Горожане

К правящему классу, помимо знати, относились простолюдины-франки. Если конные воины 1-го Крестового похода стали ядром будущего класса рыцарей, пехотинцы превратились в простых поселенцев. В войске крупных феодалов служили представители самых разных наций, они следовали за своими военачальниками и вместе с ними селились на новых землях.

В языке крестоносцев за ними закрепилось вводящее в заблуждение наименование «горожанин» (burgesses, borjois). Так называли франка, который не имел благородного происхождения и не принадлежал ни к одной из итальянских общин. Но едва ли эти люди могли претендовать на городское происхождение. В конце XI в. в Европе городов было мало, они были небольшими и с небольшим числом жителей. Вследствие постоянного притока крестьян из относительно перенаселенной сельской местности города начинали расти. Этот процесс продолжался безостановочно на протяжении двухсот лет существования королевства. Трудно предположить, за небольшими исключениями, что города имели избыточное население и постоянно пополняли ряды эмигрантов.

Поэтому подавляющее большинство франков-простолюдинов происходили из крестьян Северной Франции, Германии и Италии. Пожалуй, только жители городов в Южной Франции, где некоторые элементы городской жизни сохранились от раннего Средневековья, могли участвовать в крестовом походе. Нечто подобное наблюдалось и в Северной Италии, но итальянцы были жителями коммун, а не «городов». Европейская эмиграция в XII в. не поменяла свой характер. Резкий прирост крестьянского населения в XI в. вызвал интенсивное переселение в города избыточного населения. К тому же появились рабочие руки для корчевания лесов и осушения болот, и в XII в. возникли сотни новых деревень. Крестовые походы и эмиграция на Восток помогали решать вопросы сельского перенаселения в Европе в то время.

Крестьянин, который уходил в крестовый поход, прощался не только с родной землей, но и с цепями рабства. Его феодал не мог помешать его уходу. Никаких манориальных обязательств и никакого подневольного труда в войске крестоносцев не существовало. По молчаливому согласию, затем по обычаю и, наконец, уже по закону все участники крестового похода становились свободными людьми. Само собой разумеется, что однажды полученная свобода не терялась с момента поселения на новом месте. Бывший крепостной теперь был предоставлен самому себе, и ничто не привязывало его к хозяину. Если выпадала удача, то он приобретал собственность в городе или в сельской местности. Менее удачливые и прибывшие позднее могли стать арендаторами. Но крепостное право ушло в прошлое. Существовали, конечно, и общественные обязанности. Крестьянин должен был являться на военную службу в случае всеобщего призыва (levée en masse). Он был обязан не только принимать участие в защите города, но и участвовать в военном походе, когда королевство оказывалось в опасности. С другой стороны, будучи независимым от правителя города, он не был обязан служить. Если появлялась такая необходимость, он, например, мог стать «сержантом» (serviens), но требовалось заключать соглашение, чтобы получать за это плату. Изменения в юридическом и экономическом статусе простого народа требовало его положение во вновь колонизуемом королевстве. Хотя и стоявшие по своему социальному положению ниже дворянства, такие люди были полноправными соправителями, распоряжавшимися судьбами покоренных народов.

