Остров-град

Разговор с директором возымел частичное действие. Хидиятуллин вроде извинился, а вроде и нет. Пробормотал перед уроком под нос стандартные слова и уселся в одиночестве с желчным взглядом. Собрав у 8 «А» тетради, Роман горестно вздохнул при виде почерка Ранеля. Слова не подвергались идентификации. Крупные закругленные буквы-близнецы сплетались в бусы, растянутые на каждой строке.

Методов, одобренных педагогикой, перестало хватать. Во всех классах, кроме 11 «А», приходилось покрикивать. Крик придавал уверенности и дарил чувство контроля над ситуацией. Роман условился с самим собой повышать тон не чаще двух раз за урок. Власть развращает, да и напоминать сварливую Моську, которая лает почем зря, не хотелось. Ни в будущем, ни сейчас Роман не видел себя в комической роли.

Ромашковый настой и пастилки шалфея не спасали. От бесконечного говорения саднило в горле, становилось больно есть и пить. Рисовалась перспектива обрести пожизненную хрипотцу в голосе. Роман с грустью прикидывал, что настанет день, когда придется математически вычислять, как с меньшими затратами для голосовых связок реагировать на болтунов: аргументированно объяснить или разок рявкнуть. Наверное, эффективнее стучать кулаком по столу.

На запрос «Упражнения, чтобы не болело горло» поисковик ответил множеством ссылок. Везде фигурировала загадочная поза льва из йоги. Предлагалось сесть на колени, положить на них ладони с растопыренными пальцами, прижать подбородок к груди и напрячь все конечности, высунув при этом как можно дальше язык и вытаращив глаза. Терять, кроме чести, было нечего. Роман адаптировал упражнение, сев на стул, так как спортивного коврика для позы на коленях все равно не нашлось. Для пробы исполнил четыре подхода: перед занятиями, в перерыв, после уроков и перед сном дома. Изображая льва в кабинете, Роман ловил любой звук за дверью. Если обнаружат в таком виде, поди докажи, что у тебя все в порядке с головой.

К удивлению, на второй день боль в горле поутихла. Таванда! Голосовые связки держали удар, разговор не превращался в пытку. Лев охранял рубежи от ларингита, йога давала фору аптечной медицине и молитвам. Стоило похвалить индусов и буддистов за здравые идеи.

Должно быть, на Алтае шаманы такие же штуки практикуют.

Перед уроками Роман, по обыкновению, спускался за водой, чтобы мыть доску в течение дня. В пятничное утро его с полным ведром застала на лестнице историк Анастасия Олеговна, соседка по этажу, приглашавшая на чай в первую встречу. Учительница тяжело дышала, с трудом покоряя ступеньку за ступенькой.

– Роман Павлович, вы разве сами воду таскаете? Это не учительское занятие. В каждом классе есть дежурный. Если его нет или это девочка, вы свободных мальчиков отправляйте. Цените свой статус.

Анастасия Олеговна говорила с убежденностью кота Матроскина, сведущего в бутербродах. Роман отложил совет до времен, когда заработается до одышки или дослужится до высшей категории.

Классы пополнили мертвые души. Перед занятием с 6 «А» их классный руководитель, татарка с труднопроизносимым именем-отчеством, предупредила, что в электронном журнале появился новый ученик – Макарычев. Уроки он не посещает, но отмечать его не надо.

– Он на домашнем обучении, – сказала татарка.

– На надомном? Мне к нему нужно ходить?

– На домашнем. К надомникам приходят учителя. А Макарычев должен приходить сам, брать задание и приносить.

– И когда мне ждать Макарычева? – поинтересовался Роман.

– Сложно сказать. Он не любит школу.

Позже Ирина Ивановна объяснила, что есть еще два товарища на домашнем обучении, помимо Макарычева, и они прикреплены к 6 «Б» и к 7 «А». Из-за ненадлежащего поведения и неуспеваемости они отделены от других детей. Задача школы – выпустить их.

– За четверть у Макарычева должно появиться шесть оценок по русскому и шесть по литературе. Пропуски не пишите, двойки не ставьте.

– Если он не придет за заданиями, как ему набирать оценки? – спросил Роман, памятуя о словах татарки.

Ирина Ивановна наставила на него пристальный взгляд из-под очков.

– Всех надомников требуется выпустить. Оставить их на второй год мы не можем. Тому же Макарычеву шестнадцать лет.

Картина вырисовывалась похлеще, чем у Хеллера. Если в «Поправке-22» регулярно увеличивали норму вылетов, то в школе всеми силами открещивались от летчиков, приписывая им несуществующие заслуги. По идее, в восемнадцать Макарычев переведется в восьмой класс и его призовут в армию. А что затем? Вернется, чтобы закончить девятый и сдать экзамены? Главное, что ни Роман, ни Ирина Ивановна, ни Марат Тулпарович за абсурд не отвечали. Заложники системы, что с них взять.

