Андрей стоял в коридоре, надевая ботинки, и что-то тихо бормотал себе под нос. Через несколько часов у него был назначен прием у районного психолога. В общем и целом сегодня он чувствовал себя на редкость хорошо. Голова не болела, и кошмары ночью его не мучили. Тем не менее Андрей решил не испытывать судьбу и все же отправиться к врачу, как и собирался прежде. Он приготовился к выходу с большим запасом, так как хотел немного прогуляться до приема на свежем воздухе и еще раз хорошенько все обдумать.

Впервые за несколько недель он не был ночью в мире воина. Сегодня ему снился родной Питер и знакомые улицы, по которым он то ли шел, то ли парил в воздухе. Андрей хорошо помнил, как во сне двигался по Невскому проспекту. Все вроде было таким же, как и сегодня, но по какой-то необъяснимой причине на зданиях были растянуты коммунистические лозунги на ярко-красных полотнах, под которыми беззвучно проплывали редкие автомобили.

Невский очень быстро сменился менее презентабельными переулками, а переулки, в свою очередь, какими-то подворотнями, в которых он никогда в жизни не был. Во сне его не покидало ощущение невесомости и какой-то странной нереальности происходящего. Улицы представали перед ним в мельчайших деталях, при этом Андрей ни за что не мог сказать, какие из них реально существовали, а какие были лишь плодом его воображения. Все это напоминало беззвучные кадры из старого фильма.

Пожалуй, единственным странным и немного жутковатым моментом в его почти обычном сне был глубокий хрипловатый голос, который постоянно повторял что-то непонятное, эхом отдаваясь у Андрея в ушах. Даже сейчас, проснувшись, он по инерции продолжал повторять эти бессмысленные звуки, услышанные им ночью, словно заученное для школьных уроков стихотворение.

Завязав шнурки, Андрей выпрямился и неожиданно для себя увидел стоящего в проходе Алексея Степановича. Андрей перестал бормотать и приветливо улыбнулся.

– Как расшифровка продвигается? – невзначай спросил он.

– Как-как ты сказал, Андрей? – Алексей Степанович слегка нахмурил брови.

– Я говорю, как работа над рукописью продвигается? – весело повторил Андрей.

– Да нет, не это, то, что ты до этого бормотал, я не совсем расслышал…

– А, это. Да это так, ерунда. Околесица просто, сегодня проснулся, а это в голове крутится. Наверное, где-то услышал, надо полагать. И застряло в голове, не выкинешь, как мотив какой-то песенки.

– Но все же не мог бы ты повторить? – настаивал на своем Алексей Степанович.

Улыбка сошла с лица Андрея. Приехали, теперь меня все сумасшедшим считают, даже Алексей Степанович. Думает, у меня бред, что ли, среди бела дня?

– Да что вы прямо. «Аставэс мэнгэд ыскэ бэр», – по слогам произнес Андрей, чувствуя нарастающую неловкость, – так как-то вроде. Да забудьте, ерунда это. Так, набор звуков. Не знаю, странно все-таки сны устроены. То привидится что-то, а теперь вот еще и прислышалось. Ну ничего, надеюсь, сегодняшний визит к врачу что-нибудь объяснит. Я надеюсь, что, может, там таблетки какие-нибудь выпишут для успокоения нервной системы, или что-нибудь вроде того… Да я уже нормально, мне кажется. Сегодня этих кошмаров не было, да и голова не болит.

Андрей продолжал оправдываться, а Алексей Степанович смотрел на него удивленными глазами.

– Странная это бессмыслица… Очень уж похоже на тот диалект из моей рукописи. Если бы я это в манускрипте увидел, то счел бы за грамматически правильную законченную фразу. Хотя, наверное, заработался я.

Теперь пришла очередь Андрея удивляться. Он неловко заулыбался и про себя пожалел, что не ушел на пару минут раньше. Подобная информация была для него этим утром явно лишней.

– Да ладно вам, я по-английски-то с ошибками, а тут этот ваш диалект… – Андрей неловко усмехнулся.

– Да-да, именно так. «Аставэс мэнгэд ыскэ бэр» – это означает «помни путь к вратам». Может, ты меня когда-нибудь слышал, пока я над рукописью работал, – пожал плечами Алексей Степанович, – но, если честно, я за собой припомнить не могу, чтобы что-то подобное вслух произносил. Да и не переводил я вроде даже такой фразы.

