39.
(Саут-Бенд, 25 декабря 1959 года)
Литтел сошел с поезда и проверил: не следят ли за ним.
Прибывающие-уезжающие не вызвали у него никаких подозрений: студенты из колледжа Нотр-Дам и нетерпеливо ожидающие родители. И какие-то девчонки-чирлидеры, совсем озябли, бедняжки — шутка ли, размахивать помпонами в коротеньких юбочках в десятиградусный мороз.
Толпа рассеялась. Никто из шатавшихся на платформе не сделал попытку приблизиться к нему. Словом, Призрак и сам, похоже, начинает видеть призраков.
Видимо, мания преследования — это один из симптомов алкоголизма. А щелчки на линии во время телефонных разговоров — просто-напросто взвинченные нервы.
Он разобрал оба телефонных аппарата в своей квартире. Никакой прослушки он не нашел. Мафия не могла установить прослушку на наружных аппаратах — это могли сделать только правоохранительные органы. А тот тип, что на прошлой неделе якобы следил за ним и Мелом Чамалесом в баре, наверняка был всего лишь тамошним завсегдатаем, привлеченным их «левыми» разговорами.
Литтел зашел в станционный бар и выпил три порции виски с пивом. Рождественский ужин со Сьюзен требовал подкрепления.
Они долго говорили друг другу любезности. Разговор вращался вокруг безопасных тем.
Сьюзен напряглась, когда он обнял ее. Хелен уклонилась от объятий. Клер превратилась в женский вариант Кемпера — сходство между ними стало просто поразительным.
Сьюзен ни разу не назвала его по имени. Клер называла его «Уорд, мальчик мой», — Хелен рассказывала, что она с удовольствием общается с компанией будущей мачехи. Сьюзен стала курить точь-в-точь, как ее мать: опустив голову вниз, чтобы затянуться и вскинуть ее в такт струйке сигаретного дыма.
Да и квартира ее в точности повторяла обстановку жилища Маргарет: обилие фарфоровых безделушек и громоздкая мебель.
Клер ставила на патефон пластинки Синатры. Сьюзен разлила по кружкам сильно разбавленный эг-ног, — должно быть, Хелен рассказала ей, что у ее отца проблемах с алкоголем.
Он сообщил, что сто лет не видел Кемпера. Клер улыбнулась — она-то была в курсе отцовских секретов. Сьюзен накрыла на стол: безвкусная глазурованная ветчина по рецепту Маргарет и сладкий картофель.
Они сели за стол. Литтел склонил голову и стал молиться:
— Отче наш, благослови нас и наших друзей, что нынче не с нами. Вверяю Тебе души трех недавно почивших людей, чья смерть стала итогом самонадеянных, пусть и искренних, попыток облегчить правосудие. Прошу Тебя: благослови нас в этот святой день и в грядущий год.
Сьюзен закатила глаза и сказала:
— Аминь.
Клер нарезала ветчину, Хелен разлила вино.
Бокалы девушек были полны; в бокале Литтела было ровно на глоток. Это было дешевенькое «Каберне Совиньон».
Клер сказала:
— Сегодня вечером папочка собрался сделать предложение своей любовнице. Давайте же выпьем за папочку и за мою новую хитренькую маму, которая всего на девять с половиной лет старше меня.
Литтел едва не подавился вином. Карьерист Кемпер станет тайным шурином братьев Кеннеди…
Сьюзен сказала:
— Клер, ну ты что? «Любовница» и «хитренькая», да еще в одном предложении?
Клер сделала «кошачьи когти»:
— Ты забыла упомянуть разницу в возрасте. Чего это ты? Все же знают, что разница в возрасте — твоя любимая мозоль.
Хелен застонала. Сьюзен отодвинула тарелку и зажгла сигарету.
Литтел наполнил свой бокал. Клер улыбнулась:
— Уорд, мальчик мой, как думаешь: в какой области юриспруденции преуспеет каждая из нас?
