Глава четвертая
В Соединенных Штатах каждый год восемь тысяч человек раньше времени покидают наш мир, но не из-за войн, голода или болезней. Этому способствуют убийства. Восемь тысяч жертв в год (примерное количество жителей Лас-Вегаса) убивают грубо и хладнокровно. И это не считая жертв другого убийцы автомобиля.
Поэтому в таком городе, как Нью-Йорк с его перенаселенностью, убийство стало явлением обычным.
Так что вся процедура тоже была делом обычным. Приехали люди, которые брали отпечатки пальцев, фотографы, судебный врач, и каждый занялся своим делом. Они сделали все, что надо, и удалились. Останки увезли в специальной машине. Предварительная процедура закончилась.
Я сидел в кресле и слушал детектива-лейтенанта Джона Нолана. Он говорил по телефону, сообщая мистеру Адаму Пристину, что его жена здесь, ей дали успокоительное, и она отдыхает, и не может ли мистер Пристин приехать. Лейтенант положил трубку и повернулся ко мне:
— Ладно, давайте рассказывайте.
— Снова?
— Снова, — кивнул он.
Я вздохнул и начал с самого начала. Он внимательно слушал — аккуратный и исполнительный человек с глубоко посаженными глазами и твердо сжатыми губами. Джон Нолан, полицейский, сделавший карьеру за счет своего ума. Коп, который не является ничьей марионеткой, который работает по кодексу, такому же незыблемому, как Десять заповедей. Мне он нравился, и кажется, я ему тоже. Мы и раньше работали в контакте.
Сейчас в его глазах был скептицизм. Он и до этого видел и слышал много странных историй, но эту трудно было переварить. Когда я закончил рассказ, он начал нащупывать слабые места.
— Вы пришли вчера по делу.
— Именно.
— Как зовут Вашего клиента?
— Сиксто Аллагас.
Он занес карандаш над блокнотом.
— Где мне найти его?
— В Оруро.
Он взглянул на меня:
— У вас каша во рту? Выплюньте.
— Оруро, — повторил я. — Простите. Это город в Боливии. Мне следовало раньше о нем упомянуть.
Я рассказал ему о деле против «Экспортс инкорпорейтед».
Он посмотрел на меня:
— Давайте разберемся. Когда Вы вчера пришли сюда, она увидела Вас в первый раз.
— Правильно.
— Вы говорите, она Вас рассматривала, прикидывала, потом попросила жениться на ней.
— Да, сэр.
Его глаза сузились.
— Не понимаю.
— И я не понимаю, лейтенант.
— Послушайте! — взорвался он. — Вы говорите о Линде Франкини-Романофф, племяннице Малкольма Лейзинга, наследнице десяти миллионов. Прекратите балаган и давайте факты.
Я с болью посмотрел на него:
— Вы меня знаете, лейтенант. Стал бы я в таком деле валять дурака?
— Ну да, — ответил он, — я вас знаю. Видел Вас в деле. Но Вы ведь живой человек! Эта женщина молодая и красивая, у нее водились деньги, она покоряла мужчин двух континентов. И Вы хотите, чтобы я поверил, что Вы пришли к ней по поводу судебного иска, а она лишь заглянула в ваши прекрасные карие глаза и сразу влюбилась. Так прямо и решила выйти замуж.
Он раздраженно фыркнул:
— И Вы хотите, чтобы я в это поверил?
— Нет, сэр. Она вышла на охоту еще до того, как увидела меня. Дала объявление в газету.
— О чем?
— О поиске мужа.
Он закрыл глаза с видом мученика.
— Ради Бога!
— Это правда, лейтенант. Объявление появилось вчера в «Трибьюн». Могу это доказать.
Дверь в спальню была приоткрыта. Я вспомнил, что видел на полу газету, когда помогал миссис Пристин лечь. Сейчас она даже не посмотрела на меня, когда я поднял газету с коврика. Но это была не та страница. Я бросил ее и снова стал искать, но нигде не находил нужную мне вторую страницу.
Я вернулся к Нолану и объяснил ситуацию:
— Это легко проверить. В объявлении есть ее номер телефона. Когда я пришел к ней, она приняла меня за одного из кандидатов.
