Глава 34

– Ты хоть прикрыться чем-нибудь не хочешь? – прошипела я, пялясь на удаляющуюся задницу Захара. Между прочим, новый для меня вид, с тыла его рассмотреть как-то не пришлось ни разу толком. Ох и плечи у него все же… ямки над твердыми ягодицами… и мышцы спины… как упругие длинные выпуклые ленты-змеи, хищно скользящие под гладкой кожей… А бедра с таким рельефом мускулов, будто этот засранец по утрам приседает с легковушкой на плечах… Тело не мальчишки и даже не парня. Мужика. Самца. Тело, чей обладатель исключительно точно знает, как управлять моим, каждым нюансом его наслаждения, отнимая у меня всю власть над собой.

Эй, я им любуюсь? Серьезно? И это сейчас, когда, кажется, у меня сил едва хватает, чтобы сохранять вертикальное положение от многочасового кошмара-измождения, хотя и все время чудится, что там, под этой вкрай измотанной оболочкой, бушует поток энергии, ищущей выход. Однако, озарение было ярким, как молния, и чересчур очевидным, чтобы прикинуться непонимающей идиоткой. Да, я не просто пялилась на моего котоволчару, я им любовалась. Дурость невыносимая, но такое ощущение, что за последние часы я окончательно сбрендила, что нисколько не удивительно, и проклятущий мой захватчик, не взяв меня ни разу в примитивном плотском смысле, умудрился просочиться, вторгнуться в меня на абсолютно новом уровне. Туда, где жили мои к нему внезапные чувства, которых быть не должно в принципе.

– Посторонних здесь не бывает, – зыркнул на меня Захар вполоборота, – а голым оборотнем тут никого не смутишь. Скройся с глаз, я сказал.

Я подчинилась, спустившись на кое-как держащих ногах, плюхнулась на тюфяк. Оборотнями… опять. Нет, ну реально? И эта жуть с руками-лапами мне не приглючилась? Ну могла же, да? Наболтал мне всего такого перед сном, вот и посетили такие мороки.

Жуткий грохот, от которого содрогнулся весь дом, заставил меня вскинуться, забывая пока о всякой мистической белиберде. Метнулась обратно к лестнице, прислушиваясь к рычанию и звукам ударов, что однозначно говорили о борьбе наверху. Ну и что мне делать? Кто это мог быть? У Захара есть враги, и они нашли нас здесь? Насколько все плохо, и что будет со мной? Я же здесь в ловушке – другого выхода нет. Так что, прорываться? Помочь ему? Совсем крыша поехала, Аяна? Да что ты можешь? И с какой стати? Только потому, что чертов волкокот – уже знакомое зло и прямой угрозы не представляет, а пришельцы как раз могут быть опасны? Или просто потому, что у меня все внутри леденеет от страха… не за себя? Да гори оно!

Взбежав на цыпочках по лестнице, я расслышала чужой мужской голос, с которым Захар спорил явно на повышенных тонах, но из-за панического грохота крови в ушах слов разобрать не могла. Ну, по крайней мере, Захар жив, если способен еще с кем-то ругаться.

По ногам потянуло прохладой, принесло новые запахи, среди которых на удивление затесался и один очень привычный. Но мешанина была такой крутой, что я не смогла сразу сообразить, кого обоняю. Скользнув на кухню, принялась шарить по ящикам в поисках хоть какого-то оружия. Нашлась увесистая такая чугунная сковородка, и я выбрала самый здоровенный тесак среди ножей. Одежды, блин, никакой, так что обмоталась полотенцем потуже и хорошенько заткнула его угол за край на груди. Что поделать, нищим выбирать не приходится, и, крадучись, двинулась в сторону гостиной.

Послышался снова шум борьбы, сопровождаемый какими-то мало напоминающими человеческие звуки, и сквозить стало сильнее, затопало как будто целое стадо. Божечки, вот это я влипла! За спиной каменный мешок, впереди толпа не пойми кого, явно не чайку попить явившихся к Захару. Но как-то не по-людски просто бежать и бросить кого-то в беде. Даже если этот кто-то тебе никакой не друг и твердит, что и ты, типа, не человек. Придурок!

– Аяна, доченька моя, выходи!

Что, блин?! Какая еще «доченька»? Голос отца я знаю, и это уж точно был не он, не говоря о том, что отродясь доченькой меня не называл. Приблудой, поганкой неблагодарной, дрянью, захребетницей…

– Аяна, не смей! – рев моего котоволка под конец сорвался в болезненный хрип, заставив затрястись все мои конечности.