Термин burgesses (житель города), как название класса, довольно сложен для понимания. Вряд ли было бы возможно, чтобы этим словом, заменившим слово «пехотинец», назвали целый класс в Европе. Это было новое название, и на латинском Востоке так называли людей, которые не были ни дворянами, ни крепостными. Но если в Европе оно происходило от слова burgus, которое переводилось как «пригород», «небольшой город», то на Востоке в отношении новых поселений, возникавших как грибы после дождя вокруг крепостей, такая этимологическая связь не прослеживается. Это слово начало означать новое и свободное положение поселенцев. Фактически недвижимая собственность простых людей, горожан, стала называться borgesie. Дворяне и духовенство не могли владеть этой собственностью. Это было исключительной монополией нового класса. Право владения распространилось и на земельную собственность, и даже на целые деревни – явление неизвестное или, по крайней мере, исключительное на Западе. Статус человека определял статус его владений. В первый раз в Средние века так близко подошли к понятию права полной собственности. Помимо обязанности нести военную службу, выплата номинальной ренты правителю города была практически единственной общественной обязанностью горожанина. Он был свободен в решении вопроса отчуждения своей собственности посредством ее продажи, сдачи в аренду, раздела или обмена. За право отчуждения правитель взимал символическую плату; это напоминало соглашение, заключаемое с сеньором, согласно которому в недавнем прошлом отчуждалась подобная собственность в Европе. Все еще продолжали существовать отдельные архаические ограничения, необходимые для защиты прав родственников, например преимущественное право на покупку. Временами это вызывало чувство досады у собственника, ведь экономика страны была уже достаточно развита. Это объясняет тот факт, почему в королевстве был отменен еще один пережиток прошлого, так называемое retrait lignager – право родственников покупать в установленный срок завещанное для продажи имущество. В Европе родственник имел преимущественное право на покупку в течение года и одного дня после заключения контракта на продажу земельной собственности, тем самым лишая соглашение юридической силы и оставляя статус собственности неопределенным в течение длительного времени. В Латинском королевстве предъявленное требование было действительным не более недели после публичного объявления о продаже. Всеобщая свобода и состояние экономики вели к полной свободе распоряжения собственностью.

Почти с самого начала жизнь горожан регламентировалась обычным правом – как в отношении каждого из них, так и его собственности. История разработки свода законов интересна сама по себе. Участники 1-го Крестового похода и последующих волн иммиграции имели самое разное происхождение. Их знания закона основывались на знании законов своей родной страны и зависели от их социального происхождения. Как правило, речь шла о манориальном праве в странах Северной Европы. Поскольку крестоносцы так и не приняли систему персонального права, существовавшего (отчасти) в Европе в XI в., вопрос разработки городского права стал для горожан настоятельным. Манориальная традиция вряд ли подходила для новой социальной и экономической реальности. Манор с его замедленным темпом жизни не мог предложить никакой новой законодательной системы для бурно развивавшейся городской экономики, и вряд ли от старого общественного устройства можно было ждать каких-то предложений в области законодательства. Местное население – мусульмане, христиане и евреи – руководствовалось системой права мусульман и их предшественника Византии. Крестоносцы, по-видимому, приняли законы Южной Франции, где городской образ жизни продолжал существовать с поздних времен Древнего Рима. Римское право, видоизмененное под влиянием местного законодательства, действовало вплоть до полного возрождения римского права в XII в. Этот свод законов вполне соответствовал новым экономическим реалиям королевства. Более того, он был известен итальянским коммунам и коренному населению. К сожалению, мы не располагаем первоначальным сводом ассизов для горожан. Автор приводит в качестве примера свод законов Прованса – Lo Codi, взятый из частного собрания законодательных актов XIII в. (известный как Livre des Assises des Bourgeois), согласно которому велось судопроизводство в городских судах. Римское обычное право было дополнено королевским законодательством, касавшимся горожан, отрывки которого сохранились в вышеупомянутом собрании актов.

Обычным типом собственности горожан была городская недвижимость: дом с двором, колодцем и садом; с виноградником, плодовым садом и огородом в окрестностях города или даже в нем самом. Некоторые горожане составили себе состояния на начальной стадии существования королевства. Выше упоминавшийся Закон о завоеванных землях давал многим из них возможность приобрести большие по площади владения. Проблемой королевства в самом начале его существования был не дефицит городской земли, но нехватка рабочей силы. В Иерусалиме, например, ко времени его завоевания крестоносцами проживало около 20 тысяч жителей, хотя численность его населения упала в следующие несколько лет до нескольких сотен. Существовала возможность беспрепятственно занимать пустующие дома. Опасность проживания в заброшенном квартале заставляла вновь прибывающих в Иерусалим людей селиться в одном месте – в окрестностях храма Гроба Господня. Предприимчивые горожане также приобретали земельные владения вне городов, скупая целые деревни. Имеются свидетельства таких приобретений в окрестностях Иерусалима и вблизи Акры. Завоевания и первые поселения привели к возникновению в стране растущей группы богатых горожан. Другие поднимались по социальной лестнице иным путем. Длительные крестовые походы и следовавшие друг за другом волны иммиграции способствовали росту социальной мобильности. Те рыцари, которые теряли своих коней в бою или отдавали их на пропитание голодавшим солдатам, становились пешими воинами. И внешние различия между рыцарем и простолюдином становились призрачными. Богатые военные трофеи в первые годы завоеваний – казалось, что так будет продолжаться бесконечно, – помогали разрушать классовые барьеры. Неожиданно в документах появляются имена людей явно простого происхождения с гордым титулом milites – то есть рыцарь.

