Ксермет открыл глаза. Вокруг стояла кромешная тьма. Звезды и луна были скрыты толстой завесой невидимых облаков. Ксермет напряг зрение, но не смог разглядеть даже силуэтов гор. Неужели опять дожди будут… Какая же все-таки ночь темная… Он сонно захлопал глазами и хотел было повернуть голову, чтобы оглядеться, как вдруг понял, что не может пошевелиться.

В ту же секунду он моментально пришел в себя, и от его сна не осталось и следа. Ксермет дернулся, пытаясь подняться, но ничего не произошло. Своего тела он совсем не чувствовал. Его сознание словно парило в невесомости, в темном пространстве ночи, полностью отделенное от своего физического бытия.

Разум Ксермета бешено заметался, словно попавший в капкан огромный зверь, который со всей своей животной мощью рвется в разные стороны, изнуряя себя, и с каждым движением все сильнее и сильнее калечит оказавшуюся в тисках лапу, при этом совершенно не понимая, что же на самом деле держит его на месте.

Наконец глаза Ксермета начали привыкать к темноте, и вокруг него проступили невнятные очертания комнаты. Из сумрака ночи перед ним возникла кровать, возле которой на полу валялось скомканное одеяло. Рядом лежал перевернутый стул, на ножках которого висело какое-то тряпье. На стенах висели покосившиеся картины в облупившихся рамках.

Ксермет мучительно начал перебирать в голове события прошедшего дня, пытаясь понять, что происходит. Он вспомнил про свою встречу с королем, которая так плачевно закончилась для последнего. Ксермет с удовлетворением отметил про себя, что с удовольствием убил бы его опять. Затем он вновь ощутил вчерашнее отчаяние и чувство, что все потеряно. Он подумал про желание погибнуть самому, но перед смертью забрать с собой столько безумных, сколько получится.

Наконец он вспомнил свой разговор с Макхэквом и его странный сияющий ящик с мерцающими синими рунами на крышке и зелеными сферами внутри. Внезапно комната пришла в движение, и Ксермет увидел окружающую его обстановку из положения сидя.

Ксермет протянул руку к лежащей рядом с ним на полу дорожной сумке. Вернее, он увидел, как незнакомая рука тянется к ней. Рука схватила сумку и перекинула ее через плечо. В движении сумка задела за стоящий рядом стол, и с него на пол упала пузатая костяная кружка, которая с грохотом покатилась в угол.

К этому моменту сознание Ксермета окончательно очнулось ото сна, и он наконец понял, что происходит. Он вспомнил, как Макхэкв вновь подошел к нему прошлой ночью, когда сменял его на посту. Сначала он расспросил его про браслет. Потом неожиданно заявил, что именно из-за хозяина этого браслета он и пришел в легион, но, к сожалению, слишком поздно.

– Эти браслеты носить в себе магию древних алиотов, – сказал он. – Когда Печатники Врат закрывать Великий Тоннель, они прятать облачные сферы, которые им управлять. Таким образом, в каждом мире, где они закрывать врата, они прятать семь сфер. Для того чтобы обезопасить их, оставшиеся в живых Печатники Врат разделиться на семь групп. Каждая группа получать по одной сфере и прятать ее. Вокруг сферы обычно строиться храм или церковь, где-нибудь далеко. Из местного населения выбираться надежные люди, которые поколение за поколением хранить эти сферы. Раз в двести лет сфера наполняться энергией, и один из Печатников Врат возвращаться назад, в верхний мир. Каждый из хранителей сфер иметь такой браслет, как получать ты. С его помощью хранители общаться друг с другом, даже между мирами. Я почти находить того хранителя, который передавать тебе браслет. Я хотеть ему сказать, что его подстерегать опасность. Что темные силы близко. Теперь, когда он мертв, я использовать энергию браслета, чтобы сообщать хранителю с Терры обо всем. Он проходить в наш мир и показывать нам, где находиться следующая сфера. Когда я собирать три сферы, у меня быть достаточно энергии, чтобы уничтожать нексус.

– Подожди, подожди, помедленнее, – удивился Ксермет. – Как ты мог использовать мой браслет, я же никогда не снимал его?

