Ударный авианосец «Куин Виктория»
Ставки были сделаны — и кости брошены на зеленое сукно стола. Говорить было нечего, слова были не нужны. Оставалось только действовать…
— Сэр, на связи русский адмирал, командующий эскадрой!
Сэр Квентин мысленно поаплодировал себе:
— Связь мне.
Сэру Квентину мгновенно протянули гарнитуру связи.
— На связи контр-адмирал Нетесов, командующий авианосным соединением противника. С кем я говорю?
— Контр-адмирал Доуд, командующий эскадрой флота Ее Величества.
— Сэр, вы входите в зону, запрещенную для судоходства, проясните ваши намерения!
— Сэр, мы идем по международной судоходной трассе, в соответствии с Конвенцией об открытых водах вы обязаны нас пропустить. У нас исключительно мирные намерения. Мы знаем, что ваше Морское министерство отдало вам приказ пропустить мою эскадру.
— Согласно той же морской Конвенции мы имеем право направить наблюдателей на ваши суда, поскольку эти суда относятся к судам военно-морского флота.
Есть!
— Сэр, мы с радостью примем наблюдателей на флагмане эскадры — тяжелом авианосце «Куин Элизабет».
И снова — тяжелая, выматывающая нервы пауза…
— Сэр, я бы хотел встретиться с вами на борту «Куин Элизабет», чтобы обсудить порядок прохождения вами наших территориальных вод.
— Сэр, я с радостью приму вас на борту «Куин Элизабет»…
Победа…
Сэр Квентин положил гарнитуру связи, торжествующим взглядом обвел офицеров…
— Русский адмирал направляется сюда. При появлении адмиральского катера русской эскадры — немедленно доложить.
Контр-адмирал Нетесов, стоя за штурвалом, неумело — давно не стоял за штурвалом такого маленького корабля — управлял своим катером, держа курс на серо-стальные силуэты кораблей британской эскадры. И, как мог, хриплым голосом пел…
Наверх, вы, товарищи, все по местам…
Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются, и цепи гремят,
Наверх якоря поднимая,
Готовятся к бою орудия в ряд,
На солнце зловеще сверкая!
— Сэр, малый корабль отделился от эскадры противника и идет прямо на нас! Пеленг пять, расстояние шесть миль, сокращается!
Пеленг пять — это же прямо в лоб!
Сэр Квентин удовлетворенно кивнул:
— Определить тип корабля!
— Сэр, это малый катер. Возможно, адмиральский.
Это хорошо…
— Авиация?
— Находится на своих позициях, сэр, — и наша и русская. Враждебных действий пока не предпринимает, хотя находится в полной боевой готовности.
— Остальные корабли противника?
— На своих позициях, сэр!
Сэр Квентин погладил свою бороду, пытаясь унять радостное возбуждение от почти находящейся в руках победы.
— Сэр, катер в двенадцати кабельтовых!
Сэр Квентин неспешно вытащил платок, промокнул вспотевший лоб, всем своим видом демонстрируя невозмутимость…
— Передайте на «Андромеду», пусть проверят их визуально. Катер не останавливать. Курс и скорость не менять.
— Есть, сэр…
Времени оставалось все меньше и меньше…
Контр-адмирал Нетесов поднес к глазам старый, еще от отца оставшийся бинокль, посмотрел на стальную махину авианосца…
Затем он увидел идущий ему навстречу корабль, небольшой фрегат под Юнион Джеком. По высокому полубаку — отличительной черте кораблей этого класса, делавшей их силуэт неуклюжим и уродливым, — контрадмирал опознал фрегат УРО типа «Линдер» — старую посудину, серию закончили строить еще двадцать лет назад, из артиллерийского только спаренный «Эрликон», вообще вооружение, как у ракетного катера. Проверяют. Ну, пусть проверяют…
И с пристани верной мы в битву идем,
Навстречу грозящей нам смерти,
За Родину в море открытом умрем,
Где ждут желтолицые черти!
Свистит, и гремит, и грохочет крутом.
Гром пушек, шипенье снарядов,
И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»
Подобен кромешному аду.
В предсмертных мученьях трепещут тела,
Гром пушек, и шум, и стенанья,
И судно охвачено морем огня,
Настали минуты прощанья…
С острова авианосца разворачивающуюся драму видно не было, потому сэр Квентин позволил себе даже заказать у адъютанта чашечку кофе. Большую чашку морского кофе с солью вместо сахара — его подают в специальных стаканах, у которых в отличие от обычных дно намного шире горловины — чтобы не разбрызгивалось и не переворачивалось при качке. Сэр Квентин так привык за время морских странствий к такому кофе, что неизменно пил его даже на берегу — заказывал кофе без сахара и без сливок и на виду у изумленной публики сосредоточенно сыпал в чашку соль из солонки. Право, на это стоило посмотреть — хотя бы на то, что творилось в ресторанах. Бесплатное представление — да и только.
— Сэр…
Сэр Квентин обернулся, чтобы получить заказанный кофе — и слова благодарности застыли у него за губах…
— Что?
— Сэр… «Андромеда» передала, на катере человек в русской военно-морской форме старшего офицера.
— Хорошо, — кивнул сэр Квентин, — готовьте швартовку.
Победа… Есть ли что-нибудь сладостнее этого слова…
Нет, на месте не усидеть…
Сэр Квентин неторопливо вышел из рубки — на острове этажом выше был своего рода балкончик без ограждения, с него можно было наблюдать за обстановкой со свежего воздуха. Британский контр-адмирал молодецки взбежал по лестнице, сопровождаемый верным адъютантом. Прошел один люк, другой, рванул на себя рычаг кремальеры. Свежий, пахнущий йодом и солью воздух пахнул в лицо.
Скорлупка русского адмиральского катера была почти рядом с махиной авианосца, она шла прямо на него, будто собираясь протаранить. Сэр Квентин поднес к глазам бинокль, обвел взглядом русский катер, как первый символ своей будущей победы….
И тут ему словно шепнул кто-то на ухо, кто-то невидимый и бесплотный…
Русский адмирал был в катере один…
Сэр Квентин повернулся, чтобы отдать приказ, чтобы сделать хоть что-то. Но было уже поздно. Слишком поздно.
Прощайте, товарищи!
С Богом, ура! Кипящее море под нами!
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами.
Не скажут ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы Русского флага,
Лишь волны морские прославят одни
Геройскую гибель «Варяга»!
Маленький русский адмиральский катер коснулся бортом исполинского корпуса авианосца — и взорвался, в миллионную долю секунды превратился в чудовищное облако раскаленных газов, расширяющееся со скоростью несколько тысяч километров в час. Как и в старые времена, брандер сделал свое дело…
