Сватовство майора

В июле пошла черника, ребятишки ходили по ближнему лесу. Однажды вернулись затемно, с корзинками ягод, с грибами, но с безутешным горем. Николка размазывал слезы по лицу; Настя как могла успокаивала брата, хотя у самой глаза были на мокром месте – пропала собака.

Кутенок, чуть не утопленный Игнатом, за полгода превратился в мосластую крупную суку. Назвали ее Леди в память кинокартины про адмирала Нельсона, которую больше не показывали в городке. Собаку дети брали с собой в лес, и вот она убежала на чей-то свист… И не вернулась. Ребята кликали до темноты, искали, но побоялись идти в болото, пришлось возвращаться домой.

Таисия для вида посочувствовала, хотя в душе испытала облегчение. Детям забава, а ей лишние хлопоты с уборкой. Да и накладно – собака всё росла, за раз съедала кастрюлю пшенной каши, полбуханки хлеба, размоченного в молоке. Уже вторую неделю Тася мучилась, куда девать оглоедину, кому бы отдать неподалеку в барак или в частный дом, чтоб не очень расстраивать ребятишек. Не перевозить же на новую квартиру, соседи не пустят. Там чистые комнаты, а от собаки запах псины, миски, линялая шерсть.

А квартира уже была в руках. В первых числах июля Тасю вызвали в местком и выдали смотровой лист. Вечером в тот же день побежала в новую шестиэтажку на улице Маяковского, неподалеку от моря. Светлая кухня, ванная с газовой колонкой, по коридору всего три комнаты. В одной – молодой химик с Комбината, в другой – библиотекарша с мужем. Видно, что люди культурные, доброжелательные.

Не верилось поначалу в такое счастье, и Таисия не спешила делиться новостями даже с Квашней. Но когда уже оформляла ордер на жилье там же, в месткоме, вдруг предложили ей сменить и работу: в новый Дом культуры требовалась буфетчица.

Заведующий клубом, пожилой эстонский музыкант, не так давно приехавший из Таллина, сам встретил ее у входа. Провел по залам, показал рабочее место, заготовительный цех. Колбы для сиропа и газированной воды, холодильники для мороженого и прочих портящихся продуктов, запас фарфоровой посуды. Обещал помощь на первых порах, пожал руку на прощание.

Голова шла кругом от таких перемен. Таисия поначалу заробела ответственности, не хотела связываться с деньгами, мало ли случаев, когда и до тюрьмы людей доводит неаккуратность. Стукнулась пару раз к Воронцову посоветоваться, но дверь его всё была закрыта.

В последнее время она совсем не видела Алексея. Знала, что инженер теперь часто ночует в общежитии – строителей торопили со сдачей жилых домов, со стороны новых кварталов допоздна слышался грохот вбиваемых свай, рев самосвалов, стук молотков.

Тасе приходило на ум, что инженер стал исчезать из дома после той ночи, когда она вскрывала чирьи Игнату. Может, слыхал возню за тонкой стенкой. А может, случилось так по совпадению, просто жизнь развела. Любовь росточком клюнула сквозь землю, да пришибло заморозком, не суждено было распуститься цветку.

Что ж, как вам удобней, Алексей Федорович, мы и без вас не пропадем.

В коридоре администрации, как раз после новости о квартире, встретила Гакова. Видала-то его уж не раз в столовой, и за разговором с инженерами, или проходящего с людьми. Он всегда был чем-то занят, не глядел в ее сторону, да Тася этого и не ждала. Сама старалась отвернуться, скорей уйти от неловкости. Но тут столкнулись вдвоем, лицом к лицу. Директор задержал ее, спросил:

– Что же ты, Тася, не заходишь убрать мой кабинет? Я уж от пыли чихать стал.

Опустив голову, она кивнула:

– Хорошо, Арсений Яковлевич, приду.

Зашла, как и в тот раз, по окончании смены. Он встал из-за стола, бросил бумаги.

– Ты уж прости мой грех. Бес попутал. Сам не знаю, что нашло.

Тася промолчала. Взялась было мыть кабинет, но Гаков подошел, отставил швабру к стене.

– Что ж, не простишь?

– Бог с вами, я уж и забыла всё.

– А я не забыл.

Сказал так искренне и просто, что Таисия улыбнулась в ответ. Но вдруг осознала, что и новая комната, и освобождение из прачечной, и должность буфетчицы в Доме культуры – всё это не случайный поворот в ее жизни. И шансом этим она должна воспользоваться. Не для себя, для детей, которых ей кормить, учить, ставить на ноги.