— Вэник! — позвал он.
В дверь просунулась голова сержанта в штатском.
— Достань мне экземпляр «Трибьюн» за вторник. — Он повернулся ко мне. — Продолжайте.
— Я объяснил ей цель визита, и она потеряла ко мне интерес.
— И Вы не стали интересоваться.
— Нет, сэр. Это было не мое дело.
— А как же Ваше любопытство? — скептически спросил он.
— Сейчас у меня слишком много дел, лейтенант. К тому же пришел тот парень…
— Какой парень?
— Тот, что ответил на объявление.
Нолан цыкнул языком, подошел ко мне и постучал пальцем по моей груди:
— Что это с Вами, дружище? Я полагал, что Вы мне рассказали все.
— Простите, — извинился я и криво усмехнулся. — У меня плохо работают мозги. Я уже уходил, когда пришел тот парень, я даже открыл ему дверь. Он сказал, что пришел по объявлению и спросил, не опоздал ли он. Я сказал, что нет, и пригласил войти.
— Ну вот, уже лучше. А он, часом, не назвал свое имя?
Я попытался вспомнить. Оно вертелось у меня на языке. Я напрягся и вспомнил:
— Данэм. Клайд Данэм.
— Опишите его, пожалуйста.
Я постарался описать как можно лучше, а он все записывал.
— И что потом?
— Это все, лейтенант. Что было потом, я не знаю. Я ничего не знал про эту женщину до нынешнего вечера, когда она попросила меня приехать. Сказала, это важно.
— Она не объяснила, почему?
— Нет, сэр.
Открылась дверь, и вошел полицейский в форме.
— Пришел человек по фамилии Пристин. Говорит, его ждут.
— Пригласите его.
Мне никогда особенно не нравились богатые и уверенные в себе, а в манерах Адама Пристина этого было сверх нормы. Он был широкоплечий, но не очень высокий, с прямым носом и холодными глазами, с квадратной челюстью армейского образца. Его искусно сшитый костюм стоил не меньше трех сотен. Но даже без одежды он бы не потерял своего достоинства. Статуи в музее, и те бы казались более оживленными. А его, видимо, это дело вовсе не волновало. Он стоял, постукивая серой шляпой «борсалино» по ноге и глядя прямо в глаза Нолану.
— Это вы мне звонили?
— Да. Я лейтенант Нолан.
— Где моя жена?
— В спальне.
— Я забираю ее домой.
Нолан покачал головой:
— Не так быстро. Я еще ее не допросил.
Адам Пристин удивленно приподнял бровь. Он не привык, чтобы ему противоречили. Обычно ему сразу подчинялись. Его губы сжались, он повернулся спиной к лейтенанту и направился в спальню. Я взглянул на Нолана: его губы тоже были сжаты.
— Слишком много власти, — заметил я. — Армейские офицеры и президенты корпораций со временем становятся такими.
Нолан снял трубку и стал звонить в полицейский участок. Он зачитал мое описание Клайда Данэма и велел начать поиски. Потом он подошел ко мне:
— Как Вы думаете, это убийство имеет отношение к делу Аллагаса?
— Не знаю, у меня сложилось впечатление, что она хотела посоветоваться со мной по личному вопросу.
— А миссис Пристин что-нибудь знает про объявление?
— Мы это не обсуждали.
— Что привело ее сюда в такой час?
— Она…
Я замолчал, услышав шум в прихожей. Внезапно дверь распахнулась, и влетел полицейский в форме, таща за рукав мужчину. Мускулистый здоровяк зарычал на полицейского и вырвал руку. Полицейский, явно ниже по весовой категории, беспомощно посмотрел на Нолана, который махнул ему рукой:
— Я сам, Штайн.
Здоровяк подошел к нему.
— Где она? — прогремел он. — Где Линда? Что тут происходит?
— Потише, — коротко приказал Нолан. — Кто вы такой, мистер?
— Я жених Линды, Стивен Мур.
