82.
(Нью-Хиброн, 12 августа 1965 года)
НИГГЕР.
Он никогда не думал о них этим словом. Никогда не произносил его. Некрасивое слово. Глупое. Так говорили ОНИ.
Уэйн нарочно выбирал проселочные дороги. Видел убогие лачуги и грядки. Видел ИХ.
Они ковырялись в земле, пололи сорняки и раскладывали по тарелкам нехитрую снедь. Уэйн наблюдал. Уэйн представлял на их месте Бонго и Уэнделла Д.
Вероломного Уэнделла последний раз видели в Бейкерсфильде — в калифорнийской глубинке. Но работа прежде всего: скоро он доберется и до Бейкерсфильда, а пока — Нью-Хиброн.
Нью-Хиброн — маленький провинциальный городишко, точно такой же, как и многие в Миссисипи. Там заправлял ячейкой Клана Боб Релье. Банда Дикого Кролика — отборные головорезы.
У Боба были пушки. У него, Уэйна, — заработанные на героине деньги. Контора встречается с Кланом.
Уэйн ехал медленно и не спускал с НИХ глаз. Его обуревали двойственные чувства. А еще — он очень устал от поездок.
Недавно он прилетел из Сайгона. Вернулся на запад, так сказать. Во Вьетнаме он провел три недели. Там он приготовил партию героина, упаковал ее и привез в Штаты.
Пит был в Лаосе. Месплед — тоже. Он только что вернулся. Они возились в лагере «Тигр». Присматривали за рабами и готовили сырье.
Питу скоро стало скучно. Он нанял вертолет и подкупил нескольких вьетнамцев-пилотов. И те устроили напалмовую атаку на Банакей.
Пожгли деревья — где дотла, а где просто лишили листьев. Подожгли лагерь, принадлежащий одному из племен. Спалили плантацию и бараки. Лабораторию не тронули. Позвали Чан Лао Диня — тот обшарил ее, забрал все сырье и причиндалы и доставил в лагерь «Тигр».
Лоран находился в Бон-Секоре, штат Алабама, Флэш тоже. Пит раздобыл катер. Флэш разбирался в катерах, а Лоран знал плотницкое ремесло.
Берется прогулочный катер, сдававшийся напрокат туристам, — и превращается в военный корабль.
Вот что придумал Пит: посмотришь пушки, заплатишь Бобу, привезешь оружие из Нью-Хиброна в южный лагерь «Тигр». Потом ты же поедешь в Бон-Секор, там поможешь парням — прижмешь этого придурка, Дэнни Брювика.
Туда-сюда. То там, то здесь. Как же он устал.
Флэш тоже устал. Мотался на Кубу на моторном катере. Флэш оставил там Фуэнтеса и Арредондо. Они остались на острове, сам же Флэш вернулся обратно. Прямиком в Бон-Секор.
Скоро состоится первая вооруженная вылазка. Обновленный «Отлив» теперь зовется «Коготь тигра».
Уэйн резко повернул на восток. Ехал по грунтовым дорогам. Видел бумажные фабрики и горящие компостные ямы. Видел «ферму» Боба Релье. Видел хижину — «бункер фюрера» Боба. Прилегавшее к ней стрельбище. Где толпятся, кучкуются и стреляют по мишеням клоуны в простынях.
Уэйн свернул с дороги и припарковал машину. В ноздри ударил запах пороха и лошадиного навоза. Уэйн отправился к «бункеру». Там стоял дубак — фюрерское иглу.
Он закрыл дверь. Рассмеялся и чихнул.
Повстанческие флаги, повстанческие плакаты и мебель с повстанческой символикой. На столе листовки — судя по шрифту, выпущенные Уэйном-старшим. «Красные кровосмесители. Совершенно секретно: ниггерские тайны».
На кушетке — пули, на столе — простыни, на табуретках — капюшоны. Выстиранные в химчистке, аккуратно сложенные и упакованные в целлофан.
Уэйн рассмеялся и чихнул. Дверь отворилась. Вошел Кролик Боб. Снял капюшон.
Уэйн засмеялся. Боб закрыл дверь. В иглу снова воцарился мороз.
— Конечно, у нас тут не сайгонский штаб, но нам хватает.
Уэйн хлопнул себя по карману:
— Я принес деньги.
