Глава 10

Церковь

Положение и устройство

Один из наиболее спорных вопросов истории крестовых походов – считал ли папа Урбан II завоевание Святой земли предварительным этапом в деле создания теократического государства, еще одного «наследия святого Петра» на Востоке. Однако известно, что влиятельная церковная партия в войске 1-го Крестового похода после завоевания Иерусалима заняла твердую позицию при выборе первого правителя королевства. Прелаты потребовали, чтобы избрание Иерусалимского патриарха предшествовало выбору светского правителя города и страны. Это требование отражало дух 1-го Крестового похода и отвечало средневековым представлениям о примате горнего мира над земным.

Однако прошло четыре долгих года после начала крестового похода, прежде чем Иерусалим был завоеван, и во время длительного пути на Восток пришлось отказаться от многих идеалов. Духовные устремления, что вели участников похода, за исключением отдельных его представителей, постепенно улетучились навсегда по пути через Малую Азию. Более того, со смертью папского легата Адемара де Пюи в Антиохии больше уже не вспоминали об официальных заявлениях церковной иерархии. Да и командующие армиями, по крайней мере те, кто решил остаться на Востоке, видели себя в качестве правителей светского государства.

Тем не менее изначальный духовный порыв не угас. Готфрид Бульонский присвоил себе титул «Защитника Гроба Господня». Спустя короткое время ситуация в королевстве стабилизировалась, и Готфрид, как и князья Антиохии и Эдессы, принес присягу на верность избранному патриарху Даимберту, бывшему архиепископу Пизанскому, и заявил о себе как вассале Гроба Господня. Более того, «Защитник Гроба Господня» обещал передать патриарху города Иерусалим и Яффа, как только границы королевства расширятся. Это было важнейшим требованием церкви. Меньше чем через год (в 1100 г.) брат Готфрида и его наследник Балдуин I был коронован и титул «Защитника» был предан забвению. Благоприятный момент миновал, и, когда несколько лет спустя патриарх Стефан (1128–1130) вновь заявил о прежних требованиях, на них просто не обратили внимания. Отдельные споры между королями и патриархами имели место и в последующей истории королевства, но в целом прелаты сохраняли лояльность.

В Латинском королевстве, в становлении которого участвовал, а затем оказывал ему значительную поддержку Ватикан, церковная иерархия не играла решающей роли. В то время как европейские монархи отчаянно боролись за право выбора епископов, монарх в Иерусалиме имел решающий голос при их назначении. Это касалось как епископата, так и патриарха. Обычно капитул храма Гроба Господня (позднее собор епископов) составлял список кандидатов в патриархи, который представляли королю; именно за ним оставалось право выбора. Королевский двор часто вмешивался в процесс отбора кандидатов, предложенных капитулами кафедральных соборов. Это имело место в то время, когда в Европе папство напрягало все свои силы в борьбе с императорами и королями, чтобы добиться свободных церковных выборов. В Европе сочли бы практику крестоносцев за чистую симонию. Несмотря на благочестивое заявление Жана д’Ибелина, правителя Яффы и автора знаменитых «Иерусалимских ассизов» (Assises de Jerusalem), составленных в середине XIII в., что Иерусалимское королевство имеет двух «основных сеньоров», одного духовного – патриарха, а другого мирского – короля, в действительности все было совсем не так.

Именно в свете подобных отношений мы должны рассматривать другую особенность Латинского королевства. Как и повсюду в христианстве, церковь имела в своем ведении регистрацию родившихся и заключение браков, дела о наследовании, вопросы отпадения в ересь и сексуальных перверсий. С другой стороны, церковь не имела в королевстве, как в Европе, больших земельных владений. Существовало всего лишь четыре крошечных церковных манора; ко второй четверти XII в. их число сократилось до трех. Требование патриарха владеть Иерусалимом закончилось компромиссом. Один квартал города вокруг Гроба Господня, или, как его называли, «патриарший квартал», стал церковной сеньорией в столице, которая, в свою очередь, была королевским манором. Согласно преданию крестоносцев, квартал Гроба Господня в середине XI в. подарили христианам Фатимиды Египта, которые заключили соглашение с византийским императором, дав обещание оплатить ремонт городских стен, примыкавших к кварталу. Затруднительно сказать, действительно ли получение независимости этого квартала восходит к XI в. или к более позднему времени. Как бы то ни было на самом деле, в квартале была собственная патриаршая администрация, и все жители находились в юрисдикции патриарха. Неясно, требовал ли монарх сюзеренитета над церковной частью города, но подобное выглядит сомнительным. Вопросы безопасности, которые были целиком в руках королевской власти, возможно, привели квартал к зависимости де-факто.

