95.
(Лас-Вегас, 28 ноября 1966 года)
Кот бродил по номеру. Кровать он считал своими угодьями. Он точил когти об изголовье, драл простыни и подушки.
Пит проснулся и поцеловал Барби. И заметил огромный синяк на ее щеке. Вчера он вырубился рано. А жена легла поздно. Он даже не услышал, как она вернулась.
Он коснулся ее волос и поцеловал синяк. Позвонили в дверь — но Барби не разбудило и это. Черт — без двадцати восемь утра.
Пит встал, накинул халат, вышел и открыл дверь. Черт, это Фред Турентайн. Растрепанный Фредди — с обалдевшим видом. В его халате и отороченных мехом шлепанцах. Явно в шоке. С магнитофончиком и бобиной. Аж трясется весь.
Пит втащил его внутрь и забрал причиндалы. И дверь прикрыл. Фред понемногу пришел в себя и перестал дрожать и трястись.
— Я ходил на пост прослушки — проверить записи от прошлой ночи, из номеров для парочек. Пит, у Дома и Сэла Минео что-то случилось.
Так.
Пит расчистил место на столе и пристроил магнитофон. Воткнул провод и заправил пленку. И нажал «пуск». Послышалось шипение и сигналы — пока никакого голоса.
Ага — послышался щелчок — микрофон включен.
Сэл: «Дом… э-э… идиот, это моя сте…»
Дом: «Не то, что ты… просто смотрел… этот номер…»
Сэл: «Придурок. Гребаный членосос».
Дом: «Кто из нас членосос, так это ты. Любишь пососать моего большого дружка, гребаный бывший…»
Послышались звуки, точно кто-то что-то опрокинул, сопение, звон и лязг.
Треск. Глухие звуки — кто-то орудовал ножом. «Сэл, нет, нет…» Повизгивание, бульканье, задыхающиеся всхлипы.
Сэл: «Прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста. Господи, только не это…»
Всхлипы. Тяжелое дыхание. Сопение и слова молитвы — набожное: «Господи, прости мне мое прегрешение, грешен я, пошел против воли Твоей…»
У Пита пошли по спине мурашки. Он почувствовал, как защемило в паху и встали дыбом волосы на шее. Он выключил магнитофон, ухватил связку ключей и — на всякий случай — пушку.
И вышел. Проверил парковку и номера-бунгало. Восемь утра — стоят припаркованные авто, и все тихо.
Сэл сбежал в Вегас. Дом всегда приезжал трахаться на своей машине. Теперь ее не было на месте.
Тихо — вот и траходром. Пит потряс ручку двери — заперто. Он достал ключ и отпер дверь. И вот что увидел.
Розовые густоворсые ковры забрызганы кровью. Повсюду коробки из-под пиццы и пустые пивные банки. Засохшие остатки пиццы на тарелках. Опрокинутые стулья и столики. Беленые стены — красные потеки замыты до бледно-розовых следов.
Закрыв дверь, Пит побрел на кухню и проверил раковину. Чистящее средство. Губка. В сливной решетке — кусочки мяса. Точнее, внутренних органов — с налипшими черными волосками — и лоскутки смуглой кожи итальяшки.
Педики убивают жестоко, отчаянно и с драматическим размахом.
Пит вошел в спальню. Занавеска для душа исчезла, в унитазе и раковине — ножи. На полу — то тут, то там капельки крови, розовые коврики явно кто-то простирнул. На стене — отпечаток большого пальца. Ровный и четкий.
Пройдясь по номеру и оценив размеры ущерба, Пит запер дверь и направился в свой. Вошел — и увидел Фреда Т. Тот накачивался «Джеком Дэниэлсом» и поглощал кукурузные чипсы. Кажется, окончательно успокоился и оправился от шока. Вот уже пьян как свинья.
Фред рассмеялся, расплескав виски и рассыпав чипсы.
— Это дело можно раскрутить. Сэл номинировался на «Оскар».
Пит принялся рыться в ящиках. Нашел там свой «полароид» и сунул туда кассету.
Фред не унимался:
— Надеюсь, он отрезал Домов хрен. Я бы себе пришил.
Барби проснулась. Пит услышал, как она заправляет кровать.
Фред сказал:
— Никогда не любил Дома. Вечно задирал нос — как и всякий, у кого большой член.
Пит вцепился в него и ухватил за запястья.
— Поговори с Барби. Займи ее, пока я пойду сделаю фотки.
— Пит… Господи… ты что… мы же заодно…
Пит тряхнул его руки:
— Держи язык за зубами, пока я там буду. Я не хочу, чтобы об этом знала вся «Пещера».
— Пит, Пит, Пит. Ты меня знаешь. Я буду молчать, как гребаный Сфинкс.
Пит отпустил его и вышел. Трусцой пробежав по коридору, он отпер дверь злополучного номера. И зашел внутрь. И отщелкал кассету. Двенадцать цветных картинок.