— Твой папочка передает тебе привет. Он всегда справляется о тебе.
— Давай посмотрим пушки.
— Сперва потреплемся. «Привет, Боб, как дела? — Как обычно, Уэйн. А у тебя?»
Уэйн улыбнулся. Пит надавал Бобу по ушам его кроличьим. Пит отомстил за Уорда Литтела.
Боб почесал нос и сунул в ноздрю понюшку «Ред мэна».
— В Эл-Эй бунтуют ниггеры. Я сказал своим ребятам: «Дайте мне немного напалма и сотни две Уэйнов-младших, и я живо прекращу это безобразие».
Уэйн чихнул — холод и табачный дух.
— Прекращай болтовню и показывай пушки.
— Давай сперва потреплемся. Обсудим ниггеров, и я покажу тебе мое досье еще со времен службы в тюрьме штата Миссури.
— Я от тебя устал.
Уэйн пошел на кухню, по пути намеренно толкнув Боба.
Там работал телевизор. Негры подпрыгивали, швыряли камни, грабили винные магазины. Звук был отключен. Негры вопили, обнажая блестящие белые зубы.
Вошел Боб, намеренно задев Уэйна. Открыл отключенный от сети морозильник для мяса.
А там автоматические винтовки, обрезы и базуки.
Боб оттянул ноздрю и сунул еще щепоть табаку.
— Необходимые боеприпасы и восемь зипповских огнеметов — на стрельбище. Тут ограбили гарнизон Национальной гвардии в Арканзасе. Мой человек знал грабителей, так что у нас было преимущество. Думаю, этого тебе будет достаточно для нужд лагеря и кубинских вылазок.
— Сколько?
— Тридцать пять — бросовая цена за такой товар, вот что я скажу.
Уэйн схватил один из обрезов и проверил затвор. Там были следы — что-то выжигали. Серийный номер, вот что.
— Видно, что краденый. Парни же не хотят, чтобы в случае чего пушки связали с кражей.
Уэйн повертел в руках винтовку. Посмотрел базуку.
— Отличное оружие. Слишком хорошее, чтобы храниться на военных складах.
— Удачная сделка есть удачная сделка. Чего тебе еще надо?
— Пит хотел, чтобы серийные номера остались. Тактика устрашения. Если кого-нибудь поймают, пусть люди Кастро думают, что оружием их снабжает американская армия.
Боб пожал плечами:
— Ну не в супермаркете же их покупать, с ценником и пожизненной гарантией.
Уэйн отслюнил тридцать пять тысячных купюр — новеньких и хрустящих, отслеженных и отмытых.
Боб рассмеялся:
— Только не пытайся разбить купюру в тутошней закусочной.
Уэйн повертел ручку телевизора и прибавил звук. Ружья палили. Выли сирены. Негры резвились.
Они получили «Отлив» в свое распоряжение и немедленно занялись его переоснащением, с тем чтобы можно было мотаться на Кубу.
Лоран оборудовал пулеметные гнезда. Флэш заново отполировал корпус. Чертыхаясь, они роняли инструменты и отчаянно потели.
Натянули сети. Испачкали паруса. Теперь катер ни за что было не отличить от кубинских лодок.
Флэш исцарапал сходни шлифовальным станком. Дэнни Брювик наблюдал за происходящим. Постанывал и прихлебывал «Катти сарк».
Уэйн тоже наблюдал за этим. У него чесалось все тело. Он зевал — провести за рулем шестнадцать часов, колеся по грунтовкам страны Дикси.
Он уехал из Нью-Хиброна. До Порт-Салфура добирался на бензедрине. Заехав в лагерь, оставил там оружие и помчался в Бон-Секор.
У Флэша был приказ — от самого Пита.
Пит не доверял Дэнни. Из-за его бывшей, которая жила теперь с Уордом Литтелом. Мы прижали Дэнни — я и Лоран — и Карлос тоже. Зачитали Дэнни Правила Тигра. Ты подчиняешься Тигру. Ты повезешь нас на Кубу.
Дэнни скотина и алкаш. И вполне может позвонить бывшей и пожаловаться. Твоя задача — не позволить ему этого сделать.
Смеркалось. Флэш притащил фонари, в свете которых продолжилась работа. Лоран думал о Кубе. Уэйн прихлебывал пиво и изучал карту.