Другим церковным манором была Лидда, известная как место рождения святого Георгия, христианского воина-мученика. Эта сеньория была учреждена во время 1-го Крестового похода еще до осады Иерусалима. Армия остановилась на отдых в соседнем городе Рамла, который покинуло его гражданское население, и посвятило город Богу в благодарность за свою победу. Это было первое латинское епископство в Святой земле и первый манор. В новый диоцез входила Рамла и близлежащая Лидда. Но довольно скоро (около 1 1 19 г.) Рамла оказывается в руках светского правителя, в то время как власть епископа, кафедра которого располагалась в Лидде, распространялась только на этот небольшой город.

Назарет, третья церковная сеньория, был создан крестоносцами, поскольку первоначально кафедра епархии располагалась в отдаленном Бейсане. Крестоносцы перевели ее в Назарет в Галилее, и епископ стал правителем города. То же самое произошло с небольшим городком Вифлеемом, возведенным в ранг епархии, а сам епископ стал правителем города.

Как мы видим, территориальная власть церкви, в отличие от ее экономических ресурсов, была крайне незначительна, что, несомненно, приводило к тому, что она не играла большой роли в политике.

Ограниченность властных полномочий духовенства в системе феодальных отношений нашла свое отражение также в законодательстве королевства, которое запрещало церковным организациям владеть фьефами. Об этом говорится, в той или иной степени, в различных договорах крестоносцев. Тем не менее при внимательном ознакомлении с документами обнаруживаются факты сотен земельных дарений церковным организациям. С точки зрения закона земельные дарения короля считались не феодальными владениями, но «земельными пожертвованиями» (elemosina). Однако с помощью этого закона вряд ли можно систематизировать все дарения церкви со стороны мирских правителей и вассалов и подвассалов короны. Последние считались (за исключением свободной от ленных повинностей собственности) феодальными владениями, и дарения церкви означали отчуждение феодальной собственности, которая, находясь в руках церкви, больше не облагалась обычными феодальными налогами. Запрещение отчуждения феодальных владений в пользу церкви было распространено и на городскую собственность, то есть владения горожан. Законоведы крестоносцев ясно свидетельствуют об этом запрещении, но церковные источники говорят о значительных пожертвованиях городской собственности церкви.

Церковные владения не были полностью свободны от государственных обязательств. Принятые в королевстве в последней четверти XII в. правила призыва на военную службу обязывают церковь выставить определенное количество новобранцев для службы короне. В данном случае речь шла не о рыцарях, но о «сержантах», пеших или конных, численность которых была значительной. Церковная собственность тем самым вносила свой вклад в оборону королевства.

Создание латинской церкви на Востоке было сложной проблемой, которая так и не нашла удовлетворительного решения. Основной проблемой была несовместимость древних византийских (восточноримских) традиций и новой организации поселений крестоносцев. Латинское завоевание означало разрыв с византийским прошлым, хотя завоеватели были заинтересованы в том, чтобы их считали законными наследниками предыдущей власти. Они были вынуждены приспосабливать существующую традицию к новым потребностям.

Организационные изменения латинской церкви в Святой земле были вызваны скорее политическими потребностями, чем пастырскими. Это имело следствием перенос традиционной границы между двумя восточными патриархатами – Антиохии и Иерусалима. В Антиохийский патриархат со времен Античности входило большое архиепископство Тира, чья территория простиралась от Акры на юге до Тартуса на севере и который имел семь викарных епископов. Его церковная традиция противоречила новому политическому устройству, с тех пор как в состав королевства вошел город Тир. Под давлением королей Иерусалима, которые не могли согласиться с тем, что часть их королевства, включая два его самых больших порта Акру и Тир, управляется из патриаршей резиденции в Антиохии, Святой престол потребовал, чтобы границы патриархатов совпадали с границами государства. Так митрополичья кафедра Тира была включена в Иерусалимский патриархат, но лишилась при этом своих викарных епископов вне границ королевства. Это стало официальной политикой Рима, что каждая новая завоеванная иерусалимскими королями территория должна была подчиняться юрисдикции Иерусалимского патриархата. Тем не менее не так легко было покончить со старыми традициями. Часто Антиохия выдвигала вновь свои старые требования, митрополиты Тира не всегда сохраняли лояльность, и вопрос окончательно был решен в пользу Иерусалима только сто лет спустя после завоевания Святой земли – в 1206 г.