Отпечаток пальца, следы крови, ошметки человеческого мяса в раковине, застиранные коврики, ножи и багровые капельки на полу. Словом, все двенадцать фотографий были готовы. Аппарат сам проявил их и с жужжанием исторг влажные еще картинки.
Он принялся искать отпечатки пальцев. Найдя, сделал еще несколько снимков. Большой палец Дома — застрял в крестовине раковины. Фаллоимитатор, трубка с остатками гашиша и пепел в пепельнице.
Он разложил снимки на диване и проследил, чтобы они высохли. Снял трубку с телефонного аппарата и набрал прямой лос-анджелесский номер.
Три гудка — возьми трубку…
— Оташ слушает.
— Это Пит, Фредди.
Оташ рассмеялся:
— Я-то думал, ты на меня обиделся. Из-за Литтела, помнишь?
— Я отходчивый.
Оташ хмыкнул:
— Ты лживый лягушатник, но по старой памяти прощаю.
Пит откашлялся. Его сердце бешено колотилось — аж в груди защемило.
— Ты знаешь Сэла Минео?
— Ага, Сэла знаю. Как-то помогал ему замять скандал из-за одного смазливого старшеклассника.
— Он снова вляпался. Мне нужен напарник. Подробности при встрече.
Оташ присвистнул:
— Он в Вегасе, что ли?
— Думаю, уже едет обратно в Эл-Эй.
— Деньги?
— Нажмем на него и посмотрим, сколько можно с этого поиметь.
— Когда?
— Хочу прилететь тем рейсом, что в полдень.
— Тогда в моем офисе. И захвати немного денег на случай, если Сэл окажется несговорчивым.
Пит повесил трубку. Щелкнула собачка замка. Вошла Барби. Пит выругался.
Она принялась осматриваться и тут же заметила. Коснулась пальцем ноги пятна на ковре. Наклонилась. Щипнула слипшиеся от крови ворсины. Понюхала пальцы и тоже выругалась.
Пит наблюдал за ней. Она потерла щеку. Осмотрелась. Увидела следы крови на стенах — и снимки. И принялась их изучать. Все двадцать четыре фотографии. После чего посмотрела на Пита.
— Сэл или Дом? А то Фредди так и не сказал.
Пит поднялся. Его пульс бешено колотился. Он схватился за стул и удержался. Пристально всмотрелся в лицо Барби.
— Что это у тебя со щекой?
Барби поморщилась:
— Уэйн тут здорово попытался привлечь мое внимание.
Пит вцепился в обивку стула, вырвал из нее клок.
Барби сказала:
— Я сама напросилась. Мне бы хотелось, чтобы это сделал ты, но Уэйн любит меня по-другому и видит то, чего ты не замечаешь.
Пит швырнул стул в стену. Тот снес кусок штукатурки со следами крови.
Барби посмотрела на Пита. Перевела взгляд на кровавые пятна на стене. Закрыла глаза. И выбежала из номера, не обращая внимания на мужа.
Оташ сказал:
— Дом в багажнике. Ставлю шесть против одного.
Они следили за домом из машины Фреда, откинув спинки кресел. Воняло газами владельца и его же одеколоном.
Они отдыхали, поглядывая на автомобиль убиенного «Ослика» и многоквартирный дом, в котором жил Сэл.
Пит сказал:
— По рукам. Лично я думаю, что он выбросил труп где-нибудь в пустыне.
Оташ закурил сигарету. Заклубился волнами дым. Который дошел и до Пита.
Барби убежала. Он отпустил ее. Как убежала, так и вернется. Уэйн ее ударил. Он любил ее и слетел с катушек. Странный он, Уэйн. Не получалось у него с бабами. Ничего — скоро я его прижму и прочту небольшую лекцию. Чтобы у него в башке прояснилось.
Пит зевнул и потянулся. Как он завидовал курящему Фреду О.!
Он тщательно прибрался в номере. Вытер стены и сжег коврики. Позвонил дружку Дома. Прикинулся шлангом и спросил: а Дом где? Тот: чё? Словом, вообще был не в курсе. Это и хорошо.
Он поговорил с коридорными. Сэла они вообще не видели — все заказы в номер делал Дом. Это тоже хорошо, это им на руку.
Оташ сказал:
— Видать, дела у Сэла совсем плохи. Какая кинозвезда станет жить на съемной квартире?
Пит внимательно смотрел на улицу. Мы в западном Голливуде — месте, где педиков на квадратный метр площади больше, чем где-либо еще.
— Ты хочешь сказать — много нам поиметь не удастся?
Оташ поковырял в носу:
— Ну да, видать, он спускает все на мальчиков и дурь.
— У него есть золотые часы, «ролекс».
— Для начала сойдет.
Небо нахмурилось. Пошел дождь. Оташ поднял стекло.
— Хочешь, скажу, что меня беспокоит? Я боюсь, что он сейчас выворачивает душу перед каким-нибудь пидором в рясе или трансвеститом в гей-баре.
Пит пощелкал суставами пальцев:
— Пьет где-нибудь. Тут ты прав.
— Дом в багажнике. Отсюда чую его вонючую задницу.
