Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
«В Советском Союзе секса не было… А в комсомоле секс был?»
– Как известно, в Советском Союзе секса не было. А в комсомоле он был? (Ангелина в комсомоле не была, и этот вопрос ей жутко интересен.)
– На самом деле знаменитая фраза о сексе в СССР, прозвучавшая на телемосту с американцами, звучала так: «В Советском Союзе нет секса, а есть любовь»…
– Мы слышали такую версию.
– А я при сем присутствовал. И дама была абсолютно права, потому что, поскольку половые отношения тогда не были предметом рыночного торга, действительно, в Советском Союзе в интимных отношениях любовь и какая-то взаимная симпатия присутствовали в гораздо большей степени, нежели взаимный расчет. И рождаемость была выше, чем сейчас в России, где секса столько, что он уже из ушей лезет.
– Неужели действительно, каку героини Чернышевского: «Умри, но не дай поцелуя без любви»? Интим только после свадьбы и танго на «комсомольском» расстоянии?
– В комсомоле был нормальный секс. Периодами даже весьма свободный. В 20-е годы даже было постановление о том, чтобы с сексом в комсомольских ячейках быть поскромнее. Многие большевики вообще были сторонниками ликвидации семьи как социального института. А молодое тело-то горячее, а если еще говорят, что всё можно… Потом наступили времена более строгих правил. В комсомоле текла нормальная жизнь со всеми ее атрибутами и нравственными полюсами, во всем многообразии проявлений. Я знал, допустим, комсомольцев, которые где-то на ударной стройке сыграли свою комсомольскую свадьбу. Весьма культурных в сфере отношения полов. Таких было большинство.
– Кстати, о сексе… В вашей фильмографии пополнение – снята еще одна картина по вашему роману. На сей раз – «Небо падших».
– Режиссер – Валентин Донсков, а в главных ролях снялись популярные актеры Екатерина Вилкова и Кирилл Плетнев.
– В романе много эротических сцен. Вы их все перенесли на экран?
– Нет. Тогда фильму присвоили бы категорию 18+, а пока всего-навсего 16+. Вот все-таки странный у нас народ! Когда, скажем, мы читаем повести того же Ерофеева, Петрушевской, где описывается такая полудиссидентская богема, в которой сексуальные связи – броуновское движение, это нам кажется совершенно нормальным. Никому не приходит в голову сказать: ребята, вы же диссиденты, как вы можете?! Но когда заходит речь о комсомоле, и вдруг выясняется, что у людей есть какие-то отношения вне брака, до брака, все говорят: как же вы можете, вы же комсомольцы?! Не нужно двойного стандарта. Кстати, так честно о некоторых аморальных сторонах жизни комсомольцев, как я описал, о диссидентах еще никто не рассказывал. А ведь и на этом солнце немало темных пятен!
– Юрий, это какой по счету ваш фильм?
– 15-й, может быть. Меня действительно экранизировали, как говорится, вдоль и поперек. Но это редкий случай, когда снять кинокартину по моей книге захотел бизнесмен. Этакий современный Савва Морозов, просвещенный, увлеченный литературой. Зовут его Артем Щеголев. И это его любимая повесть.
– Чем же она его так зацепила?
– А он тоже, как мой герой, начинал свой бизнес с комсомола. Говорит, книжка будто про его жизнь написана. И решил на 20-летие своего бизнеса, весьма успешного, сделать себе и своим сотрудникам такой подарок. Я сначала, честно говоря, опасался, что будет какая-то самодеятельность. Нет, оказалась очень серьезная работа, выполненная профессионалами.
«Где секс, там комедия, где любовь, там драма, где деньги, там трагедия».
«Ничто не дается нам так дешево и не стоит так дорого, как женщина».
«Нельзя любить деньги больше, чем искусство – и то и другое надо любить одинаково».
«Дурной климат заменяет России Конституцию». (Коммент Полякова: «Это любимый афоризм российских политиков».)
«Свобода – это всего лишь приемлемая степень принуждения, не более».
