Заметка 14

«Два знака в вашем букваре, теперь не в моде твердый…»

Если бы вы каким-то чудом оказались в XIX веке, то, посмотрев на уличные вывески, наверняка бы заметили кое-что странное. Надписи вроде бы сделаны на русском языке, но слова пишутся совсем не так, как в наши дни. Например:

 

Складъ мануфактурныхъ товаровъ

Чай, сахаръ, кофе

Торговый домъ братьевъ Альшвангъ

Ресторанъ «Посадъ»

 

«Зачем столько твердых знаков?» – спросили бы вы себя.

Такой же вопрос задают школьники в стихотворении Самуила Яковлевича Маршака «Быль-небылица». Старик, которого они встретили в парке, рассказывает ребятам, как торговали в старой Москве, и, в частности, о некоем купце Багрове.

 

Купец Багров имел затон

И рыбные заводы.

Гонял до Астрахани он

По Волге пароходы…

 

 

… На белых ведрах вдоль бортов,

На каждой их семерке,

Была фамилия «Багров» —

По букве на ведерке.

 

 

– Тут что-то, дедушка, не так:

Нет буквы для седьмого!

– А вы забыли твердый знак! —

Сказал старик сурово. —

 

 

Два знака в вашем букваре.

Теперь не в моде твердый,

А был в ходу он при царе,

И у Багрова на ведре

Он красовался гордо.

 

У твердого знака было даже «имя собственное» – «ер». В словаре Даля читаем:

«ЕР м. (ъ), тридцатая буква в церковной азбуке, двадцать седьмая в русской; некогда полугласная, ныне твердый знак, тупая или безгласная буква». (Мягкий знак в то время назывался «ерь», а буква «ы» – «еры».)

Зачем же были нужны твердые знаки, которые сейчас нам кажутся лишними?

До 1918 года, по правилам, «ъ» следовало писать:

– на конце слов мужского рода после согласных (то есть всегда, кроме тех случаев, когда слово заканчивалось гласной, мягким знаком или буквой «й»);

– в некоторых словах-исключениях (обезъяна, съэкономить, разъикаться, двухъаршинный и т. п.);

– в качестве разделительного знака между согласным и гласным на границе приставки и корня.

* * *

Откуда взялись эти правила?

Они очень древние. В древнерусском языке твердый и мягкий знаки означали… гласные звуки. Как они произносились – точно не известно, поскольку последний делавший это человек умер задолго до изобретения магнитофона. Однако филологи полагают: это было что-то вроде невнятного «о» («ъ») и еще более невнятного «е» («ь»). При этом существовало правило, согласно которому слог может заканчиваться только на гласную. Например, слово «свиток» в древности писалось как «съвитъкъ» (попробуйте его произнести).

Нам хорошо известно, что звук «о» делает стоящие перед ним согласные твердыми. И когда людям стало лень произносить «ъ», они решили сохранить его в письме, дабы сразу было понятно, что имеется в виду. Например: «Здесь мелъ» или «Здесь мель», «Вот молъ» или «Вот моль».

* * *

Но потом этот «пережиток старины» стал сердить многих русских писателей. Им казалось, что в указании на твердость согласных звуков нет никакой нужды. Ведь каждому понятно: если нет никакого признака того, что звук на конце слова мягкий, значит, произносить его нужно твердо.

Лев Васильевич Успенский в своей книге «Слово о словах» воспроизводит гневные пассажи Ломоносова в адрес твердого знака: «Немой место занял, подобно, как пятое колесо!»

Далее писатель приводит цифры: в дореволюционном издании романа Льва Толстого «Война и мир» насчитывалось 2080 страниц. На каждую из них приходилось в среднем по 1620 букв, из которых 54–55 – твердые знаки. То есть во всем тексте последних набралось 115 тысяч, и они обозначали то, что всем и так было прекрасно известно: если после согласных в конце слова не стоит мягкий знак, значит, они твердые. Этими «ъ» можно было бы заполнить более 70 страниц книги. Успенский называет их тысячами «никчемных бездельников, которые ровно ничему не помогают. И даже мешают».

«Но ведь книги не выпускаются в свет поодиночке, как рукописи, – пишет далее он. – То издание, которое я читаю, вышло из типографии в количестве трех тысяч штук. И в каждом его экземпляре имелось – хочешь или не хочешь! – по 70 страниц, занятых одними, никому не нужными, ровно ничего не означающими, “твердыми знаками”. Двести десять тысяч драгоценных книжных страниц, занятых бессмысленной чепухой! Это ли не ужас? Конечно, ужас! Из 210 тысяч страниц можно было бы сделать 210 книг, таких как многие любимые вами, – по тысяче страниц каждая. “Малахитовая шкатулка” напечатана на меньшем числе страниц. “Таинственный остров” занимает 780 таких страничек. Значит, 270 “Таинственных островов” погубил, съел, пожрал одним глотком твердый знак!» И называет твердый знак «самой дорогой буквой в мире».