Другой аспект организации церкви касался митрополичьих кафедр и епархий. В начале XIII в. Жак де Витри писал: «Есть также много других городов в Земле обетованной, в которых еще до прихода западной церкви были свои епископы, представлявшие сирийскую и греческую церкви. Однако по причине их большого количества и бедности латиняне переводили многие церкви и многие города в подчинение одному кафедральному городу, чтобы не умалялось достоинство епископа».

Так, Назарет, место Благовещения Богородицы, стал центром епархии (1109) вместо Бейсана (Скифополиса). Вслед за ним в 1110 г. последовал Вифлеем с храмом Рождества Богородицы. Довольно странно, что греки не имели в этих городах епископских кафедр, хотя в каждом из них проживало много христиан и здесь были их святыни. Как бы то ни было, стало неизбежным, что внимание пришельцев с Запада привлекут такие места, как Вифлеем и Назарет. Они считали, что великие святыни христианства должны занимать почетные места в церковной иерархии.

Несмотря на эти изменения, вызванные политическими и духовными потребностями, лишь с большим допущением можно утверждать, что в основе церковной организации лежали приоритеты королевства. В таком важном городе, как Яффа, так и не была учреждена епархиальная кафедра, как и в подобном ей Наблусе. С другой стороны, небольшой город Хеврон стал резиденцией епископа, в то время как в Акре, самом большом городе крестоносцев, так и не была создана митрополичья кафедра.

Подобные случаи были и в Европе, где древние города, имевшие славное прошлое, часто не давали новым и большим городским центрам занять достойное место в церковной иерархии. Однако есть существенная разница между Европой и Латинским королевством. Средневековая Европа, родившаяся в эпоху нашествия варваров, развивалась в русле своих традиций без значительных потрясений. Крестоносцы, хотя и не полностью свободные от влияния ранней Византии (Восточной Римской империи), пошли по пути организационных изменений структуры общества. Давление традиций и сиюминутные интересы помешали в полной мере адаптировать церковные учреждения к демографической обстановке в стране.

Территория собственно Иерусалимского королевства делилась в церковном отношении на четыре епархии: Иерусалимскую, возглавляемую патриархом и четырьмя архиепископами, и епархии Кесарии, Назарета, Тира и Трансиорданской Петры (с 1168 г.). Помимо митрополичьих кафедр, патриарх имел викарных епископов в Лидде-Рамле, Вифлееме и Хевроне.

История епархий Вифлеема и Хеврона довольно интересна. Вифлеем стал приоратом каноников храма Гроба Господня, Аскалон должен был стать епархией. Но Аскалон был захвачен крестоносцами только в 1153 г., и потому они посчитали, что Вифлеем с его святынями должен стоять выше, чем простой приорат. Таким образом, в 1110 г. город получил своего собственного епископа, ставшего викарием патриарха. Аскалон, присоединенный к королевству довольно поздно, так и не обрел епископа и находился в зависимости от епископа Вифлеема. Так же развивались события и в Хевроне. В 1119 г. «открытие» гробниц патриархов дало право городу поднять свой статус с приората до епископии. Интересный факт: в Яффу так и не был поставлен епископ, и она зависела от каноников храма Гроба Господня. Это можно объяснить тем фактом, что первоначально Яффа наряду с Иерусалимом была обещана в качестве вотчины патриарху.

Для того чтобы картина Иерусалимской епархии стала полной, заметим, что настоятели храма и монастырей горы Сион и Елеонской (Масличной) горы были также викариями патриарха Иерусалимского. С географической точки зрения непосредственная юрисдикция патриарха распространялась на все древние Филистею и Иудею вплоть до Самарии.

