Ведение боевых действий

Крестоносцам пришлось столкнуться на поле боя с армиями, о которых ничего не знали в западном мире, хотя они и были известны византийцам. В XII в. наблюдалось большое различие между армиями Египта и Сирии и Ирака. Египетская кавалерия имела на вооружении меч и копье, мало в чем отличаясь от кавалерии крестоносцев, хотя доспехи были легче. О Египте все было известно. Опасность исходила только от мусульманских армий севернее. Здесь сельджукское завоевание повлияло на мусульманскую кавалерию, которая была продолжателем военной традиции арабов, и появился новый тип воина и новая тактика – лучник-конник, который сражался a la turque.

Лук и арбалет не были новым оружием ни на Западе, ни на Востоке. Что касается лука, то он практически вышел из употребления в Европе еще до XII в., и конные воины смотрели на него свысока. Он стал оружием для лиц, не имевших благородного происхождения. Знатные воины пользовались луком на охоте, но пользоваться им в бою считалось занятием простонародья. Вероятно, сходный процесс развивался и в мусульманских армиях, например в египетской, где пешие воины рекрутировались из чернокожих суданцев.

Все изменилось с приходом турок. Они заимствовали из прошлой кочевой жизни в Центральной Азии привычные приемы боя, когда воин на коне, быстро менявший позицию, получил в качестве оружия лук. Сражение начинали лучники (лук даже стал в некоторых случаях орудием победы), а затем наступал черед копья, меча, булавы и топора. Преимущества этой тактики против врага, незнакомого с ней, были явными.

Решающим фактором была мобильность армий. Различие в весе доспехов заставляло крестоносцев использовать более мощных и тяжеловесных коней, которые медленнее передвигались. На марше крестоносцы всегда оказывались в невыгодном положении. Многие описания битв рисуют ту же самую картину. Мусульманские конные лучники на большой скорости устремлялись на колонну крестоносцев, сближаясь с ней на расстояние 50–80 м, обрушивали на нее дождь стрел и затем исчезали так же быстро, как и появлялись. И вскоре снова атаковали. Такие нападения предпринимались на фланги колонны и ее тылы. В своих описаниях хронисты пишут, что враги, словно пчелы, кружили над войском крестоносцев.

Крестоносцы ничего не могли противопоставить этой тактике. Никакое оружие – ни меч, ни копье, ни дротик – не помогало против всадников с луками. Тяжелый доспех стрелы пробить не могли. Хронисты описывают, как после подобной атаки щиты крестоносцев и доспехи выглядели, словно дикобраз с поднятыми иглами! Но в отсутствие кольчуги крестоносец был уязвим. Более того, мусульмане пользовались тем, что в XII–XIII вв. лошади не имели доспехов. Поэтому иногда было легче выбить рыцаря из седла, убив его коня. Спешенный рыцарь не мог защититься от конного воина.

Приемы ведения войны, которыми пользовались турецкие воины, были вызовом, брошенным крестоносцам. Наконец решение было найдено. Прибегли к помощи туркополов; считалось, что они сражаются подобно туркам, но при внимательном знакомстве с текстами обнаруживается, что вопрос был более сложным, чем казалось. Название «турко-пол» переводится как «сын турок», и в хрониках крестоносцев указывается на их смешанное происхождение от отца турка или араба и гречанки-матери. Их набирали в войско в пределах королевства, хотя некоторые из них были иммигрантами из регионов севернее. Со временем их этнический состав изменился, и название «туркопол» стало обозначать особый тип солдата, независимый от его национального происхождения.

По словам участника 3-го Крестового похода трубадура Амбруаза, туркополы были одеты в особые одежды и им было приказано хранить молчание, чтобы никто не узнал, что они не арабы. Позднее было разрешено рекрутировать их из местного населения. Туркополов описывают как рыцарей (или конников) в легких доспехах; хотя нет никаких доказательств, что они сражались исключительно как конные лучники. Конечно, некоторые из них могли пользоваться луком, но в целом в войске крестоносцев они не стали аналогом конных лучников турок-сельджуков. Вероятно, даже в XIII в. они продолжали оставаться в составе легкой кавалерии, когда рыцарские доспехи стали тяжелее. Они могли использовать более быстрых коней, чем рыцари, и они находились всегда в авангарде, служили в разведке и в частях фуражиров. Туркополы стали интегральной частью армий крестоносцев, которыми командовал маршал королевства, а в духовно-рыцарских орденах для них был отдельный командующий – туркопольер (turcoplier).

Туркополы были в лучшем случае лишь отчасти ответом на турецкий вызов. Сами крестоносцы не смогли научить свою кавалерию турецким приемам ведения боевых действий, так как требовалось много времени на переучивание войск применительно к новой тактике. Крестоносцы просто использовали пеших лучников и арбалетчиков. Европейская пехота из крестьян так и не отказалась от лука, который зачастую оставался ее основным оружием наряду с пикой и щитом. В Европе йомены, вооруженные луком, не имели в бою большого значения до тех пор, пока в XII–XIV вв. в Англии не появился большой лук в рост человека. На Востоке события развивались по-иному. Крестоносцы считали, что пехотинцы-лучники были достойным ответом на турецкую угрозу. Подразделения лучников ставились впереди эскадронов конных рыцарей. Их арбалеты и луки держали конных лучников противника на значительном расстоянии от основной армии и защищали кавалерию крестоносцев. Сельджуки и пехотинцы могли долго обмениваться залпами из луков, в то время как кавалерия ожидала. Затем, в нужный момент, ряды пехотинцев раскрывались, и конница крестоносцев бросалась на врага всей своей мощью.

