Глава 33
Джонни очнулся ото сна, как забытая тварь в забытом море. Небо над головою отливало багрянцем, тени внизу тоже. Вдали он чувствовал полицию, в прошлом – повешенных мужчин. Джонни дрейфовал между ними, и не было мира в этом месте. Там умирали люди, а здесь был напуганный Джек. Джонни почти проснулся. В нем ничего не осталось для Джека, даже для себя. Он снова погрузился во тьму, потому что так поступают забытые твари.
Они отрекаются от себя.
Они исчезают.
* * *
Джон Мерримон стоял на коленях и чувствовал, как к горлу подступает рвота. Он больше не мог смотреть, не мог выносить криков. Рядом опустился Айзек.
– Девушка сказала, вы должны смотреть.
– Нет…
– Она говорит, вы должны смотреть, если хотите, чтобы ваша жена жила.
Джон сделал это ради Мэрион, но смотрел не на девушку, а на нож, фокусировал взгляд на лезвии, а не на том, что оно отрезает. Она играла на толпу, демонстрировала свою власть. Джон видел это в свете костра. Белый человек истекал кровью, как и черные. Кровь текла одинаковая. И крики звучали одинаково.
– Боже милосердный, пощади мою душу…
Его шепот услышал только Айзек.
– В этом месте Бог мертв.
И в этом тоже заключалась ее цель – убить богов, ожидания, установившийся порядок вещей. Она превращала это место в свою собственность, а вместе с ним и кучку людей. Джон видел тех, кто остался бы с ней добровольно. Их глаза горели, и они кивали в такт взмахам ножа. Джон ясно, как никогда, видел линию, разделяющую людей: одни отводили глаза и трепетали от ужаса, другие смотрели.
Мужчины умирали долго, а когда это случилось, Айна вонзила нож в дерево и сорвала лохмотья, служившие ей одеждой. Нагая, она стояла перед толпой рабов, и те склонились перед ее наготой. Джон не видел, чтобы сборище людей погружалось в такое полное молчание. Она заговорила на родном языке, и ее негромкий голос заполнил всю поляну.
– Они ее понимают? – спросил Джон.
– Некоторые, – ответил Айзек.
– Что она говорит?
– Что теперь это ее земля, и те сильные, что хотят остаться, могут жить здесь, вместе с ней.
– Скажи ей, что она еще не выполнила условия сделки.
Айзек передал его слова. Айна, улыбаясь, заговорила снова.
– Она сказала, чтобы вы отдали ей свой сюртук. – Сюртук был темно-зеленый, с позолоченными пуговицами и бархатным воротником. Джон пригладил его и передал ей.
Девушка накинула сюртук на себя, как мантию во время коронации.
* * *
Процессия вернулась обратно, и перед домом снова сгрудилась толпа. С крыльца они видели море лиц, и Джон почувствовал враждебность. Люди попробовали крови. Были такие, кто хотел еще.
– Теперь моя жена.
Девушка склонила голову, и Джон первым прошел в дом. Он старался не замечать, как она улыбается, шагая в его сюртуке. Ему было наплевать на ее окровавленные руки, на то, что он видел, и на ту часть себя, которую он продал. Но девушка не торопилась. Она медленно обошла комнату, потом положила ладонь на грудь Айзека и что-то прошептала ему на ухо.
– Ей известна сила слов на бумаге, – сказал Айзек.
– Отлично, – ответил Джон. – Приведите стряпчего.
Вошел стряпчий. Казалось, он не верит своим глазам.
– Мой Бог… Вы на самом деле совершили это, молодой человек. Вы позволили рабыне убить белого мужчину.
– У меня не было выбора.
– Вы за это заплатите. И вам это известно.
– Уверен, что заплачу. Вы приготовили документы?
– Теперь жалею, что приготовил.
– Чем быстрее мы закончим, тем скорее вы сможете уйти.
– Очень хорошо. – Стряпчий раскрыл свой портфель. – Мне требуются имена и так далее. Ни одна женщина не владела таким количеством земли, тем более рабыня. Это вызовет резонанс…
– Мне все равно. Сколько нужно времени, чтобы закончить?
– Немного.
Они обсудили имена и детали, и Джон отослал стряпчего в кабинет, предупредив:
– Если уйдете без моего разрешения, я догоню вас и лично убью. Айзек, будь любезен.
Взяв стряпчего за руку, Айзек вывел его из комнаты. Когда раб вернулся, Джон указал на кровать.
– Исцели ее, – сказал он Айне.
Девушка не двигалась.
– Исцели ее, или я убью и тебя тоже. Я убью всех.
Джон держал в руке пистолет и был совершенно серьезен. Если умрет жена, умрет и он. В каком-то смысле так даже лучше.
Вечность.
Спасение от позора.
– Делай.
Айна пожала плечами и приложила палец к лицу умирающей женщины. На мгновение в воздухе послышался напев, потом Мэрион открыла глаза и заговорила, словно бодрствовала много часов:
– Ребенок выходит, Джон. Я чувствую, ребенок…
Джон бросился к кровати, но девушка отняла палец, и Мэрион снова потеряла сознание. Ее душа, единственное, что имело значение, готова была отлететь.
– Верни ее!
– Есть последнее условие…
Она говорила на ломаном английском, но Джек понял.
– Все, что угодно.
Девушка что-то гортанно произнесла на родном языке, и Айзек, запинаясь, перевел:
– Она хочет дочь.
– Дочь. Так. Все, что угодно.
– Для этого нужен мужчина.
– Что…
Но ее намерение было очевидно. Она взялась рукой за промежность Айзека и снова заговорила с довольной улыбкой.
– Она говорит, я подарю ей дочерей, и они будут сильными и красивыми.
– Айзек, Господи…
– Она говорит, вы отдадите меня ей сейчас, иначе женщина умрет.