Соблазнительная Куба и Бейкерсфильд — калифорнийское захолустье.
Ремонт катера.
Лоран взбирался на мачты и штопал паруса. Флэш настраивал моторы. За чем наблюдал изрядно набравшийся Дэнни Брювик.
Флэш притащил канистры с бензином. Лоран приволок ящики. Уэйн ушел на соседний стапель и оттуда смотрел, как они работают. От бензедрина у него начался жуткий сушняк. Уэйн пил яблочный сок.
Подъехал и остановился лимузин. Шофер открыл заднюю дверь. Оттуда выбрался Карлос. Это на его деньги было куплено оружие. На нем был костюм из акульей кожи.
Лоран вытянулся, как по команде. Флэш подобрался. Карлос отвесил поклон. Карлос обнял Лорана.
Брювик принялся перебирать четки. Карлос проигнорировал его и спустился под палубу. Флэш и Лоран последовали за ним. Медленно поковылял вниз и Брювик.
Уэйн отыскал сигнальный фонарь и принялся изучать карту. Он услышал удары, крики и повизгивания. Катер сотрясался и раскачивался.
Флэш поднялся на палубу. За ним Лоран. Вразвалочку, точно какой дуче Муссолини, выбрался Карлос. Они сошли на пристань. Вытерли руки бумажными полотенцами, сели в лимузин и уехали.
Уэйн принялся наблюдать за катером. Смотрел на часы и считал секунды.
Ага, Брювик выбирается из трюма и покидает катер. Пересчитывает мелочь. Ковыляет к телефонам.
Уэйн побежал к нему. Брювик увидел его и выругался.
Уэйн увидел, что с ним сделали.
Выбили зубы, расплющили уши, расквасили губу и насажали синяков и ссадин.
В добрый путь.
Они заправились и упаковали оружейный груз. А также собственное оружие: «браунинги»-обрезы и «беретты». Ножи для скальпов и глушители. И зипповский огнемет, который выпускал ба-а-а-альшую струю огня.
«Коготь тигра» — круто замаскированный катер. По правому и по левому борту — пулеметы. Шесть прорезей в планшире.
Они отчалили в шесть утра и направились на юг через юго-восток. Брювик управлял катером, Лоран просматривал карты, Флэш листал комиксы, Уэйн изучал план улиц Бейкерсфильда.
Калифорнийское захолустье. Фермы и нелегалы, которые обрабатывали землю. Низенькие росточки посевов — и Уэнделл Дерфи.
Они ловко сражались с волнами. Выжидали время. Стояла жара. Зато их щедро осыпали соленые брызги. Они жмурились от солнечных бликов на воде.
Перед отъездом они натерлись солнцезащитным кремом. Катер бросало из стороны в сторону. Они глотали драмамин. Брювик покрылся потом и трясся — вынужденное воздержание.
Флэш спрятал его выпивку. Флэш сказал: Пит ненавидит Брювика. По личным мотивам — из-за Уорда Литтела.
Флэш сверил показания компаса, просмотрел карту и наметил план.
Встретимся в открытом море — неподалеку от пляжа Варадеро. Там нас будут ждать наши ребята. Сцепимся — они заберут пушки, а мы получим карт-бланш. Потом вернемся на верхнюю часть пляжа. Там неподалеку — опорный пункт кубинской милиции.
Флэш был рад. И готов к человекоубийству. Флэш призывал всех к осторожности. И говорил: «Берегитесь угонщиков катеров — они убивают рыбаков. Нападают на маленьких плоскодонках и крадут лодки и рыбу. Бородатые, что твой Фидель».
Лоран был рад и тоже не прочь пустить кровь. Вон он — точит пемзой нож для скальпов.
На закате они прибыли на остров Снайп-Ки. Заправились. Подняли паруса и замаскировались.
Брювик молил дать ему выпить. Флэш приковал его наручниками. Они высадились на берег. Нашли крабовую отмель. Перекусили крабовыми клешнями и съели по таблетке декседрина.
У Уэйна закружилась голова. У Флэша — тоже. Лоран заскрежетал зубами. Они принесли Брювику ужин и бутылку мексиканского пива. Брювик ее высосал.