Алексей Степанович выпятил вперед нижнюю губу, тем самым выказывая крайнюю степень замешательства.

– Хотя откуда же еще? Может, я уже и не замечаю за собой. Не клинопись же ты прочитал, так ведь? Ладно, давай, Андрей. Я пойду дальше работать, а тебе ни пуха ни пера у врача. Все наладится.

Алексей Степанович по-дружески похлопал Андрея по плечу и пошел к себе в кабинет, громко хлопая домашними тапочками по линолеуму. Андрей остался молча стоять у двери.

– К черту, – тихо прошептал он.

Его хорошее настроение мгновенно улетучилось. Андрей взял рюкзак и вышел на улицу.

После долгой поездки в душном метро он наконец выбрался на поверхность. До приема оставалось еще больше часа. Утренний диалог с Алексеем Степановичем не давал ему покоя всю поездку. Помни путь к вратам… Вот так вот, сам того не желая, на древних языках заговорил. Андрей медленно поплелся в сторону больницы.

Дойдя до перекрестка Невского и Литейного, он вдруг остановился. Именно здесь начинался тот путь, который он сегодня проделал во сне. Немного поколебавшись, Андрей свернул на Литейный и ускорил шаг. Просто пройдусь немного, посмотрю. Интересно ведь, как реальные улицы во сне перешли в какие-то незнакомые. Пару минут, и пойду обратно.

По обе стороны от него возвышались блеклые фасады дворцов и старинных зданий. Жара наконец спала, и погода вновь вернулась в свое привычное для Петербурга состояние. Из серого монотонного одеяла облаков накрапывал мелкий нерешительный дождик. Вокруг куда-то бежали люди, а машины медленно плыли по проспекту, в любой момент грозя встать в пробку.

Андрей бесцельно оглядывался по сторонам. Он прошел мимо магазина подарков и интерьера, где на витринах красовались аляповатые часы и рамки для фотографий всех размеров и форм. В одной из них весело смеялись новобрачные, уворачиваясь от брызг только что открытой бутылки шампанского. Андрей невольно наморщил лоб и отвернулся.

Чуть дальше он свернул на улицу Жуковского, как и во сне. Еще один поворот, и начнутся улицы, которых тут в реальности нет и быть не может, так как я никогда туда не ходил. Дойду дотуда, удовлетворю любопытство – и назад, в больницу.

Андрей на секунду задержался на углу старого дома неопределенного цвета, разглядывая нарисованное на стене граффити. Ехидно улыбаясь, на него смотрела Мона Лиза, которая была изображена в полный человеческий рост и по причине, известной только автору этого шедевра, была одета в ярко-оранжевую рабочую робу и огромного размера сапоги. В руках она держала совок и дворницкую метлу. Андрей безрадостно усмехнулся и отправился дальше.

Улица Жуковского. Великий русский поэт. Сколько мы его в школе в свое время изучали. А что он конкретно написал? Ничего не могу вспомнить. Стихи, наверно, какие-то. А, нет, помню, обрадовался он про себя, баллады вроде. «Светлана» там, «Людмила» и еще что-то в этом роде. Зачем мы тратили на это столько времени, если сейчас я даже с трудом могу вспомнить сами названия?

Андрей немного поколебался, припоминая, куда он дальше отправился во сне. Его взгляд упал на окна кафе, расположенного на углу. Большая вывеска обещала великолепный бизнес-ланч с напитком всего за двести рублей. Вот, а во сне здесь был книжный магазин. Андрей облегченно вздохнул.

Через пару минут он свернул на улицу Маяковского. Вот с этим все понятно. «Я достаю из широких штанин». Смотрите и завидуйте, что называется. Андрей посмотрел на часы и еще прибавил шагу. Вот за тем домом начнутся улицы, которых реально нет.

Андрей дошел до угла и уставился на приземистое угловатое здание новой постройки. Ковенский переулок, прочитал он слегка облупившуюся вывеску. Не помню, чтобы я когда бы то ни было сюда захаживал. Ну, разве что сегодня ночью, во сне. И переулок этот реально существует. Да что же такое со мной происходит!