Желание избавиться от ненужных знаков стало особенно острым на рубеже XIX и XX веков. Среди сторонников изменения орфографии были многие известные лингвисты. В 1904 году при Отделении русского языка и словесности Академии наук была создана Орфографическая комиссия, перед которой и была поставлена задача упростить русскую письменность – прежде всего для того, чтобы школьникам было легче изучать ее. В комиссию вошли самые известные ученые-языковеды тогдашней России. А возглавил ее выдающийся русский языковед Филипп Федорович Фортунатов.

Комиссия попыталась было вовсе отказаться от буквы «ъ» и использовать только «ь», при этом отменив употребление последнего на конце слов после шипящих – «мыш», «ноч», «идеш» и т. д. Этот проект широко обсуждался, но так и не был принят.

Твердый знак был устранен лишь Декретом Совнаркома «О введении новой орфографии», вышедшим 10 октября 1918 года. Причем поначалу с ним разделались исключительно радикально, совсем выкинув из алфавита и заменив апострофом. На старых фотографиях иногда можно увидеть вывески с надписями: «Осторожно! Крутой под’ем!» или «Об’ект охраняется собаками!» А если вы увидите такую вывеску где-нибудь на улице сегодня, обязательно сфотографируйте ее – это большая редкость. Употребление апострофа в середине слова многим казалось диким; писатель Иван Алексеевич Бунин даже называл его «чудовищем». Поэтому вскоре от этого знака отказались и вернулись к знакомому «ъ».

Вызывало неудовольствие и само исчезновение твердых знаков из окончаний слов. Люди опасались, что им станет сложнее различать границы слова и в результате тексты станут нечитаемыми. Сейчас мы сами можем убедиться, что этого не произошло: твердый и мягкий знаки нашли свое место в русском языке, а орфография, которая шокировала бы наших прабабушек и прадедушек, кажется нам привычной и совсем не странной.

* * *

Теперь для твердого знака осталась всего одна работа. Он ставится только перед «е», «ю» и я» и исключительно в следующих случаях:

1) в приставках, оканчивающихся на твердый согласный звук: подъезд, объем, сверхъестественный, волеизъявление;

2) в сложных словах, первый корень которых также оканчивается на твердый согласный звук (это слова, начинающиеся на «двух-», «трех-», «четырех-»): двухъярусный, четырехъярдовый;

3) в некоторых словах иноязычного происхождения, где встречается то же сочетание – твердый согласный звук и гласная «е», «ю», «я»: адъютант, инъекция, объект, субъект, панъевропейский.

В этих случаях без твердого знака никак не обойтись, поскольку гласные «е», «ю» и «я» обладают свойством смягчать стоящий перед ними согласный звук. Таким образом, если мы хотим, чтобы этот звук оставался твердым, нужно отметить это специальным знаком.

А вот в тех случаях, когда приставки, оканчивающиеся на согласный звук, «соприкасаются» с корнем или с другой приставкой, начинающимися на «и», работает особое правило. «И» также наделена свойством делать предыдущий согласный звук мягким. До революции для указания на то, что приставка заканчивается твердым согласным, здесь ставился «ъ». Теперь же от него отказались, а вместо этого… «и» стало превращаться в «ы». Таких слов не очень много. Одно из них уже встречалось вам в этом абзаце. Это слово – предыдущий (сравните с причастием «идущий»). Тот же фокус звук «и» проделывает в словах «розыск» (ср. «искать»), «подытожить» (ср. «итог»), «безыскусный» (ср.: «искусный»), «безыдейный» (ср. «идейный»), «безынициативный» (ср. «инициативный»), «безынтересный» или «небезынтересный» (ср. «интересный»), «сымпровизировать» (ср. «импровизировать»), «предыстория» (ср. «история»).

Есть из этого правила и исключения. Их два. «И» пишется:

1) в словах с приставками «меж-» и «сверх-»: межирригационный, сверхизысканный;

2) в словах с иноязычными приставками и частицами: «пан-», «суб-», «транс-», «контр-» и т. п.: панисламизм, субинспектор, Трансиордания, контригра.

Надеюсь, теперь все стало просто и понятно, и вряд ли вы допустите ошибку в словах с твердым знаком.