– Это и не нужно. Достаточно быть рядом и уметь управлять им. Ты не уметь, поэтому ты видеть эти сны, ты видеть без разбора, что переживать хранитель на Терре. Я уже посылать ему особый сигнал. Он видеть путь к своему порталу, и он должен знать, что делать. Он уже здесь. Поэтому ты должен попытаться понять, где именно он находиться. Он будет ждать нас.

Так, так, так, все понятно. Значит, я сплю, а хранитель нет. Ну что ж, придется вновь побыть наблюдателем, притаившимся за чужими глазами. Теперь, когда Ксермет убедился, что ему ничто не угрожает, он расслабился. Сон мгновенно перестал быть для него пугающим, и он почувствовал себя скорее зрителем в передвижном театре.

Хранитель поднялся на ноги и осторожно подошел к двери. Судя по тому, как неравномерно прыгала комната, он сильно хромал на левую ногу. Хранитель осторожно приоткрыл дверь и выглянул на узкую улицу. Перед ним стояли маленькие приземистые домики с неухоженными осиротелыми фасадами, которые были покрыты толстым слоем намокшей желтой пыли. Дверь в доме напротив висела на одной петле и то и дело гулко хлопала под порывами ветра по облупившемуся косяку. Деревянные ставни были разбиты и лежали на земле под черным отверстием окна.

Хранитель робко вышел на улицу и опасливо начал оглядываться по сторонам. Небо над городом было затянуто тяжелыми облаками, которые в любой момент грозили прорваться и пролиться на землю тонкими струями холодной воды. Узкая улица с одной стороны заканчивалась каменной стеной, а с другой уходила далеко вверх и упиралась в небольшой дом, где она перекрещивалась с соседним переулком.

Хранитель медленно побрел по улице, подволакивая ногу и постоянно оглядываясь по сторонам. Он подолгу всматривался в пустые окна и открытые двери прижимающихся друг к другу домов. Через несколько минут его взгляд упал на старое корыто с дождевой водой, которое лежало на обочине. Хранитель ускорил шаг, подошел ближе, упал перед ним на колени и начал жадно пить воду большими глотками. Напившись вдоволь, он поднялся и опять огляделся по сторонам. Убедившись, что никого рядом нет, он достал из своей дорожной сумки маленькую прозрачную флягу и наполнил ее водой.

Через несколько долгих минут хранитель наконец добрался до перекрестка в конце улицы. Он боязливо посмотрел из-за угла в обе стороны и, немного поколебавшись, свернул влево. Эта улица мало чем отличалась от предыдущей, однако была значительно шире нее. Хранитель сделал несколько шагов вперед. В проеме между домами проскользнул силуэт высокой отвесной горы с остатками массивного замка наверху. Сознание Ксермета на секунду замерло. Я знаю, где он. Этот замок на горе – руины Арара. Макхэкв был прав, он пришел в наш мир.

Хранитель продолжал блуждать по пустому городу. Он переходил с улицы на улицу, проходил через узкие арки и быстро перебегал через пустые площади. Наблюдая за его передвижениями, Ксермет постепенно заметил, что он не только безнадежно заблудился в узких лабиринтах города, но и уже несколько раз побывал на одних и тех же перекрестках.

Ксермет уже давно сумел составить в голове примерную карту этого квартала, однако хранитель как будто намеренно отказывался следовать здравой логике и постоянно поворачивал в неправильном направлении. Если все в его мире такие же наблюдательные, как и он, то его мир не продержится и половины того времени, которое продержался наш.

Хранитель остановился в нерешительности, когда улица уперлась в небольшую округлую площадь с колодцем посредине. Ведро лежало на земле рядом, привязанное к прогнившей балке толстой ржавой цепью. Дома сгрудились вокруг плотным кольцом и смотрели на хранителя сверху вниз широко раскрытыми ставнями.

Со своего места наблюдателя, притаившегося за глазами хранителя, Ксермет заметил боковым зрением длинную тень, которая медленно выплыла из узкого переулка справа. Он инстинктивно дернулся, чтобы получше разглядеть возможную опасность, однако хранитель ничего не замечал и продолжал рассматривать каменную кладку колодца, поросшую выжженным на солнце плющом.