На глухой стене дома красовалась осыпавшаяся мозаика во всю стену, восславляющая советский спорт. Вот, а во сне этого рисунка здесь не было, была просто глухая стена. Хотя школа и во сне тут была. Ну ведь не был я здесь никогда в жизни, откуда такие совпадения!

Чувствуя, что его надежда на улучшение психического состояния тает на глазах, Андрей раздосадованно хлопнул себя ладонью по голове.

Немного поколебавшись, отправился дальше. Рядом со зданием школы он свернул на еще меньших размеров улочку без видимого названия. Через пару минут подошел к арке, которая вела во внутренний двор дома. Ну вот, приехали. Именно эта арка мне сегодня и снилась. Помни путь к вратам… Интересно, арка в питерский двор-колодец за врата сойдет?

Андрей опасливо вошел в темную арку и вскоре оказался в тесном маленьком дворе, больше похожем на шахту тоннеля. Свет сюда если и проникал, то явно не больше чем на пару минут в день. У облупившейся стены стоял пустой мусорный бак с облезшей краской. Маленькие окна стройными рядами уходили вверх и сливались в вышине с тусклым квадратом неба.

Андрей огляделся по сторонам и увидел в другом конце двора вторую арку, поменьше. Она вела куда-то еще глубже, в недра этого городского лабиринта. Темнота вокруг арки была почти непроницаемой. Точно. Вот туда-то я во сне и зашел. А дальше ничего, темнота. И этот монотонный голос раз за разом, аставэс мэнгэд ыскэ бэр, аставэс мэнгэд ыскэ бэр. Андрей невольно передернул плечами. Ему стало не по себе. Одно дело видеть во сне этого воина и горы, и сражения, а другое – улицы и дворы, в которых ты никогда не был, но которые реально существуют… Андрей потоптался на месте, не решаясь отправиться дальше.

«А вдруг я здесь был раньше?» – пронеслось у него в голове. Может, я вообще по ночам гуляю? Хотя нет, из Купчина я сюда точно на своих двоих за ночь не добрался бы. Андрей вспомнил ощущение невесомости, преследовавшее его во сне, когда он не мог однозначно сказать, идет он или парит над землей. Астральное путешествие – так, кажется, это называется? По его спине побежали мурашки.

Андрей вновь нервно посмотрел на часы. Полвторого. Через полчаса прием. До больницы отсюда идти как раз, наверное, столько. Внезапно Андрей отчетливо ощутил на себе все гнетущее безмолвие и тяжесть этого двора. Как это обычно бывает, отсутствие чего-то не тревожит лишь тогда, когда ты этого отсутствия не осознаешь. Но как только ты понимаешь, что какой-то привычной для тебя вещи вдруг не стало, ты подсознательно начинаешь постоянно думать о ней, и ее отсутствие сразу же кажется странным и неестественным.

Двор был абсолютно тих. Шум улицы, которая была совсем рядом, сюда не проникал. Воздух, казалось, совершенно не двигался и обволакивал предметы прелой липкой взвесью. Полусгнившие газеты, лежавшие возле мусорного бака, были абсолютно неподвижны. Их раскрытые пожелтевшие страницы, казалось, застыли в этом положении много лет назад. Андрей вновь посмотрел наверх. Окна квартир были совершенно пусты. В них не было ни занавесок, ни привычных горшков с цветами. Стекла покрыты толстым слоем пыли, которая поглощала весь тусклый свет, пробивающийся сюда. Это тебе не Жуковский, и даже не Маяковский. Это самый настоящий Достоевский…

Андрея охватила волна беспокойства, граничащего с легкой паникой. Ему вдруг захотелось бежать отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Вместо этого он, сам точно не зная почему, сделал шаг вглубь двора в сторону темной арки.

Когда подошел к ней, он, к своему невольному облегчению, увидел, что проход в арку закрывает массивная решетка. Ее прутья сильно проржавели и были покрыты толстым слоем грязи и пыли. В самом центре виднелась неимоверных размеров паутина, но даже она производила впечатление запустения и обветшалости. В нескольких местах она была прорвана и висела вниз спутанными ошметками.

Створки ворот были несколько раз связаны друг с другом толстой ржавой цепью с массивным замком. Закрыто. Ну это и к лучшему, наверно. Андрей взял в руки старый замок. На искореженной поверхности виднелись выпуклые, почти стершиеся звезды.