Я с интересом посмотрел на него: крупный мужчина в твидовом костюме, вполне приличный с виду, с грубыми чертами лица и темными волнистыми волосами. Дальнейшую оценку не следовало делать, пока он не успокоится, а сейчас он был слишком возбужден.
— Где она? — спросил он.
— В морге.
— То есть… что?
— В морге. Ее убили.
Конечно, не так бы надо было об этом сообщать, но Нолан хотел посмотреть на реакцию, и он ее получил. Мур окаменел, его лицо посерело. Он открыл рот.
Я подумал, что столь неприкрытые эмоции довольно необычны для такого типа, как Мур. Он зажмурился и отвернулся.
— Сукин сын! — прошептал он. — Ах, сукин сын! — Он сжал кулак и ударил по стене. Это заставило его поморщиться от боли, но помогло прийти в себя. Он достал носовой платок и обернул его вокруг ушибленных суставов.
Когда он снова повернулся к нам, я предложил ему сигарету и зажег спичку. Он нервно закурил.
Нолан прервал паузу.
— У нас не так много времени. Я понимаю, вам хотелось бы побыть одному…
— Все в порядке, можете спрашивать, — глухо буркнул гость.
— Садитесь, пожалуйста.
Мур сел.
— Вы сказали, Вы ее жених?
— Да.
— Вы были помолвлены?
— Да.
— Как я понял, она дала объявление в газету о том, что ищет мужа. Это правда?
— Да.
— Вы не проясните ситуацию?
Какое-то время Мур смотрел в пространство, свесив руки между коленей. Наконец он монотонно заговорил:
— Это началось, когда в прошлом месяце умер дядя Линды. Малкольм Лейзинг, из «Лейзинг индастриз». Не думаю, что вы знаете о его завещании. У старика было две племянницы, он любил их, это была вся его семья. Но «Лейзинг индастриз» он любил еще больше. Он выпестовал эту фирму из маленького заводика до промышленной империи. Он правил там, как монарх, и всегда ревниво относился к своему авторитету. А в последние годы он был в напряжении — боялся, что кто-то другой узурпирует его власть. — Мур поглядел на нас. — Вы должны понять его чувства относительно бизнеса.
Он облизал губы и продолжал:
— Долгое время он беспокоился за Линду из-за ее неудачных романов. Он был исключительный патриот-шовинист и ненавидел иностранцев. Он им не доверял. И не мог понять, почему она вышла замуж за одного из них. Думал, что однажды с помощью Линды какой-нибудь иностранец захватит «Лейзинг индастриз».
— Когда Франкини погиб, Лейзинг тайно торжествовал. Когда Линда и Романофф развелись, он торжествовал открыто. Он хотел, чтобы Линда успокоилась и вышла замуж за одного из работников фирмы. Он знал, что мы с ней встречаемся, и одобрял это. Я работал там менеджером по перевозкам, и полагаю, он собирался дать мне повышение.
Мур сцепил руки вокруг коленей:
— Малкольм Лейзинг был стар. Возраст давал о себе знать, но он был упрям и не хотел замечать первых сигналов. Поэтому он не делал изменений в завещании. Месяц назад у него был сердечный приступ, позвали его врача, и тогда Лейзинг потребовал своего нотариуса. Но того не было в городе. Каким-то образом Лейзинг умудрился нацарапать новое завещание. Он написал его сам, это как-то называется…
— Голографическое, — сказал я. — Сделанное при угрозе смерти и написанное полностью рукой завещателя. Никакие свидетели не нужны.
Он с любопытством посмотрел на меня.
Нолан меня представил.
— Это Скотт Джордан, адвокат, которого миссис Романофф попросила приехать незадолго до гибели.
— Адвокат? Зачем? — Мур нахмурился.
— Не знаю, — сказал я. — Мы не успели это обсудить.
— Вы говорили о завещании, — напомнил Нолан.
— Ну, он делил состояние между двумя сестрами — Линдой и Вивиан. Но с одним условием — в течение месяца Линда должна выйти замуж за сотрудника «Лейзинг индастриз». Вивиан уже была замужем за Адамом Пристином, президентом компании.
Я увидел лазейку, достаточно крупную, чтобы туда пролез слон.