Тень придвинулась ближе, и из-за угла показалась сгорбленная фигура. Ксермету захотелось кричать, чтобы предупредить незадачливого хранителя об опасности, но его внутренний голос растворился во всеобъемлющей тишине мертвого города.

Внезапно хранитель сделал шаг назад и резко повернул голову в сторону, наконец заметив движение. Шаркающей походкой на площадь медленно вышел тощий седой старик, одетый в изорванные остатки некогда богато расшитого камзола. Хранитель отступил еще дальше назад, пока не уперся спиной в стену дома. Затем он медленно стал пятиться в сторону, пытаясь оставаться на противоположной стороне колодца. Даже не повернув головы, старик медленно двинулся вперед, пока не скрылся в одной из узких улиц.

Хранитель вытер пот со лба и опасливо двинулся дальше, то и дело оглядываясь назад. Зайдя за угол, он неожиданно столкнулся с полной женщиной с одутловатым лицом и уставшими опухшими глазами. Хранитель испуганно отпрянул назад, запнулся о бордюр и приземлился на мощеную кладку.

Женщина на секунду безучастно повернула голову в его сторону – и тут же двинулась дальше, больше не обращая на него никакого внимания. Ее простое платье из грубой материи было разорвано на плече и свисало вниз растрепанными лохмотьями, оголяя мясистую бесформенную грудь, которая была покрыта глубокими ссадинами. Женщина медленно зашагала к колодцу и вскоре подошла к нему вплотную. Натолкнувшись на препятствие, она удивленно вскрикнула и начала шарить руками перед собой. Странник испуганно следил за ней неморгающими глазами.

Да что он, в самом деле, безумных, что ли, никогда в жизни не видел! Сразу же видно, что она без наездника. Хранитель продолжал неподвижно сидеть на мостовой, и Ксермет вдруг понял, что он и правда встретился с безумными впервые. Мысль о том, что на свете действительно есть люди, которым никогда не доводилось их видеть, показалась ему новой и вселяющей оптимизм. Значит, он и правда пришел из верхнего мира. Оттуда, куда эти отродья еще не пробрались.

Женщина наконец справилась с колодцем и медленно заковыляла дальше, неестественно выставляя руки перед собой. Хранитель собрался с силами, заставил себя вновь подняться на ноги и двинулся дальше. Через четверть часа и десяток поворотов не в ту сторону он наконец добрался до широкой улицы, которая вела к лестнице в крепость и разделяла город пополам. Прямо перед скалой улица слегка расширялась, образуя некое подобие площади, на которой был установлен помост для казни с болтающимися на ветру прогнившими веревками. Петли не были затянуты, что говорило о том, что главные виновники этого торжества зрелищ над голодом так и не появились на собственном представлении.

На противоположной стороне улицы виднелись следы пожара. Крыши большинства домов завалились внутрь, и повсюду в разные стороны торчали обгорелые черные балки. Некоторые стены выгорели полностью, обнажив прогнувшиеся перекрытия покрытых сажей комнат.

Вдоль главной городской улицы медленно и обреченно шарахались оборванные людские фигуры. Они переходили с одной стороны на другую, скрывались в узких переулках, появлялись из сгоревших остовов домов, словно неприкаянные призраки, которые тщетно пытались сохранить блеклое отражение былого величия этого места.

Хранитель сфокусировал взгляд на дальнем конце улицы, где заканчивался город и дорога упиралась в каменный мост через реку. Затем он принялся оценивающе рассматривать сонные фигуры безумных, которых ему предстояло миновать на своем пути. Немного поколебавшись, хранитель двинулся по направлению к реке, прижимаясь как можно ближе к фасадам домов.

Впервые за то время, что Ксермет видел эти сны наяву, ему неудержимо захотелось проснуться. В этот раз он знал наверняка, что все это на самом деле не сон, а действительность, в которой находится этот незадачливый человек, совершенно незнакомый с реалиями их мира.

Ксермет чувствовал, что в Араре происходит что-то зловещее, хоть он и не мог четко понять, что именно. Такое присутствие безумных на улицах этого мертвого города явно не могло быть случайным. За последние годы Ксермет многое узнал об их повадках и мог с уверенностью сказать, что безумные, которые много времени провели без наездников, избегали поселений.