Мужчина, стоявший перед ней, казался могучим и всесильным, и не верилось, что ее, уборщицу, прачку с красными от щелока руками, он хочет сделать своей любовницей. Но он поцеловал ее властно, запер дверь и усадил на тот же кожаный диван. И она отдалась ему с той же покорностью, стараясь не слышать, не помнить, что в любовном жару он назвал ее Ниной.

А ведь был еще ленинградский майор. Мужчина еще крепкий, с положением, хоть и однорукий, но не сказать, что инвалид. Ходила с ним на свидания, он приносил цветы и конфеты, которые Тася относила ребятишкам.

Игнат после своих мытарств был уволен со службы, Циммерман пожалел его и взял в госпиталь дворником-истопником. Но теперь бывший муж приезжал каждую субботу на Тринадцатый поселок, орал под окнами, разбивал дверь, оскорблял Таисию последними словами.

Дети забивались в угол, сидели в обнимку.

– Собаку мою отравила! – узнав о пропаже кутенка, Игнат выдумал новую глупость. – Сука течная, Таська, выходи! Жизнь мне испоганила, ведьма!..

Уходил, только когда по всему дому загорались окна и начинался общий возмущенный крик, адресованный, как ни странно, по преимуществу самой Таисии. Думала пожаловаться в милицию или сказать майору Аусу, но всякий раз жалела бывшего мужа – загребут во второй раз, может, и не отпустят.

Аус пригласил ее в субботу в кино, прогуляться по взморью. Она пришла в новых туфлях, с высокой прической из парикмахерской. Гуляли, спустились к воде. Тася скинула туфли, босиком шла по песку.

Через несколько дней встретились снова. Майор держался в рамках, глупостей не позволял, присматривался. Таисия тоже смотрела во все глаза, как всякая женщина, прикидывая мысленно выгоды и тягости, которые может принести ей близость с этим человеком.

Весной в кустах у речки парни наладили скамейки, по вечерам из темной зелени слышался смех, вздохи, а то протяжная песня. Таисия вспомнила про эту скамеечку, проходя мимо с одноруким следователем, с которым они уже перешли на «ты».

Поднырнула под ветки, перешагнула змеистый корень. Ладонью провела по доскам – вроде чисто, платье бы новое не замарать.

Долго сидели молча, глядя на текущую воду, слушая птичью разноголосицу.

Наконец Аус кашлянул, сунул в рот папиросу, зажал коробок в деревянной руке, ловко чиркнул спичкой.

– Поедешь со мной в Ленинград?

Тася молчала, притаптывала лаковой туфлей подсолнечную шелуху.

– Замуж зовешь или так?

– По всей форме. В «Метрополе» свадьбу сыграем.

– Так ведь дорого.

– Ничего. Там директор – должник мой, обслужит как следует.

Смех разобрал Таисию некстати. Вроде как возражала, а сама всё похохатывала.

– Дети у меня, товарищ майор. Подумай, брать ли с прицепом!..

– А у меня, товарищ Таисия, ни детей, ни родни, – майор усмехнулся одной половиной лица. – Твоих приму как собственных.

Пряча лицо, чтоб не выдавать мгновенной радости, Тася прижалась к плечу мужчины, уложила голову в ямку под ключицей.

– Смотри, должность у тебя высокая. Как руку поднимешь на меня или на ребятишек – я сразу в партком.

– Лучше в прокуратуру.

– А ты не шути, а то и правда засужу.

Майор помолчал.

– Рука моя в земле лежит, боль человеческую слышит. Обижать вас не стану, ребятишек на ноги подниму. Но и ты мне обещай…

Тася голову подняла, насторожилась. Видела, что прикипел к ней сердцем приезжий особист. Сама хоть и не успела пока, но верила, что сможет полюбить его ради новой хорошей жизни.

– Что же, условия ставишь?

– Да. Вот купол этот на голове – ты его больше не делай. Честное слово, будто вороны гнездо свили.

Тася обиделась было, но смех снова одолел. И правда – гнездо! Вытащила шпильки из волос, распустила, встряхнула.

Аус глядел во все глаза, даже рот приоткрыл. Будто Николка, когда принесешь ему неожиданный подарок. Потянулся рукой нерешительно, погладил.

– Богатая ты женщина, Таисия.

– Ну, может, с тобой и разбогатею.

Зашуршали кусты, кто-то пробирался на секретную скамеечку. Тоже парочка. Девчонка шепнула:

– Смотри, там сидят уже…

Повернулись, ушли.

Аус поцеловал Таисию в губы, и огнем до самого нутра обжег обоих первый поцелуй.