Глава двадцать первая
Он был удивлен не меньше меня. Но, кажется, ему это гораздо меньше понравилось.
— Отлично! — выдохнул я. — Маэстро собственной персоной.
Кассини не шелохнулся. Он сидел истуканом и испепелял меня взглядом, который становился все несчастнее.
— Очень милое убежище, Руди, — бросил я. — Даешь уроки пения?
Губы его перекосились, он уронил руки на колени и стиснул пальцы. Мюриэль Эванс, недоуменно моргая, метнула обеспокоенный взгляд на меня, на Кассини и обратно.
— Ты знаешь этого парня, Руди? — спросила она.
Он кивнул, но рта не раскрыл.
Я сказал:
— Или ты ищешь другого инвестора для своего шоу, Руди?
Он вскочил на ноги:
— На мой счет не полагайся.
Мюриэль всплеснула руками.
— Да что такое? В чем дело?
Кассини повернулся к ней, всем существом желая оказаться где-нибудь не здесь.
— Кто он? — требовала она ответа.
Длинные, тонкие пальцы Кассини отчаянно дрожали. Наконец ему удалось выговорить:
— Он… он адвокат. Джордан — Скотт Джордан.
Как будто из ее рук вырвался мяч, подпрыгнул и ударил ей в лицо. Она отпрянула. Лицо ее посерело и осунулось. Можно было подумать, что ей представили графа Дракулу. Загипнотизированно глядя на меня, она прошептала:
— Джордан!
И закрыла глаза, будто теряя сознание.
— Слушайте, Мюриэль, — поспешил сказать я. — Вы были подругой Вирны. Ее убили в моей квартире, и я знаю, что вы должны чувствовать. Вы слышали кучу чепухи. Я никакого отношения к ее смерти не имею. Поймите, это неправда. Я не знаю, кто ее убил, но хочу найти этого человека. Думаю, Вы мне можете помочь.
Она медленно открыла глаза и едва слышно спросила:
— Чего Вы хотите?
— Информацию, Мюриэль. Вы были ее единственным другом. Девушки друг другу доверяют. Мы стоим перед чистым листом, потому что так мало знаем о Вирне. Все, что угодно, любой обрывок сведений может перелистнуть страницу. Мне нужна Ваша помощь.
Она дрожала. Гибель Вирны ее напугала. Она не знала, что делать. Глаза ее искали у Кассини совета. Тот кивнул.
— Все в порядке, Мюриэль. Ты можешь говорить с Джорданом, — он незаметно продвигался к двери, и уже взялся за ручку.
— Когда я тебя увижу? — жалобно спросила она.
— Скоро, — торопливо ответил он. — Я позвоню.
Дверь открылась и захлопнулась. Я спокойно и ободряюще улыбнулся Мюриэль, вытряхнул пару сигарет и дал одну ей. Потом поднес спичку. Она глубоко затянулась дымом, тот двумя струйками выплывал из ее ноздрей. Лицо ее приобрело почти что прежний цвет.
Я решил не расспрашивать ее о Кассини. Но их совместные развлечения стали новым и смущающим оборотом. Стив Джанейро и Вирна Форд, Кассини и Мюриэль Эванс. Ниточки многих жизней сплетались в единый клубок.
Я спросил:
— Вы были довольно близки с Вирной, правда?
Она кивнула:
— Да. Я была ее лучшей подругой, по крайней мере пока пару недель назад она не изменилась.
— Изменилась? Каким образом?
Уголки ее губ опустились.
— Это трудно объяснить. Вирна, казалось, замкнулась изнутри, как будто у нее был секрет, и она хотела остаться с ним наедине. А потом появились деньги. Не знаю, где она их брала, но их было множество. Она принялась кутить и накупила новых вещей.
— Откуда были эти деньги?
— Хотела бы я знать, — Мюриэль криво ухмыльнулась. — Деньги были навязчивой идеей Вирны, едва не помешательством. У нее их никогда не было. Она из бедной семьи, жили они в трущобах, она привыкла вечно говорить о деньгах. И всегда верила, что однажды у нее их будет больше, чем она сможет потратить.
Она затянулась, замерцал огонек сигареты.
— Думаю, нет ничего, что Вирна не сделала бы ради денег.
Я стряхнул пепел:
— Вирна было хорошей танцовщицей?
