее.

Мемма и Мария сидели за кухонным столом, перед ними лежала целая кипа бумаг, фотографий и разных документов. Мама была вся бледная. А Мемма только и делала, что вздыхала. После продолжительной паузы Мария указала дочери на стул.

– Сегодня мы начали уборку в комнатах рядом со складом. В шкафу я нашла вот это.

– Еще одна коробка? Яя просто обожала всякие коробочки!

Мемма кивнула и протянула Анжелике бумаги.

– На, возьми.

Анжелика не спеша подошла ближе. Взяла в руки фотографию.

– Это же я! Мама, помнишь, это ты меня снимала на окончание школы? А это фотография с выпуска в университете. – Она нахмурилась и открыла одно из писем. Пробежав глазами несколько строк, она взглянула на Марию. – Ты рассказывала ей обо мне. Обо всем, что я делала…

– Таков был уговор. Маргарита не будет присутствовать в твоей жизни, но при условии, что я ей буду сообщать все новости о тебе.

У Анжелики дух перехватило.

– Но почему, мама, почему?

Мария окинула все вокруг блуждающим взглядом. Она даже открыла рот, чтобы ответить, но промолчала. Медленно перевела взгляд на дочь.

– Когда-нибудь, даст Бог, и у тебя будет ребенок, Анжелика. Тогда ты поймешь, что происходит в голове и в сердце матери. – Она поднялась из-за стола. Движения у нее были размеренные и тяжелые. Она дошла до двери и вышла во двор.

Мемма подождала немного, затем собрала все бумаги и сложила в коробку.

– Возьми, Анжелика! Мария была не права. Но ты сначала прочитай все это, прежде чем осуждать ее, хорошо?

Анжелика почти не слушала, что говорит Мемма, слова звучали как в тумане. Она не ответила, схватила коробку и вышла. И лишь дойдя до моря, поняла, насколько рассержена.

Она скинула с ног туфли, прошла босиком всю пристань и села на самом краю. Линия горизонта была плавной и волнистой, как и вода, которая ласкала ей ноги. Она в гневе протерла глаза, внутри все кипело. Во рту ощущалась горечь. Она долго просидела так, без единого движения.

– Не хочешь поговорить об этом? – Никола сел рядом.

Анжелика удивилась. Она не слышала, как он подошел.

– Она писала Маргарите и отправляла фотографии. А та взамен делала вид, что умерла. – Объяснять, о ком идет речь, не было необходимости. Пусть за последний год отношения Анжелики и ее матери начали улучшаться, эта рана доставляла ей еще слишком много боли.

Голос у нее сорвался, и она разрыдалась. Никола взял у нее из рук коробку.

– Здесь вся твоя жизнь после отъезда? Все то, что я пропустил?

Анжелика повернулась к нему и медленно произнесла:

– Да.

Никола смотрел на Анжелику, не сводя глаз, а затем взял в руки письма и принялся их просматривать, время от времени останавливаясь на каком-нибудь месте.

– Что смешного? – спустя пару минут спросила она у Николы.

– А кто этот наглый и невоспитанный осел, который не отвечал на твои звонки?

У Анжелики округлились глаза, и она выхватила у него письмо.

– Не может быть, неужели она и это писала?

Никола ласково провел рукой по ее лицу.

– Видимо, да. – И он продолжил рыться в коробке и отпускать комментарии по поводу фотографий Анжелики: в юности и уже взрослой. – А тебе не говорили, что вообще-то следует улыбаться, когда тебя фотографируют?

– А ну отдай сюда!

– Нет, думаю, не стоит.

И пока Никола комментировал каждое фото и зачитывал отрывки из писем, которые Мария все эти годы отправляла Маргарите, Анжелика начала улыбаться, а потом и рассмеялась, так что ее смех стал звучать в унисон с шумом прибоя и со словами мужа.

– Ясно одно, золото мое, твоя мама всегда переживала за тебя. Это и гордость, и любовь, и привязанность. Может быть, она не совсем умела верно сообщить о своих чувствах, но, безусловно, Мария всегда очень тебя любила и продолжает любить. В конце концов, она спокойно могла выбросить эти письма, и ты никогда бы ничего не узнала. Но она рискнула и все тебе передала. Этого ты не можешь не признать.

Анжелика молчала, устремив взгляд в сторону горизонта.

Никола продолжал доставать письма из коробки, пока его пальцы не нащупали небольшой пакет, перетянутый лентой. Он взял пакет в руки, долго рассматривал его и передал Анжелике.

– А это тебе. С тринадцатилетним опозданием. – На его лице не осталось и тени прежней улыбки, и в глазах отражалось волнение.

Пальцы Анжелики дрожали, она открывала письма одно за другим и внимательно читала. Все они начинались одинаково: «Любовь моя…»

– Если бы я получила их еще тогда, я бы сбежала из дома и вернулась к тебе.

Никола вздохнул.

– Думаю, Маргарита и твоя мама слишком хорошо тебя знали. Именно поэтому так и не передали тебе эти письма.

Они направились к дому, держась за руки. Никола нес под мышкой коробку.

– Странно.

– Что странно? – Анжелика сжала его ладонь и поднесла к лицу.

– В жизни столько всего случается. Могут происходить ужасные события, но потом вдруг раз – и все меняется. И не обязательно в итоге тебя ждут страшные последствия. Зачастую они просто дают тебе еще один шанс, новые возможности. Главное, уметь их распознавать.

– И знаешь, они видны, только лишь когда ты готов к ним. Мне это всегда говорила Яя. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Это миг, когда ты видишь вспышку, и все вдруг обретает смысл. – Вдруг она остановилась перед мужем. – Ты и правда уехал бы в тот вечер, в праздник урожая?

Никола улыбнулся и сжал своими ладонями ее лицо.

– А ты сама как думаешь?

– Ты же обещал, что прекратишь отвечать вопросом на вопрос!

– Правда?

Она схватила его за подбородок и чмокнула в губы.

– Отвечай, ты бы уехал?

Вздох, затем легкий смешок.

– Анжелика, я уже давно не позволяю своей жизни утекать сквозь пальцы. И еще я понял: чтобы желаемое сбылось, недостаточно просто хотеть этого всей душой. Ты должен сам работать над этим, стараться, трудиться без устали и ставить высокие цели. – Он ненадолго замолчал и улыбнулся. – Нет. Я бы не уехал. Но ты ведь этого не могла знать, верно?

Анжелика рассмеялась и наконец-то поняла, что свой путь она уже нашла.