— Вы сказали, замуж за сотрудника компании?
— Да. Старик, вероятно, имел в виду «руководящего работника», но той ночью он плохо соображал, вот и написал «сотрудника».
— Такая ошибка, — заметил я, — может привести к проблемам.
— Она и привела, — мрачно кивнул он.
— Ладно, — кивнул Нолан. — А если бы Линда отказалась?
— Тогда она теряла свою долю, и та перешла бы к Вивиан.
— Продолжайте.
— Вы знаете, что «Лейзинг индастриз» многого стоит. — Мур помолчал. — Более двадцати миллионов долларов. — Мур поднял руки и беспомощно опустил их. — У нас не было выбора, ей нужен был муж.
Нолан пристально посмотрел на него.
— А вы? Вы же ее жених. Почему вы на ней не женились?
Мур печально улыбнулся:
— Я ведь был женат и только недавно развелся. Развод еще не был завершен, а срок условия истекал на этой неделе. Мы не могли рисковать, ставки были слишком высоки.
— И вам пришлось найти замену.
— Или смотреть, как доля Линды ускользает прочь. — Он стиснул зубы. — И даже если бы я был свободен, мы были в тупике. По крайней мере, в отношении денег.
— Почему?
— Потому что я не отвечал требованиям завещания.
— Но Вы же сотрудник компании?
— Я был им, лейтенант. Но теперь я им не являюсь. На следующий день после оглашения завещания Адам Пристин меня уволил.
— За что?
— Разве это не очевидно? Он знал о моих отношениях с Линдой. Он просто взял и стал ставить нам палки в колеса. Не забывайте, выиграть должна была его жена. Он хотел получить все акции.
— И вы дали в газете объявление.
Мур принялся защищаться:
— Это была идея Линды, не моя. Я считал, что нам больше поможет агентство по найму. Но она… да что там, Вы же ее не знали. Она была упрямой. Возражения лишь усиливали ее решимость. У нее была стальная воля.
— Почему Вы ждали до последней минуты?
— Потому что сперва она была равнодушна, ей было наплевать на акции. Деньги никогда ее особо не волновали.
— И кто же переменил ее мнение?
— Я.
— Но как?
— Я ее убедил. С одной стороны, Линде не нравился ее зять, они никогда не ладили. С другой, у нее было обостренное чувство справедливости. Когда он меня уволил, она возмутилась. Я указал ей, как она может насолить ему, если унаследует свою долю акций. Тогда она получит право голосовать и участвовать в деятельности корпорации. А еще она может продать долю на сторону. Так что она подумала и согласилась.
Его рассказ подтвердил, что мое мнение о девушке было правильным. Представьте себе кого-то, кого надо убедить принять десять миллионов.
Нолан поерзал в кресле:
— Много народу откликнулось на объявление?
— Было много звонков. Мы ведь указали только номер телефона.
— И кого она выбрала?
— Некоего Клайда Данэма.
Мур внезапно рассвирепел и ударил кулаком по колену.
— Он был там с ней, наедине. Он… он…
— Полегче, — сказал Нолан. — Нам нужна еще информация. Этот Данэм, он подходил по условиям?
— Он выглядел как надо, не бродяга. Сказал, что ему не повезло, и он не мог найти работу. Линде он понравился.
— А он не возражал?
— А что ему было терять? После утверждения завещания он бы получил развод и пять тысяч.
— Он тут же согласился?
— Нет. У него была девушка, и он хотел сперва обсудить это с ней.
— Он так и сделал?
— Да. Он пошел поговорить с ней и через два часа вернулся. Видимо, она протестовала, но он ее убедил.
— Вы знаете, как ее зовут?
— Он никогда этого не говорил.
Я решил вмешаться:
— А почему Вы решили, что ему можно было доверять?
— Доверять?
— Ну да. Предположим, он бы женился на Линде, а потом отказался от развода. Что такое пять тысяч, когда речь идет о миллионах. Он мог просто посмеяться над вами.
Мур уставился на меня:
— Я не младенец, я бизнесмен. Мы заставили его подписать соглашение.
— Какое соглашение?
