21

Пейджер упорно вибрировал в темноте.

Сначала София подумала, что это храпит Беньямин, но потом она включила свет и увидела безумный танец маленькой штучки на ночном столике. Они проспали всего часа два. Тело казалось тяжелым и вялым, и ему не хотелось смиряться с этим неприятным звуком. Беньямин застонал и натянул одеяло на голову. София взяла пейджер и прочитала высветившееся сообщение.

«Немедленно в офис, с Беньямином».

Она резко проснулась. Что-то не так. Почему вместе с Беньямином и посреди ночи? Наверняка дело касается их отношений…

Желудок сжался. София принялась расталкивать Беньямина.

– Нас хочет видеть Освальд. Немедленно.

– Что? Ты хочешь сказать, тебя, не меня?

– Нас обоих.

Беньямин, тоже сразу проснувшись, сел в постели.

– Черт!.. Что ему может быть нужно?

– Не имею представления, но нам лучше поторопиться.

Наплевав на форму, они натянули джинсы и футболки. По пути наверх София покопалась в себе, но не смогла припомнить, чтобы они с Беньямином сделали что-нибудь недозволенное с тех пор, как съехались.

От быстрого бега по лестницам они оказались перед дверью Освальда совершенно запыхавшимися. София жестом показала Беньямину чуть-чуть подождать. Освальд не любил, когда в его офис входили едва дыша.

В щели под дверью виднелся свет. Было начало четвертого утра, и ничего хорошего это не предвещало.

После статьи Магнуса Стрида Освальд изменился. Стал жестче. София понимала, что перед Кармен Гардель он просто надевал приятную маску, по-прежнему пребывая в ярости по поводу той статьи, и выплескивал часть этой ярости на нее. Он постоянно искал повод поворчать. Стал грубее и агрессивнее. Снова начал прикасаться к ней. Но его прикосновения утратили мягкость. Раньше в них присутствовала нежность, как у человека, который не может удержаться, чтобы не потрогать красивый цветок. Теперь же в них ощущалась лишь грубость. Но ее тело отзывалось тем же проклятым образом. Загоралось, как спичка, которой стоит лишь чиркнуть…

Однажды, пребывая в особом раздражении, Освальд перешел границу Тем не менее София промолчала. Она осознала, что стала бояться его. В тот день Освальд постоянно требовал ее внимания, просил делать в офисе мелкие дурацкие вещи – то, что спокойно мог сделать сам. Кроме того, он говорил так тихо и быстро, что ей приходилось просить его повторять, что всерьез его разозлило.

София на несколько секунд погрузилась в текст, который следовало отредактировать, и перестала чувствовать на себе его взгляд. Он встал, подошел к ней, сел напротив и засунул длинные ноги под ее маленький письменный стол. Она не смела на него взглянуть.

Внезапно ее бедра оказались зажатыми между его бедрами. Он так сильно сдавил их, что она издала легкий стон. Мгновение стояла гробовая тишина.

София посмотрела на него, и тогда он слегка раздвинул ноги.

– Я добился полного внимания?

Она кивнула. Из нее буквально вышел воздух.

– Хорошо. Ты должна проявлять большую интуицию, София. Чувствовать, когда мне что-нибудь нужно. Чтобы не приходилось приставать к тебе с просьбами.

– Разумеется.

Освальд опять стал обычным. Словно ничего не произошло. Хуже всего были эти его внезапные перепады. Будто он возбуждался от чего-то другого. А от чего именно, она толком не понимала.

И вот сейчас они стояли за его дверью в начале четвертого утра, и это вызывало недобрые предчувствия.

Осторожно постучав, София открыла дверь. Они с Беньямином молча ждали. Освальд сидел, склонившись над какой-то бумагой на письменном столе. Наконец он поднял голову; вид у него был усталый, даже слегка измученный.

– Входите и садитесь.

Они робко сели на стулья перед письменным столом.

Сначала Освальд пристально смотрел на Беньямина, пока тот не опустил взгляд.

– Я хочу, чтобы ты нашел потайное место для тезисов, – наконец сказал он.

Беньямин сдвинул брови – верный признак, что он несколько растерян.

– Поговаривали о полицейской облаве. У нас есть друзья среди высшего начальства полиции, поэтому она не состоится. Однако лишняя осторожность никогда не помешает.

София пыталась понять, почему полиция вообще захотела провести здесь облаву. Какое им дело до тезисов? И откуда Освальду могло быть известно о деятельности полиции?