В среде горожан начал медленно складываться полупатрицианский класс. Хотя его представители в редких случаях могли похвастаться сказочным состоянием, но все же появился высший класс горожан. Наиболее доходные источники городского благосостояния были захвачены членами организованных и привилегированных европейских коммун. В итоге, помимо приобретения собственности, горожане поднимались наверх, активно проникая в ряды королевской, сеньориальной и церковной администрации. Снова и снова мы обнаруживаем подписи одних и тех же горожан на королевских и церковных документах, которые касаются или повседневных дел, или даже вопросов политики. Незаметно для всех горожане появляются на судейских скамьях в городских судах и, будучи членами суда, занимают наивысшее положение в иерархии своего класса. Постоянные близкие связи с администрацией и участие в отправлении правосудия привели к созданию целого сообщества городских юристов, чья репутация была столь высока, что с ними консультировались по вопросам феодального права и они могли присутствовать в сеньориальном суде или даже королевском суде, высшем судебном органе королевства. Эта почти патрицианская группа горожан в случае крайней необходимости даже участвовала в решении государственных дел. Был один исключительный случай, объяснявшийся угрозой мусульманского завоевания, когда Балиан Ибелин, которому была поручена оборона Иерусалима, осажденного Салах ад-Дином, посвятил в рыцари одного горожанина.

Но только отдельные представители горожан могли добраться до вершины социальной пирамиды. Все же большинство горожан добились более высокого положения в обществе в сравнении с тем, что они занимали вначале. Их каменные дома были подобны дворцам на фоне крестьянских лачуг Запада. Их питание было более разнообразным, а одежды, иногда из шелка, богаче. Однако их положение во франкском обществе было не столь уж завидным.

Горожане составляли большую часть населения в Латинском королевстве, хотя в Триполи и Антиохии, не говоря об Эдессе, преобладали местные христиане. Среди горожан были мясники, сапожники, портные, плотники, кузнецы, кожевники, пекари, пивовары, повара (на которых был большой спрос в городах, наводненных паломниками), цирюльники и продавцы специй и парфюмерии. Было много лавочников, живших и работавших в небольших комнатах, вход в которые вел прямо с улицы. Некоторые владели собственными лавками, другие арендовали их у вассалов короля, церкви и монастыря. На базаре Иерусалима стояли прилавки, на которых можно было видеть буквы SCA ANNA, что говорило об их владельце – храме Святой Анны, который сдавал их в аренду. С другой стороны, среди них редко встречались крупные торговцы. Эта ситуация была характерна для Латинского королевства, где крупномасштабная торговля была в руках привилегированных коммун Южной Европы.

Из среды буржуазии рекрутировались работники административных органов, управители и бухгалтеры доменов, сборщики налогов, таможенные служащие, рыночные инспекторы и городские полицейские. Пехотинцы, получавшие жалованье, – serjeants или serjeants à cheval, также набирались из горожан.

Другие горожане, хотя и были уже полноправными городскими жителями, продолжали, как и прежде, заниматься сельским хозяйством в окрестностях своих городов. Это было характерно для всех больших городов королевства.

Как упоминалось ранее, франкское население было сосредоточено в трех больших городах. Иерусалим, бывший столицей, был самым малочисленным из всех трех, в нем проживало, по приблизительным оценкам, от 20 до 30 тысяч человек. Акра играла самую важную роль даже в XII в. В XIII в. ее население превысило, предположительно, 60 тысяч человек. Вслед за ней шел город Тир на севере. Другие города, в число которых входили порты и населенные пункты в центральных областях страны, были значительно меньше. Такой город мог насчитывать до 5 тысяч жителей, довольно большой показатель по сравнению с городами Европы того времени, но все же города Ближнего Востока были крупнее. В королевстве было около 20 таких городов, и большинство их населения составляли горожане.