Кто-то тяжело зашагал в мою сторону, я панически оглянулась, прикидывая, что будет действеннее: рвануть обратно на кухню и забиться в какой-нибудь шкаф или ломануться вперед, молотя сковородой и тыча ножом куда попаду, а там уж что будет.

– Ну здравствуй, доченька! – Незнакомец оскалился в широкой белозубой улыбке и протянул мне руку: – Выйдешь к нам?

Черноволосый, на висках поблескивает редкая проседь, видно, что не юнец, но возраст не определишь навскидку, глаза серые с отчетливым светлым кольцом по краю радужки… где-то видела такое недавно… а-а-а, не важно сейчас… Высокий, сложен крепко, но не так мощно, как мой котоволк. В строгом темно-сером костюме, рубашка белоснежная и стального цвета галстук… Весь из себя такой лощеный и элегантный, будто где-то в офисе стоит, а не посреди разгрома и настоящей задницы.

– Аяна, я велел тебе спуститься! – рявкнул еще невидимый для меня Захар. – Не смей выходить! Я запрещаю!

– О надо же! – улыбка самоназванного папаши стала недоброй ухмылкой. Глазюками своими расчленяет меня, но говорит при этом с Захаром, не поворачиваясь, как нарочно подчеркивая его незначительность сейчас… типа недостоин. А мне от этого почему-то противно… и злит… и двинуть ему охота. – Ты позволяешь себе отдавать ей распоряжения? Забыл, Уваров, что по древним обычаям только у меня право ею командовать? Идем, дочка, я тебя забираю.

Командовать? Что за на хрен? Еще один желающий помыкать мной? Вам что, конца-краю не будет? Все во мне ощетинилось в протесте.

– Ни хрена подобного! – упорствовал Захар, и, сделав еще один шаг, почти притершись к стене, чтобы обойти незнакомца, я увидела его. И ужаснулась.

Лицо котоволка было в крови и перекошено, и я едва могла разглядеть его под навалившимися и практически распявшими по стене четырьмя здоровенными лбами в костюмах.

– Ты этого не решаешь, метаморф!

– Ты тоже. Ты обрюхатил ее мать и бросил, не сподобившись побеспокоиться за двадцать лет ни разу. Так что черта с два ты станешь ею распоряжаться! Аяна, иди вниз и жди меня!

– Вы кто? – Я начала бочком обходить незваного гостя, подкрадываясь к куча мала, тыча рукой с ножом в сторону самозванца и косясь одновременно на затылок ближайшего верзилы, прикидывая, вырубит ли эту тушу удар сковородой. Господи, куда я лезу?! Четыре амбала и этот типа отец. Какие, блин, шансы, что мне и раз стукнуть кого свезет, и чем это поможет?

– Твой отец, я же сказал, – спокойно ответил верзила, опуская протянутую руку и вежливо посторонившись, пропуская меня. Словно он чуток забавлялся, наблюдая за мной.

– И где же ты был, отец? – прищурилась я, продолжая передвигаться боком вдоль стены, как краб, пока не увидела наконец всю картину в небольшой гостиной.

Входной двери просто нет – выдрана с мясом и исчезла, из темноты пустого проема влетают десятки снежинок, а дальше маячат некие смутные силуэты. Значит, их еще и не пятеро. Никаких шансов, Аяна! Грубо сколоченная мебель, которую я до этого и разглядеть-то не успела, перевернута. При ближайшем рассмотрении стало заметно, что у желтоглазого демона кровь струится из разбитой губы и рассеченной щеки, капая на голую грудь. При виде его повреждений меня едва опять всю не скрючило, а в груди что-то глухо завибрировало.

– Зачем вы с ним так? – сипло спросила у якобы отца, обрывая на полуслове его какие-то оправдашки, из которых не услышала ни слова.

– Мы пришли за тобой. Он мешает. Прошу, Аяна, идем прямо сейчас со мной в машину, и мы обо всем поговорим в дороге.

Шагнул ко мне – я шарахнулась, выставив вперед нож.

– Не вздумай слушать его! – Захар рванулся из кольца громил, но те впечатали его в стену обратно с глухим противным стуком.

– Прекратите! Вы! – заорала я. – Хватит его калечить!