Кесарийская архиепископия, зажатая между Иерусалимской патриархией и митрополией Назарета, имела всего одного викария, епископа Севастии (Самария). Достаточно странно, что Хайфа, расположенная поблизости от Акры, также входила в юрисдикцию Кесарии. К северу находилась архиепископия Назарета, где была торжественно учреждена в 1108 г. митрополичья кафедра для всей Галилеи. Прежде она находилась в Бейсане (Скифополисе), который при крестоносцах стал небольшим городским поселением. Как мы уже говорили, Назарет должен был состязаться за свой статус с монастырем Преображения на горе Фавор. Выйдя из спора победителем, Назарет все равно должен был отдавать половину доходов епархии монастырю. Митрополит Назарета имел викария – епископа Тиверии. Этот город, будучи столицей Галилеи, так и не стал ее церковным центром.

Митрополит Тира имел викарных епископов Бейрута, Сидона и Банияса (древняя Кесария Филиппова), и в него входила епархия Акры, самое последнее приобретение крестоносцев.

Архиепископ Петры в Заиорданье имел своего викария – греческого настоятеля монастыря Святой Екатерины на Синае, но он был чисто номинальной фигурой, поскольку власть крестоносцев на полуострове была непостоянной.

Епархия была на удивление мала. Несомненно, большое число кафедр имеют древние традиции (одних епископов, занимавших кафедры, в землях, захваченных крестоносцами, насчитывается более ста человек), но они также отражают сложившееся новое общество. От латинского духовенства редко требовалось исполнение пастырских обязанностей вне пределов городских стен и замков, поскольку подавляющее большинство европейского населения проживало именно в городах. Поэтому официальные границы епархий не имели большого значения. Вся деятельность духовенства сосредоточивалась в городах, и величина последних, а также численность в них латинского населения определяли значимость кафедры. Отдаленные сельские районы, населенные мусульманами и восточными христианами, имели второстепенное значение. Поэтому величина епархии не определяла социальное и имущественное положение латинских прелатов. Основной доход они имели с приходских церквей, пожертвований от нескончаемого потока паломников и, прежде всего, от городской собственности и земельных владений, дарений князей и знати. Возможно, что эти доходы были более значимыми, чем земельная десятина франкских владетелей маноров.

Резиденции митрополитов и епископов располагались в кафедральных соборах их городов. Доход с каждой церкви делился между епископом и капитулом и, очень часто, как в храме Гроба Господня, в соответствии с заключенными соглашениями. В 1114 г., когда патриарх Арнульф ввел устав Святого Августина для каноников храма, было заключена договоренность: «От всех пожертвований на Гроб Господень вы будете получать половину; от пожертвований на другие святыни храма (например, на Голгофу и подобные ей) две трети пойдет на освещение, треть – патриарху; каноникам, которые хранят Крест Господень, пойдут все пожертвования на него, за исключением тех, что будут иметь место в Страстную пятницу, или когда они потребуются патриарху. Я также дарую им (каноникам) десятины от всего священного города Иерусалима и окрестных мест, за исключением рынка (funda), которые поступают патриарху». В больших городах было много церквей кроме кафедральных соборов, но часто они не являлись приходскими церквями в прямом смысле слова. Значительная часть доходов прихода шла монастырям и церквам духовно-рыцарских орденов, а также автономным итальянским коммунам.

Достаточно перечислить все церкви такого города, как Акра, чтобы иметь наглядное представление о сложившейся ситуации. Главным храмом города был кафедральный собор Святого Креста, где находилась резиденция епископа Акры, а позднее патриарха Иерусалимского. Орден иоаннитов, тамплиеры, тевтонские рыцари, ордена Святого Лазаря, Монжуа и Святого Фомы – все они имели свои собственные церкви; зачастую они конкурировали с приходскими церквями. Три большие церкви, Святого Марка, Святого Петра и Святого Лаврентия, принадлежали, соответственно, венецианцам, пизанцам и генуэзцам. Церковь Святого Мартина в XIII в. принадлежала колонии бретонцев, а церковь Девы Марии – провансальцам. Всего в документах крестоносцев перечислены 40 церквей в Акре в XIII в. Почти все эти церкви были неподвластны юрисдикции местных властей; из-за них местное духовенство несло большие убытки. Это объясняет те резкие слова епископа Акры Жака де Витри, обращенные к представителям черного духовенства, которые «отравленные земными богатствами и сверх меры отягченные собственностью, презирают своих настоятелей, разбивают узы, что связывают сердца, и не хотят нести бремя монашеской жизни».

Обратимся теперь к монастырям, чтобы получить более полное представление о структуре церкви.