Средиземное море, траверз Бейрута
Ударный авианосец «Цесаревич Николай»
Вечер 17 июня 1992 года
— Чем дальше, тем больше я поражаюсь сам себе, — сказал, как припечатал, Иван Иванович, глядя мне в глаза, причем так, что я не выдержал и глаза опустил…
— Чему же? — спросил Али и тут же умолк, потому что Иван Иванович перевел взгляд на него.
— А тому, что я дал втравить себя в авантюру с вами, судари вы мои.
Говорить было нечего…
— Работа выполнена? — спросил я.
— Да выполнена-то выполнена… Вот только шума вы опять наделали. Неужели нельзя было тише уйти?
— Нас кто-то сдал, — твердо сказал я.
— В смысле? — недоверчиво прищурился Иван Иванович.
— В прямом, господин действительный статский советник! — Теперь я поднял на него глаза. — Нас ждали! А о том, что произойдет, знали только три человека — вы, я и Али. Мы с Али были там — под пулями…
Вывод напрашивался невеселый…
— Вы хотите сказать, господа, что вас сдал я? — Глаза Ивана Ивановича превратились в узкие щелки на загорелом лице, в каюте стояла такая тишина, что было слышно, как у стекла недовольно жужжит неизвестно как здесь оказавшаяся пчела…
— Я хочу сказать, что мы должны проверить прохождение информации. Где-то утечка, причем эта утечка очень серьезна. Пока мы не выявим источник утечки, дальше действовать нельзя!
И снова наступила тишина. Мы молча смотрели друг на друга, и тут Иван Иванович… улыбнулся!
— Я в вас не ошибся, господин Воронцов… Вы осмелились сказать такое мне — и были совершенно правы. Потому что в таком деле ни чинов, ни званий нет, а предать может любой. Но что-то здесь не так. Если бы конкретно знали, что придете вы, где вы будете и зачем, — вы не ушли бы живыми. Так?
— Так, — недовольно проговорил я. — Это действительно так. Живыми бы мы не ушли — в доме было полно охраны. Но они среагировали только после того, как я выстрелил, хотя и среагировали подозрительно быстро.
— Вот и давайте подумаем, господа… — Тут Иван Иванович оборвал себя на полуслове. — Черт…
— Что? — в один голос спросили я и Али.
— Они знали, что что-то будет, но не знали, что конкретно. Значит, им попала информация в самом общем контексте! Они не знали про вас! Значит, информация ушла…
— С полицейского банка данных, — закончил за Ивана Ивановича я, — там, где вы брали досье. Верно?
Иван Иванович ничего не ответил, он осмысливал ситуацию…
— Много еще досье взято? — спросил я.
— Семь. И ни по одному теперь работать нельзя.
Один — это случайность, два — уже закономерность.
Обязательно найдутся люди — в исламском подполье или их кураторы в британской разведке, которые сложат два и два, приплюсуют к этому информацию о том, что чиновник по особым поручениям из Санкт-Петербурга забрал девять досье, и двое фигурантов уже убиты…
— В общем и целом, — подвел итог Иван Иванович, — по вашей линии, князь, работать пока нельзя. Работаем только по линии внедрения Халеми, она явно не засвечена. А вам, господин Воронцов, придется несколько дней отдохнуть и побездельничать, пока мы не найдем способ продолжить…
В принципе, у меня было чем заняться в эти несколько дней. Но Ивану Ивановичу, да и всему остальному миру тоже, об этом знать было совсем не обязательно…
