Глава 42

– Проваливай! – прорычала я маячащему на границе света и темноты огромному монстру. – Пошел вон! Я знаю, кто ты, и не хочу видеть никогда больше!

Как будто он хоть раз послушался, сколько бы ни гнала. Припав животом к земле, он пополз ко мне, корча забавные рожи и поскуливая. Густой золотисто-бурый мех нисколечки на скрывал мощь мускулатуры под ним. Глаза цвета золотистого меда прикованы ко мне, знакомо обездвиживая и поднимая в теле жаркую волну желаний, выдрать которые из себя не выходило.

– Очень правдоподобно, особенно если на твои зубищи глянуть, – огрызнулась я, силясь отвернуться и не смотреть на эти ужимки.

Потому что я знаю, чем это закончится. Я не смогу сдержать улыбки, как бы ни старалась, даже если она прорвется сквозь слезы. Он подползет ближе, смешно задирая задницу и помахивая хвостом, как если бы был милым подлизывающимся щенком, хоть я продолжу его гнать.

Я, дура разэтакая, поддамся искушению и снова потрогаю его великолепную шкуру, пропущу мех между пальцами, впадая с каждым прикосновением в какой-то транс. Он громоподобно заурчит, дрожа всем телом и толкаясь в мои ладони громадной мордой, и случится худшее – боль внутри меня утихнет, отступит, обманутая этой коварной лаской, и я, как последняя слабачка, захочу… еще больше тепла и близости от того, кого должна забывать. И проснусь в слезах и с еще большей дырой в груди, которую ничто не помогало пока залечить. Она кровоточила непрерывно, отбирая все мои силы.

Гадский зверь являлся в мои сновидения, делая их мучительными, не дающими ни малейшего отдыха. Я не могла в них спрятаться, расслабиться по-настоящему, и это как будто мне не хватало того, что Захар в человеческом обличии мерещился всюду, стоило только покинуть милютинский дом. Да что там выходы! Дошло уже до того, что меня могло тряхануть на пустом месте, потому что мне то запах его чудился, то он собственной персоной, стоящий где-то на периферии зрения: в столовой, в коридоре, в парке перед оборотом. Наверняка я выглядела как полная психичка для окружающих, когда ни с того ни с сего резко разворачивалась и пялилась куда-то, дыша, как паровоз. А эти встречи за общим столом с Родионом? При всей противной манерности и выламываниях новоявленного братца я никак не могла игнорировать черты, роднящие его с моим котоволчарой. Что никогда не был моим.

– Аяна, проснись! – стукнув по двери лишь раз, в мою комнату вошел Федор. – Уже почти десять.

Он и раньше-то едва замечал меня, а с появлением Родиона, похоже, я его еще и раздражать начала. По крайней мере, его губы так и кривились всякий раз, когда он взглядом натыкался на меня.

– Я не сплю.

– Тогда хватит валяться. У тебя посетитель, и ты не должна заставлять ждать его вечно.

– Посетитель? – Захар? Или кто-то из парней?

– Вячеслав Арутюнов, я вас знакомил в первый же день, и после вы постоянно пересекались в клубах.

Словно я его запомнила бы в той бесконечной череде представлений.

– А что ему от меня нужно? – Мои мышцы ломило, как при температуре или после тяжелой нагрузки, и сползти с кровати пришлось себя заставлять.

– Нужно мне. С сегодняшнего дня вы официально пара.

Я сбилась с шага по пути в ванную.

– Прости?

– Ты меня слышала, – дернул рукой в мою сторону Милютин, как если бы стряхивал нечто липкое. – Он идеальный вариант из всех возможных внутри диаспоры для устройства твоей будущей судьбы. Я ведь не могу с тобой возиться до бесконечности.

Удар гнева в голову был оглушительным.

– Разве я напрашивалась?

– Прекрати! Я избавил тебя от участи личной секс-рабыни Уварова, и не говори, что ты этого не хотела.

– Хотела. Но не для того, чтобы стать твоей дрессированной собачонкой, которую ты через месяц еще и пристроить в чужие руки решишь, причем не спрашивая согласия!

– Если я и пристраиваю тебя, как ты изволишь выражаться, то в такие условия, о которых ты не могла бы и мечтать. Слава наследует положение своего отца. Быть супругой беты диаспоры – честь, о которой мечтают десятки чистокровных волчиц, а для полукровки это в принципе недостижимый уровень.

Да срать я хотела!

– Погоди-ка. Супруга? Серьезно? Я даже не помню, как он выглядит, и уж точно не собираюсь в ближайшие годы замуж!