«История (в том числе и комсомола – Ред.) – это всего лишь слухи, попавшие в учебники».
«В комсомоле работают не только головой, но и печенью». (Коммент Полякова: «Этот афоризм смешил комсомольцев».)
Ангелина Галанина, стажер отдела политики «КП»
Юрий Поляков: «Если бы у нас были интернациональные ударные стройки, не было бы ни убийства в Бирюлеве, ни теракта в Волгограде». Об этом автор «ЧП районного масштаба» и многих других знаменитых книг заявил в канун 95-летия ВЛКСМ у знамени «Комсомольской правды».
29 октября – день рождения Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи (комсомола) – главной молодежной организации Советского Союза. В отличие от Коммунистической партии, которая принимала в свои ряды достаточно придирчиво, используя квоты, то есть некоторые ограничения для тех или иных социальных групп, в комсомол принимали практически всех желающих. Нужно было уж очень сильно «отличиться» (например, совершить уголовное преступление), чтоб тебе дали поворот от ворот. Обычно вступали сразу, как только исполнялось 14 лет – и прямо классами. Так что мало кто из советских поколений оставался вне этой организации.
У писателя Юрия Полякова удивительные отношения с комсомолом. Когда-то он ворвался в литературу тогда еще Советского Союза своими повестями, в которых с убийственной силой буквально
«размазал по стенке» быт и нравы комсомольских вожаков 70-х. А в двухтысячных вдруг стал… едва ли не главным отражателем обструктивных нападок на ушедшую вместе со своей эпохой организацию.
Так что разговор с ним в студии ТВ «КП» накануне памятной даты был абсолютно объяснимым.
Прежде всего ведущие – «в провокационных целях» – предложили писателю нацепить на лацкан пиджака «символ прошлой эпохи» с барельефом Ленина на красном знамени и аббревиатурой «ВЛКСМ».
– С удовольствием! – пронзив ТВ «КП» довольно ехидным взглядом, ответствовал писатель, явно оценив уровень провокации как… «комсомольский». – У меня дома много таких значков.
– Юрий, а почему же тогда не носите?
– Потому что организация эта, к сожалению, не существует теперь в том виде, в каком существовала.
(Писатель, обладающий одним из самых острых язычков современности – не дай Бог попасть ему на перо! – читайте книжки, – явно не желал конфузить задиристых журналистов перед лицом многочисленных радиослушателей и телезрителей.)
– Хотя, – продолжал Поляков, – в общем-то, комсомол прожил полноценную человеческую жизнь. Если будем считать, что он родился в 1918-м году, то его убили, скажем так, в 91-м.
– Его убили насмерть?
– Его убили насмерть вместе с советской цивилизацией. Потому что комсомол мог существовать только в рамках той системы. Он был обречен погибнуть вместе с ней. Кроме того, были еще отягчающие обстоятельства: слишком много собственности. Началась тотальная приватизация, и, понятно, появилось много желающих отхватить лакомые куски. Кто бы оставил все это комсомолу?
– А золото комсомола куда дели?
– У комсомола золота не было.
– Как не было? У партии было, а у комсомола не было?
– Да и у партии его не было. У государства были золотые запасы, которые, кстати говоря, Горбачев с Ельциным растранжирили. А у ВЛКСМ – ничего. Кроме золотых кистей на знаменах.
– У пионеров, то есть, у детской организации, тоже не было, естественно?
– Была золотая звездочка с портретом юного кудрявого Ленина – у октябрят. И горны золотистого цвета – у пионеров.
– Готовясь к встрече, просматривали некоторые ваши произведения, в том числе и совершенно новый роман «Небо падших». Складывается ощущение, что вы всю жизнь так и пишете о комсомольцах. Просто они взрослеют, обюрокрачиваются, кто-то в воров превращается, кто-то в развратников.