Объяснение этому было самое что ни на есть банальное: их рефлексы были притуплены до отправления лишь самых жизненно необходимых потребностей, таких как добывание пищи, а на улицах городов, тем более заброшенных уже десятки лет, еду найти было практически невозможно. Все это означало, что наездники были где-то рядом.

Ксермет сделал над собой усилие, пытаясь вырваться из этого видения и наконец проснуться в своем собственном теле. У хранителя было то, что им нужно, и теперь Ксермет точно знал, где он находится. Нельзя было терять ни минуты. Ксермет был уверен, что хранитель долго не продержится, если наездники вдруг заметят его.

Хранитель дошел до высокого дома с колоннами у входа и лепниной над пустыми силуэтами окон и остановился, пережидая, пока коренастый седой мужчина в форме легионера перейдет улицу. Легионер явно не торопился. Он несколько раз неожиданно повернулся и поменял свой курс. Все эти долгие и ненужные телодвижения в конечном итоге вернули его на исходную позицию.

Не нравится мне этот легионер, подумал Ксермет. Чего он на месте крутится? Да чтоб его демоны побрали, этого хранителя. Стоит как вкопанный. Через его глаза Ксермет давно уже заметил приоткрытую дверь, которая вела в дом с заколоченными окнами. Этот дом мог бы послужить хорошим укрытием.

Вместо этого хранитель по-прежнему стоял на месте в нерешительности. Легионер продолжал кружиться на месте, неестественно крутя головой по сторонам.

Беги, беги отсюда, кричал про себя Ксермет, однако его внутренний голос не мог пробиться сквозь окружавшее его видение. Хранитель повернулся назад и оглядел улицу. Его взгляд пронесся по обветшалым полуразрушенным домам, перепрыгивая с крыши на крышу, пролетел над пыльной поверхностью дороги, на миг остановился на сонных фигурах, которые бесцельно блуждали по затаившемуся городу, быстро вскарабкался по желтой скале, перескочил через толстую стену крепости и, пролетев по безоблачному небу, резко нырнул вниз и вернулся обратно к фигуре легионера перед ним.

Андрей увидел перед собой непонятный город, молчаливый, угрожающий и неподвижный. Ксермет увидел город, который в любой момент готов был проснуться и броситься на него словно дикий зверь. Кроме этого, рядом с воротами крепости он увидел едва заметную фигуру человека в черном плаще и треугольной маске, с широко раскинутыми перед собой руками.

Легионер внезапно прекратил свои бессмысленные движения и остановился. Андрей вжался в стену и замер. В следующую секунду легионер резко повернул голову и уставился прямиком на него. Андрей беспомощно заозирался и, к своему ужасу, обнаружил, что все остальные люди на улице, которые еще секунду назад медленно прохаживались из ниоткуда в никуда, тоже смотрят в его сторону. В следующий момент из переулков на главную улицу выбежали еще человек пять. Лицо легионера вмиг утратило свое блаженное спокойствие. Легионер издал истошный крик, в который тут же влились десятки других голосов со всех сторон, и ринулся на Андрея.

Очнувшись от ступора, Андрей бросился к первому возможному укрытию – к открытой двери дома. Он протиснулся внутрь и захлопнул дверь за собой, прижав ее плечом. В следующую секунду в дверь со всего размаху, гремя доспехами, врезался легионер. Дверь задрожала, и Андрей навалился на нее всем телом с силой загнанной в ловушку жертвы. Дрожащими руками он опустил деревянную щеколду.

Последовал новый удар, более сильный. Дверь подпрыгнула, издав неприятный хрустящий звук. Андрей подбежал к массивному шкафу у стены и рванул его вниз. Шкаф с грохотом упал на пол, изрыгая из себя во все стороны пыльные полусгнившие предметы.

В дверь вновь ударили, и щеколда раскололась пополам. Дверь резко открылась и тут же со стуком уперлась в лежащий на полу шкаф. В проем просунулась мускулистая рука, за которой последовала искореженная звериной ненавистью физиономия. Крики на улице становились все ближе, катясь в сторону дома словно снежный ком.

В потолке маленькой комнатушки Андрей увидел небольшой люк, ведущий, по всей видимости, на чердак. Андрей придвинул стол на центр комнаты, забрался на него и надавил на ручку дверцы, про себя моля бога, чтобы та оказалась незаперта. Ржавые петли неохотно поддались, и дверца откинулась наверх.