– Ты делаешь то, что я тебе велю. Забыла? Взамен получаешь защиту от готового вытирать об тебя ноги мерзавца, роскошь и достойную жизнь. Твои отношения с Арутюновым – одно из моих желаний, а значит, обязательное условие, отказаться от которого нельзя.

Охренеть не встать! Нет, ну я чуяла, что тут приют и все дары с подвохом, но чтобы такое! У меня и в голове не укладывается.

– Ты себя слышишь? Мы что, в Средневековье живем, когда выходили замуж по приказу отца и возражать не смели?

– Аяна, ты, очевидно, кое-чего не понимаешь. Быть частью диаспоры и пользоваться всеми благами и защитой автоматически означает принимать правила жизни внутри нее. А главное правило здесь – подчинение мне. Отказ равен изгнанию и превращению в никчемную, слабую одиночку.

– Не так уж и плохо быть одиночкой, если при этом тебе никто ничего не навязывает и не приказывает вступить в отношения с незнакомцем, что просто бред!

– Не забывайся, девчонка! – рявкнул Федор, налетая на меня. – Я не для того потратил на тебя и твою мамашу столько денег и сил, чтобы ты теперь брыкалась, и это тогда, когда я даю тебе лучшее! Я такого не потерплю!

– Это угроза?

– Это четкая рекомендация выполнять мои приказы, чтобы горько не пожалеть.

– И что в итоге? Думаешь, я стану покорно жить с незнакомым мужиком, только чтобы тебе угодить?

– Думаю, ты старательно станешь изображать наличие бурного романа, а потом и счастливой жизни, если это потребуется. Но не обязательно все зайдет так далеко, – ответил он чуть спокойнее.

– Но, блин, зачем все это?

Тиран досадливо возвел глаза к потолку, и, судя по всему, я сейчас окажусь, как обычно, посланной. Но нет, он таки снизошел:

– Затем, что сам факт твоего счастливого существования без Уварова – отрава для него. А понимание, что к тебе прикасается другой, искромсает его на части. Ублюдок буквально станет истекать своей поганой кровью на глазах у своей мамаши.

Ну вот, опять эти объяснения, звучащие полной чушью для меня.

– Мстить отвергнувшей тебя женщине – мелочно и гадко, – буркнула я, отступая к дверям ванной и уже принимая решение. Черта с два я тут останусь. Не слишком-то я верю в мучения Захара по моей вине, но если есть такая вероятность… в общем, я в этом больше не участвую. Будь он сто раз гадом и обидчиком, моя первоначальная установка не изменилась – я ищу спокойствия и забываю его, а вовсе не стремлюсь терзать и мстить. Короче, мимо меня с этим.

– Замолчи, не знаешь о чем говоришь, Аяна! – заорал на меня Федор снова. – Эта дрянь меня не отвергла. Убила к чертям!

– На вид-то ты вполне жив и здоров.

– Ходить, дышать и жрать еще не значит жить. Собирайся!

Спорить тут явно не о чем и себе дороже. Мне новоявленный родственник и помороженным истуканом не нравился, а вот таким взрывоопасным психом с полыхающим безумным предвкушением взглядом – тем более. Хватит с меня попыток выстроить семейные узы, пора думать, как выбираться.

– Ладно. Поняла, – опустила я голову, прерывая визуальный контакт, как, уже засекла, было принято у всех подчиненных Милютина.

– Вот и прекрасно, – успокоился он почти мгновенно. – Мы ждем тебя внизу.

Хорошо, посмотрим, что там еще за женишок выискался. Как только он свалил, я первым делом залезла в шкаф и выбрала самую объемную из сумочек, что приобретались в компании Лионеллы. Сунулась в шкатулку с побрякушками и ссыпала их в торбу. Думала еще хоть белье на первое время уложить, но все же палевно будет. Да что, я себе трусов не куплю? Постараюсь снять максимум с карты, которую мне папаша выделил на карманные расходы, но это можно будет сделать однократно, а потом избавиться. Сбывать цацки для меня не в новинку – такое мы с парнями проворачивали частенько. Из столицы свалить придется однозначно, но и не домой же ехать. Так что где-то нужно будет пристроится, а для этого деньги нужны на первое время, когда еще хоть какую-то работу найду.

Так, теперь придумать, как выбраться из-под надзора. Тут буду смотреть по обстоятельствам.

– Эй, сестренка! – тихо позвал меня типабратец, как только я вышла из комнаты. – Мне бы тебе пару слов сказать.

Я остановилась, но он покачал головой и прошептал: «Не здесь». Пройдя мимо, задел меня плечом и сунул что-то в ладонь. Свернутую в трубочку бумажку. Это еще что? Я спрятала записку в карман и спустилась в столовую, откуда слышались мужские голоса.