Андрей покрутил замок в руках. Внутри что-то щелкнуло, и старый замок открылся. Цепь с грохотом упала на землю. Двор наполнился оглушительным скрежетом металла по металлу. Андрей вздрогнул и начал озираться по сторонам, как будто из опасения быть замеченным за каким-то запрещенным занятием. Звон от упавшей цепи гулко разнесся по тесному двору и исчез в далеком сером небе.

Андрей нерешительно надавил на створку ворот. С громким скрипом решетка поддалась. Старые петли истерично взвизгнули, и ворота нехотя открылись. Андрей протиснулся в образовавшуюся щель и направился вглубь темной арки. Темнота сгустилась вокруг него. Звук его шагов отдавался от стен и разносился по узкому проходу гулким эхом. Впереди начали вырисовываться тусклые очертания выхода.

Андрей очутился в маленьком квадратном дворе-колодце, который был еще меньше и теснее предыдущего. На этот раз окон в прилегающих стенах зданий не было вовсе. Зато была дверь. Андрей замер на месте, не зная, как реагировать на увиденное.

Над тяжелой деревянной дверью был надстроен небольшой кирпичный свод, украшенный обвалившимися барельефами. Над сводом красовался небольшой купол, увенчанный крестом. Церковь?! Здесь? Посреди этих облупленных стен?

Андрей подошел ближе, пытаясь в тусклом свете разглядеть детали облупившейся фрески над входом. На ней был изображен Иисус с распростертыми кверху ладонями, на которые сыпались блестящие звезды. Внутренний голос вновь посоветовал Андрею поскорей убираться из этого места. Но он проигнорировал его и вплотную подошел к двери. Странная какая фреска. Никогда подобных не видел.

Андрей потянул за массивную ручку, глубоко в душе надеясь, что дверь окажется заперта. Его надежды вновь не оправдались, и дверь открылась с противным скрежетом. Внутри было темно. Андрей достал из кармана телефон и включил фонарик. Зайдя внутрь, он начал водить тусклым лучом света по стенам у входа, в надежде найти какое-нибудь подобие выключателя. Вместо этого он различил фрагмент из сцены Страшного суда, где в синем пламени бесновались обреченные на муки грешники. Андрей пошел вдоль стены, пытаясь оценить размеры помещения. Его шаги гулко звучали в пустых стенах.

Вскоре он достиг противоположной стены. По его подсчетам, все пространство церкви было не больше обычной жилой комнаты. Тусклый луч фонарика высветил обветшалый иконостас, украшенный небольшими иконами с изображениями каких-то святых. Судя по их одежде, иконы эти были совсем новыми.

Андрей подошел к середине иконостаса. Двери в алтарь были открыты. Он шагнул вперед. Перед ним предстала небольшая арка на четырех узких колоннах. В ее центре лежала какая-то странная лампа, которая издавала тусклый зеленоватый свет. Андрей подошел поближе и наклонился. Внутри лампы медленно перекатывалось искристое облако темно-изумрудного цвета. Масло, наверное, с водой. Несмешивающиеся жидкости.

Андрей взял лампу в руки. Ее поверхность оказалась на удивление холодной и гладкой, а сама лампа была в разы тяжелее, чем ожидал Андрей. Он завороженно вглядывался в диковинное облако внутри лампы.

Закончив любоваться странным свечением, Андрей сделал шаг вперед, чтобы положить лампу на место, и оказался в самом центре арки на колоннах. Внезапно вокруг что-то бешено зашипело. С громким треском колонны вдруг осветились ярким зеленым светом, как будто кто-то включил мощные прожекторы для ночной подсветки.

Андрей вскрикнул от неожиданности. Все пространство вокруг него окрасилось в зеленый. Яркая вспышка ударила ему в глаза, и свет как будто насквозь прошел через все его тело. Голова у Андрея закружилась. Точнее, закружился весь мир вокруг него, постепенно превращаясь в свирепый зеленый вихрь. Андрей продолжал громко кричать и, сам того не осознавая, по-прежнему сжимал в руках найденную им лампу с облаком внутри. Его тело то ли падало куда-то, то ли безудержно летело ввысь. В глазах зарябило, и к горлу подступил резкий приступ тошноты.

Я падаю. Я лечу. Я сумасшедший. Мне конец.