— О, да. Действительно хорошей. Работа в «Волшебной лампе» была ее первой настоящей удачей. Она часто в свободное время появлялась в ночных клубах, пытаясь показать, что она умеет, — Мюриэль поджала губы. — Вирна внушила себе, что ночной клуб — лучшее место подцепить парня с толстой мошной. Ирен искренне огорчилась, когда она ушла. Она приносила студии немалый доход.
Я кивнул. Кто-то тушил кислую капусту, и запах пропитал все здание.
— А как насчет ее приятелей?
Она пожала плечами:
— Они приходили и уходили. Мужчины всегда волочились за Вирной. Но она умела с ними обращаться, — маленькая морщинка пересекла лоб и Мюриэль задумчиво протянула. — Был один парень, который вроде как нравился ей больше остальных.
Я встрепенулся:
— Можете его описать?
Она прищурилась, пытаясь вспомнить.
— Он был большой, такой атлет… Всегда приезжал за ней на такси. Я однажды столкнулась с ними на лестнице, но Вирна нас не представила, — она опять криво усмехнулась. — Поэтому я поняла, что он ей нравится.
Описание ничего не значило. В городе полно атлетов.
— А как насчет Фрэнка Уолтера?
— Уолтер! — фыркнула она. — Вирна вертела им, как хотела. Когда его судно стояло в порту, у него всегда было полно наличных. И Вирна быстро это просекла. Он покупал ей все, что пожелает. Просто был от нее без ума.
— Подружка одинокого матроса, — хмыкнул я. — Скажите, чью машину она вела, когда разбился «кадиллак»?
— Нашу. Мы купили вскладчину подержанную, и пользовались ей по-очереди.
— Она когда-нибудь рассказывала о деле Перно?
Мюриэль покачала головой:
— Вирна уклонялась от этого. Когда я ее спросила, она только улыбнулась в ответ. Однажды, правда, намекнула, что это большая удача, которой она и ждала.
— Как насчет Стива Джанейро?
— Кого?
— Джанейро. Большого безобразного мужлана, который работает на ее босса в «Волшебной лампе». Он говорит, они были близки.
— Никогда про него не слышала, — твердо сказала она.
Я встал и повернулся к окну.
— Но это могло происходить без вашего ведома.
— Да, догадываюсь, но… — голос ее оборвался. Она вскрикнула и поднялась. Я повернулся к ней. Стройное тело напряглось, как клюшка для гольфа. Она стояла, указывая на меня пальцем, неподвижная, как птичье чучело. Губы беззвучно шевелились.
Я изумленно выкатил глаза:
— Что такое?
Лицо ее словно остекленело. Я увидел черные корни ее платиновых волос и судорожно дергающиеся мышцы гортани. Она была на грани обморока.
Пришлось отвесить ей пощечину.
Медленно напухал красный рубец. Она моргнула и всхлипнула. Но напряжение спало. Я встряхнул ее за плечи.
— Что такое, Мюриэль? Что случилось?
— Это он! — напряженным шепотом сказала она. — Тот мужчина!
Она указывала на сложенную газету у меня в кармане.
Я ее развернул.
— Какой мужчина?
— Фотография, — выдохнула она. — Мужчина, которого я видела с Вирной.
Я посмотрел. Под заголовком «Убит брокер» красовалось лицо Боба Камбро.
Теперь я понял, что значит провалиться в прорубь.
— Вы уверены? — хрипло спросил я.
— Да. Точно, это он, — ее бледные глаза впились в мои. — А теперь он тоже убит.
Все это не имело смысла. Боб Камбро и Вирна Форд…
Или имело?
Они встречались. Ходили развлекаться. Приходили к ней домой. И за все время он ни разу не заикнулся — ни единым словом.
Я решил на нее поднажать.
— Вы хотите сказать, что раньше не видели фото?
Она покачала головой:
— Я не читаю газет. Они нервируют меня с того времени, как погибла Вирна.
— А девушки в студии никогда об этом не говорили?
— Нет. Ирен не любит таких разговоров.
Я стоял и пытался внести хоть какой-то порядок в этот хаос. Я могу работать только на малом газу. А сейчас мой мозг перебрал обороты, как перегретый мотор.
Я затушил сигарету и дал Мюриэль время прийти в себя. Потом попытался еще кое о чем порасспросить, но отвечала она коротко и сухо. Я поблагодарил и вышел на улицу.
В Квинс было холоднее. И на улицах шумно. Сорванцы гоняли мяч и крыли друг друга последними словами. Я вытащил бумажник, посмотрел на закладную, найденную в комоде у Вирны. Из-за угла вырулило такси, и я махнул рукой.