Преимущества пехотинцев-лучников были явными, но были и отрицательные моменты. Подобная тактика лучше подходила для генерального сражения, а не для стычки на марше. Скорость продвижения задавалась медленно двигавшейся пехотой, что сдерживало быструю кавалерию. Это объясняет, почему турки постоянно кружили вокруг армии крестоносцев. Когда кампания представляла собой череду продвижений и остановок, безопасность армии крестоносцев зависела от слаженности действий всего армейского механизма, поддерживать который было трудным делом. Вдобавок компактно расположенные части служили заметной и легкой целью для турок, если им удавалось приблизиться к армии крестоносцев на расстояние выстрела из лука. Так, войска Салах ад-Дина, продвигаясь вдоль хребта и преследуя крестоносцев, когда король Ричард Львиное Сердце вел их из Акры в Яффу, постоянно беспокоили их левый фланг, причем сами не несли никаких потерь.

Успех армии крестоносцев зависел в основном от внутренней дисциплины, когда рыцарям не давали инициативы и не позволяли выйти за кольцо собственной пехоты, обеспечивавшей им защиту. Горячая молодая кровь в каждой армии создает подобные проблемы, но в Средневековье, когда поединок был высочайшим испытанием рыцаря, в армии, которая пришла из Европы сражаться с неверными, такая тактика могла казаться рыцарю недостойной. В свете этого становится ясно, почему тактика кочевников, будь то скифы, турки или монголы, была успешной в войне с крестоносцами. Кочевники имитировали бегство, а затем поворачивали вспять и наносили удар. Преследуя бежавшего врага, вся армия крестоносцев распадалась на отдельные отряды. Более того, конный рыцарь отрывался от своих пехотинцев-лучников и становился мишенью для мусульманского конного лучника, которого невозможно было достать ни копьем, ни мечом. Что случалось с отдельным эскадроном всадников, то же самое происходило и со всей армией, когда рыцари отделялись от пехоты. Подобное случилось и в битве при Хаттине у Тивериадского озера.

Вот что писал Иаков, епископ Акры, во время осады Дамиетты: «Египтяне взяли в плен наших рыцарей и туркополов, после того как они ранили их коней, которые по какой-то причине были заняты или на подвозе дров, или перевозке зерна; поэтому они отошли на значительное расстояние от армии; египтяне ушли, они не хотели рисковать и ждать подхода поддержки. Иногда они брали в плен некоторых наших воинов, которые, пренебрегая дисциплиной, начинали преследовать врага, когда тот якобы убегал».

И далее: «Сарацины были более осторожны и всегда готовы к быстрому отступлению; они не собирались ждать подхода наших сил, если они не преобладали численно и не имели явного превосходства. У них в плену находилось более 3000 наших воинов, которых держали в цепях, в то время как у нас в плену находилось не более 1000 человек».

Различие в вооружении и тактике также имело далеко идущие последствия, влияя на выбор местности двумя противниками. Для мусульман было предельно важно выбрать пересеченную и открытую местность, которая обеспечивала им необходимую мобильность. Более того, сильно пересеченная территория мешала крестоносцам применить свою основную тактику – фронтальную атаку тяжелой кавалерии, внушавшей наибольшие опасения противнику. Подобная атака была наиболее успешной на ровной местности, не имевшей каких-либо препятствий.

Если мобильность и обстрел противника на расстоянии были наибольшими преимуществами мусульманских армий, то основным оружием крестоносцев была сила удара. Лавина рыцарей с копьями наперевес и в доспехах на конях, перешедших в галоп, до момента соприкосновения с врагом накапливала большую ударную силу. Целью атаки было разрушить боевые порядки противника, сокрушить его легкую кавалерию и одержать решающий успех. Если первая атака, направленная в центр, не решала дела, противник мог предпринять фланговые удары или, имея достаточно времени, подтянуть резервы и бросить их в битву. Таким образом, сила и правильно выбранное время атаки играли решающую роль в противостоянии двух армий. Для того чтобы добиться успеха, было недостаточно ударить быстро и сильно; крестоносцы атаковали основные силы врага на узком участке фронта, стараясь сделать так, чтобы в результате своего маневра заставить противника отступать там, где позади него располагались холмы или иное препятствие, чтобы отрезать ему путь к отступлению. В этом случае битва могла быть выиграна.

Мусульмане имели свой ответ на подобную тактику – они размыкали свои ряды в момент атаки. В последнюю минуту перед столкновением они расступались, и крестоносцы врывались в их ряды подобно урагану. Самой известной атакой подобного рода была атака Раймунда III, графа Триполи, в битве при Хаттине. Мусульмане разомкнули свои ряды и позволили его рыцарям покинуть равнину и войти в узкое ущелье, которое вело к деревне Хаттин, а затем выйти в долину у Тивериадского озера. Отряд спасся, но не нанес урона врагу. Ги де Лузиньян остался во главе ослабленной армии, которая нашла временное прибежище после катастрофы на седловине холма «Рога Хаттина».