Изумительно, оказывается, есть и такие фрукты, кому Хидиятуллин может подать пример по части успеваемости и дисциплины. Дилемма для ангелов, которые с кончиной века будут отделять злых от праведных.

В субботу, как и известил заранее директор, для учителей школы в РОНО организовали поездку на остров-град Свияжск. После шестого урока все погрузились в большой синий автобус, и усатый водитель в кепке включил «Авторадио» и завел мотор.

Среди пассажиров Роман не видел Максима Максимыча и Андрюху, хотя утром обменялся приветствиями с обоими. На коленях учительницы по физике играл в телефон ее сынишка в кепке сочного апельсинового цвета. Когда мальчишка вертел головой, он будто пытался смахнуть огонь. Учителей сопровождал еще молодой батюшка в черной рясе с внушительным позолоченным крестом на груди. Чертами лица священник напоминал Каллена Бохэннона из сериала «Ад на колесах». Роман мрачно настраивался всю дорогу внимать наставлениям о законе и благодати, однако батюшка удивил. Он вполголоса беседовал с Анастасией Олеговной и свой исключительный статус не демонстрировал.

Несмотря на середину сентября, дни стояли безоблачные и по-летнему жаркие. Как подметил классик, как бы хрустальные. Распахнутое синее небо услужливо предоставляло иллюзию простора и точно нашептывало бросить все и стремглав бежать на юг, цепляясь за хвост растраченного лета.

Тепло и солнце предсказуемо вызвали у учителей шутки, что погоду будто подали по заказу. Роман занял место в конце салона, рядом с Вадимом, молодым учителем английского. Сосед рассказал о двоюродной сестре, занимавшейся конным спортом и получившей награду из рук президента Татарстана. Ближе к финалу истории Романа приморило, да и Вадим клевал носом. Почти у Свияжска их разбудили смеющиеся завучи, Ирина Ивановна и Рузана Гаязовна, сфотографировавшие спящих на смартфон. На экране Роман, скрестивший руки на груди, прижался виском к оконному стеклу.

Батюшка зарекомендовал себя отменным проводником. С пути группа не сбилась ни разу. Священник угадывал, когда лучше поведать что-нибудь об истории острова или о его достопримечательностях, а когда уместнее помолчать. Как только на пути повстречалась хромая корова с обломанным правым рогом, щипавшая жухлую траву у плетня, батюшка безбоязненно похлопал ее по черному боку с проплешинами и произнес тихо, глядя в грустные, неприкаянные глаза:

– Не напрасны страдания твои, коровка. Воздастся тебе стократ за безропотную ношу. Настанут времена, когда и человеку, и зверю всякому только радость на земле останется.

Из разрозненных сведений Роман выяснил, что Свияжск основал Иван Грозный как аванпост перед решающей битвой за Казань. Град славился храмами и монастырями, выстроенными без единого гвоздя. Здесь же в 1918 году учинил тенденциозную расправу Троцкий, казнив каждого десятого красноармейца за неудачную попытку отбить Казань у Каппеля. Позже советская власть использовала храмы и монастыри по партийному усмотрению, организовав на острове концентрационный лагерь НКВД и колонию для малолеток. А в постсоветские годы татарстанское руководство привлекло инвесторов, каковым вменялось в обязанность восстановить и реставрировать архитектурные памятники, придать острову хитовый туристический облик и возвести дамбу, что соединит Свияжск с материком.

– Места здесь особенные, целебные. На благие думы наводят. Когда у вас тревога на душе и боль сердечная донимает, вы приезжайте сюда в одиночестве. Необязательно даже в храм идти и свечку ставить. Погуляйте, посидите на берегу. И смятение отступит.

Священник выражался необычно, по-старинному, что ли. Тем не менее его лишенная интонационной вычурности речь была проникнута естественной простотой, будто иначе батюшка и не умел разговаривать. Мальчик в апельсиновой кепке – и тот заинтересованно слушал.

На обратной дороге в хвосте салона образовалось подобие застолья – без стола, зато с выпивкой и закуской. Участвовали завучи, информатик Артур Станиславович и Вадим. Ирина Ивановна извлекла из сумки бутылку и разлила теплую водку по стопкам и стаканам. Сметливая Рузана Гаязовна вытащила припасенную курицу и нарезанный бородинский хлеб. Жир гнойного цвета стекал с курицы на бумагу. Глядя на обтянутые обгоревшей пупырчатой кожей крылышки и бедрышки, Роман почувствовал, что его вырвет, если он притронется к ним. От водки и закуски он вежливо отказался, взяв лишь огурец, которыми Артур Станиславович разжился у бабок на Свияжске. Зазвучали тосты.

– Молодой специалист не хочет вливаться в коллектив, – пошутила раскрасневшаяся Ирина Ивановна, и завучи засмеялись.

– Изжога мучает, – сказал Роман. – Зря свечку не поставил.

Батюшка в другом конце салона делал вид, что не замечает пирушку.