Особое положение имели те бывшие горожане, которые оставили города и поселились в новых франкских деревнях. Короли Иерусалима и церковь поощряли поселенцев осваивать земли, заброшенные после недавних захватнических войн. Многочисленное местное мусульманское население предпочло покинуть свои земли, чтобы найти прибежище в Дамаске и Египте, чем оставаться на волю победителя. Начало колонизации земель положила церковь, и скоро за ней последовали короли и другие светские правители. Как правило, новые деревни основывали вблизи старых поселений на месте оставленных и обезлюдевших местных деревень, расположенных близ колодцев и мест добычи строительных материалов. Это были более крупные деревни, чем существовавшие прежде. В палестинских деревнях жило всего до 20 или немногим больше семей, в то время как во франкских деревнях их число достигало 150, что составляло 500 душ. Этому способствовали повышенные меры безопасности; почти все франкские деревни были укреплены или имели башню, служившую как пунктом наблюдения, так и убежищем для жителей.

При ближайшем рассмотрении мы узнаем много нового о структуре и составе новых деревень. В 1 136 г. король Фульк укрепил Бейт-Джибрин (Бет-Гуврин) на дороге между Аскалоном и Иерусалимом и передал его ордену Святого Иоанна. Франкское поселение было заложено под защитой орденской крепости, и уже в 1 153 г. в нем проживало 32 семьи, то есть около 150 жителей. Кроме фермеров здесь были портной, плотник и погонщик верблюдов. Беньямин из Туделы упоминает о трех живших здесь еврейских семьях, по всей видимости красильщиках. Два поселенца пришли из Иерусалима, по одному из Эдессы, Хеврона и Рамлы. Другие прибыли из разных мест Европы: Оверни, Гаскони, Ломбардии, Пуату, Каталонии, Бургундии, Фландрии и Каркасона. Каждый поселенец получил по 70 гектаров земли. Он должен был платить за аренду земли (terragium), десятину от всего урожая и плодов, за исключением оливок, а также определенный процент с того, что удавалось ему присвоить во время набега на мусульман! Поселенец имел право отчуждать свою собственность, что обеспечивало ему преимущественное право на покупку и гарантировало небольшие платежи.

Другой пример – Махомерия (Эль-Бира). В середине XII в. в новой деревне было 90 семей; некоторое время спустя еще 50 семейств поселилось вокруг небольшого замка, доведя численность франкского населения до 500 душ. Снова мы встречаем здесь поселенцев родом из Оверни, Прованса, Бургундии, Гаскони, Лиможа, Пуату, Тура, Буржа, Каталонии и Ломбардии, а также палестинцев из Иерусалима, Наблуса, Сингиля, Наби-Самвиля и Яффы. Некоторые были августинцами-мирянами, но большинство просто мирянами. Некоторые имели профессию кузнеца, плотника, сапожника, садовника и каменщика, но основным их занятием было сельское хозяйство и виноградарство. Власти принадлежали к каноникам Гроба Господня, но поселенцами управлял местный суд присяжных, выбранных из их среды. Каноники подписывали контракты с поселенцами, в которых оговаривались система возделывания культур и оброки, наподобие шампара и комплана (отдававшаяся сеньору в виде оброка часть урожая). Мельница и пекарня, построенные канониками, имели монопольные права, и крестьяне были обязаны везти туда зерно и муку.

Невозможно в полной мере оценить масштабы этой колонизации. Она проходила весьма активно в XII в., и нам известны с полдюжины различных «типов поселений», которые организовывали поселенцы и переносили их традиции с места на место. Это служит доказательством жизненности движения, но мы не можем ничего сказать о его распространенности. В любом случае переселенцы происходили из самых бедных слоев общества. Один хронист замечает, что все те, кто селился вне городских стен, не имели средств для проживания в городе.

Независимо от своего положения в обществе и обеспеченности франк простого происхождения всегда оставался свободным. Все его обязанности носили общественный характер. Занимаясь своим ремеслом, он был обязан платить налоги, но они были обусловлены экономическими отношениями, а не его личной зависимостью. Он был неподсуден манориальному суду, его мог судить только суд присяжных его сословия. Не случайно хронист той эпохи писал, что крестоносцы называют себя франками, потому что они свободные люди (от французского слова franche – свободный).