Они тронулись, держа курс строго на юг. Бороздили быстрые течения. Катер подпрыгивал на волнах. Луна скрылась за облаками.
Брювик стоял за штурвалом. С него градом катился пот. Он то и дело перебирал свои четки. Флэш не спускал с него глаз, не скупился на угрозы и смеялся над набожностью калеки.
Они намазались ламповой сажей. Руки дрожали от избыточных порций декседрина. Стали чернее сажи. Лоран — самый высокий из них — стал копией Уэнделла Дерфи.
Флэш сверился с компасом. Они уже вошли в кубинские воды.
Уэйн направился в носовую часть. Его обдало брызгами. Пришлось закапать глазные капли. Прыгали волны. Из воды выпрыгивали рыбины. Вспыхнуло, оставляя огненный след, пламя. Уэйн увидел лодку. И еще одну — расстояние метров четыреста — крошечную удаляющуюся точку.
Флэш выстрелил сигнальным патроном. Вспыхнуло и расплылось пламя.
Брювик подтянул их катер поближе. Ага: встретились. Стукнулись бортами. Флэш достал абордажный крюк и зацепил в аккурат край палубы. Уэйн увидел Фуэнтеса и Арредондо.
Они вышвырнули крючья и прыгнули на палубу. И едва не свалились. Лоран поймал их. Образовалась куча мала. Они покатились по палубе.
Уэйн спросил:
— А что это был за катер? Или лодка?
Фуэнтес поднялся:
— Милиция. Они нас засекли.
Арредондо поднялся:
— Los putos de Fidel. Почуяли нашу рыбу.
Уэйн тоже учуял запах рыбы. Осмотрев катер, он увидел маскировку: удочки, кишки и головы рыб.
Подбежал Флэш. Флэш обнял парней и изрек тираду на испанском: chinga означало «трахать», a puta roja — «красная шлюха».
Уэйн притащил оружие — тяжеленные, склеенные изолентой целлофановые тюки.
Ускорился. Заглянул в грузовой отсек, сунулся в камбуз и протащил товар. И так — восемь ходок. Выкладывал добро на палубе.
Флэш кидал. Фуэнтес ловил. Арредондо ловил и аккуратно складывал. Маленькие сильные парни — отлично ловят.
Брювик наблюдал. Брювик чесал высыпавшие на шее прыщики и перебирал четки. Фуэнтес отсоединил крюк. И помахал. Арредондо толкнул катер.
Лоран ухватил Брювика. Флэш связал его. Сковал руки. Заклеил рот, замотал ноги и намертво примотал к мачте.
Лоран соорудил плот. Уэйн бросил якорь. Флэш объявил: идем убивать коммунистов!
Они прихватили с собой «беретты», ножи и обрезы. А также зипповский огнемет, завернутый в целлофан. Забрались на плот и поплыли, орудуя веслом. Ловко огибали водовороты, налетали на отмели.
Две мили по черной морской воде. Три мили до огней пляжа. Так: барак и сторожевая будка. Не на территории пляжа. Далеко от зыбучих песков и грунтовой дороги с глубокими колеями.
Они сгруппировались и принялись грести, направляясь левее. Волны прибоя подбрасывали плот, как щепку. Уэйна и Флэша стошнило.
Но вот они приблизились к цели. Попали в струю течения. Налетели на песок. Плот перевернулся и все вывалились на мелководье.
Они затащили плот на прибрежный песок и рассмотрели будку. Четыре на четыре метра, четверо мужчин и метров сорок от берега.
А поодаль — барак: с одним входом, без пристроек и внутренних перегородок.
Они передавали друг другу бинокль. Протерли линзы. И увидели: открытую дверь, койки в два ряда. Два часа ночи, тридцать человек, нары и противомоскитные сетки.
Флэш жестами показал: сперва будка. Навернули глушители и вперед.
Они проверили «беретты». Вытащили из целлофана огнемет. И поползли цепочками по трое. Огнемет был у Лорана.
Уэйн тяжело дышал. Набрал полный рот песку. Уже начинал нервничать. Они подползли совсем близко — до будочки осталось метров шесть — Уэйн увидел лица.
Парни из милиции сидели и курили. Уэйн увидел четыре составленных в уголок карабина.
Флэш проговорил одними губами: на счет «три» стреляем.