К удивлению Андрея, вместо пыльного чердака за ней оказалось тяжелое небо, покрытое набухшими синими тучами. Они почему-то показались Андрею похожими на огромные куски белого хлеба, которые долгое время провели в мутной воде и раздулись до предела, впитав в себя все возможные нечистоты.

Андрей отогнал от себя это видение и мысленно обругал себя за то, что в такой опасный момент он теряет время на такую чепуху. В процессе самобичевания он потерял еще больше времени и, обложив себя трехэтажным матом, наконец подпрыгнул и ухватился руками за край отверстия в крыше.

Собрав все силы, подтянулся и протиснулся наверх. Пока он хватался руками за скользкую влажную поверхность крыши, пытаясь втянуть наверх ноги, которые беспомощно дергались внутри комнаты, в дверь безостановочно колотили. Когда Андрей наконец вылез на крышу, внизу послышался шум ерзающего по полу шкафа.

Перед Андреем раскинулась неровная плоскость городских крыш. Многие из них вплотную прилегали друг к другу, образуя несоразмерные группы переполненных кварталов с едва заметными узкими переулками. Тут и там виднелись заржавевшие баки и деревянные бочки, которые, видимо, использовали для подогрева воды на солнце.

Крыши соседних домов были отделены друг от друга низкими заборчиками всех мыслимых мастей, от добротных каменных перегородок до прогнивших деревянных досок, которые во многих местах завалились набок, ощетинившись острыми щепами. Картину дополняли беспорядочно построенные сарайчики, тряпичные навесы, провисшие веревки для белья и кучи всевозможных ненужных вещей, бережливо выставленных их прежними хозяевами сюда, чтобы сберечь их на всякий случай, в наступление которого они сами никогда по-настоящему не верили. Андрей беспомощно смотрел на этот хаос, не зная, куда ему следует бежать.

Ну что ты стоишь, бежать надо, прочь из города, к реке. Через глаза хранителя Ксермет разглядел перед собой прекрасные возможности для отступления. Крыши города были полны всевозможного рода заграждений и завалов, где можно было временно укрыться от всевидящих глаз наездников.

До реки оставалось три квартала, дома в которых близко прилегали друг к другу, и перебраться с одного на другой не составляло труда. Сложнее было с улицами между кварталами, которые были расширены для проезда телег. Однако и эта задача была решаема. На крыше одного из домов рядом с широкой улицей Ксермет увидел строительные доски, которые на первый взгляд были достаточно длинными для того, чтобы перекинуть их на другую сторону. На соседней крыше в куче бесформенного хлама валялись вилы, которые хоть и подернулись ржавчиной, но с виду были хорошо наточены и могли бы послужить неплохим оружием для обороны.

Ксермет беспомощно застонал от собственного бессилия на что-либо повлиять. Хранитель бросился к краю дома, оставив люк на крышу открытым. Вместо того чтобы перепрыгнуть на соседний дом в направлении реки, он начал неуклюже перебираться на более высокую соседнюю крышу. Хранитель подтянулся на руках и плюхнулся на пыльную поверхность словно мешок с картошкой.

Совладав наконец с подъемом, он встал на ноги и заметался по сторонам, пытаясь решить, куда ему двигаться дальше. Однако все соседние дома были теперь не только отделены узкими переулками, но и находились значительно ниже по уровню. В нерешительности хранитель бросился обратно, но увидел, как из люка высунулась голова легионера. В панике он побежал в противоположном направлении и с разбегу не глядя прыгнул на соседний дом. Он приземлился на груду сложенных друг на друга ящиков, которые тут же разлетелись под ним в разные стороны. Когда хранитель потер ушибленную при приземлении ногу, Ксермет заметил на его руках кровь.

Хранитель поднялся на ноги и увидел позади себя фигуру легионера, который к этому моменту тоже успел перебраться на соседний дом. Его угрожающий вид придал хранителю новых сил. Позабыв про свои ссадины и ушибы, он бросился вперед. Он прыгал, карабкался, перебирался с крыши на крышу, бежал, падал, вставал и бежал вновь, путался в бельевых веревках, запинался, цеплялся за выступы.