– Ничего страшного с ним не случится, Аяна. – «Отец» подступил поближе и, сняв с себя пиджак, потянулся укрыть мои плечи, но я отшатнулась от него, неожиданно для себя еще и клацнув зубами. – Доченька, поехали, я виноват, что не заботился о тебе раньше, но теперь дам тебе ту жизнь, какой ты заслуживаешь.

– Я запрещаю!

– Не слушай его, он не вправе тебе приказывать.

– Только посмей!

– Я вас не знаю! – крикнула я наседающему на меня визитеру. – С какой стати мне вам верить?

– Для этого я привез того, кому ты можешь верить, – как-то чересчур уж довольно усмехнулся он и свистнул.

Через несколько секунд из темноты за дверью выступил невысокий на фоне сопровождающих его парень, и я мгновенно узнала его и поняла, отзвук чьего запаха уловила среди чужих.

– Савка! – дернулась я было к нему, но, тут же вспомнив угрозы Захара, осталась на месте.

– Лимонка! – Друг метнулся ко мне сам, обнимая, и я тут же выронила свое оружие, хватаясь за него. – Прикинь, мужик, похоже, и правда твой отец, – затараторил Сазан мне на ухо. – Ты теперь реально в шоколаде, и у нас все супер будет.

Едва Сава обнял меня, Захар прямо-таки окончательно взбесился.

– Лапы от нее убрал, мразь! – проревел он каким-то нечеловеческим голосом, заглушая слова Сазана. – А ты отошла от него! Аяна! Отойди, или я их всех…

Глухой звук удара оборвал его на полуслове, но будто отозвался болью и в моем нутре, отбрасывая от друга, а распирающий жар опять подступил ближе некуда.

– Не трогайте его! – заорала я.

– Ну, видишь? – новоиспеченный родитель с невозмутимым видом шагнул так, чтобы перекрыть мне обзор на Захара, будто бы и не слышал моего вопля. – Идем отсюда, Аяна.

– Не смей! – ревел котоволчара.

– Сваливаем, Лимонк! – подступил ближе Сазан, заставляя ощутить себя зажимаемой в ловушку. – Тебе не нужно больше этого козла бояться и подчиняться ему! Все кончилось!

Кончилось? Что? Мои мысли все больше путались, обращаясь в удушливый хаос. И разве я все еще боюсь Захара? Нет… Нет! Но как и когда мой страх перед ним испарился?

– Аяна, не смей их слушать! – буйствовал мой личный демон.

– Вкатите ему еще дозу! – рявкнул «отец» и тут же приторно-нежно запел мне: – Детка моя, твой друг прав. Тебе не нужно бояться больше ни за себя, ни за друзей. Не нужно оставаться с этим уваровским ублюдком. Идем со мной, и я дам тебе все, что только хочешь.

Хочу? А чего я хочу? Пекло в моих разуме и теле достигло какого-то апогея, за которым внезапно накрыло мгновением поразительно чистого озарения. Я хочу. Я знаю, чего хочу. Я вижу это ярко, как картинку высочайшей четкости.

– Заткнитесь все! – шарахнула я кулаками по стене за спиной, чувствуя, как вот-вот накроет новым огненным штормом. – Захар! Захар, посмотри на меня! Попроси меня остаться! Не приказывай! Не угрожай! Пообещай что-то кроме места твоей постельной грелки, и я и шагу отсюда не ступлю!

– Какого… – Сазан отшатнулся от меня, как от прокаженной, но он в этот момент не имел значения.

– Да ты никак шантажировать меня вздумала, кукла? Силу за спиной почувствовала, дурочка? Решила, что вот этот твой папаша-неудачник что-то меняет между нами и ты теперь та, кто сверху? – загрохотал волкокот, презрительно кривясь. Его глаза сверкали как у совсем невменяемого, а язык слегка заплетался, как если бы вся степень его пренебрежения ко мне не умещалась в его изрыгающем гадости рту. – Ты и так никуда не пойдешь, потому что я тебе это велел! Ты мне принадлежишь, забыла? Ты! Мне! Если причудилось что-то другое – перекрестись и вали уже, мать твою, вниз, как приказано!

– Доченька, это же Уваров! – Голос мужика, назвавшегося моим родственником, донесся как издалека. – Сын своей стервы матери и хренов метаморф. У них нет чувств, сколько ни смотри – не увидишь, Аяна. Для них все кругом не ровня… вообще никто. Идем, девочка моя.