«Раз» — прицелились. «Два» — взвели курки. «Три» — все выстрелили — хлопки глушителей в унисон.
Стреляли кучно, «двойным выстрелом». Целились и быстро стреляли. В голову и грудь. В пах, спину и шею.
Два придурка свалились. Опрокинулись два стула. Два придурка захрипели. Два рта раскрылись в агонии. И закрылись — из-за шума прибоя выстрелов никто не услышал.
Флэш перекатился. Подобрался совсем близко. И принялся расстреливать часовых. Тела задергались. Тела впитывали свинец.
Флэш подал сигнал. Теперь барак — пошли!
Лоран приготовил огнемет. Они подползли ближе. Подобрались совсем близко. Вот цель. Вот дверь.
Лоран поднялся и рванул в дверной проем. И принялся поливать жидким огнем кровати, москитные сетки и putos Red.
Коммунисты загорелись и закричали. Коммунисты повыкатывались из спальных мешков. И заметались. И забегали, путаясь в противомоскитных сетках.
Лоран жег простыни, стены, людей в пижамах и подштанниках. «Комми» спасались бегством. Падали. Вышибали окна.
Барак загорелся. «Комми» выбегали наружу — красные в огне. Через заднюю дверь — на пляж. Падали на песок. Пробивались к воде.
Их омывали волны. Волны сбивали с них пламя. Волны впитывали пламя. Прибой закипел. Боеприпасы загорелись и взорвались.
Лоран преследовал огненные клубки. Поливал мокрый песок и кипятил и без того горячую воду.
Флэш вошел в разоренную будку и выволок трупы двоих охранников. Бросил их на песок и помочился прямиком на тела.
Уэйн подошел к нему. Он страшно волновался, точно перед публичным выступлением. Сделай это. Покажи им. Покажи Питу.
Он вытащил нож и снял с трупа скальп.
Вот он, Бейкерсфильд. Как же он устал с дороги! Пыльные улицы, пыльные небеса, пропитанный пылью воздух. Долина Сан-Хоакин — сплошное облако пыли и испепеляющее солнце.
Бесконечные переезды вымотали его. Куба — остров Снайп-Ки. Снайп-Ки — Бон-Секор. Бон-Секор — Новый Орлеан. Три раза он летал на запад. Стал плохо спать. Соскочил с декседрина.
Он позвонил в Сайгон. Месплед соединил его с Питом. Он похвалил вылазку, порадовался за оружие и раскритиковал Бобову аферу со срезанием серийных номеров.
Пит явно был раздражен и крепко ругал Боба. Надо заново отчеканить номера — пусть Кастро боится — пусть знает, что оружие принадлежит американской армии.
Уэйн позвонил Барби. Разговор оказался напряженным — напряжение осталось еще с того вечера. У Барби были новости. Ей предложили принять участие в концертах для военнослужащих.
«Мы будем выступать в Сайгоне. И в Дананге. Пожалуйста, уговори Пита прийти на концерт».
Он согласился. Сказал, что вернется. И посетовал, что смертельно устал от разъездов.
Уэйн кружил по Бейкерсфильду. Сверялся с картой. Он прилетел сюда, взял напрокат автомобиль и тут же пустился в путь.
Мексикашки обитали в восточной части города. Неподалеку выращивались овощи. Кругом пивнушки, трейлеры и мотели. Пыль и насекомые. Хибары, в которых ютятся нелегалы.
Он заходил в бары, пил там пиво и расспрашивал народ. Бармены охотно отвечали ему, картинно размахивая руками:
— Чего? Какие еще мексиканские шлюхи? Мексикашки шлюхи и есть! Перебираются через границу и отбирают у наших рабочие места. Вдобавок плодятся как кролики. Такое впечатление, что они живут, чтобы трахаться. Как коты мартовские. Собирают овощи, а в день получки трахают настоящих шлюх. Нелегалы-сутенеры торгуют нелегалками — трахаются, как незнамо кто, все со всеми. Прямо в мотелях, в порядке живой очереди. Да в любых. В «Сан-гло», в «Висте», везде. Вот завтра им как раз выдадут получку — сам все увидишь.
Уэйн назвал имя — Уэнделл Дерфи — но народ лишь плечами пожимал.
— Кто это? Ниггер?
