81.
(Лос-Анджелес, 10 мая 1962 года)
Пит держал фонарик. Фредди заменил корпус наборного диска телефонного аппарата. Работа была до усрачки нервная и медленная.
Фредди, ворча, ковырялся с какими-то проводками:
— Терпеть не могу телефоны компании «Пасифик Белл». Ненавижу работать по ночам, в потемках. Ненавижу телефоны в спальне, потому что гребаные проводки вечно перепутываются под кроватью.
— Не жалуйся. Просто делай то, что тебе говорят.
— И отвертка заедает, мать ее. А ты уверен, что Литтел хочет, чтобы мы установили прослушку на оба аппарата?
Пит ответил:
— Просто делай, что я тебе сказал. Два телефона и распределительный щиток. Спрячем его вон в тех кустах у дороги. Если ты перестанешь ныть, то за двадцать минут управимся.
Фредди порезал палец:
— Бля. Терпеть не могу телефоны «Пасифик Белл». Кстати, Ленни вовсе не обязательно станет стучать на нас с домашнего телефона. Он может это сделать лично или из любой телефонной будки.
Пит сжал в руках фонарик. Луч которого заизвивался и запрыгал.
— Либо ты, сука, прекращаешь ныть, либо я этот телефон тебе в жопу засуну.
Фредди дернулся и задел головой полку. Оттуда свалилась папка с вырезками из «Строго секретно», и ее содержимое разлетелось по комнате.
— Ладно, ладно. Ты еще в аэропорту такой дерганый был, и я повторюсь всего раз. Дерьмо эти ваши телефоны «Пасифик Белл». Когда ставишь на них прослушку, в половине случаев звонящий слышит щелчки. И ничего, блин, с этим не поделаешь. А за распредщитом кто следить будет?
Пит потер глаза. С той самой ночи, когда он убил Уилфредо Дельсола, его стали мучить мигрени.
— Литтел может откомандировать каких-нибудь федералов, чтоб проверяли щиток. Нам останется периодически проверять аппаратуру.
Фредди нагнул к телефону настольную лампу:
— Пойди-ка дверь посторожи. Не могу работать, когда ты над душой стоишь.
Пит пошел в гостиную. Голова болела прямо между глаз.
Он проглотил две таблетки аспирина. Запил их коньяком Ленни — прямо из горлышка.
Пошло хорошо. Пит сделал еще глоток.
Головная боль поутихла. Вены перестали пульсировать.
Пока Санто верил его истории. Санто так и не рассказал, как именно надул его Дельсол.
Санто сказал: Сэма Джи тоже надули. Ни об украденной наркоте, ни о пятнадцати убитых речи не шло. Как и о том, что двое главных боссов мафии решили примазаться к Фиделю Кастро.
Он сказал, что подразделение придется распустить.
— На время, Пит. Слышал, нас собираются прижать федералы. И мне бы хотелось какое-то время не связываться с наркоторговлей.
Это говорил человек, который только что ввез в страну двести фунтов «белого». Не моргнув глазом, соврал он о том, что желает на время завязать с торговлей.
Санто показал ему полицейский рапорт. Легавые Майами тоже купились на его, Пита, шараду. Они решили, что это — очередное зверское убийство на наркотической почве — совершенное, предположительно, кубинскими злоумышленниками.
Бойд и Нестор вернулись в Миссисипи. Наркотики были спрятаны в сорока различных банковских хранилищах.
Они снова начали тренировать предполагаемых убийц Кастро. Им было все равно, что мафия теперь за Фиделя. О том, что их в любую минуту могут остановить, они как будто знать не желали.
Они не испытывали особого страха.
Он — испытывал.
Они не знали, что с мафией шутки плохи.
Он — знал.
Он всегда примазывался к тем, кто обладал НАСТОЯЩЕЙ властью. Он никогда не нарушал их правил. Ему приходилось делать то, что он делал, — но он не знал ПОЧЕМУ.