Он коснулся моего голого плеча, я дернулась и отпрыгнула, Захар снова взбесился, но я больше не могла здесь оставаться. Мне нужен был хоть кто-то… свой. Крошечный кусочек знакомого, теплого, и я ломанулась на улицу, преследуя запах этого своего.

Мне метнулись наперерез, но я успела проскользнуть мимо поджидающих снаружи громил и побежала босиком по снегу, догоняя уходящего куда-то прочь Сазана. С разбегу ткнулась лицом ему между лопаток, обнимая сзади, приникая всем телом и умоляя утешить, спрятать от всего этого невыносимого дерьма хоть на минуточку. Мне бы всего лишь несколько нормальных вдохов, совсем чуточку того, как раньше, как всегда…

– Да пошла ты! – Друг неожиданно развернулся и отпихнул меня с такой силой, что я чудом не полетела в сугроб. – Я думал ты не такая… А ты… Он же нас… что с нами сделать хотел, а ты легла под него! Добровольно уже! На бабки повелась! Шкура! Все вы шкуры продажные!

Я не поняла, как так вышло, что в одно мгновение Савка швырялся мерзостями мне в лицо, а в следующее уже улетел к стене сруба, врезался спиной и затих. И ударила его я.

Да это уже и не имело значения, когда адская боль сбила меня с ног, роняя на четвереньки, вот только ледяного снега коснулись не мои ладони, а жесткие подушечки мохнатых когтистых лап, а весь окружающий мир съехал вправо, потом влево и тошнотворно закувыркался. Я проваливалась куда-то, и при этом я же и взмывала на поверхность, выстрелив с огромной скоростью, как пузырь воздуха с большой глубины. Я была в ужасе, и я же ликовала. Мне было адски больно, я ведь, похоже, умерла, но и я же родилась, прекратила бесконечно задыхаться… Освободилась?

Но рядом были те, кто на мою новую свободу покушались. Двуногие, двурукие монстры, чужие, вонявшие агрессией и угрозой незнакомые окружали, сжимая кольцо, лишая шанса на побег.

– Уоооспокоуооойте ейоооо! – чей-то грубый голос. – Стреляааайатееааа!

Правый бок дважды ужалило, и я жалобно завизжала, закрутившись на месте волчком, клацая челюстями и пытаясь достать обидчика. Эхом на мой визг прилетел рев и грохот откуда-то. В окружающее меня живое кольцо врезался здоровенный монстр, разбрасывая всех в стороны. Двуногие тоже стали менять очертания, шокируя и обращаясь зверями. Завязалась жуткая свалка. Мой монстр пах так восхитительно, даже сквозь вонь чужих шкур и крови, как все, чего только можно желать, но это же и был запах страдания, какого до него не сумел причинить никто. И как бы часть меня ни заходилась в плаче и интенсивном желании броситься навстречу, но инстинкт избегать боль толкнул прочь. И я подчинилась ему.

Ноги были как пружины, уносящие меня огромными прыжками, тело звенело от переполняющей энергии, по нервам хлестало воем погони. Тот самый, ЕГО голос я различала среди остальных. Вот теперь он звал, умолял, обещал все… но слишком поздно. Сейчас он был таким же незримым подгоняющим хлыстом, как и завывания других преследователей, что то и дело пытались преградить мне путь. Но я была быстрее, увертливее, мельче. Чертовски всемогущей, неуловимой! Они все промахивались, силясь сшибить меня, впустую клацали зубами там, где меня уже не было. Чистейшая эйфория текла в моих венах, и не было никого круче меня в эти минуты! Вот только… все вокруг почему-то сливаться начало, но совсем не от скорости, с которой я неслась. Мутилось, теряло четкость, но это только подхлестывало меня, гнало еще быстрее, как нотки дикого отчаяния в том самом голосе боли. Я убегу от всех, от всего, я смогу, во мне же столько сил! Им конца нет!

Деревья исчезли вдруг, под лапами оказался не снег, а скользкий лед, когти с ним не сцеплялись, закрутило на месте и оглушило каким-то безумным грохотом. Прямо на меня, вмиг оцепеневшую, неслось гигантское вонючее чудище с двумя огромными ослепляющими круглыми белыми глазищами и десятком сверкалок поменьше. И именно этот момент выбрало мое тело для того, чтобы превратиться в безвольный кисель, не желающий исполнять ни единой команды мозга.

В бок врезалось что-то большое, отшвыривая с пути орущего дурниной чудища. Треск, вопль, рык. Я уткнулась мордой в снег. Все. Мрак.