Вокруг все замелькало. Крыша следовала за крышей, прыжок за прыжком. Ксермет отметил про себя, что хранитель подбирается к окраине квартала, где перепрыгнуть на соседний дом у него не будет никаких шансов. Глядя на беспорядочную смену лихорадочно дрожащих предметов перед его глазами, Ксермет понял, что он при этом совершенно не подозревает, что ждет его впереди, что у него нет никакого плана и он просто бежит сломя голову, охваченный паникой.

И это человек из высшего мира. Надежда мира нашего. Глядя на мир чужими глазами, Ксермет пытался понять, как далеко он ушел от безумных. Однако хранитель бежал без оглядки, и происходящее вокруг, казалось, полностью перестало для него существовать. Ксермет совсем не удивился бы, если бы в следующий миг он упал на землю в неразделимом клубке с безумным, вгрызающимся в его глотку. Все, из чего сейчас состоял его мир, сосредоточилось в этом бешеном беге. Этот бег сейчас и был сущностью его бытия и единственным шансом на существование.

Андрей подбежал к краю крыши и с размаху врезался в ограждение на ее краю. Перед ним была широкая улица. Дом на другой ее стороне был одновременно близко и недостижимо далеко. Сзади послышался шум переворачиваемых предметов и разъяренные крики. Андрей замер в ступоре.

Совершенно не ко времени в его воображении всплыла картинка из «Принца Персии», компьютерной игры, в которую он любил играть в детстве. В ней маленький проворный человечек, одетый во все белое, прыгал неимоверно далеко. Он легко перескакивал через вылезающие из пола шипы и широкие пропасти. Когда расстояния были действительно большими, он всегда ловко хватался руками за противоположный край пропасти и легко подтягивался, вылезая на поверхность.

Вдохновленный детскими воспоминаниями, Андрей забрался на ограждение и приготовился к прыжку, нацеливаясь руками на край противоположного здания. В решающий момент, предшествующий грандиозному прыжку вперед, Андрей понял всю бесперспективность своей затеи и, потеряв равновесие, сорвался вниз.

Приземление было жестким. Удар пришелся на его здоровую ногу, и теперь Андрей чувствовал горящую боль в обеих лодыжках.

В этот момент Ксермет впервые отдал должное реакции хранителя. Не теряя ни секунды, Андрей поднялся на ноги и кинулся в узкий переулок. Краем глаза Ксермет заметил, как на землю спрыгнули несколько безумных. Хранитель понесся вперед по лабиринту узких улиц.

Дома подступали друг к другу практически вплотную, так что от одной стены до другой можно было достать рукой. Хранитель поворачивал в разные стороны, не сильно заботясь о том, чтобы двигаться в одном направлении. После нескольких поворотов Ксермет сам уже не был полностью уверен, в какой стороне была река.

Андрей свернул в темный переулок, который был скорее похож на щель между домами. С каждым шагом темнота все больше поглощала его, сгущаясь вокруг. Неожиданно для самого себя Андрей на полном ходу заскочил в проем окна, неизвестно кем и для чего прорубленного в этом проходе, куда даже днем не проникал солнечный свет.

Оказавшись внутри, Андрей упал на пол и замер. С дикими криками мимо окна пронесся один из зомби. Ответные вопли послышались сразу с нескольких сторон. Андрей вжался в пол и закрыл голову руками, как будто подобная мера предосторожности могла помочь ему спрятаться от преследователей.

Когда крики чуть удалились, Андрей осмотрелся по сторонам в поисках укрытия. Кроме старого стола и пары стульев, а также обильно разросшейся плесени, в комнате ничего не было. Андрей в ужасе подумал о перспективе вновь выйти на улицу. Тут он вспомнил про отверстие в крыше, которое несколько минут назад спасло ему жизнь. К немалой радости он обнаружил, что и в этом доме имеется выход наверх. Андрей передвинул массивный дубовый стул на середину комнаты, забрался на него и приоткрыл дверцу люка.

Крыша сверху была завалена пыльными ящиками, над которыми был сооружен хлипкий навес из большого куска прохудившейся ткани. Андрей отопнул стул, так что он отлетел на другой конец комнаты, выбрался наверх и захлопнул за собой крышку. Затем он медленно, стараясь не шуметь, забился в узкую щель между ящиками и прикрыл вход в свое убежище валявшейся неподалеку доской.