– У Зощенко в одном из рассказов есть такая фраза: «В трамвай вошла комсомолка». Но это не означало, что вот явился член ВЛКСМ женского пола, а просто девушка комсомольского возраста. Потому что долгие годы слово «комсомолец» и «комсомолка» были синонимами слов «юноша» и «девушка». Ведь подавляющее большинство, 90 с лишним процентов, советской молодежи были членами ВЛКСМ. И поэтому если я начинаю рассказывать историю какого-то человека – а мои герои, как правило, родились еще при советской власти, взрослеют при советской власти, то они у меня были комсомольцами.
У нас есть диссидентская литература, герои которой в советское время существовали в каком-то глубоком подполье, в отдельной своей среде и так далее. Но это не мои герои. Мои – нормальные, обычные советские люди, которые потом оказались в постсоветском пространстве. Как из гоголевской «Шинели», из комсомола вышло 95 процентов, остальные вышли, извиняюсь, из дурдома.
– Как сложилась судьба ваших героев-комсомольцев – не в книгах, а в жизни?
– По-разному… Кто-то стал олигархом, кто-то – бомжем. Так же, как и у их прототипов.
– А у героя повести «ЧП районного масштаба» кто был прототипом? Кем он стал?
– Там были два прототипа. Один – это Павел Гусев, нынешний главный редактор «Московского комсомольца». В юные годы был первым секретарем Краснопресненского райкома комсомола Москвы, где я был членом бюро. Потому что я был секретарем комсомольской организации Союза писателей. Сейчас все скрывают свое комсомольское прошлое, а я не скрываю. У меня даже есть стихотворение 1981 года «Воспоминания о райкоме», которое посвящено Павлу Гусеву. Кстати, «Литературная газета», которая вышла с шапкой «Бессоюзная молодежь» (номер, посвященный Дню рождения комсомола), открывается этим стихотворением Оно начинается так (с воодушевлением читает):
Я был инструктором райкома
Райкома ВЛКСМ.
Я был в районе, словно дома
Знал всех и был известен всем.
Снимая трубку телефона,
Я мог решить любой вопрос,
Достать молочные бидоны
И провести спортивный кросс.
О, как я убеждал умело,
Старался заглянуть в нутро,
Когда не выгорало дело,
Грозился вызвать на бюро.
К полночи, доплетясь до дома,
Снопом валился на диван,
Как будто я построил домну
Или собрал подъемный кран.
Оговорюсь на всякий случай:
Я знал проколы и успех.
Да, я инструктор был не лучший,
А всё же был не хуже всех!
Как говорится, по другому
Теперь я ведомству служу,
Но в переулок тот, крайкому,
С хорошей грустью захожу.
Здесь всё в дыму табачном тонет,
Как прежде, срочных дел – гора.
И, словно взмыленные кони,
Проносятся инструктора.
Мальчишечка звонкоголосый
Кричит, настойчив и ретив:
– Вы не решаете вопросы!
А для чего тогда актив?…
И, трубку положив сердито,
Он, хмурясь, остужает пыл.
Ещё всё это не забыто:
И я таким недавно был!
Предполагал успеть повсюду,
А в голосе звенела сталь,
Но я таким уже не буду —
Смешным, напористым… А жаль.
(1981)
Жаль, повторюсь через тридцать с лишним лет. Но речь не об этом. Вернемся к прототипам. Так вот, Павел Гусев – человек, который нашел себя в новой жизни, человек, скажем так, состоявшийся, можно даже сказать – состоятельный.
– А кто второй прототип?
– Валерий Бударин, первый секретарь Бауманского райкома комсомола, где я работал инструктором, когда вернулся из армии. Вот у него ничего не получилось. Где-то в начале 90-х его зарезали в пьяной драке.
– Почему из нашей жизни исчезли ударные комсомольские стройки? Почему, например, объекты для Олимпиады в Сочи строят не наши ребята, а гастарбайтеры? Наша молодежь не способна на что-то стоящее?
– Нет, дело не в молодежи, а в государстве. Вот советское государство до своего кризиса и падения было мощное, оно могло осуществлять макропроекты, организовывать громадные стройки, создавать объекты. (Только непонятно, почему сейчас этими плодами труда миллионов пользуются отдельные личности «приватизаторов»). Современное государство, видимо, неспособно это организовать. Хотя комсомольские стройки – это была очень интересная форма. Во-первых, давала молодому человеку возможность хорошо заработать.
