События, которые легли в основу раздувающей пламя предрассудков истории 1, произошли десятки тысяч лет назад. Несколько первых людей современной анатомии покинули Африку, чтобы заселить отдаленные места земного шара, и принесли с собой свои постоянно мутирующие гены. Но мы можем рассказать совершенно иную историю, начавшуюся в тот же исторический момент. Прежде чем покинуть Африку, первые люди должны были столкнуться с серьезными экологическими проблемами, так как ученые установили, что популяция современного Homo sapiens сократилась до нескольких тысяч человек в то время. Потомки этой сравнительно небольшой группы впоследствии заселили каждый обитаемый уголок Земли.

Этот факт вместе с привычкой странствовать по всему свету, с изобретением кораблей, способных пересечь океан, и нашей явной готовностью размножаться везде, куда бы мы ни отправились, привел к формированию особого коллективного человеческого генома. Об этом говорит уже то, насколько схожи геномы разных людей, независимо от их происхождения. Как обсуждалось выше, все люди на сегодняшний день связаны друг с другом примерно через 79 поколений. Есть примечательные модели генетических маркеров в разных частях света, но, безусловно, у человеческого рода не так уж и много генетического разнообразия. Абсолютно точно, что у людей его намного меньше, чем у большей части других видов.

Возьмем ближайший к нам вид – шимпанзе. Последний наш с ними общий предок жил около 6,5 млн лет назад. В отличие от нас, обезьяны не имели такого же стремления странствовать по миру. Шимпанзе никогда не покидали Африку, и все представители вида в дикой природе на сегодняшний день проживают в относительно небольшом поясе, охватывающем некоторые части Западной Африки. И все-таки, несмотря на гораздо меньший географический ареал, разные популяции шимпанзе имеют несравнимо более широкое генетическое разнообразие, чем человек. Помните, что между двумя индивидами из разных континентальных рас только 4,3 % генетических различий относится к разнице между расами. Напротив, 30,1 % генетических различий между двумя шимпанзе из разных популяций лежит в основе разницы между этими подвидами. Если вы сравните ДНК особи из популяции «западных шимпанзе» с ДНК ее сородича из подвида «центральных шимпанзе», то около 30 % генов, отличающих их друг от друга, будут схожи с генами других обезьян из той же популяции. Это потому, что шимпанзе не пострадали от эффекта «бутылочного горлышка», как люди. Вторая причина в том, что шимпанзе не плавают и не имеют лодок – они не могут установить контакт с сородичами, которые живут на другой стороне реки.

Действительно, одним из самых примечательных сюрпризов расшифровки человеческого генома было то, насколько однородно человечество с точки зрения генов. Когда президент Билл Клинтон объявлял предварительные результаты проекта «Геном человека» в 2000 году, он сказал: «Сегодня мы изучаем язык, на котором Бог создавал жизнь… По-моему, одна из великих истин, открывшихся в результате триумфального путешествия в мир человеческого генома, – то, что все люди независимо от расы с точки зрения генов более чем на 99,9 % одинаковы». Ключевой момент речи Клинтона может послужить веским аргументом в пользу того, что все люди обладают одной и той же сущностью.

Эссенциалистские предубеждения заставляют нас реагировать на идею генетически отличающихся предков, обнажая самые мрачные предрассудки. А как они поведут себя в случае с информацией об однородном геноме человека? У Клинтона, судя по всему, хорошо развита интуиция: он рассматривал удивительное сходство ДНК по всему миру как явление, имеющее социальное значение для международных отношений. Некогда бывший президент даже читал лекцию перед сербами и хорватами в Косово о том, что конфликт между этими двумя народами изначально иррационален с учетом их генетического сходства. Был ли Клинтон прав? Делают ли размышления о генетическом сходстве нас более терпимыми к людям из разных этнических групп?

Некоторые из последних исследований подтверждают догадку Клинтона. В одном эксперименте американским евреям поручили прочитать одну из трех фиктивных новостных статей. Первая посвящена научным разработкам. В ней говорилось, что евреи и арабы очень схожи генетически. «Евреи и арабы являются генетическими братьями», – говорилось в этом материале. Вторая статья преподносила противоположную точку зрения. В ней подчеркивались генетические различия между евреями и арабами. Третья статья была посвящена не связанной с арабо-еврейским конфликтом теме. После того как участники прочитали одну из этих статей, им задали вопросы, касавшиеся их антипатии к арабам. А именно: насколько респонденты считают тех жестокими, недружелюбными или неотзывчивыми. Затем испытуемых спросили, в какой мере они поддерживают миротворческие усилия на Ближнем Востоке. В частности, согласны ли они с утверждением «Израиль должен использовать мирные дипломатические методы в Палестине вместо агрессивных действий для достижения своих целей». В результате те, кто читал о генетическом сходстве между евреями и арабами, в большей степени поддержали миротворческие усилия, чем те, кто ознакомился с другими эссе. Аналогично участники, изучившие статью о генетическом сходстве, сообщили о меньшей антипатии к арабам, чем те, кто читал о генетических различиях. Акцент на нашем общем генетическом фундаменте подталкивает нас на путь к миру.

Если взглянуть более широко, то история 2 будто учит нас поменьше полагаться на гены при объяснении социальной реальности. Я и мои ученики Анита Шмалор и Бенджамин Ченг выясняли установки людей по отношению к этническим различиям. Большой выборке взрослых американцев предложили прочитать одно из двух эссе, написанных по образцу историй 1 и 2 соответственно. В первом утверждалось, что можно узнать о географических предках через гены, а во втором – что число вариантов генов у людей невелико по сравнению с другими видами. Затем участникам задавали вопросы по длинному списку стереотипов. Например: «Почему у африканцев хорошо развито чувство ритма?» или «Почему у японцев самая длинная средняя продолжительность жизни?». Что мы обнаружили? Те, кто прочитал эссе по истории 2, в отличие от тех, кто читал материал на основе истории 1, рассматривали эти стереотипы как результат человеческого опыта, а не генетической предрасположенности. Когда мы концентрируемся на схожести генов, то больше не ждем, что этнические различия окажутся результатом разницы в генетике.

Вторая история показывает, что раса в большей степени является социальным конструктом и что мы разделяем львиную долю генов со своими собратьями. Эти факты вселяют надежду на будущее межрасовых отношений. Я надеюсь, что история 2 оказала такое же влияние на читателей этой книги. Но мы также остаемся уязвимы перед очарованием первой позиции. Нетрудно заметить культурные различия во всем мире: люди из различных мест смотрят на вещи, действуют и думают по-разному. Наши эссенциалистские предубеждения заставляют нас объяснять эту видимую разницу генетическими причинами. Такой подход привел к одной из самых разрушительных идей, которые когда-либо видел мир, – евгенике.