— Ну да — высокий такой, голос громкий.
— Черт! Мексикашки их терпеть не могут. Так что лучше бы этот ваш ниггер валил отсюда.
Вот и день получки. Уэйн вертелся возле грядок и ждал.
Нелегалы срезали капустные кочаны, пололи сорняки и сбрасывали их в контейнеры. Завыла сирена. Мексикашки завопили, побросали тяпки — и ходу.
Возле трейлеров, где выдавали деньги, — очередь. Счастливчики сгребали монету и собирались в кучи — семейные со своими семьями, одиночки с одиночками. Омбрес отдельно, мучачос отдельно.
Кто-то так и остается. Кто-то расходится. Кто-то медлит. Парни обмениваются заговорщицкими улыбками.
Подъезжают грузовики. Парни приветствуют парней. Парни привезли самогон, презики — в том числе ребристые и с «усиками», дешевое вино, белый портвейн и полароидные снимки голых баб. Мандёнки мексиканских шлюх — н-да, мужской отдых.
Выяснилось, что те самые торговцы и держали девочек. С утра пораньше они уже нашли клиентов. Предложение и спрос: надо съездить в упомянутые мотели и посмотреть секс-марафон.
Мексикашки смотрели на фотки и собирались в очередь. Уэйн под шумок показал им фотку Уэнделла — никто его не узнал. Черт, да не видел я его и знать не желаю — ненавижу negritos.
Уэйн ушел к другим торговцам-сутенерам. Те тоже не знали Уэнделла. Он сменил план и снова углубился в карту. Он поехал в негритянскую часть города. Сегрегация де-факто: мексикашки на севере, цветные на юге.
Он зевнул, борясь с пересыпом. Прошлой ночью он слишком долго спал — целых четырнадцать часов. И видел плохие сны.
Барби ругает его — за то, что глотает таблетки, — а он ее за это же. Не надо — раньше состаришься — я люблю тебя.
И Бонго, конечно. Бьется в конвульсиях. И сдает Уэнделла Дерфи. Уэнделл на Кубе с шестью штуками в карманах. И у него борода, как у Кастро.
Уэйн кружил по Черному городу. Заезжал в бильярдные и кабаки. На нем было написано: коп. Проблемы. Носит пушку в открытую.
Его видели и настоящие копы. Махали ему. Мол, привет, коллега. Он приставал к цветным с расспросами. Совал им фото Уэнделла. В ответ получал — раздражение. Слышал, что произошло в Уоттсе? То же самое может случиться здесь. И СЕЙЧАС.
Он этим занимался. Весь день. Перекопал весь негритянский квартал. Никто ничего не знал про Уэнделла.
Смеркалось. Он поехал в «Сан-гло» — посмотреть на секс-марафон.
Десять комнат, десять шлюх, десять очередей на парковке. Компании нелегалов и сутенеры с секундомерами: пошел в баню — это мое время.
Наскоро сбитые лотки с провизией, за лотками — мамаситас Бобы, пиво и тушеное мясо на пресной лепешке.
Жарища стояла жуткая. Шкворчали свиные котлеты. Кашляли и хрипели старые драндулеты работяг.
Двери то открывались, то закрывались. Уэйн мельком видел голых девушек с широко раздвинутыми ногами и грязные смятые простыни.
Очередь двигалась быстро — на трах выделялось по шесть минут. Вокруг крутились полицейские. Сутенеры выдавали им по баксу с каждого клиента.
Копы ели тушеное мясо и досматривали толпящихся в очереди. А также толкали контрабандный пенициллин. Уэйн присоединился к одной из очередей. На него пялились. Он в ответ показал фотки.
Что? Не знаем. Нечего тут делать негритосам.
Уэйн подошел к одной мамасите. Достал пятьдесят баксов и сказал на ломаном испанском: «Пива на всех!»
Она улыбнулась и раздала всем по бутылке «Лаки лагера» — и мексикашкам, и сутенерам, и копам. И похвалила Уэйна: какой славный гринго.
Уэйну зааплодировали. Мексикашки отбивали ладони, сутенеры приветственно махали сомбреро. Он снова достал фотки. Те пошли по рукам — во всех очередях их смотрели, мяли, передавали соседу. Наконец их вернули на место.