— В пустыне. Сотню ставлю.
— По рукам.
Пит достал сотенную купюру. Подъехал автомобиль. Пит узнал его — это был «форд» шестьдесят четвертого года выпуска, принадлежащий Сэлу.
Сэл припарковался и выбрался из машины. И вошел в дом. Пит сделал знак Оташу — на счет «десять».
Они ме-е-е-едленно посчитали до десяти, потом выскочили из машины и побежали к парадной двери, а затем — по коридору.
Вот Сэл. У своей двери. Увидел их и выронил письма и газеты, которые держал в руках. И завозился с ключом. Они подбежали к нему. Пит обыскал его. Оташ схватил ключ, открыл дверь и втолкал Сэла внутрь.
Пит ухватил стул и усадил Сэла. Оташ стащил с него часы:
— Это и половина гонорара за следующий фильм.
С учетом того, что ты получишь взамен, ты дешево отделался.
Нахальный Сэл:
— Это же розыгрыш, так?
Пит сказал:
— Ты прекрасно знаешь, что это.
Сообразительный Сэл:
— А, я понял. Смылся из «Пещеры», не заплатив.
И вы пришли стребовать долг.
Оташ сказал:
— Тепло, тепло.
Невозмутимый Сэл:
— А, точно. Я там напачкал, да. И надо возместить ущерб.
Пит ответил:
— Еще теплее.
Оташ сказал:
— А через пару секунд будет и вовсе горячо.
Спокойный Сэл:
— Вы двое — отличная пара. Как Эббот и Костелло, только куда симпатичнее.
Пит вздохнул:
— Мы не властны над временем.
Оташ вздохнул:
— Ну вот, я не успею придумать ответную репризу.
Остроумный Сэл:
— Реприза, вау, какое слово. В школе научили?
Пит спросил:
— В багажнике или в пустыне?
Оташ пояснил:
— Мы тут поспорили. Я говорю, что он на улице в твоей машине.
Пит:
— В пустыне, правда? Ты выкинул его на окраине Вегаса.
Оташ перебил:
— И потом, всегда же есть Гриффит-парк. Гроты там, холмы.
Пит:
— Видел я порнушку с Домом. Хозяйство у него в метр длиной, не меньше.
Храбрый Сэл:
— Что за ерунду вы несете? Какие гроты, какие метры?
Пит замурлыкал «Тот, кого люблю». Оташ вяло шлепнул его по запястью.
Язвительный Сэл:
— О, а вы, ребята, тоже того? Вот уж чего не знал, того не знал.
Пит вздохнул. Оташ вздохнул. Пит ухватил Сэла, дал ему оплеуху и отпустил. Сэл выплюнул зуб, который угодил в Питов плащ. Фредди стукнул Сэла — а ведь на нем был перстень с печаткой. Который оставил глубокие порезы.
Сэл вытер лицо и высморкался. Запачкался собственной кровью.
Пит сказал:
— Можно сделать так, что следов не найдут. Я беру на себя Вегас, Фредди поможет тебе здесь. Я не хочу, чтобы про мое заведение писали плохое, да и ты вряд ли желаешь сесть за убийство.
Сэл вытер нос. Оташ выдал ему носовой платок. Пит достал фотографии и швырнул их на колени Сэлу.
Бардак. Волосы в раковине. Кровь и отрубленный палец.
Сэл продезинфицировал царапины и ссадины и принялся рассматривать фотографии. И тут же посерел и позеленел. И сказал:
— Знаете, а мне он нравился, правда. Редкостная скотина, но иногда… мог быть таким милым.
Оташ размял костяшки пальцев и вытер перстни:
— Мы или полиция?
Сэл сказал:
— Вы.
Оташ спросил:
— Где он?
Сэл ответил:
— В багажнике.
Оташ нарисовал в воздухе знак доллара. Пит заплатил ему шестьсот долларов — он проиграл.
Пит полетел домой. Самолет то и дело подбрасывало. А он думал о Барби и Уэйне.
Барби нюхала героин. Уэйн знал это и переживал. Уэйн любит его жену. Уэйн сторонится женщин. Уэйн — скорее наблюдатель. И мучается. Его навсегда испортила женщина.
Надо провести с Уэйном профилактическую беседу и ласково объяснить Барби: я знаю тебя — и только я.
Самолет совершил посадку. Вегас так и светился. Пит доехал до «Пещеры» на такси и открыл номер своим ключом.
На него прыгнул кот. Он подхватил его и расцеловал. И тут увидел записку, которая висела на стене — приклеена прямо на уровне его глаз:
Пит,
я решила ненадолго уехать — мне нужно многое обдумать. Я не прячусь — буду жить у сестры в Спарте. Надо уехать из Вегаса и искать способ, как жить с тобой, пока ты занимаешься тем, чем занимаешься. Ты не единственный, кто меня знает, но люблю я только тебя.
Барби
Пит порвал записку в клочья. Замолотил кулаками по стенам и шкафам. Крепко обнял кота, не обращая внимания на то, как животное впивается когтями в его рубашку.