– Аяна, – поднявшийся при моем появлении молодой мужчина под тридцатник был едва ли не копией всех местных охранников. Высокий, крепкий, темноволосый, в идеально сидящем костюме, с заледеневшей маской ледяной вежливости на физиономии. Разве что улыбнулся, но только губами, как будто команду выполнял.

– Погуляйте, дети, – распорядился Милютин. – Кино, поешьте в хорошем месте. Слава, не мне тебя учить. Родион, ты со мной. У нас дела.

А Аяне ни словечка. На хрена?

– У оборотней это нормально? – кивнула я вслед ушедшему хозяину дома, оставшись наедине с незнакомцем, определенным в мои будущие мужья.

– А у людей, скажешь, такого не бывает? – усмехнулся Славик, прищуриваясь и проходясь по мне взглядом с головы до ног, все равно что облапав. Примерзшей к роже почтительности как не бывало. – У них только настоящая романтика?

Черт знает. Что-то я, кажись, начинаю вовсе забывать, что скрывается под этим словом, но отказываться от веры в существование настоящих чувств не собираюсь.

– Итак, планы на день озвучены, – не стала я отвечать на вопрос якобы суженного, перейдя сразу на деловой тон. – Сейчас прихвачу сумочку, и можем выезжать. Позавтракаем в городе.

Он чуть поднял брови, будто ожидал от меня больше сопротивления, но кивнул.

– Вот по чесноку, – я указала в сторону Славика вилкой, заговорив впервые, после того, как мы притащились в город по пробкам в полном молчании, – неужели это настолько выгодно – следовать чьим-то приказам? В смысле, ты молодой мужчина, у которого наверняка до сих пор была и есть своя жизнь, так с какой стати позволять чужому дяде ее менять, вторгаясь в нечто настолько личное?

– Твоя проблема, Аяна, что ты не выросла среди нас и не понимаешь, что внутри нашего сообщества нет ничего окончательно личного. – Он чуть сдвинул огромный букет ярко-красных роз, занимавший половину нашего столика и бесивший меня полным отсутствием запаха живых цветов.

– Погано.

– Не думаю. Я считаю, что нам обоим повезло.

– Это как же?

– Если у нас все же дойдет до брака, то мы друг для друга еще не самый отстойный вариант.

– Поясни.

– Ты привлекательна и даже очень, и я тебя хочу, а ведь могла оказаться страшной. Я тоже по жизни не поганец, что станет тебя оскорблять, заводя интрижки под самым носом. Обещаю беречь тебя и заботиться о тебе.

– Погоди, то есть мы типа только пару часов как официально встречаемся, а ты как о чем-то само собой разумеющемся говоришь о том, что будешь изменять мне? – Блин, я чуть не подавилась.

– Мы не истинные, Аяна, так что это неизбежно, что нас рано или поздно начнут привлекать новые партнеры. Я не хочу изначально быть лгущим козлом и притворяться, что этому не бывать никогда.

– И что, я тоже смогу ходить от тебя налево в таком случае? И что значит «не истинные»?

– Если ты намерена держаться в рамках приличий, то почему нет. Я не отношусь к представителям старшего консервативного поколения оборотней, считавшего, что подобная свобода позволена лишь самцам. Женщины обладают такими же потребностями и инстинктами, а собственничество в паре по договоренности неуместно.

Я смотрела на него в ожидании продолжения, но ничего не последовало. Слишком уж наглядно. А я ведь не отцеплюсь.

– Ты ничего не сказал об истинных. Что это за фигня такая? Как в романах? Типа, встречаешь своего единственного, узнаешь с первого взгляда, и сразу любовь на веки вечные и не жить поврозь?

Немного оттаявшее красивое лицо Славика снова заморозилось, включая во мне тревожную сирену. «Внимание, от тебя скрывают какую-то жутко важную херню».

– Вроде того, – сухо кивнул он, резко увлекшись содержимым своей тарелки. – Дремучее поверье нашего вида, миф. И будучи представителем современного поколения, как я уже упоминал, я отношусь к нему весьма скептически.

Ага, а я лохушка из далекой тайги. Впаривай мне давай, женишок!

– Федор считает, что я истинная для Захара Уварова? – А смысл ходить кругами?

– Почему бы тебе об этом у отца и не спросить?

Смешно. Он прямо горит желанием откровенничать со мной.

– Спрошу. А эта истинность… у нее какие… ну, не знаю… симптомы, что ли?

– Аяна. – Как лязг замка. А мне пофиг.

– Она в обе стороны работает?