Санто клялся отомстить. Санто клялся, что найдет тех, кто украл наркоту, — чего бы это ни стоило, во что бы то ни стало.
Бойд же полагал, что они смогут продать дурь. Бойд ошибался. Бойд кричал, что лично выдаст тех из ЦРУ, кто повязан с мафией. Бойд утверждал, что он сможет утихомирить разгневанного Бобби.
Он этого не сделает. Не сможет сделать. Он в жизни не станет рисковать своим статусом в окружении семьи Кеннеди.
Пит сделал еще глоток. Три глотка — и трети бутылки как не бывало.
Фредди выволок инструменты из квартиры.
— Пошли. Доброшу тебя до аэропорта.
— Поезжай. Я хочу пройтись.
— Куда?
— Сам не знаю.
Клуб «Кроличья лапка» оказался сущей парилкой — тесное помещеньице, спертый воздух, состоящий, по преимуществу, из клубов табачного дыма. На танцполе рулили подростки — явное нарушение закона о продаже алкоголя несовершеннолетним.
Джоуи и парни играли в совершенно обдолбанном виде. Барби пела какую-то дурацкую танцевальную песенку. На барном табурете скучала одинокая проститутка.
Барби увидела его. Улыбнулась и перепутала слова песни.
Единственное подобие отдельного кабинета было занято. Там сидели два морпеха и две девчонки-старшеклассницы — этих выгнать не проблема.
Пит велел им выметаться. Оценив его сложение, они так и сделали. Девчонки оставили на столе свои коктейли — ром с каким-то фруктовым соком.
Пит устроился там и принялся их прихлебывать. Головная боль еще немного отпустила. Барби завершила выступление слабенькой кавер-версией «Сумерек».
Кто-то из танцующих зааплодировал. Музыканты побрели за сцену. Барби спустилась со сцены и присоединилась к нему.
Пит подсел поближе к ней. Барби сказала:
— Я удивилась. Уорд говорил, что ты в Майами.
— Да вот — решил приехать и посмотреть, как тут идут дела.
— То есть хотел проверить меня?
Пит отрицательно покачал головой:
— Все считают, что ты — надежный человек. Мы с Фредди Турентайном приехали проверить Ленни.
Барби сообщила:
— Ленни в Нью-Йорке. Поехал проведать кого-то из друзей.
— Женщину по имени Лора Хьюз?
— Вроде бы. Какую-то богатую женщину — она живет на Пятой авеню.
Пит принялся вертеть в пальцах зажигалку:
— Лора Хьюз — единокровная сестра Джека Кеннеди. Она была помолвлена с тем самым Кемпером Бойдом, о котором тебе рассказывал Джек. Бойд был наставником Литтела в ФБР. Моя бывшая подружка Гейл Хенди спала с Джеком в его медовый месяц. Сам Ленни давал Джеку уроки ораторского мастерства в сорок шестом, когда он впервые баллотировался в Сенат.
Барби взяла одну из сигарет Пита:
— Ты хочешь сказать, что все слишком ловко сложилось?
Пит зажег ей сигарету:
— Я сам не знаю, что хочу сказать.
Барби откинула волосы назад:
— А Гейл Хенди — она тебе помогала?
— Да.
— Устраивать чужие разводы?
— Верно.
— Она справлялась так же, как я?
— Нет.
— А ты ревновал, когда узнал, что она спала с Джеком Кеннеди?
— Пока Джек не подосрал мне самому — нет.
— В смысле?
— Я был непосредственно связан с операцией в заливе Свиней.
Барби улыбнулась. Ее волосы блестели в свете барных прожекторов.
— А меня ты ревновал к Джеку?
— Если бы не слышал записей — ревновал бы.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что ты никогда не отдаешься ему по-настоящему.
Барби рассмеялась:
— Всякий раз меня отвозит туда, где я живу, очень славный парень из секретной службы. Последний раз мы даже ели вместе пиццу.
— Хочешь сказать, что это — настоящее?