– Нельзя, чтобы тезисы попали кому-нибудь в руки, – продолжал тот. – Мы удалим их из компьютеров и распечатаем на бумаге. Буссе придется организовать дело так, чтобы гости по прочтении возвращали их. Никаких копий быть не должно. Я надеюсь, что гостям не разрешается оставлять их себе… – Он явно разговаривал сам с собой. – Остается только найти потайное место. Где-нибудь на острове. Не в поместье. Надо распечатать их на бумаге, которой не повредит хранение на открытом воздухе. Что ты думаешь, Беньямин?

Софию заинтересовало, почему позвали именно его, а не Буссе. Вероятно, потому, что он так хорошо знает остров.

– Может, пещера? – предложил Беньямин и поспешно вдохнул, словно пытаясь взять свои слова назад.

– Какая пещера? – Освальд поднял брови.

Беньямин нервно заерзал на стуле.

– Ничего конкретного. Я просто подумал, что на острове, наверное, можно найти какую-нибудь пещеру. Я слышал, что они существуют.

– Никчемная идея. При всех штормах, влаге и тому подобном…

София чуть не сказала, что в такой пещере тезисы могут прекрасно сохраниться, но Беньямин бросил на нее предостерегающий взгляд, и она снова закрыла рот.

– Ну ладно, пусть это будет твоим проектом, Беньямин. Найти отличное потайное место. И никому ни слова. Ясно?

– Да, сэр. Я этим займусь.

– Хорошо, можешь идти. А ты, София, останься.

Беньямин вышел из комнаты. Освальд, подавшись вперед, долго и пристально смотрел Софии в глаза, но она не отвела взгляд.

– Вы еще не нашли источник утечки?

– Нет, Буссе опросил весь персонал. Он действительно прижал их. Но никто не признался. Мы даже обещали смягчение наказания, если они сознаются.

– Я так и думал. Я считаю, что среди нас есть лазутчик.

– Шпион?

– Именно. Кто-то, кого подослали сюда, чтобы сообщать о нас прессе, кто хочет испортить мне жизнь. Нам нужно перестроить всю систему безопасности.

– Безусловно. Что могу сделать я?

– Для начала я хочу, чтобы Том пробовал еду перед тем, как подавать ее мне. Ты будешь за этим наблюдать. Просто ходи на кухню и следи за тем, чтобы он всегда использовал свежие продукты и не халтурил с готовкой.

Том являлся личным поваром Освальда и готовил еду и перекусы только для него.

– Сэр, вы ведь не думаете, что он пытается вас отравить?

– София, не будь такой наивной. Он приехал на остров приблизительно тогда, когда начались проблемы. Мне просто нужны гарантии. На кухне полно идиотов, которым я не доверяю.

– О'кей… то есть я хочу сказать, что займусь этим.

Ей начало становиться не по себе. Во всем этом присутствовало нечто жутковатое. Тезисы и еда… Идея, что кто-то хочет его прикончить…

– Далее, я хочу, чтобы ты раздобыла для моих стаканов крышечки с отверстиями для соломинок. Можешь заказать их на материке. Такие картонные крышечки, которые защищают напитки от бактерий, грязи, мух и прочего.

«И яда», – подумала София, но лишь кивнула. Освальд немного посидел, молча размышляя и глядя в темноту за окном. София не хотела ему мешать. Она подождала, пока он вновь повернулся к ней.

– Что-нибудь еще?

– Да, еще одно. Поговори завтра с Буссе и проследи за тем, чтобы правила, которые я написал несколько недель назад, по-прежнему были в силе. Проходящие «Покаяние» должны носить кепки, и компьютер должен быть отключен. Все, о чем мы говорили.

– Да, сэр.

К чему сейчас все это? Кармен Гардель уехала пару недель назад, явно расстроенная тем, что не завлекла Освальда в постель. Но она все равно работала на совесть. Брала интервью и фотографировала разодетый и накрашенный персонал и пообещала сделать для них хорошую брошюру.

Однако Освальд волновался. Всерьез волновался.

– Можешь идти. Увидимся завтра.

Когда София покидала комнату он опять сидел, уставившись в темноту за окном и погрузившись в раздумья.

Беньямин сидел на кровати и ждал ее. Он выглядел озабоченным и слегка побледневшим; это было видно даже сквозь загар.

– София, никогда никому не говори о пещере.

– Подожди-ка… Ведь это ты заговорил о пещере, не я.

– У меня просто вырвалось. Ужасно глупо… Пожалуйста, обещай, что никогда не будешь говорить о пещере с Францем или кем-либо другим.

– Почему ты так убиваешься? Что в этой пещере такого тайного?