— Что он разведется с Линдой после утверждения завещания.
Я покачал головой:
— Оно не стоило даже бумаги, на которой было написано.
— Не стоило? — Мур подался вперед.
— Нет. Наши суды не признают договор такого типа. Они считают, что семейный союз — это основа общества, и брачная церемония не должна совершаться с таким довеском.
— Может, я и бизнесмен, — пробурчал Мур, — но не юрист.
— А разве предполагаемый супруг не должен был работать в «Лейзинг индастриз»? — спросил Нолан.
— Да, сэр.
— И как же вы собирались это устроить?
— Очень просто, лейтенант. Менеджер по кадрам в Джерси — мой друг. Элл Уорд. Я договорился, чтобы он принял Данэма на работу.
— Когда?
— Вчера. Я пришел к Линде и встретил Данэма. Я поговорил с ним, узнал его историю. Он показался мне честным парнем. Я повез его на фабрику в Джерси и представил Уорду. Он заполнил анкету и тут же был включен в платежную ведомость. Остаток дня он проработал там, чтобы устроиться. Это сделало его сотрудником.
— А как насчет свадьбы?
— Она уже состоялась.
— Что? — удивился Нолан.
— Да, лейтенант. Нынче после обеда. Они поехали в Мэриленд, в Гретна-Грин, и нашли мирового судью, который совершил церемонию.
— Вы не теряли времени.
— Приходилось.
— Они поехали одни?
— Да, я… — Он замолчал и потряс головой. Он достаточно сдерживался, но теперь снова дал волю чувствам. Он стукнул кулаком по столу и заговорил яростным шепотом. — Он сделал это! Он убил ее! Если я доберусь до него…
Он замолчал. Я знал, какие мысли бродят у него в голове.
Данэм женился на девушке и ожидал, что ему за это заплатят. Пять тысяч — деньги немаленькие. Но что произойдет, если девушка умрет? Условия завещания уже выполнены, наследство получено. А он — ее муж. Он может унаследовать весь куш. Акции «Лейзинг индастриз» стоят десять миллионов. Горькая пилюля для Стивена Мура. Одним ударом он потерял невесту и состояние. Вот что не давало ему покоя.
Нолан тоже это понял и спокойно сказал:
— Вы расспрашивали Данэма о его происхождении. У него есть семья?
Мур взял себя в руки:
— Он упоминал о сестре.
— Где они живут?
Мур достал из кармана листок бумаги и протянул его Нолану.
— Йоргенсон! — В комнату вошел детектив в штатском. Нолан дал ему адрес и описание Данэма.
— Я хочу, чтобы за этим местом следили двадцать четыре часа в сутки. — Он повернулся к Муру. — Итак, они поженились сегодня днем. А какая была дальше программа? Данэм должен был оставаться с ней или спать у себя дома?
Мур поморщился, как будто ему наступили на мозоль.
— Линда хотела, чтобы он остался здесь. Она думала, это придаст браку относительное правдоподобие. Сказала, что он может спать на диване. Естественно, я был против.
— Почему? Вы ей не доверяли?
— Не в этом дело. Лейтенант, поставьте себя на мое место — Вам бы это понравилось?
— Не очень, — согласился Нолан. — И как же уладилось дело?
— Как она хотела, конечно, — усмехнулся Мур. — Линда редко проигрывала.
— Сегодня вечером она проиграла. Продолжайте.
— Ну, я рассердился и ушел.
— В котором часу это было?
— Около шести. Я ждал их, пока они не приедут из Гретна-Грин.
— И Вы отсутствовали все это время?
— Да.
— А что привело вас назад?
— Я не мог больше ждать, я должен был выяснить, в чем дело.
— Почему Вы звонили ее сестре, миссис Пристин?
— Я понял, что кто-то должен был быть здесь с ними. Лейтенант, этот парень был чужой! И я не зря боялся. Посмотрите, что произошло.
— Вы не имеете представления о том, что случилось после Вашего ухода?
— Нет.
— Данэм нам расскажет, когда мы его найдем.
— Если вы его найдете, — горько поправил Мур.