– Тема закрыта, – Славик не повышал голос, но понятно, что говорить об этом он больше не намерен. – Прежде чем копаться в этом всем, подумай, насколько тебе повезло родиться дочерью альфы диаспоры. Будь ты рядовой полукровкой, даже такой привлекательной, максимум, что тебе светило, – это стать любовницей волка с высоким положением. А так ты получаешь гору плюшек, считай, задаром, достаточно просто делать что скажут и не совать нос куда не следует. У твоего отца есть цель и план, ты его часть, и при этом все, что от тебя нужно, – жить себе припеваючи, не мешая ему. Поверь, последствия неповиновения тебе не понравятся.

Мне вообще уже все не нравится, и единственное, чего хочу, – сбежать. Пошли вы со своими плюшками, местью, подчинением и прочим. Но сделала вид, что обдумываю его слова, поглаживая так похожие на пластиковые идеальные цветочные лепестки.

– Пожалуй, ты прав. Я получила все и сразу, и чего себя заморачивать чем-то? – покладисто улыбнулась. – Я в дамскую комнату, а потом махнем в кино, как и велено?

– Конечно, – кивнул Славик. – Секунду!

Протянув руку, он обхватил мой подбородок, наклоняясь через стол, и мне пришлось бороться с яростным желанием отшатнуться и полоснуть по его морде ногтями, когда он слегка коснулся моих губ своими. Раздался щелчок – поганец в другой, вытянутой, руке держал телефон, делая селфи.

Заходя в сверкающий белым кафелем туалет, я молилась о том, чтобы в нем было окошко, выходящее наружу, ведь сейчас они имеются далеко не во всех. Чуть не закричала от разочарования, увидев глухую стену, которой заканчивалось помещение с рядом кабинок. Чего же я такая удачливая-то?

Кусая губы от разочарования, повернулась к зеркалам. Ничего, это же только первая попытка, да? Я не скисаю.

Внезапно дверь открылась, впуская целое семейство из мамаши и трех девочек и заодно позволяя мне мельком заметить стоящего истуканом снаружи одного из охранников. Но важнее было то, что я кожей четко ощутила наличие сквозняка. Развернувшись, помчалась к самой крайней кабине, которая на деле была малюсенькой кладовкой для швабр и прочего барахла. Заперта на хлипкий замок, но, схватившись за край громко скрипнувшей двери и подтянувшись, я обнаружила с той стороны желаемое – небольшое, поставленное на обдув окошко на уровне моей талии. Чудеса, мать ее, современной архитектуры. Но как раз мне протиснуться.

Спасибо моим новым силам, перемахнула я преграду, даже не заметив, только малышня удивленно загалдела. Снаружи их могут услышать?

Открыв полностью окно, высунулась наружу. Второй этаж, внизу припаркованы тачки. Но выбора никакого. Первой я выбросила сумку, следом ввинтилась сама, цепляясь за края рамы, ногами вперед. От неловкого приземления на крышу чьей-то машины правым боком и щекой потемнело в глазах, но возмущенные и изумленные вопли привели в чувство. А еще холод, ведь шуба-то моя осталась у Славика с охраной.

Скрипя зубами, охая в голос и вытирая горячую влагу на скуле, сползла на землю, подцепила сумку и, ковыляя, понеслась прочь. Выскочив на дорогу, стала неистово тормозить всех проезжающих мимо, практически прыгая под колеса.

Подобрал меня совсем молоденький паренек на убитой «Ладе», обматерив предварительно.

– Что с тобой случилось, дура ты ненормальная?! Какого прыгаешь на машины? Я сидеть из-за тебя не хочу!

– Прости, – стуча зубами от холода и боли, прохрипела я. – Очень надо было.

– Менты, что ли, гнались? – уже без злости спросил он, морща конопатый нос картошкой и принюхиваясь, подозревая, видимо, что я вдатая. Рыжий сам, аж как огонь.

– Нет, парень мой.

– Бил, что ли?

– Ага, – соврала я. А что делать?

– Тебя куда? В смысле, есть куда пойти-то?

Я оглянулась с тревогой, боясь увидеть погоню, и заморгала удивленно. А и правда, куда мне податься?

– Ты это… – Незнакомец косился на меня уже откровенно сочувственно. – Если совсем некуда… я слышал сейчас есть какие-то типа хостелы, где общественники прячут жертв насилия. Можно поискать.

В голове внезапно всплыл номер телефона, который я всего разок и видела на визитке и не факт, что верно запомнила. Как и не факт, что меня не пошлют.

– Позвонить дашь? – спросила я рыжего.

– Да легко, – протянул он мне свой гаджет, и я, хмурясь от сомнений, набрала номер.

Гудки шли так долго, что я уж думала, никто не ответит.

– Да! – раздался грудной женский голос.

– Се… – непонятно почему именно сейчас мое горло перехватило и по щекам потекло. – Серафима… это я, Аяна. Мне помощь нужна. Срочно.