– Тушенку давали.
– При чем здесь тушенка? Люди получали очень приличную по масштабам советской жизни зарплату. И за несколько лет работы на комсомольской стройке молодая семья могла скопить на кооперативную квартиру, на машину. Об этом сейчас просто не принято говорить. Хотя, верно, ко всему прочему снабжение комсомольских строек было очень хорошее. И многие мои знакомые поэты туда ехали на выступления, чтобы обзавестись дубленкой, ондатровой шапкой и еще каким-нибудь дефицитом.
– Взять тот же БАМ. Кто был, помнит – там же было классно!
– Да, классно! И БАМ остался – работает! Кроме того, то, что сейчас очень важно и о чем не говорят. Комсомольские стройки – это была, если хотите, лучшая школа интернационального воспитания. Там были не только русские. Туда съезжалась молодежь со всего Советского Союза: прибалты, таджики, узбеки, азербайджанцы, украинцы, белорусы, казахи… Все оттуда выходили интернационалистами. На этих стройках практически не было национальных конфликтов. И вот молодой человек, девушка, прошедшие через тигель этой межнациональной комсомольской стройки, они оттуда выходили интернационалистами. И эти люди уже не принимали бы участия ни в бирюлевских побоищах, ни в какой-то резне на границах Советского Союза. Об этом не говорят. А как раз такое скопление межнациональной молодежи вырабатывает интернациональный кодекс. Вот он, «плавильный котел» для наций, который ищут и никак не найдут нынешние идеологи.
– То есть вы хотите сказать, что если бы остались ударные молодежные интернациональные стройки, не было бы у нас и таких «ЧП не районного масштаба», как недавний взрыв в Волгограде, где террористка – уроженка Дагестана – привела в действие взрывное устройство? Погибли люди…
– Но ведь их не было, таких случаев! Были, но чрезвычайно редкие – допустим, как взрыв метро армянских националистов, – которые десятилетиями потом вспоминали. Советская цивилизация находила способы подавлять этнический сепаратизм, какие-то межличностные национальные конфликты.
Совместимо ли такое жесткое государство, скажем, с рыночной экономикой? Я не уверен. Поэтому в какой-то момент пришлось выбирать – или у нас полные полки и возможность ездить по всему миру, наслаждаться белоснежным песком атоллов, или бедная, но достаточно безопасная, спокойная жизнь. Мы выбрали атоллы и полные полки. За это расплачиваемся террористами, роющимися в помойках бывшими кандидатами наук…
– Но согласитесь – ведь и бюрократов, и аморальных типов в комсомоле было много.
– Гораздо меньше, чем сейчас во властных структурах. Это даже в сравнение не идет.
– Так они и есть выросшие комсомольцы.
– Уже много людей, не имеющих к комсомолу абсолютно никакого отношения. Новое поколение. Говорить о том, что комсомол породил только жуликов, стяжателей и развратников – это то же самое, что говорить, что вот блондины породили жуликов, а брюнеты – развратников. Именно потому, что комсомол охватывал практически всю массу молодежи. Вот, скажем, в КПСС народу было меньше. А, значит, с большим основанием можно возлагать на нее вину за негативные процессы и деяния. Потому что это было ядро, которое управляло и возглавляло. Но, кстати, по моим наблюдениям, каких-то серьезных нарушений нравственности и закона все-таки в те времена среди облеченных властью людей было гораздо меньше. И таких случаев, чтобы министр областного правительства уехал за границу и прихватил два миллиарда долларов – не было. За менее значительные проступки людей ставили к стенке, что, может быть, и жестоко, но таковы были времена.
– В стремлении советских комсомольцев заработать больше денег вы не видите ничего плохого, а сребролюбие нынешнего молодого поколения явно осуждаете. Разве есть какая-то разница в желании человека иметь в своем кармане как можно больше денежных знаков?