— Не беспокойтесь, он далеко не уйдет. Ведь ставка — десять миллионов. — Нолан посмотрел на меня. — Что Вы думаете, адвокат?
Я пожал плечами:
— Давайте не назначать убийцей Данэма, не рассмотрев кандидатуры других претендентов.
— Кого же?
— Например, миссис Пристин. Вот вам и мотив. Если Линда не выполняла условий завещания, ее сестра получала все, а не только половину.
— Но условия уже были выполнены.
— Конечно. Но Данэм — убийца, а значит, не может наследовать после жертвы. Сестра вновь выходит на сцену.
От двери спальни донеслось рычание. Мы обернулись — на пороге стоял Адам Пристин.
— Я слышал, кто-то обвиняет мою жену, — протянул он. — Кто это был?
— Я упоминал ее имя, — ответил я.
Он посмотрел на меня, как на букашку под микроскопом.
— Это ваш человек, лейтенант?
— Нет.
— Что он тут делает?
— Его позвала Ваша золовка.
— Зачем?
— Она не сказала. Мистер Джордан — адвокат.
— Это тот, который нашел тело?
— Вот именно, — кивнул я.
На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Вам следует взвешивать Ваши реплики, адвокат, прежде чем предъявлять необоснованные обвинения. Полагаю, Вы знакомы с законом о клевете?
Я улыбнулся:
— Очень даже знаком. Но я не предъявлял обвинения, а просто объяснял возможности.
— Тогда позвольте надеяться, что в дальнейшем вы будете обуздывать Ваше воображение. — Казалось, он счел инцидент исчерпанным и повернулся к Нолану. — Моя жена на грани нервного срыва, лейтенант. Ей нужен врач. Мне придется немедленно увезти ее домой. Если вы хотите обсудить мое решение с начальством, я буду рад предоставить вам телефон.
Нолан смотрел на него, сжав зубы. По лицу Пристина скользнуло подобие улыбки. Он вернулся в спальню и вывел оттуда свою жену.
Вивиан Пристин опиралась на его руку, глаза ее были опущены. Мур отвернулся и уставился в окно. Пристин смотрел прямо перед собой. Оба избегали смотреть друг на друга, но напряжение между ними было ощутимо, как электрический разряд.
Вместе с Пристинами исчезло ощущение чего-то зловещего.
Нолан нарушил тишину:
— Скотт, Вы упомянули миссис Пристин и деньги как мотив. Но она уже унаследовала такую же сумму. Разве она стала бы рисковать, совершая убийство? Особенно убийство своей сестры?
Я пожал плечами:
— Никто не знает, что может сделать странная личность из-за денег.
— У Вас такое впечатление о ней?
— У меня такое впечатление о ее муже.
— Но Вы и десятью словами с ним не обменялись.
— А мне хватило. Он жаждет власти.
— Аминь, — встрял Мур.
Нолан покосился на него.
— Так что, анализ Джордана правильный?
— Исключительно верный.
— Мог бы этот человек совершить убийство?
— Я его презираю. Но убийство… не знаю…
Нолан поразмыслил:
— Все-таки я ставлю на Данэма. Не думаю, что он далеко ушел.
— Он может… если захватил с собой драгоценности Линды.
— А что, было что-то ценное?
— Да, и много. Она получила побрякушки от матери и от первого мужа.
— Где они хранились?
— В спальне, в верхнем ящике.
Нолан быстро пересек комнату, мы за ним. Он открыл ящик шкафа, порылся в шелковом белье, достал кожаную шкатулку и поднял крышку. Я присвистнул.
— Недурной набор для художницы.
— Я просил ее держать это в сейфе, — сказал Мур, — но она меня не слушала.
— А Вы бы смогли сказать, что пропало? — спросил Нолан.
— У страховой компании есть список.
Я их не слушал, мои глаза шарили по полу. Что-то было не так, я знал, что чего-то не хватает, но чего? Я потряс головой.
— Лейтенант, — я зевнул, — я устал, а у меня завтра трудный день. Можно мне уйти домой?
Он посмотрел на меня. Для него отдыха в ближайшее время не будет.
— Спокойной ночи, адвокат.