– Она – мое убежище. Я хочу сохранить ее для себя.

– С ума сошел? Это ведь всего лишь пещера!

Ее голос поднялся на пол-октавы, и опять вышла бы ссора, если б София вовремя не сдержалась. В последнее время они начали ругаться. Почему, она не понимала. На самом деле никаких разногласий у них не существовало. Они только работали, ели и спали. И тем не менее то и дело ссорились. Тело у Софии болело от усталости. Она не могла припомнить, когда в последний раз проспала целую ночь. Голова была тяжелой, глаза – воспаленными.

«Возможно, поэтому мы так много ссоримся, – подумала она. – Мы так устали и раздражены, что постоянно шипим друг на друга».

Она была даже не в силах повесить одежду, просто бросила ее на пол и заползла под одеяло. Беньямин лежал спиной к ней и уже тяжело дышал.

Щека приятно улеглась на прохладную подушку. София знала, что заснет через несколько секунд. Но как раз когда она погрузилась в сон, снова завибрировал пейджер.

«В офис. Только ты».

Около четырех.

– Мне опять надо идти в офис, – проговорила София, но Беньямин уже спал. Она зажгла лампу на ночном столике, натянула одежду и встретилась со своим изображением в настенном зеркале: бледное лицо с черными кругами под запавшими глазами.

Освальд сидел в той же позе, в какой она его оставила.

– Еще одно, София. Будет лучше, если ты сядешь. Она медленно опустилась на стул перед ним, с испугом ожидая того, что последует.

– Я хочу установить камеры во всех офисах и комнатах. Камеры наблюдения. Такие, чтобы никто не видел. Думаю, это единственный способ поймать лазутчика. Я уже связался с охранной фирмой. Они приедут послезавтра. Я хочу, чтобы ты помогла мне их принять.

– Во всех комнатах?

– Именно. Панель с экранами будет находиться здесь, в офисе. Никто не должен знать об этом, даже Буссе с его идиотами. Думаю, на время, пока будем заниматься этим, мы отправим весь персонал в лес, собирать чернику. Черника поспела?

София кивнула, хотя не имела об этом ни малейшего представления. Она по-прежнему сомневалась, правильно ли расслышала.

– Значит, ты хочешь установить камеры во всех комнатах, даже в спальнях?

– Да, а ты как думаешь? – огрызнулся Освальд. – Ты полагаешь, что скотина, которая шпионит, посылает свои донесения прямо перед носом у персонала?

Ей хотелось спросить, действительно ли в этом есть необходимость. Хотя бы законно ли это… Она думала, что нет. Но что это даст? Освальд просто возьмет в помощь кого-нибудь другого, а ее отправит проходить «Покаяние».

– Приедет группа специалистов и все организует. Я возьму на себя главное здание, а ты – домики и классы. Возможно, еще подвал. Туда ведь может войти любой?

– Думаю, да.

– Хорошо. Так и договоримся. В комнатах гостей камеры не нужны – только в столовой, на рабочих местах персонала и в классе. Тогда мы сможем наблюдать за ними, когда они проходят тезисы. Нас интересует только это.

– Что мы скажем, если гости спросят, чем мы занимаемся?

Освальд довольно ухмыльнулся.

– Об этом я уже подумал. Будет обязательный для всех гостей учебный день в столовой, где они смогут изучить новую, эпохальную информационную справку, которую я уже написал. Там будет находиться Хуртиг, а Анна, перед тем как покинуть поместье, приготовит бутерброды. Но они останутся в неведении. Про камеры будем знать только ты и я. Ясно?

София кивнула.

Он встал, открыл настенный шкафчик, где висели все ключи поместья, снял и протянул ей увесистую связку.

– Здесь ключи от всех зданий, кроме усадьбы. Лучше я дам их тебе сейчас, чтобы не забыть. Я поговорю с Буссе по поводу сбора черники. А теперь иди спать, уже поздно.

Когда София взялась за ручку двери, он проговорил:

– Если ты кому-нибудь, включая Беньямина, расскажешь об этом, то весь остаток жизни будешь выгребать дерьмо в конюшне.

Она лишь кивнула, даже не обернувшись, и медленно пошла вниз по лестнице.

В комнате была кромешная темнота. Беньямин громко храпел. София решила, что все это, должно быть, ошибка; Освальд поймет, что слишком бурно отреагировал, и передумает.

Но вдруг в ее усталом мозгу вспыхнул слабый лучик света.

Шкафчик с ключами. Она знала, что ключи от чердака висят там.

Просто знала.