PS

29 октября 2015 года в Театре Градского стартовала первая в истории осенняя программа. Стартовала концертом Андрея Макаревича – анонсами проекта «Идиш джаз» был украшен фасад здания. Выбор мог показаться странным, ведь фигура основателя «Машины времени» стала в тот год, что называется, controversial. Именно controversial, иначе не скажешь. Это слово плохо переводится на русский, ибо означает и «спорный», и «двусмысленный», и «сомнительный», но не соответствует в полной мере ни одному из этих значений, зато в полной мере соответствует тому положению, в котором оказался Андрей Вадимович.

По сути слово controversial описывает особое положение в пространстве, когда с одной стороны все выглядит «по одному», а с другой – по-другому, и совершенно непонятно, какая сторона обзора дает истинную картину. У нас в языке такого понятия нет, потому что русскоязычная культура требует определенности – нельзя быть и за «красных», и за «белых» одновременно, надо выбирать.

Макаревич же стал controversial именно потому, что полноценного выбора не сделал. Он открыто высказал свою скорее нравственную, нежели политическую оценку событий на Украине, однако не порвал ни с людьми, ни с институтами, которые этой оценке не соответствуют. И в результате пострадал дважды: если бы АВМ отказался от российского гражданства и эмигрировал, его по крайней мере уважали бы за цельность позиции, однако он пока здесь и никуда не собирается, но и от слов своих не отказывается.

Все эти рассуждения не имели бы места, если бы в день формального открытия площадки «Градский Холл» моя газета «Музыкальная правда» не рассказала о премьере, снабдив информацию редакционным комментарием: «Градский и Макаревич – давние друзья/единомышленники (неразлучные с поры давней и многими забытой, когда рок-музыка была под запретом), и ныне продолжающие идти в ногу с протестным движением».

Встал вопрос: с каким движением, а главное куда шагает Александр Градский? И вообще, как интерпретировать тот факт, что высказывания Макаревича не мешают ему общаться с людьми иных взглядов, а им, в свою очередь, никак не мешает его политическая позиция? Поколения ныне живущих имеют уникальную возможность наблюдать процесс раскола общества по «понятийному полю». Если раньше феномен гражданской войны казался каким-то непонятным атавизмом, то теперь мы осознаем, что потенциал тотального неприятия другого человека из-за его убеждений живет почти в каждом. Поэтому, высказав свое мнение по вопросу Украины + Крыма Макаревич лишился значительного числа поклонников таланта, однако старинные товарищи, как показывает пример Александра Борисовича, остались при нем. Только разделяют ли они при этом его «протестную позицию»?

«Конечно нет, – ответил на прямой вопрос Александр Борисович. – Я вообще ни с кем по жизни в ногу не шагаю, тем более с любыми движениями. Я всегда был сам по себе, считал и считаю, что важнее музыки ничего в мире нет, а общался лишь с теми, кто был мне интересен. Андрей – мой старый друг, я его очень ценю, и мне жаль, что он оказался в ситуации довольно неприятной, при этом я могу быть с ним (далеко не всегда) в чем-то согласен, в чем-то кардинально не согласен, но это не мешает мне считать его честным и порядочным, но прежде всего музыкантом и художником в самом общем смысле этого слова – о чем, кстати, я ему за нашей очередной рюмкой и говорил, призывая согласиться с тем, что его предназначение во-первых и в главном – музыка, стихи и творчество как таковое. И при этом согласился он со мной или нет – не имеет значения для дружеских многолетних отношений».

Начинать сезон нового театра с концерта «Идиш джаз» – большой риск и непредсказуемое дело: никто не знает, как билеты продадутся, ведь, как втихаря жалуются книгоиздатели, теперь имя Макаревича на обложке делает непродаваемыми даже кулинарные книги, что закономерно – культуру не переспоришь: мы либо даем невероятный кредит тому, в кого верим, либо перечеркиваем все сразу, если эта вера утрачивается. Одним словом, мы не знаем полутонов.

Интересен вопрос: на чем такая вера строится? Ответа на него нет, потому что тут как в любви, и со стороны никогда не поймешь, почему А любит Б, а Б любит А, ведь Она не Анжелина Джоли, а Он не Брэд Питт, то есть всегда есть другие, более подходящие кандидаты на роли А и Б. Однако любовь существует. Существует ее аналог и в мире политики & искусства, где очень многие одновременно выбирают своих А и Б, и лишь внутренний голос может помочь избраннику толпы оставаться с ней по жизни в резонансе.

У Макаревича с внутренним голосом не очень сложилось: реакция поклонников на его высказывания явно стала для него неожиданной, Градский же понимает, что делает, и своим выбором открывающего концерта как бы призывает аудиторию быть терпимее к артистам.

Главный голос страны убежден, что художники, делающие публичные высказывания на темы, находящиеся вне зоны их компетенции, не должны быть судимы как политики, их нужно уметь терпеть, особенно если высказывания были не конъюнктурными, а в первую очередь – искренними, пусть даже и противоречащими общепринятому мнению…

Ну а насколько прав внутренний голос АБ, мы узнали и будем надеяться, что он не скажет своему обладателю, как в анекдоте: «Ты как хочешь, а я пошел…»

«После «Голоса». Приложение

Здесь собраны рецензии и отклики (включая ремарки в ряде бесед) на первую книгу об АБГ «The Голос, или "Насравший в вечность"». Представлены они в хронологическом порядке и с минимальным набором купюр.

Эти материалы дают не столько представление о самой рукописи, сколько о восприятии медиасообществом героя повествования и тем самым доказывают автору: вторая книга необходима, чтобы расставить акценты и прояснить позицию Градского по ряду кардинальных аспектов.