На полуденном солнце сияли три золотых пятна. Окна ломбарда были захламлены всем, чем угодно, от перламутрового лорнета до медных кастрюль. Я вошел. Открываясь, дверь задела колокольчик, из полутьмы задней комнаты выплыл человек и дернул за шнурок. Наверху зажглась подслеповатая лампочка. Он бочком пристроился у кассы, изучая меня проницательными оценивающими глазами и с лязгом поправляя языком вставную челюсть.
— Добрый день, сэр, — сказал он.
— В самом деле? — спросил я. — А разве отсюда видно?
Он хмыкнул. Ему это не казалось смешным, но все же он хмыкнул.
— Чем могу служить, сэр?
Я положил перед ним закладную. Он нацепил на нос очки, улыбнулся и принялся изучать квитанцию. Улыбка сбежала, как мышка в нору от кошки. Уголки рта опустились. Он холодно взглянул на меня:
— Вы не закладывали эту вещь.
— Естественно. Тем не менее я собираюсь ее выкупить.
— Почему девушка не пришла сама?
— Потому что послала меня.
Он соединил пальцы домиком и с бесконечной осторожностью принялся изучать меня.
— Вы знаете, что это за вещь?
— Скелет Александра Великого, — невозмутимо ответил я. — Давай, тащи его сюда.
Он обмяк и слегка оскорбился:
— У вас есть деньги?
— Вот, — я стукнул по нагрудному карману.
— Наличные?
— Наличные, чековая книжка и банковские векселя. Я люблю ходить богатеньким.
Его уклончивость начинала раздражать мое любопытство.
— Две сотни долларов?
— Элементарно, — заверил я. — Не волнуйтесь. Давайте вернемся к делу.
Он пожал плечами, повернулся, опустился на колени возле приземистого черного сейфа, повернул диск, открыл тяжелую дверцу, порылся внутри и извлек желтый конверт. Оттуда он с превеликим благоговением вытащил бриллиантовую заколку. Освещение в магазине было тусклым, но заколка ослепительно сверкала. Старик покачал головой и улыбнулся мне медленно и печально.
— Ах! Какая замечательная вещь! — казалось, он вздохнул всем телом. — Маленькая, но аккуратная — пятнадцать французских бриллиантов, оправа из платины и серебра, с рубинами и изумрудами… конечно, это только крошка, но какое мастерство! В магазине Лантьера за такую безделушку вы заплатите тысяч десять, — он ласково ее погладил. — Только то, что она у меня побывала, делает меня Морганом.
Я достал чистый чек и приготовил авторучку.
Он вскинул руку и пискнул:
— Нет, не пойдет. Никаких чеков.
Я посмотрел на него:
— В чем дело? Я похож на жулика?
Он пожал плечами:
— Кто в наши дни может отличить мошенника от честного человека? Только на прошлой неделе мне всучил искусно подделанный чек мужчина, выглядевший словно член Верховного суда. Пожалуйста, друг мой, вы сказали наличные — платите наличными.
Я заполнил чек и помахал им перед его носом.
— У Вас нет выбора. Берите или потеряете и это. Чек или копы.
Он неистово возражал, но знал, что проиграл. Наконец, сделка совершилась, когда я назвал себя. Но согласился он крайне неохотно.
— Откуда я знаю, что у Вас есть право на заколку? — спрашивал он с прикрытыми глазами. — Понимаете, я знаю, что случилось с девушкой. Я читаю газеты и помню ее имя.
Я сказал:
— Она нечестно поступила. Я представляю истинных владельцев и хочу ее выкупить просто ради экономии времени. Если предпочитаете, можете вернуть ее через полицию. Но Вы потеряете двести долларов.
— Двести долларов я терять не хочу, — заверил он.
Чек и заколка перешли из рук в руки.
— Почему девушка взяла так мало? — спросил я.
Он поднял руки:
— Думаю, все, что она хотела — хранить вещицу в моем сейфе.
Это звучало правдоподобно. Я оставил его предаваться сожалениям и немедленно отправился к Лантьеру на Пятую авеню, весьма внушительное здание с мрачной атмосферой похоронной конторы. Менеджер сразу узнал заколку.
— Мы сделали ее для мисс Карен Перно. Как подарок от ее дяди. Он был одним из самых уважаемых клиентов.
— Давно?
— Около года назад, по-моему. Могу проверить записи, если Вы подождете.
— Все в порядке. Спасибо.
На улице было свежо и чисто. Чего нельзя было сказать о моей голове.