Андрей замер в одном положении и старался лежать так тихо, словно он уже умер. Он решил, что лучшим шансом для него выбраться из этой передряги было оставаться здесь и ждать наступления темноты. Он несколько раз пожалел, что вообще забрался в этот город, испугавшись того сумасшедшего у реки. Лучшим решением для него было бы сразу бежать обратно в лес, а не искать приключений в этом непонятном ему городе вне времени и пространства.

Вокруг продолжали раздаваться разъяренные крики, которые, к немалому его облегчению, доносились откуда-то снизу, с улиц. Живот Андрея издал предательски громкий журчащий звук, а его внутренности в очередной раз сжались то ли от голода, то ли от страха. Андрей уперся головой в деревянную поверхность ящика и закрыл глаза.

Несмотря на смертельную угрозу, Андрей вдруг почувствовал усталость, с которой не мог больше бороться. Его сознание было не в силах понять происходящее и выбрало единственную доступную защитную реакцию: бегство от реальности через сон. Андрею хотелось уснуть и проснуться у себя дома, как он это не раз делал в последнее время, в холодном поту после очередного кошмара про мир воина.

Ксермет оказался запертым в темноте. Его мозг разрывало от нереальности происходящего. Он знал, что на самом деле спит. При этом в своем сне его сущность продолжала мыслить и смотреть через глаза странника, которые теперь были закрыты. Ксермету казалось, что он находится в наглухо запечатанной комнате, куда не проникают ни свет, ни звуки. Он продолжал бессильно таращиться в темноту. Ксермету мучительно хотелось проснуться, однако он не знал, как заставить себя это сделать. Ему начало мерещиться, что он, наоборот, проваливается в сон и его сознание вот-вот заснет повторно.

Ксермет резко дернулся и сел. Вокруг него были скалистые уступы гор, окрашенные в мягкие цвета утреннего солнца. Неподалеку от него спал Равван, с головой завернувшись в овечью шкуру. На пригорке чуть поодаль виднелась фигура Азиза, который нес утреннее дежурство. Макхэкв по-прежнему сидел, привалившись спиной к скале, в той же самой позе, как и накануне вечером. У него был вид человека, который не считает сон жизненной необходимостью и презирает его как человеческую слабость, наравне с обжорством или похотью.

Макхэкв повернул к Ксермету свое морщинистое лицо.

– Как видишь, уже поздно. Но я не стать тебя будить. Ты его видеть, правда?

– Да. И знаю где он. Однако я не уверен, что он долго протянет.

Ксермет быстро поднялся на ноги, так что перед глазами у него замелькали красные звездочки. Он опустил голову, выжидая, пока кровь опять прильет к голове, и машинально потер виски рукой.

– Нам надо как можно скорее выдвигаться в Арар. Там происходит что-то странное. Город полон безумных, которые слоняются там без наездников. Но наездники где-то рядом, они в любой момент готовы действовать. Вопрос только в том, что они там делают. А наш хранитель влип в большую передрягу.

– До Арара отсюда дней пять пути, через плато, если напрямую, – задумчиво протянул Макхэкв. – Нам надо торопиться.

Андрей открыл глаза после минутной дремы. По крайней мере, ему так показалось. Вокруг все было тихо. Прислушался, но единственными звуками, которые доносились до него, были крики пролетающих над городом птиц. Он тихонько выглянул из своего укрытия и понял, что проспал гораздо дольше, чем думал. Свинцовые облака, которые скрывали полуденное солнце, еще сильнее потемнели и готовы были прорваться в любой момент.

После непродолжительных колебаний Андрей приготовился к долгим часам ожидания. Он пришел к выводу, что в данный момент у него гораздо больше шансов умереть от попытки добраться до реки, чем от скуки или от долгого лежания без движения на одном месте. Скоро наступит вечер. А если повезет, еще и дождь пойдет, тогда вообще незаметно можно будет проскользнуть. Минута потянулась за минутой, час за часом. Время медленно ползло вперед, и чем ближе подбирался вечер, тем сильнее крепчал страх в сердце Андрея и тем реальнее становилась угроза этого сонного города из неизвестной ему реальности.