— Только по сравнению со временем, проведенным с Джеком.
Заревел музыкальный автомат. Пит протянул руку и вырубил его из розетки.
Барби сказала:
— Вы шантажировали Ленни — иначе он бы на это не пошел.
— Он уже привык к тому, что его шантажируют.
— Ты нервничаешь. Ты стучишь коленом о ножку стола, сам того не замечая.
Пит прекратил. Гребаная нога принялась подергиваться — чтобы хоть что-то делать.
Барби спросила:
— Тебя так пугает наша история?
Пит сжал колени и изо всех сил заставил себя унять дрожь:
— Нет, это другое.
— Иногда я думаю, что, когда все будет кончено, меня убьют.
— Мы не убиваем женщин.
— Ты однажды убил женщину. Мне Пенни рассказывал.
Пит поморщился:
— А ты легла под Джоуи, чтобы он заплатил за убийство парней, которые изнасиловали твою сестру.
Она и глазом не моргнула. Не шелохнулась. На лице ее не отразилось ни капли страха.
— Мне следовало бы догадаться, что это ты решишь выяснить, как дело было.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто хотелось узнать, нравлюсь ли я Джеку настолько, что ему самому захочется это выяснить.
Пит пожал плечами:
— Джек — парень занятой.
— Ты тоже.
— Тебя волнует, что Джонни Коутс все еще жив?
— Только когда я думаю о Маргарет. Когда понимаю, что она больше никогда не захочет, чтобы ее коснулся мужчина.
Пит почувствовал, как закачался под ногами пол.
Барби спросила:
— Скажи, что тебе нужно?
Пит ответил:
— Мне нужна ты.
Они сняли номер в «Голливуд-Рузвельт». Под окном переливалась огнями вывеска «Китайского театра Граумана».
Пит, спотыкаясь, снял штаны. Барби стянула через голову свое концертное платье. На пол осыпалось несколько фальшивых бриллиантов — Пит раздавил их ногой.
Барби пинком отправила его кобуру под кровать. Пит поднял полог — простыни издавали запах застоявшихся духов, который заставил его чихнуть.
Она подняла руки и расстегнула ожерелье. Он увидел запудренные коротенькие волоски ее бритых подмышек.
Он прижал ее запястья к стене. Увидев, чего он хочет, она позволила ему попробовать вкус их кожи.
Вкус был острым. Она выгнула руки назад, чтобы он мог его распробовать до конца.
Он касался ее сосков. Чувствовал запах катившегося с ее плеч пота.
Она подалась к нему грудью. Грудь была в крупных венах и веснушках — такой он еще ни у кого не видел. Он целовал ее, кусал — и давил на нее с такой силой, что буквально вплющивал партнершу в стену.
Ее дыхание давно сбилось с ритма. Губами он ощущал биение ее пульса.
Его рука скользнула между ее ног, и он сунул в нее палец.
Она оттолкнула его. Шагнув к кровати, легла поперек. Он раздвинул ее ноги и лег на пол между ними.
Он трогал ее живот, руки и ноги, и где бы он ни касался, снова каждый раз чувствовал ее пульс. У нее были крупные вены по всему телу — буквально вздымавшиеся, казалось, прямо из рыжей поросли и веснушек.
Он прижался бедрами к матрасу. Так сильно, что ощутил боль.
Он ерошил ее паховые волос, чувствуя складки под ними. Посасываниями и покусываниями он разогнал ее вездесущий пульс до немыслимых скоростей.
Она изогнулась и вырвала кусочек своей плоти из его рта. При этом она стонала что-то странное и нечленораздельное.
Он кончил — а ведь она его еще даже не коснулась. Он трясся, всхлипывал и все пробовал ее на вкус.
Она судорожно билась, вцепившись зубами в простыни. Обессилела и опять забилась, и так снова и снова. Ее спина изогнулась, вдавливая матрасные пружины.
Он не хотел, чтобы это кончалось. Он боялся, что плохо запомнил ее вкус.