Какой-то коп толкнул Уэйна локтем:
— Я выгнал этого черномазого из города месяца три назад. Он пытался торговать белыми девочками, а это мне очень не понравилось.
У Уэйна поползли мурашки. Коп постучал по зубам ногтем.
— Слышал, он общался с черномазым по прозвищу Король Артур. Он держит пидор-бар где-то во Фресно.
Лаунж-кафе «Манеж» располагалось на первом этаже жилого дома. В не самом престижном районе.
Уэйн поехал во Фресно. Спрашивал у каждого встречного и поперечного и наконец нашел. Вдобавок понаслушался: паршивое заведение — рассадник триппера — бойтесь Короля Артура!
Это жуткий трансвестит. Он родился на Гаити. Во всяком случае, где-то в Вест-Индии точно. Он носит корону. Это трансвестит. Гермафродит.
Уэйн вошел внутрь. Интерьерчик тот еще — кельтские легенды плюс пидорские блестки.
Обитые бархатом стены. Пурпурные портьеры и усеянные заклепками «рыцарские латы». Бар и столики с диванчиками вдоль стен обтянуты розовой искусственной кожей.
Кто-то врубил музыкальный автомат. Оттуда полился голос Мела Торме. Завсегдатаи оживились. На Уэйна стали поглядывать и восторженно цокать языками.
Клиенты в основном цветные — активные педики и трансвеститы.
Вот он, Король. Сидит за столиком. В короне. И явно повидал виды: шрамы, уши как капустные листья, следы от избиения куском трубы, обмотанной колючей проволокой.
Уэйн подошел к нему и присел рядом. Король посасывал ликер со льдом.
— Слишком высокомерный для здешнего копа и слишком грубый, чтобы быть кем-то еще.
Музыкальный автомат подрагивал. Уэйн протянул руку и вырубил провод из сети.
— Мои деньги — твоя информация.
Король постучал пальцем по короне. Такие делались для школьных спектаклей — стразы и олово.
— Я тут подумал. И сделал вывод: полицейские требуют и не платят.
Король говорил воркующее, журчаще и скользяще. Мимо промелькнули, покачивая бедрами, два педика. Один захихикал, второй помахал им.
Уэйн сказал:
— Я был копом.
— Тьфу на тебя, глупый дикарь. А то я сам не вижу.
Уэйн достал пачку денег и помахал ею. Осветил деньги настольной лампой.
— Уэнделл Дерфи. Мне известно, что ты с ним знаком.
Тот постучал по своей игрушечной короне:
— Мне пришло видение… да… так и есть… ты — тот несчастный, чью жену убил Уэнделл.
Кто-то врубил автомат. Заиграла песня Кей Старр. Уэйн снова потянулся и выдернул шнур. Какой-то педик ухватил его руку и почесал ладонь, пакостно и похотливо хихикнув.
Уэйн отдернул руку. Педики захихикали и потянулись прочь. При этом не забывая строить Уэйну глазки. И осыпать его воздушными поцелуями.
Уэйн вытер руку. Король рассмеялся. Король фыркнул.
— Мы коротко познакомились с Уэнделлом несколько месяцев назад. Я купил у него пару девочек.
— И?
— И бейкерсфильдские копы запретили мне заниматься моим ремеслом на их территории.
— И?
— И Уэнделл никак не мог придумать себе прозвище, чтобы его знали как сутенера. Я предложил вариант Кассиус Кул — ему понравилось, и он стал так зваться.
— Продолжай. Я вижу — это еще не все.
Король снова постучал по своей короне:
— Я вижу… да… ты убиваешь трех безоружных негров и… да… Уэнделл довел твою жену до оргазма, прежде чем убить.
Уэйн достал пушку. Поднял ее. Взвел курок. Услышал отзвуки. И такие же щелчки курков.
Огляделся. Увидел педиков с пушками. И понял: это будет сущим самоубийством.
— Уэнделл стал мухлевать при игре в кости, и ему настоятельно порекомендовали покинуть Бейкерсфильд. Слышал, что он собирался в Эл-Эй.
Оглянувшись, Уэйн увидел педиков с пушками, недвусмысленно смотревших прямо на него.
Король рассмеялся:
— Пора тебе вырасти, дитя мое. Ты не можешь взять и убить всех ниггеров.