Литтел улыбнулся в ответ:
— Ну, это нетрудно. Сьюзен защищает преступников, Хелен — сбившихся с пути истинного фэбээровцев, а Клер придется заняться корпоративным правом, чтобы оплачивать счета своего пенсионера-папаши, привыкшего жить на широкую ногу.
Хелен и Клер засмеялись. Сьюзен сказала:
— Мне не понравилось, что ты считаешь меня таким ничтожеством.
— Ты можешь пойти работать в ФБР, Сюзи. Через год и двадцать один день я выйду в отставку. Займешь мое место и будешь пытать жалких коммуняк для мистера Гувера.
— Я бы не стала называть комми «жалкими», отец. Кстати, не думаю, что твоей пенсии за выслугу лет хватит тебе на выпивку.
Клер поморщилась. Хелен сказала:
— Сьюзен, пожалуйста.
Литтел схватил бутылку:
— Может быть, я буду работать на Джона Ф. Кеннеди. Может, его выберут президентом, его брат ненавидит организованную преступность больше, чем коммунистов, так что, может быть, это у них семейное.
Сьюзен вспылила:
— Не сравнивай обычных уголовников с приверженцами политической системы, поработившей полмира. Не верю, что ты дал заморочить себе голову слабоумному либеральному политикану, папочка которого вознамерился купить ему президентский пост.
— Кемперу Бойду он нравится.
— Прости, отец, и ты, Клер, прости, — но Кемпер Бойд обожает деньги, а мы знаем, что у Кеннеди их полно.
Клер выбежала из комнаты. Литтел в один глоток выпил свой бокал.
— Коммунисты не кастрируют невинных людей. Коммунисты не убивают людей привязывая автомобильные аккумуляторы к гениталиям! Коммунисты не опускают телевизоры в ванну и не…
На сей раз не выдержала Хелен. Оставшаяся Сьюзен выкрикнула:
— Отец, черт бы побрал твою слабость!
Он взял накопительный больничный и пересидел новогодние праздники в четырех стенах, отгородившись от внешнего мира. Еду и выпивку он заказывал на дом.
Выпускные экзамены на юрфаке занимали почти все время Хелен, и они практически не виделись. Они говорили по телефону — пустой треп да вздохи. Он постоянно слышал щелчки на линии, но решил, что это нервное.
Кемпер не писал и не звонил. Словом, совсем забыл про него.
Он прочел книгу Бобби Кеннеди про войны с Хоффой. Книга потрясла его. Имя Кемпера на ее страницах не упоминалось.
Он смотрел по телевизору матчи студенческих футбольных команд на «Розовый кубок» и «Хлопковый кубок». Он почтил память Тони Ианноне, погибшего ровно год назад.
Четырех порций пива с виски неизменно бывало достаточно, чтобы вызвать у него эйфорию. Он воображал, как совершает некий определенно смелый поступок: добирается до Джулиуса Шиффрина и бухгалтерских книг фонда.
Еще пара глотков начисто отметала эти мечты. Действовать — значит ставить под угрозу человеческие жизни. Его смелость была не чем иным, как трусостью, раздутой до грандиозности.
Он смотрел по телевизору, как Джон Ф. Кеннеди объявляет о выдвижении своей кандидатуры. Зал заседаний Сената был заполнен его сторонниками.
Быстрый переход: объективы камер нацелены на пикет у здания Сената. Члены профсоюза водителей грузовиков скандируют: «Хей, хей, хей! Кеннеди говорит: «Профсоюзам — нет!»»
За кадром — голос репортера: «Председатель профсоюза водителей грузовиков Джеймс Р. Хоффа находится под пристальным вниманием большого жюри штата Флорида. Его подозревают в махинациях с недвижимостью, в частности связанных со строительством базы отдыха профсоюза под названием «Солнечная долина»».
Вставка: кадры, где Хоффа со смехом отрицает свою вину.
Литтел противопоставил друг другу две реплики:
«Пит, убей пару человек для меня, ладно?»
«Отец, черт бы побрал твою слабость!»