– В советской системе благосостояние отдельного человека напрямую было связано с тем, на какой ступеньке государственной иерархии он стоял. Чем выше ступень – тем больше возможностей и, соответственно, денег. Все способы зарабатывания денег вне этой советской пирамиды противоречили Уголовному кодексу и очень скоро за этим человеком, как выражался Остап Бендер, приезжали в чудной решетчатой карете. А сейчас мы имеем такое общество, где в принципе можно зарабатывать деньги вне государственного аппарата. И вне нравственных норм и законов.
Вот те же финансовые пирамиды. Люди обобрали народ, сделали безумные деньги на мошеннических схемах. Некоторые из них сели, но большинство успели смотаться и теперь прекрасно живут за границей… Более того, ворюги умудряются приклеиться к госструктурам и через этот канал высасывать средства у государства. Достаточно только двух примеров, чтобы представить масштабы бедствия: «Интеко» Елены Батуриной и «Оборонсервис» Евгении Васильевой.
– А они были в комсомоле?
– Батурина – наверняка. А Васильева – вряд ли…
Писатель принес с собой на передачу толстенную книгу. Журналисты, встречавшие Полякова на улице, заметили – он достал ее из багажника автомобиля. Оказалось, это знаменитый «Гипсовый трубач»…
– Юрий, а ваш новый роман стал толще, чем «Капитал» Маркса.
– Ну, так получилось! Собрали под одной обложкой все три части. Это, кстати, новая редакция романа. Как написано в аннотации, «серьезно исправлено и смешно дополнено».
– Придется перечитывать заново?
– Я сильно переработал книгу. Потому что эта вещь выходила частями, с 2008-го по 2012-й год, накопились какие-то нестыковки, какие-то шероховатости. Я специально полгода делал новую редакцию. Она сильно отличается. Если эта вещь вам нравится, то скучно не будет.
– Не пожалеем?
– Читатели говорят, что к романам этого автора можно возвращаться.
– Юрий, а вот ваша «Бахрома жизни» – это что?
– Сборник афоризмов и извлечений из моих же произведений.
– Как родилась идея «вытащить» их из текстов? Сами придумали?
– У меня мании величия еще нет. Мне позвонил человек по имени Николай Казаков и говорит: «Юрий Михайлович, я защищаю докторскую диссертацию по вашей афористике. И подсчитал, что из современных писателей у вас наибольшая плотность афористических высказываний – по три на страничку текста». И предложил составить такой сборник. Правда, название придумал уже я.
– Когда эти книги появятся на прилавках?
– «Гипсовый трубач» уже продается. И прилавок прогибается под его тяжестью. «Лезгинка на лобном месте» – это сборник моих публицистических статей, я думаю, выйдет в декабре. А «Бахрома жизни» – в ноябре. Книга уже сдана в производство.
– Если бы вы сейчас решили написать «ЧП» районного масштаба, какой фон выбрали: горячая точка, наводнение на Дальнем Востоке? Или Москва, Болотная площадь?
– Знаете, у меня есть два замысла. Один я сейчас начал воплощать. Я хочу написать повесть о чудовищной нечестности современной журналистики, которая начинала с призыва к свободе слова, а пришла к состоянию, при котором правду отыскать – как иголку в стоге сена.
– Тогда у вас получится «ЧП редакционного масштаба». Или всероссийского.
– Ну да, если напишу и о другой проблеме, которая меня очень волнует – о чудовищном непрофессионализме нашей сегодняшней власти, особенно среднего звена…
– Юрий, такое ощущение, что раньше вы видели в комсомоле массу язв и пороков, а сегодня ваши глаза затянула розоватая ностальгическая дымка.
– Да нет, скорее, со временем стал видеть еще что-то, кроме язв и пороков. Я, как человек критически мыслящий, конечно, выхватывал, прежде всего, то, что мне не нравилось. Мне, кстати, в 1986 году дали премию Ленинского комсомола за ту резко критическую повесть «ЧП районного масштаба». Если бы в комсомоле не осталось ничего живого, фиг бы мне это светило!
Любовь МОИСЕЕВА, Александр ГАМОВ
Войти с помощью соц. сетей: