Глава 18
Оса проснулась от мощного низкого звука, похожего на гудок локомотива. Причем локомотив находился не дальше, чем в двадцати метрах. Оса недоуменно фыркнула и протерла глаза.
Звуки сельвы вклинивались в ее дрему, но никак не могли разбудить, лишь искажали картины снов, превращая их в причудливую фантасмагорию. Грустная мелодия дудочки, барабанная дробь дождя по навесу, астматический кашель и петельный скрип попугаев, истерический визг обезьян – все смешалось в какофонию вечерних джунглей. Оса поднялась на ноги и медленно, осторожно пошла по пружинящему и качающемуся помосту.
Выдра сидел, прислонившись спиной к дереву и играл на пинкилье. Странно он выглядел. Будь на нем пончо, и шляпа, и широкие штаны, и мягкие войлочные туфли, он смотрелся бы как обычный индеец. Сейчас же – голый, в разводах грязи, с жуткой деградантской мордой и длинными кривыми когтями, он выглядел дико и карикатурно – как горилла, играющая на фортепьяно.
Выдра был отличным музыкантом – он профессионально играл на гитаре, и на губной гармошке, и многорядной свирели, и на всяких индейских барабанах и барабанчиках. Один раз Амаранта была свидетелем того, как Томас вел корпоративную вечеринку в Ла-Пасе, лабал в составе блюз-банды древний классический рок-к-ролл на электрогитаре, и пел не хуже Элвиса Пресли – так здорово, что поставил на уши и заставил танцевать всю публику, состоявшую в тот вечер, заметим по секрету, исключительно из сотрудников Службы элиминации, холодных профессиональных палачей. Но все-таки коньком Томаса Уанапаку была традиционная индейская музыка.
Выдра сидел у дерева один. Оса опустилась рядом с Выдрой и скрестила ноги по-турецки. Ей хотелось поговорить о многом, но она не знала, с чего начать. Выдра играл.
Быстрые тропические сумерки на глазах меняли монотонно-зеленый цвет джунглей, сглаживали его яркость, превращали в серую муть, чтобы через полчаса стереть все оттенки и замазать мир беспросветной угольной чернотой.
Снова раздался рев – на этот раз к первому локомотиву присоединился второй. Гудки голосили минут пять, стараясь перекрыть друг друга, а затем смолкли.
– Что это? – спросила Оса. – Яхи развлекаются?
– Нет, яхи так не могут. Это рыжие ревуны. Не слишком крупные обезьяны, но голоса – как у Кинг-Конга. Свистуны имеют только одно отношение к ревунам – они их едят. Уверяют, что очень вкусно.
– А ты ел?
– Боже упаси. Тем более сырыми… По причине отсутствия огня я стал тут полным вегетарианцем.
– Я изменю свою жизнь, – нервной скороговоркой произнесла Оса. – Я думала, что меня не переделает уже ничто – так и останусь до самой смерти стервой, ненавидящей всех, кроме себя. Но ты изменил все, Томас. Ты не представляешь, как мне приятно знать, что ты жив, сидеть рядом с тобой…
– Угу, – буркнул Выдра без особого интереса.
– Нет, правда! И еще… – Оса мотнула головой, отгоняя смущение, столь для нее нехарактерное. – Я люблю тебя, Томас. Я очень тебя люблю!
– Я в курсе, – бесчувственно произнес Выдра. Словно пощечину залепил.
– Я понимаю, что ты зол на меня. Но все будет по-другому, обещаю. Может быть, то, что происходит с нами сейчас – своего рода катарсис, избавление от болезни. Мы с тобой перестали быть элиминаторами. Я – раньше, ты – позже, но это не имеет значения. Главное, что мы уже не лесорубы, мы просто люди. Мы выздоравливаем. Мы выздоровеем, и выживем, и все будет хорошо…
– Это твоя болезнь, а не моя, – холодно произнес Выдра. – Я никогда не был болен. А ты была больна всегда, с самого начала.
– Пожалуйста, прости меня! – Оса не выдержала, схватила руку Выдры, прижалась к ней губами. – Моя болезнь – это ты! Я не забывала тебя никогда, ни на минуту, хотя и пыталась забыть. Зачем ты прилетел на Ганимед? Если бы ты этого не сделал, ничего бы не случилось. Когда я увидела тебя в той бильярдной, то съехала с катушек сразу же – безнадежно, неисправимо. Ты был с какой-то японской шлюшкой, она смотрела на тебя как на пирожное – видно было, что втрескалась в тебя по уши с первого взгляда. Мне хотелось ее убить, но вместо этого я отыгралась на тебе…
– Спасибо, что не убила, – Выдра приложил руку к сердцу и церемонно поклонился. – Только она не шлюшка, запомни. Ты знаешь, как ее зовут?
– Понятия не имею.
– Неправда. Не сомневаюсь, что ты узнала о ней все, что можно было узнать, вплоть до любимого цвета нижнего белья.
– Ну да, чего уж там, – раскаянно вздохнула Оса. – Зовут ее Эмико, фамилию не помню, она из Саппоро, дизайнер чего-то там…
– Если с ее головы упадет хоть волос, то я расскажу все, что знаю о тебе, ОВБ нашей Службы. Они на самом деле ничего не знают о твоих выкрутасах в прошлом, и я об этом не знал, зря ты меня подозревала. Но если что-то случится с Эмико…
– Выдра, зачем ты так? Неужели ты не понял – я больше никогда не сделаю тебе плохого!
– Я говорю не о себе.
– Ты любишь ее? – печально спросила Оса.
– Наверное, да. Эмико – славная и добрая девушка, мне было хорошо с ней. Время покажет… Амаранта, я должен сказать откровенно: мы никогда не будем с тобой. Я боюсь тебя, не доверяю тебе. Ты страшный человек. Страшный не потому, что умеешь убивать быстро и бездумно. Страшный из-за демонов, что живут в твоей душе. Сейчас ты решила, что сможешь изгнать их, но я не думаю, что это легко получится. Ты не веришь в бога, не веришь в духов предков, не веришь в честь и справедливость. Ты оторвалась от своих корней и твердо знаешь, что не должна никому и ничего. Ты не любишь людей.
– Я люблю тебя! Тебя!
– Этого мало. Безнадежно мало.
– Зачем же тогда ты вытащил меня?! – крикнула Оса. – Ты мог бы оставить меня на проекте! Зачем ты забрал меня сюда – чтобы снова мучить несбыточными мечтами?
– Тебя бы там убили. Ты знаешь это не хуже меня.
Оса опустила голову, закрыла лицо руками. Она не хотела, чтобы Томас видел, как слезы текут по ее лицу. Тем более по лицу, искаженному уродливой маской.
– Я не буду оправдываться, – сдавленно произнесла она. – Не буду доказывать, что стала честной и добродетельной. Наверное, ты прав – мне никогда не стать хорошей девочкой. Я только хотела бы умереть за тебя, Томас.
– Не нужно умирать, Амаранта. Живи и ищи себя. Найди себя настоящую, вспомни себя живую, и делай то, что должно делать. И тогда тебе не будет стыдно перед собой.
– Это твои слова?
– Слова моего отца.
– Я так и не познакомилась с ним…
– Ты всегда чуралась его. Презирала из-за того, что он простой пастух из Чуймани, да еще и знахарь. Ты говорила, что все йатири – блаженные дурачки, умственно неполноценные. Что все наши обряды – чушь и примитивные суеверия.
– Если я останусь жива – смогу его увидеть?
– Да, конечно. Отец мудр и терпим, он примет тебя, если ты придешь к нему. Он многое разъяснит тебе, и устроит для тебя Айта, потому что знает, что душа твоя не находит успокоения.
– А ты будешь при этом со мной, Томас? Я бы очень этого хотела…
– Не знаю, вряд ли… Извини, Амаранта. Не расставляй на меня сети – это не сработает. Не пугай меня сейчас – у нас и так все более чем непросто.
– Я понимаю…
* * *
Выдра и Оса посмотрели вечерний выпуск «Битвы деградантов». Все в нем было как положено – деградант по кличке Людоед долго и умело бил деграданта по кличке Тайфун. Тайфун яростно сопротивлялся, однако через двадцать минут был убит. Людоед распорол его живот, вырвал печень и начал поедать ее с кровожадным урчанием… Выдра выключил трансляцию – смотреть на это было невозможно.
– Ну что скажешь? – спросила Оса.
– Чистая анимация, – уверенно заявил Выдра. – Сделано грамотно, от настоящего не отличишь, но снято все-таки в студии. Да и друзья наши, яхи, утверждают, что новых людей на территорию проекта не привозили.
– Стало быть, для нас все складывается не самым благоприятным образом?
– Я бы сказал: самым неблагоприятным. Подождем, что скажет Патака.
– А он не забыл о нас?
– Кто его знает? Надеюсь…
Патака, как ни странно, не обманул ожиданий Выдры. Он вышел на связь минут через десять.
– Какие новости? – осведомился Выдра.
– К сожалению, не очень хорошие. Точное местоположение проекта мы так и не вычислили – похоже, на периметре стоят противопеленговые устройства. Сейчас производим повторную попытку локализации, но в любом случае, она будет завершена только завтра днем.
– И что, завтра днем вы сможете нас забрать?
– Слишком поздно. Проект будет ликвидирован завтра, в шесть часов утра. Извините, господин Уанапаку, мы не успеваем. Вам придется действовать самим.
– Откуда такая информация? – сипло спросил Выдра.
– Источник, само собой, я назвать не могу. Но это точная информация. Не просто достоверная, а абсолютно точная. Территория проекта заминирована и в шесть утра она будет взорвана.
– Еще какую-нибудь информацию дать можете?
– Больше никакой. Выражаю вам глубокое сочувствие, господин Уанапаку…
– Рано мне сочувствовать, – заявил Выдра. – Послушайте, Патака, вы чего-то не договариваете! Вы явно должны знать больше! Вы просто списали меня со счета, выкинули за ненадобностью. Нашли другого ценного свидетеля, да?
– Нет, что вы, господин Уанапаку! Мы очень дорожим вами, просто так складываются обстоятельства…
– Это для вас обстоятельства, а для меня смерть! – прошипел Выдра, кривясь от злости. – И для Осы смерть, и для свистунов. Конечно, вас это мало волнует… И все-таки, просто по-человечески, прошу вас: скажите еще хоть что-то, дайте намек…
– Слушайте внимательно, Томас, – Патака заговорил скороговоркой, понизил голос почти до шепота. – Вам нельзя сидеть и ждать, пока вас освободят! Нельзя! Вы ошибаетесь, когда говорите, что вы нам безразличны – это совсем не так. Но освободить с охраняемой территории мы вас не сможем, просто не успеем – воспримите это как данность. У вас есть только один шанс – пробраться на главный пост и захватить Харрингтона. И не убивайте Харрингтона ни в коем случае, слышите? Если у вас получится взять Харрингтона в заложники и выйти за периметр в джунгли – считайте, что вы спасены. Мы разыщем и подберем вас в течение как минимум двух-трех суток. Я это обещаю, более того – гарантирую…
– Кто такой Харрингтон? – перебил Выдра. – Я не знаю такого.
– Стив Харрингтон. Он главный на территории. Бывший военный. Имеет огромный опыт участия в боевых операциях, хитрый и очень опасный тип, хотя интеллектом не блещет, предпочитает действовать по стереотипу.
– Нортон? Это Джон Нортон?
– Возможно, что здесь его зовут Нортон. Он начальник охраны проекта. Запомните, что убивать его нельзя – взорветесь сразу же! Его сердце контролируется биоимплантатом, и если оно перестанет биться, через десять секунд запускается подрыв территории. Но именно это является вашим пропуском на выход. Если вы захватите Харрингтона, у него останутся лишь два варианта – либо умереть вместе с вами внутри периметра, либо выйти вместе с вами наружу и попытаться спасти себя и своих людей.
– Однако, интересные сведения, – заметил Выдра. – Почему вы не дали мне их сразу, Патака?
– Потому что понятия не имею, находитесь ли вы на свободе, или уже попали в руки Харрингтона. Если вы у Харрингтона, то я подставил и вас, и себя по полной программе.
– Я сижу на дереве как макака, – сказал Выдра, – и Нортону, или кто он там на самом деле, нипочем до меня не добраться. Слушайте меня, Патака: я нападу на Нортона этой ночью – потому что терять мне нечего. И еще потому, что я обещал выбить ему зубы. И еще: я хочу выбить зубы не только Нортону, но и всей корпорации «Солар Тревел», включая их дочернюю телекомпанию. Понятия не имею, получится ли у меня выбраться отсюда – на первый взгляд наши шансы не кажутся высокими. И наконец, у меня есть к вам личная просьба, Патака.
– Да, конечно, Томас. Слушаю внимательно.
– Если нам удастся выйти за периметр, найдите и подберите нас как можно быстрее. Потому что я уверен, что целыми мы отсюда не уйдем – если и выживем, наверняка понадобится неотложная медицинская помощь. Знаете ли, валяться с пулевыми дырами в сельве под дождем очень вредно для здоровья. Да и вообще находиться в сельве – убийственное занятие. Вы хоть представляете, что это такое?
– Да, представляю. Мы сделаем все, что в наших силах, господин Уанапаку.
– Ну и на том спасибо.
Связь прервалась. Некоторое время Выдра сидел молча, глядя на струи воды, льющиеся с края навеса. А потом перевел взгляд на Осу.
– Кажется, ты что-то говорила о желании умереть за меня? – сказал он. – Судя по всему, у тебя появилась для этого отличная возможность. Ночью ты отправишься на главный пост и захватишь взрывоопасного Нортона. Захватишь его и постараешься не убить – сама понимаешь, чем это чревато. А дальше мы покинем территорию проекта.
– Что, я должна делать все это одна? Во искупление грехов своих?
– Мы с яхи тебе поможем. Проведем небольшую диверсионную операцию.
